"Ленин" - читать интересную книгу автора (Волкогонов Дмитрий Антонович)Александр и ВладимирКаждый человек, проходя по долине своей судьбы, не знает, будут ли на его пути крутые повороты или даже зигзаги. Не все зависит от самой личности. Иногда такой поворот внешне малозаметен, но роль его во всей дальнейшей жизни человека огромна. Вот таким внутренним поворотом, духовным мятежом в сознании Владимира отозвалась трагедия семьи Ульяновых - казнь старшего брата Александра. Но поворот, толчок, не был буквальным, как его стали трактовать уже после революции. В обиход вошла фраза, якобы сказанная Владимиром Ульяновым своей малолетней сестре Марии после получения известия о казни брата: „Нет, мы пойдем не таким путем. Не таким путем надо идти"20. Возможно, молодой Ульянов и говорил эти слова, которые потом канонизировали и миллионы уст школьников и студентов повторяли как божественное откровение в конечной инстанции. Может быть, Владимир Ульянов и сказал эту фразу, но нам очевидно и другое: у гимназиста еще не было никаких революционных взглядов и он не мог в то время рассуждать о тех или иных революционных „путях". Хотя официальная историография, превращая юношу в святого марксиста буквально с детства, утверждала, что еще Долгое время в официальной лениниане господствовали взгляды о революционном влиянии отца Директор народных училищ И.Н.Ульянов был очень образованным и культурным педагогом своего времени, что не мешало ему быть глубоко набожным и довольно консервативным человеком. Его старшая дочь Анна вспоминала, что отец „никогда не был революционером и хотел от этого духа уберечь молодежь", был большим поклонником Александра II, царствование которого, особенно его начало, было для него светлой полосой23. О гражданской лояльности отца самодержавию говорит и младшая дочь - Мария Ильинична: „Илья Николаевич не был революционером, и у нас слишком мало данных, чтобы судить о том, как он относился к революционной деятельности молодого поколения того времени"24. Думаю, эти свидетельства верно отражают положение дел. Для истины важнее отметить иное обстоятельство. Педагог по глубокому внутреннему призванию, И.Н.Ульянов очень многое сделал для создания в семье демократической, гуманной обстановки. Глубокое согласие со своей женой, доброта к детям, демократизм отношений старших с младшими, поощрение трудолюбия и усидчивости сформировали весьма благоприятную атмосферу и почву для того, чтобы семена свободомыслия имели возможность прорастать, если бы они сюда попали. Именно этим Илья Николаевич и его семья создали предпосылки для принятия их детьми, и прежде всего Александром и Владимиром, радикального хода мыслей. А выдумки о революционном влиянии на мировоззрение детей „песен Некрасова", которые, „бывало, вполголоса в поле пел Илья Николаевич", все из той же идеологической заданности „революционности" вождя чуть ли не с детства. Нет, не Илья Николаевич „сделал" Ленина революционером. Но он и его жена воспитали у своих детей способность изменяться, чувствовать необходимость перемен. Отец Ленина скончался в январе 1886 года, когда гимназисту Владимиру Ульянову не было полных шестнаддати лет. Еще не похоронив мужа, М.А.Ульянова подает прошение о пенсии ей и детям, а немного позже - еще одно прошение попечителю Казанского учебного округа с просьбой о единовременном пособии. Отныне нужно было жить на пенсию и на тот доход, который приносило имение Кокушкино под Казанью, совладелицей которого была Мария Александ-ровна. В сентябре 1886 года Симбирский окружной суд утверждает в правах наследства на имущество мать и ее детей в соответствующих по закону частях. После казни Александра и исполнения семнадцати лет Владимиру его регистрируют на призывном участке как военнообязанного (апрель 1887 года)25. Но вскоре, в соответствии с российским законом (оставшийся старший сын-кормилец при вдове), снимают с приписного учета26. Если интеллектуальная, духовная атмосфера семьи создала предпосылки для появления в сознании Владимира Ульянова радикальных идей свободомыслия, то судьба старшего брата стала катализатором этого процесса. Очень сомнительно, чтобы трагическая кончина брата могла изменить революционный вектор направленности гимназиста по той простой причине, что этой „направленности" просто еще не было. В знаменитой, но сомнительной фразе, приписываемой Владимиру Ульянову, еще одно место вызывает большие вопросы: слово „мы". В фразе: „Нет, мы пойдем не таким путем…" совершенно загадочным предстает местоимение „мы". У гимназиста Владимира Ульянова было немного школьных друзей, но в их среде не было никаких „тайных обществ" или „кружков". Думаю, что или М.И.Ульянова, со слов которой пущена в широчайший идеологический обиход эта фраза, запамятовала, что сказал Владимир, получив известие о смерти брата (ведь ей тогда было всего девять лет!), или она, эта фраза, родилась под влиянием именно тех обстоятельств, которые наложили тяжелую печать на всю советскую историю. По-человечески, далее, трудно представить, как сообщает Биохроника, что, „получив это известие", Владимир сразу сказал именно эту фразу, сделавшую его навсегда „правильным" революционером. В истории есть тайны и мистификации. Если эта фраза не мистификация, то содержание всех слов, которые сказал Владимир Ульянов, узнав о казни Александра, вероятно, навсегда останется тайной истории. Не мог же брат ограничиться при получении трагического известия лишь этим лозунгом! Старший брат Владимира Александр был одаренным юношей. Золотая медаль по окончании гимназии говорит о многом. Вероятно, он мог стать крупным, а то и выдающимся ученым. Еще в гимназии Александр увлекался естественными науками, особенно зоологией, быстро овладел тремя европейскими языками и в Петербургском университете, куда он поступил в 1883 году, скоро стал одним из лучших студентов. За месяц до скоропостижной смерти отца Александр за работу о кольчатых червях получил золотую медаль университета. Ничто не говорило, что юношу захватит ветер общественных движений. К политическим кружкам в университете на первых курсах учебы Александр относился равнодушно, даже скептически, но позже, когда познакомился со студентами Лукашевичем, Говорухиным, Шевыревым, постепенно стал попадать под влияние ферментов общественного движения. Видимо, Лукашевич и Говорухин в какой-то мере, вероятно в самой общей форме, приобщили Александра к трудам Маркса, Энгельса, Плеханова. И тот и другой понимали марксизм в контексте необходимости насилия как средство для изменения существующих условий. Наиболее радикально был настроен Шевырев, который убежденно доказывал, что лишь устранение тиранов может преобразовать жизнь на справедливых началах. Александр, встречаясь с тройкой тайных ниспровергателей, поначалу больше слушал, но постепенно, увлекаемый внутренней логикой радикализма, уверовал в необходимость решительных шагов. И хотя Александр Ульянов был во власти научных планов, новых исследований, юноша счел нравственно непорядочным быть в стороне, как говорили его новые товарищи, от „идей прогресса и революции". Во время учебы Александра в университете его связь с братом Владимиром была номинальной и эпизодической: письма семье домой, где содержались приветы всем. Но и когда старший сын приезжал на лето, особой близости между братьями не было. Дети, живя в семье очень солидарно, дружили больше „парами". Володя был сильно близок в дружбе с Олей, хотя и преклонялся перед умом старшего брата. Старшая сестра Анна вспоминала, что однажды, уже после смерти отца, разговорившись с Александром, она вдруг спросила его: - Как тебе нравится наш Володя? - Несомненно, человек очень способный, но мы с ним не сходимся27. Естественно, старшая сестра поинтересовалась: - Почему? - Так… - не пожелав объясниться, сказал брат. Может быть, это едва ли не единственное место из апологетических воспоминаний родных, в котором делается какой-то намек на то, что во взаимоотношениях братьев и сестер (как и в каждой нормальной семье!) бывали какие-то облачка и шероховатости, а может, и более серьезные коллизии. Но здесь, в тексте воспоминаний, это место осталось явно по „недосмотру" редактора: у будущего вождя не должно быть „пятен". Хотя лаконичное „не сходимся" связано, конечно, не с политическими позициями и оттенками поведения братьев, а, скорее всего, с проявлениями резкости в суждениях Владимира. Эта грань юношеского профиля ясно просматривается у Владимира, хотя почти все, кто писал портрет вождя, старались ее затушевать. Эта же грань стала позже рельефной, когда Ульянов стал одним из руководителей российских социал-демократов, и просто явно выпуклой при превращении Ленина в „вождя". Представляется, что самые ранние истоки нетерпимости и резкости были замечены еще братом Александром, человеком явно более мягким и совестливым. По описаниям ряда историков, вероятно, решающим толчком к переходу Александра в группу друзей-заговорщиков послужила акция царской полиции, разогнавшей 17 ноября 1886 года студенческую демонстрацию памяти Добролюбова. Аресты и высылки из столицы некоторых знакомых студентов поставили перед Александром нравственную проблему своего личного выбора: как он должен поступить в этой ситуации? Такие ключевые моменты в линии судьбы бывают у каждого. Наступил он и у Александра. Николай Владиславович Валентинов, возможно, один из первых проницательных историков, попытавшийся освободить образ Ленина из-под нагромождений идеологических мифов, писал по атому поводу: Александр постепенно стал испытывать заметное влияние Шевырева, проводившего радикальные действия. Уклоняться от политической борьбы безнравственно, „а при нынешних условиях действительной борьбой с царизмом может быть только террор. Болезненно чуткий к указаниям на безнравственность, А.Ульянов, после мучительных колебаний, начинает разделять эти взгляды и, раз на то пошло, делается уже прямым сторонником не случайного, а, как он заявляет, систематического террора, устрашающего, способного сотрясти самодер-жавие"28. Группа студентов под руководством Шевырева растет, в нее входят Андреюшкин, Осипанов, Генералов, Канчер, Горкун, Лукашевич, Говорухин, Ульянов. Дежурства „метальщиков" бомбы и „разведчиков" по маршруту поездок царя из дворца в Исаакиевский собор начались с 26 февраля. Но заговорщики были очень неопытны; 1 марта полиция, перехватив письмо Андреюшкина, арестовала всю группу. Семья Ульяновых была потрясена, узнав о постигшей беде, но надеялась на милость императора. Мария Александровна Ульянова, спешно приехав в столицу, подала прошение на имя Александра III. В нем, в частности, говорилось: „О Государь! Умоляю, пощадите детей моих. Возвратите мне детей моих. Если у сына моего случайно отуманился рассудок и чувство, если в его душу закрались преступные замыслы, Государь, я исправлю его: я вновь воскрешу в душе его лучшие человеческие чувства и побуждения, которыми он так недавно еще жил. Милости, Государь, прошу милости". Этой драме, которая привлекла внимание России в конце прошлого века, посвящено немало публикаций. Наиболее интересны из них - в журналах „Былое" и „Голос минувшего". Читатель, видимо, знает, что все хлопоты матери оказались напрасными не только из-за „жестокости" царя, но и из-за отказа сына подать прошение о помиловании. Кто пересилил себя, поступившись революционным достоинством, тот был помилован: смертная казнь была им заменена многолетней каторгой. Процесс был очень коротким: 15 апреля начался, а 19-го был оглашен приговор. Нераскаявшиеся Андреюшкин, Генералов, Осипанов, Ульянов и Шевырев были приговорены к повешению. Но спасение еще брезжило в их душах. Во время свидания матери с сьшом после приговора на ее мольбы подписать прошение Александр тихо, но твердо произнес: - Не могу сделать этого после всего, что признал на суде. Ведь это будет неискренне. Присутствовавший на процессе и свидании матери с сыном юрист Князев уже после Октябрьской революции вспоминал, что в беседе Александр приводил такой довод: „Представь себе, мама, двое стоят друг против друга на поединке. Один уже выстрелил в своего противника, другой еще нет, и тот, кто выстрелил, обращается к противнику с просьбой не пользоваться оружием. Нет, я не могу так поступить!" Поведение Александра было в высшей степени мужественным. Его последним желанием, высказанным матери, была просьба: дать что-нибудь почитать из Гейне. Князев помог найти томик сочинений, и великий немецкий поэт последние дни жизни Александра на этой земле был его душеприказчиком и духовником… Ожидая рокового, последнего грохота запора камеры каземата, Александр мог шептать слова поэта: За два часа до повешения во дворе Шлиссельбургской крепости 8 мая 1887 года, после полуночи, осужденным объявили, что скоро казнь. То был последний шанс обратиться с прошением. Но и перед лицом вечного небытия молодые русские люди, будучи неправыми исторически, в моральном смысле оказались достойными народной памяти. Они не были фанатиками идеи, но верили, что судьбы народа могут изменить революционные акты насилия против тиранов. Большевики, которые появятся в начале приближающегося века (который станет почти весь „их" веком), на словах осуждали индивидуальный террор, а на деле провозгласили террор, но уже массовый. Попытки студентов изменить вектор развития, почитавших честь и достоинство дороже самой жизни, выглядели и выглядят исторически наивными. Но нельзя не восхититься их готовностью к жертвенности во имя идеалов освобождения. Таких, особенно среди русских народников, всегда было много. Возможно, именно в этой среде нашла свое выражение „русская идея": туманная и аморфная, но великая и бессмертная. В день казни Владимир Ульянов в Симбирске сдавал письменный экзамен по геометрии и арифметике, получив за эту работу обычное „пять". В семье верили в распространившийся слух, что смертная казнь в последний момент будет заменена заточением в крепости. Во время последнего свидания с сыном мать, желая передать эту надежду Александру, при прощании только сказала: „Мужайся, мужайся…"30 Как оказалось, это были последние слова благословения матери, которыми она поддержала сына в часы его мужественного и рокового выбора. В семье Ульяновых надолго поселилось горе. Мать, в трауре, после долгих молений не раз просветленно говорила, что Саша перед смертью приложился к кресту… Пусть Богом он будет прощен… Младший брат был потрясен смертью Александра. Позже он узнает, что Саша принимал участие в разработке „Программы террористической фракции Народная воля". Документ несет печать марксистского влияния, однако наивен в своей прямолинейности и, как сказали бы сегодня, „казарменности". Но Владимир Ульянов, долго находясь под воздействием семейной трагедии, думал не столько об идеях, которые захватили брата и его друзей, а о стоицизме и силе духа молодых террористов-заговорщиков. Крутой поворот в долине своей судьбы юный Ульянов сделал не в определении путей борьбы: террор или массовые движения. Нет. Гимназист еще не имел собственных взглядов по этому вопросу. Но где-то в глубине души он созрел для понимания - и это станет скоро ядром его мировоззрения, - что без радикализма, помноженного на волю к достижению цели, на революционной стезе делать нечего. А в отношении того, что „мы не пойдем таким путем", Владимир Ульянов действительно и „не пошел". В частности, это выражалось и в том, что будущий вождь понял: совсем необязательно самому быть „метальщиком" пироксилиновых бомб, которые делал несчастный Саша. Необязательно находиться и на баррикадах, самому подавлять восстания, быть на фронтах гражданской войны… И он никогда там и не был и непосредственного ничего „не подавлял". Главное - не в деяниях одиночек. Главное - управлять массой. Огромной. Бесчисленной. Почти бессознательной. „Не таким путем надо идти". Младший брат пошел действительно совсем иным путем. Более эффективным, но менее благородным. Кто знает, может быть, казнь Александра помогла Владимиру взобраться на броневик в апреле 1917 года? Трагедия семьи Ульяновых по большому счету - трагедия русской идеи, трагедия российского выбора, трагедия народа, за который необольшевики и сегодня вновь пытаются решать: каким путем ему идти… |
||
|