"Время учеников. Выпуск 2 (Сборник)" - читать интересную книгу автора

СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО ЛАСКОВЫЕ МЕЧТЫ ПОЛУНОЧИ

От того проснулся, что Рюг во сне тихонько завизжал. Вначале я вспотел, страх высыпал по коже ознобистыми пупырышками, потом раскрыл глаза и присел на кровати - спиной прижимаясь к стене, а руки выставив перед собой. Сна как и в помине не было.

Но это был всего лишь Рюг. И визжал он так, понарошку, то ли приснилось ему что-то противное, то ли вспомнилось. В свете от окна его бритая макушка слегка поблескивала, и до меня сразу дошло, что мы не в моей комнате, и даже не у Рюга, а у русского Ивана.

Верите не верите, а мне как-то сразу легче стало. Я сидел, смотрел на блестящую голову Рюга и раздумывал, не намазать ли ее зубной пастой или фломастером написать какоенибудь слово. Но тут Рюг дрыгнул ногой, сбрасывая одеяло, и тихонечко сказал: "Ой!". Не просыпаясь, конечно.

И мне сразу расхотелось над ним издеваться. Я встал, подошел к двум составленным вместе креслам, на которых Иван постелил Рюгу, наклонился над ним и тихонечко подул в ухо. Это всегда помогает, я знаю, мне так Вузи делала, а я однажды проснулся и увидел.

Рюг замер и задышал чаще.

– Дрыхни, - сказал я ему погрубее, но тихо. Чтобы Иван не услышал, что кто-то не спит, и чтобы Рюг во сне мою грубость почувствовал. Когда говорят ласково - это плохо. Это почти всегда опасность.

Рюг теперь нормально спал, наверное, я ему все плохие сны выдул. Я подошел к окну, и посмотрел в сад. Было тихо, мамаша с хмырем Пети небось уже спали. Где-то далеко кричали про дрожку, привычно и скучно.

Вот только что-то было неправильно. Совсем-совсем неправильно, я это чувствовал и мучился, но никак не мог понять, в чем дело. На всякий случай решил подойти к двери в спальню Ивана и послушать.

Тут-то до меня и дошло.

За дверью тарахтело, шипело, булькало. Негромко и совсем нестрашно. Я облизнул губы и покосился назад. Но Рюг сладко спал. Стало так завидно, что я пожалел, что не разбудил его.

– Иван… - зачем-то сказал я.

Обидно было - до слез! Ну как же так! Почему?

Дверь к нам он запер, только все это ерунда была. Объяснял же я ему, что двери нигде не запираются, а он… "на полчаса работы"… И забыл. Вот так всегда, стараешься, а тебе не верят!

Я немножко подергал дверь, чтобы на той стороне с задвижки соскочил стопор. А потом повернул ручку, и дверь легко открылась. Мне все-таки хотелось верить, что это полная ерунда, что мне примерещилось и сейчас Иван от шума проснется, вскинется на постели и громко спросит: "Лэн, что, не спится? Слушай, по ночам детям надо спать, а не пугать мирных постояльцев!"

Но Ивана в спальне не было, конечно же. Потому что звук мне не померещился, шел он из ванной, а еще там шумела вода.

У меня еще немножко оставалась надежда, что Иван не успел. Что он только раздевается, или сыплет в воду "Девон", или размышляет, стоит ли… Он же умный мужик, не какой-нибудь дрянь-человечек!

И я сиганул через всю комнату, чуть не налетев на кресло, которое Иван зачем-то оттащил к окну. Само окно было зашторено, и света в комнате было чуть-чуть - из холла да из щелки плохо прикрытой двери в ванную.

Глупо это было, конечно. Как Вузи говорит иногда, приходя с вечеринки: "Ах как хотелось обманываться!"

Лежал Иван в ванне, в горячей зеленой воде, от которой воняло "Девоном", голый, красный, с глупой блаженной улыбочкой на лице. Из полуоткрытого рта стекала слюна, тоже густо-зеленая, значит, все по правилам сделал, закусил "Девончиком". А приемник стоял на полочке и радостно шипел.

Дело, конечно, не в том, что он шипит и булькает, про это каждый пацан знает. Это просто побочный эффект, а все дело в волнах, которые слег излучает. Мне-то ничего, на детей, говорят, он почти не действует, даже если в ванну забраться.

А вот Ивану нравилось. Он то улыбался, то хмурился, то что-то бормотал неразборчиво.

– Иван, - сказал я зачем-то. Словно он мог меня сейчас услышать…

– Где Буба? Он мне срочно нужен… - тихо, но разборчиво прошептал Иван. Ему было сейчас хорошо и интересно.

А я смотрел на него, и мне было так паршиво! Словно со мной эта беда случилась!

Ну почему, почему именно Иван?

Надо было мне к нему пораньше подойти, до того как Рюг пришел, ну вместо того, например, чтобы в саду играть в спасателей из сериала "Марсианские пустыни", рассказать все еще раз, про то, что слег - это такая гадость, которую даже один раз нельзя пробовать, а то хуже мертвого станешь, может, он и понял бы, но не мог же я все растолковывать, когда взрослым пытаешься что-то рассказать, они никогда не верят, они же все - взрослые, они себя самыми умными считают, и попробуй переспорь, когда тебе только одиннадцать лет, и ты ходишь в коротких штанишках и ешь кашу на завтрак, ничего бы я не смог, не поверил бы мне Иван и все равно забрался бы в эту вонючую зеленую воду, а теперь стой, хлюпай носом, только Ивану уже все равно, слишком много в нем любопытства и слишком мало терпения, любопытным быть просто, и лезть куда не надо - тоже, а быть терпеливым - трудно, почему-то все думают, что если человек все на свете хочет узнать, и немедленно, то это здорово, а если он просто живет себе спокойно, занимается своими делами, а в чужие не суется, то он дурак, все равно, десять ему лет, или целых сорок, и не с Иваном первым так случилось, только он ведь и впрямь хороший, его жалко, он же не виноват, что хотел все узнать и сразу, лучше бы он просто отдыхать приехал, а не разнюхивать, тоже мне, Джеймс Бонд фигов, он бы, может, был не таким хорошим, но был бы, а теперь его просто нет, мутная зеленая вода и мускулистое тело, вот и все…

Я вздрогнул, потому что увидел: Иван чуть приоткрыл глаза. Только он смотрел не на меня, а сквозь, куда-то далеко-далеко, куда его утащил слег.

– Пеблбридж… - прошептал Иван. Помолчал немного и добавил: - Оскар…

Я даже всхлипнул, таким он был сейчас глупым и несчастным, со своим придуманным Оскаром Пеблбриджем, а еще у него на груди были шрамы, значит, он воевал, а у меня отец тоже был военным, мама думает, что я его совсем не помню, только это неправда. Конечно, мало ли как было, может даже, Иван и папа друг в друга стреляли, только на самом деле это не важно, война - это война, а дружба - это дружба, Иван ведь и впрямь старался быть моим другом, значит, не мог я его оставить гнить в зеленой воде…

Привстав на цыпочки, я потянулся к полочке, хотел выключить приемник, потом вспомнил, что это вредно, и просто закрыл подтекающий кран горячей воды. Когда ванна остынет, Иван сам очнется. Только я не хотел после этого с ним разговаривать, ничего уже нельзя было бы сделать, кончилось бы тем, что я бы разревелся…

На самом деле я и заплакал, выскочив в спальню, и долго стоял у окна, чуть раздвинув штору и глядя на луну, потом мне почудилось, что Иван уже очнулся и стоит за спиной, голый, страшный, с безумными глазами… Я повернулся и взвизгнул на всякий случай, но его там не было, конечно, слег так быстро не отпускает.

Тогда я подошел к телефону и быстро, чтобы не передумать, нажал кнопочку повтора. Номер набрался, и мне ответил скучный заспанный голос:

– Алло, отель "Олимпик"…

Такого я совсем не ожидал. И от растерянности бухнул первое, что в голову пришло:

– Соедините с Оскаром Пеблбриджем… пожалуйста…

В трубке помолчали немного, потом раздраженно сказали:

– Какой номер, мальчик?

Номера я не знал, и поэтому только всхлипнул и повторил:

– Пожалуйста… я один дома… пожалуйста.

Конечно, женщина разжалобилась и через полминуты переспросила:

– Оскар Пеблбридж? А ты не шалишь, мальчик?

– Нет, - сказал я.

– Соединяю, - сказали мне, и в трубке раздались долгие гудки. Я обрадовался тому, что угадал и что друг Ивана Оскар и впрямь жил в отеле, только еще неизвестно было, в номере ли он…

– Да! - сказали громко и раздраженно.

Голос был неприятный, совсем не сонный, но раздраженный, и я заколебался.

– Опять… - произнес человек куда-то в сторону, и я понял, что сейчас трубку бросят.

– Извините, пожалуйста, - громко крикнул я в телефон, - извините, вы знаете Ивана?

Наступила тишина, потом незнакомец вкрадчиво спросил:

– Знаю, а ты кто, мальчик?

Тут я сообразил, что, может быть, это вовсе не Оскар, и ответил вопросом на вопрос, хоть это и очень некультурно, меня мама всегда ругает за такое:

– А вас как зовут?

На той стороне провода приглушенно посоветовались, потом мужчина сказал:

– Я Оскар Пеблбридж. Кто ты? Откуда знаешь Ивана?

– Вы его друг? - поинтересовался я и решил, что если он скажет "да", то я нажму на рычаг.

– Как оказалось - да, - задумчиво ответил Оскар. - Честное слово.

У него вдруг в голосе прорезалось что-то от Ивана, и тогда я решился. Назвал адрес, объяснил, как войти, чтобы никого не разбудить, попросил приехать быстрее. Даже пятки у меня вспотели от страха, когда я это делал. Только что еще оставалось, не врачей же вызывать? Оскар помолчал, потом спросил:

– Можно, я приеду с другом? Он хороший человек.

Я представил Ивана, какой он здоровый и сильный, и сказал:

– Ладно.

В ванную заглядывать я больше не стал, вместо того пошел и разбудил Рюга. Он никак не хотел просыпаться, видно, ему снилось что-то хорошее, а когда проснулся и выслушал, то чуть меня не убил.

– Ты же говорил, он не такой! - возмущенно шипел Рюг, одеваясь. - Ты же… ты…

Понятно все, конечно, у него отец слегач, но разве я виноват? Может, Рюг это и поймет к утру, но сейчас он завелся.

– Я сматываюсь, - открывая окно, сказал он. Подумал, и предложил: - Пошли, я знаю, где доспим…

Значит, не до конца на меня обиделся, раз с собой зовет!

Но я помотал головой. Больше всего мне хотелось, чтобы Рюг остался, но просить его толку не было.

Пока Рюг вылезал, я смотрел в окно, а потом пошел и снова заглянул в ванную. Я боялся, что Иван захлебнется, но ванна для него оказалась слишком мала, и голова торчала наружу. От воды уже пар не шел, и видно было, что слег его отпускает.

– "Девон" на туалетной полочке - таблетку в рот, четыре в воду, - прошептал Иван. Я пулей вылетел в спальню, словно Иван и впрямь предложил слега мне, а не своим глюкам. Уселся на подоконник - если что, то можно попробовать выскочить, и стал ждать.

Видел бы меня сейчас Иван! Насмехался, крысой мускусной обзывал… Ну и что теперь? Он, взрослый и смелый, лежит с открытым ртом, а я пытаюсь ему помочь, хоть и маленький… и трусливый, наверное…

Оскар со своим другом пришли минут через десять. Хоть я и знал, откуда они в дом войдут, но не смог их заметить. Только когда в дверь заскреблись, понял, что они уже в доме. Ox и попало бы мне от мамы! А Вузи вообще бы шкуру спустила!

– Это кто? - спросил я через дверь.

– Оскар, - послушно ответили мне. Как в шпионском фильме, и я немножко успокоился.

С виду Оскар был мужик неприятный, лупоглазый, костлявый, светловолосый. Но вроде не слегач. С ним пришел какой-то толстый старик с тростью и в темных очках, хотя была ночь. Они остановились на пороге и уставились на меня, Оскар держал одну руку в кармане, я понял, что там пистолет, и попятился.

– Ну-ну, - дружелюбно сказал старик. - Не бойся, Лэн. Ты храбрый мальчик. И очень помог Ивану.

– Ему уже не поможешь, - ляпнул я. Старик и Оскар переглянулись.

– Мария… - негромко сказал Оскар старику, - я полагаю…

– А тебе не надо полагать, - отрезал Мария. - Лэн, дружок, если хочешь, то можешь позвать маму или сестру.

Я понял, что они уже все про меня знают.

– Не надо, - сказал я. - Мне попадет.

Мария понимающе кивнул:

– Где Иван?

– В ванной, - я даже удивился такому вопросу. Мария кивнул Оскару, и тот, не вынимая руки из кармана, пошел к Ивану. А старик вздохнул, сел в кресло, задумчиво посмотрел на меня.

– Мальчик, скажи, Иван - хороший человек?

Я кивнул не раздумывая.

– Вот и я так думаю… - вздохнул старик и уставился в окно. В ванной пару раз звонко хлопнуло, словно кого-то били по щекам, потом послышалась невнятная ругань на незнакомом языке.

– Это же ничего не значит, - попытался объяснить я, косясь на дверь в ванную. - Хороший, плохой, а когда слег попробуют, то все…

– Думаешь? - заинтересовался Мария.

Я промолчал.

– Неверное было решение, - грустно сказал Мария. - Неверное… а как найдешь правильное, не ошибаясь…

Из ванной показались Оскар и Иван.

Оскар был весь в брызгах зеленой воды, злой и сосредоточенный. Иван, в одних брюках, мокрый и взъерошенный, казался пьяным. Он посмотрел на меня, потом на Марию, без всякого интереса. Оскар уронил Ивана на кровать, тяжело, словно куль с мусором, тот присел, уперся руками и тихонько хихикнул. Потом еще раз. Старик молча смотрел на него сквозь черные очки, Оскар брезгливо отряхивал руки, но далеко не отходил.

– Это слег, товарищи! - торжественно сказал Иван, словно кому-то еще не было ясно. - Это машинка, которая будит фантазию и направляет ее куда придется, а в особенности туда, куда вы сами бессознательно - я подчеркиваю: бессознательно - не прочь ее направить.

– Понятно, - сказал Мария.

– Чем дальше вы от животного, тем слег безобиднее, но чем ближе вы к животному… - Иван уронил голову на грудь и замолчал. Потом уставился на старика с легким удивлением. Видно, отходить начал. - Я для вас не авторитет, - вяло продолжил Иван, - но найдутся те, кто поверит…

– Кто-то будет пытать людей в темных подвалах, - мрачно сказал Мария. - Кто-то - обнимать гурий в садах… - Он покосился на меня и не закончил. - Да. А ктото - спасать мир, побеждать слег и объяснять глупому начальству страшные тайны… которые начальство давно знает.

Иван ничего не понимал. В его фантазиях, наверное, тоже были Оскар, Мария, я, и сейчас его мечты так спутались с реальностью, что разделить их он не мог. Смотрел на нас, тер переносицу, хватался за лоб и молчал.

– Я виноват, - тоскливо сказал Мария. - Нельзя было тебя посылать, Иван. У тебя с Амальтеи остался этот комплекс… работать под самим Быковым - не шутка. И ведь знал же, что тебе захочется самому все раскопать, но…

– Вы не виноваты, Мария, - сказал Оскар.

– Виноват! - рявкнул Мария. - Виноват! Иван всегда, всегда старался быть первым! А рядом оказывались такие титаны, что свободно было лишь последнее место! И в космосе, потому-то он и ушел, и на войне, и в интернате, и в управлении. Вот и зрела мечта… оказаться лучшим.

– Я ничего не понимаю… - прошептал вдруг Иван. - Мария… вы же… Оскар… я вас чуть не убил, Оскар! Старик покосился на меня:

– Ты иди спать, мальчик, - ласково сказал он. - Иди. Я замотал головой.

Мария вздохнул. Достал из кармана слег, покрутил в руках.

– Вакуумный тубусоид, - быстро сказал Иван. - Он очень похож на супергетеродин. Понимаете? Случайно поменяли их местами, и все! Надо же было так получиться, что они одинаковые! Роковая случайность!

Мария молчал. Оскар вдруг решительно двинулся в ванную, где продолжал трещать и булькать приемник. Раздался грохот, и наступила тишина.

– Роковая случайность… - снова сказал Иван севшим голосом, глядя на слег в руках Марии. - Перевоспитывать. Внедрять человеческое мировоззрение…

Старик поднялся. Подошел ко мне, положил на плечо руку, и я напрягся.

– Лэн, дружок, скажи, ты стал бы пробовать слег? - спросил он. Очень серьезно.

– Нет, - я замотал головой.

– Ты же слышал, что это очень здорово, - сказал Мария.

– Вот еще, - я фыркнул, покосившись на Ивана. И тут мне в голову пришла мысль, что меня сейчас накормят "Девоном", сунут в ванну и включат слег, чтобы я тоже стал проклятым, как Иван… Вывернувшись из-под руки Марии, я отбежал, но только он ни о чем таком не думал, он опять смотрел в окно и задумчиво говорил вслух:

– Строятся заводы по производству антивещества, космические корабли бороздят просторы галактики, раскапывают древние города, а в то же время… да какое мировоззрение им можно внедрить, Иван! Разве ж это поможет? Старое не уходит само, Иван. Оно цепляется за жизнь, фашистскими путчами, гангстерскими бандами, наркоманами… тянется в будущее, в золотой век. Поздно их перевоспитывать. Вот, - Мария указал на меня, - вот это наша надежда! Они слега не попробуют. И на дрожку не пойдут. Верно, малыш? На всякий случай я кивнул.

– А Страна Дураков… может захлебываться в горячей воде, истреблять друг друга, прыгать через высоковольтные провода, раз нравится. Эволюция, Иван. Жестоко, но справедливо. Прошлое уходит само, без насилия… - Он покрутил в руках слег и с отвращением швырнул о стену. Слег хрустнул и разлетелся. - Надо только…

Он замолчал.

Оскар, который вышел из ванной, взял Ивана за плечо и сказал:

– Но страдают и наши люди. Пек, Римайер, Жилин…

– Мы тебя увезем, Иван, - строго произнес Мария. - Все будет в порядке. Поверь.

Иван дернулся, как от удара.

– Никуда я не поеду! - зло сказал он. - Пока закон об иммиграции позволит - никуда не уеду! А потом нарушу закон! Не может быть, чтобы здесь не оказалось тех, кто ненавидит этот сытый мир! Я помогу им не растрачивать ненависть по мелочам!

Мария вздохнул:

– Пойдем, Иван. Еще поговорим. Пойдем.

Иван встал, зябко поежился, обхватывая плечи. Глянул на меня, и его взгляд прояснился:

– Знаешь, Лэн, я видел чудесный мираж! Ты и Рюг стояли передо мной почти взрослые, вы решили поехать в Гоби, на Магистраль…

Я ничего не сказал, не очень-то мне хотелось ехать в пустыню, где уже лет двадцать строили какую-то магистраль и, видно, собираются строить еще столько же. Мария взял Ивана за руку и, как ребенка, повел из спальни. Иван замолчал и обмяк.

Так он больше ничего и не сказал. Я подождал, пока они не вышли, и в окно проследил, что точно ушли. Потом пошел в ванную, открыл сток и стал убирать разбитый приемник. На полу валялись выпавший слег и супергетеродин, вынутый Иваном. Эти супергетеродины почему-то всегда ломаются. И они во всех приемниках стоят. А слег, который Иван называл вакуумным тубусоидом, по виду точно такой же, и везде продается по пятьдесят центов. Дальше же все просто, правда? Обязательно кто-то слег вместо гетеродина вставит и в ванну заберется.

Может, я и маленький - пока, и трусливый - пусть даже навсегда, только не дурак. Все я понимаю, но кричать об этом не буду. И слег не стану пробовать, лучше уж в пустыне в песке возиться, магистраль эту дурацкую строить…

– Лэн, - сказали из-за спины. Я повернулся - это был Рюг. - Я в саду ждал, - пояснил он. - Думал, вдруг чего…

Он засопел.

– Помоги убраться, - попросил я. - Не хочу, чтобы Вузи это увидела, она расстроится очень.

– А так, думаешь, не узнает? - удивился Рюг. - Иван теперь никуда не уедет… - Взял тряпку, сыпанул на нее порошка, и принялся с сопением оттирать ванну от "Девона". Делал он это умело.

– Ну, узнает, только позже…

Мы убрались в ванной, умылись и не сговариваясь вернулись в холл. Конечно, спать уже не хотелось, да и рассвет наступал.

– Рюг, хочешь, когда вырастем, поедем в Гоби строить железную дорогу? - спросил я. Рюг очень удивился:

– А что, надо?

Я подумал и кивнул:

– Да, наверное. Придется.

За окном светлело, и мы стояли рядом, держась за руки. Какая предстоит работа, подумал я. Какая работа… Только что уж делать, раз мы все прокляты.

 Апрель 1997 г.

 Алма-Ата