Yarowrath
Два дня Лёхи Денисыча

Один день Лёхи Денисыча.

Отхаркнув выбитый резец, Лёха смачно матюгнулся и с досадой пнул закованную в латы тушу ОМОНовца. "Молодая Национал-Социалистическая Импегия в кольце вгагов!" – вещал из ржавого привокзального репродуктора картавый голос Сруля Рицаева…

Или Рицая Срулева, хуй его знает. Лёха не шибко разбирался в политике и "партийных" не переваривал коллективно, не делая между ними особой разницы.

Он знал одно: с минуты на минуту сюда прибудут менты и бежать ему, в общем-то некуда, его номер пропален. Максимум, что он может – отсрочить конец. Подыхать Лёхе не очень хотелось, поэтому решение было найдено быстро: первый попавшийся ржавый гвоздь вонзился в запястье, с мясом вырывая электронную начинку датчика.

Руку мгновенно пронзила резкая боль, кровь брызнула фонтаном. Бля, даже перевязать нечем. Но лучше без руки, чем без головы, ха-ха!

Оставляя за собой кровавый след, Лёха бросился по направлению к путям.

Разумеется, сбежать на поезде шансов не было. Большая часть поездов давно пришла в негодность, да и рейсы отсюда ходят разве что пару раз в неделю – это же не Москва, ёпт. Но в этих ржавых катакомбах был хоть шанс затаиться, город сейчас полностью занят ментурой.

Шум вертолёта заставил Лёху затаиться. Он дал увеличение на глазной имплант (нелегальный, купленный на чёрном рынке, разумеется) – армейский. Значит, кадыровцы. Пиздец обложили. Весь эфир крепко глушился, но и без этого Лёха мог понять, что над мэрией сейчас флаг федералов, а городское вече "уже даёт показания".

Да, хрен затаишься теперь. Город, надо понимать, уже на карантине, так что побег тоже отметается. Остаётся прорываться к ближайшему схрону. Лёха в сердцах сплюнул и достал из кармана куртки пригоршню колёс. Проглотил. Сильно ударился затылком о железнодорожный контейнер…

Но слух и зрение вернулись мгновенно, внутреннее время ускорилось. В два прыжка он достиг платформы, третьим прыжком запрыгнул на неё, веерным ударом снёс головы двум "космонавтам". Присел, осматривая территорию. С юга, похоже, подходил патруль ментов, обойти его не будет проблем. До схрона минут пять, не больше.

Двери вокзала распахнулись, мент с оторванной нижней челюстью, отхаркивая кровь и содержимое пищевода, с разворота плюхнулся на заблёванный пол, елозя конечностями. Лёха не стал его добивать, времени было в обрез, скоро действие химии кончится и пойдёт обратка. Нужный ящик в камере хранения вырван движением руки. Круги перед глазами…

Бля, вот хуёво-то. Лёха судорожно колол детоксы, одновременно ища в схроне хоть что-то, похожее по функциям на оружие. Так, бабло, химия, мины (нахуй они сейчас?), электроника какая-то…

Залп НУРСов ударил прям в стену, вслед за ними в провал запрыгнуло не меньше дюжины кадыровцев: "Стаят! Рукы за голову!"

В это же мгновение комнату наполнил кровавый туман, черепа опричников лопались изнутри от объёмного пси-импульса. Это была первая и последняя лёхина граната, теперь он пуст.

Ну что же, оставаётся шок-эффект. Запихав содержимое схрона в карман куртки, Лёха снял с трупа гранатомёт и прыгнул в провал. Таблетки всё ещё действовали, организм работал с нечеловеческой скоростью. Залп… Траектория рассчитана безупречно. Сквозь дыру в бронестекле кабина вертолёта наполняется металлической плазмой. Солдаты беспорядочно стреляют, но Лёхи уже нет, он бежит по направлению к городу, в истерическом азарте вкалывая очередную дозу ускорителя.

"Мы должны быть беспощадны к вгагам гусской нации!" – картаво вещал репродуктор.

"До мэрии пара кварталов, сейчас начнётся самое сложное" – размышлял Лёха.

Трофейный пулемёт застрекотал, кося ментов, как траву. Из носа, глаз и ушей шла кровь, но Лёха надеялся дотянуть. Отдельные сигналы уже пробивались сквозь глушилку, значит – ещё повоюем, ещё поглядим, кто на чьих костях спляшет.

Отлично, связь есть. Он почти (а может, и не почти) ощущал, как стартуют из леса два лёгких дрона с химическими бомбами. Будет, чем перекрыть тыл. Устроим в местой ментуре переполох, хе-хе.

Два ржавых танка кадыровцев выползли на площадь, медленно поводя башнями. "Хаш Зхарр Хашут!!!" – прочёл заклятье Лёха, пропуская через своё тело энергию древнего города. Плазменный вихрь накрыл незадачливых чеченских ("русских" в терминологии партийцев) танкистов, поджаривая их внутри, плавя механизмы танка, сливая катки с гусеницами, а корпус – с башней. Наконец, боеприпасы сдетонировали, забрызгав округу горячим металлом.

Вот она – мэрия, прямо перед носом. Лёха не выглядывал за угол, но инфразрением видел расстановку охраны. Какой-то плюгавый партиец (политрук? новый мэр?) поднял мегафон и начал толкать речь: "Отстоим святой славянский гогод от гусофобской негуси!" Ну и всё в таком духе. Кавказцы с почтением слушали.

"Да, тут просто так не прорваться," – понимал Лёха – "Придётся юзать эн-зэ."

"Пх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'льех вгах'нагл фхтагн!"

Жуткий треск расколол небеса, открыв взору Космическую Тьму. Прозрачная Пустота засасывала в вакуум мусор, машины, людей… Мир падал вверх, в Бездонную Пропасть, раскрывшуюся над мэрией. Лиловые щупальца древнего бога вылезали из Дыры, любовно обхватывая главное здание города, давя, всасывая, вбирая в себя ментов и кадыровцев, оставляя лишь лужи слизи.

"Вот поесть тебе, Танатос!" – прокричал Лёха, выйдя из-за угла в полный рост.

Партийный еврейчик из последних сил держался за дверную ручку мэрии, издавая нечленораздельный писк и визг.

"Мощью истинных богов преподношу этот череп к твоему трону, Бог Крови!" – торжественно произнёс Лёха, сканируя скелет еврейчика нелегальным имплантом.

Хренакс! Вылетевшие из ниоткуда цепи содрали мясо с костей картавого политрука, одновременно отделяя голову от тулова.

Через секунду куски комиссарского тела упали на землю. Но черепа среди них не было.