Алан Адамс
Воля. Пятая тропа

Воля. Пятая тропа.

Дерево у реки Белая бабочка, подхваченная бесшумным вихрем, по сужающейся спирали плавно неслась к неподвижному зеркалу освежающе чистой бирюзовой воды. Яркая, сочная трава на берегу колыхалась в полной тишине. Все ближе и ближе к источнику.

Легкая рябь всколыхнула зеркальную гладь. Мотылек, уносимый другим вихрем прочь, был уже далеко, когда исчезла тишина…

Шум создавала неуемная возня птиц на дереве, которые выпроваживали из дупла своих оперившихся птенцов. Три птенца, изгнанные родителями, еще долго кружили в вечернем небе, пока их не проглотили сумерки, а затем и чернильная ночная мгла.

Живая мгла Обагренное отблесками утонувшего Солнца одинокое облако кровавым шаром парило высоко в небе. Исполосованная глубокими шрамами от мелких ручейков каменистая дорога петляла вдоль русла Бакона. Сдавившие реку с обеих сторон теснины горных хребтов образовали ущелье, приводившее в трепет путников. Они казались громадными тисками, которые вот-вот начнут сходиться и с неотвратимой медлительностью втирать в древние растрескавшиеся каменные глыбы мягкую сочную живую плоть.

Внезапно среди покрытых густыми неприступными лесами цепей гор путники узревали мохнатый хребет исполинского дракона, готового впечатать в дорожные камни ничтожных мерзких паразитов, осмелившихся осквернить своим появлением тысячелетнюю, звенящую кристальной прозрачностью гармонию.

Щемящее чувство собственной незначительности и бренности испытывал дневной путник. Он казался самому себе кощунством и остро осознавал, насколько микроскопичен рядом с этим величием. В присутствии вечности каждая клетка его тела отдавала тупой болью от ощущения скоротечности и мимолетности.

Одновременно нечто удивительно восторженное было в самом факте присутствия среди этого совершенства. Живительная зелень всевозможных оттенков, напоминала кожу, затягивающую обнаженные кости скал. Необузданный разгул всеобщего цветения знаменовал собой продолжающееся торжество жизни над мертвой материей.

Стремительное пикирование ласточек у самой поверхности дороги и величественное парение в поднебесье орлов и порхание бабочек заставляло замирать сердце в сладостном восхищении. Атмосфера была насыщенным коктейлем из трелей птиц, стрекотания кузнечиков и бесконечного шума Бакона. Вода тысячелетиями с яростью билась о гранитные валуны, распадалась в пыль, создающую волшебные радужные круги и полировала, полировала камень. Грудь не могла насытиться студеной чистотой воздуха. Словно обуреваемый жаждой, человек полной грудью упивался кислородом и целебным ароматом высокогорного лесного воздуха.

Но все это было днем. А ночью… Затянувшие небо тучи заслонили звезды и придавили собой вершины гор. Новолуние превратило ущелье в погруженный во мрак тоннель, без начала и конца.

Маленький человек один продвигался вперед, вверх по ущелью. Лошадь повредила ногу в самом начале пути, когда ее копыто соскользнуло с гладкого валуна и наскочило на острый как наконечник копья камень.

Несмотря на абсолютный мрак, он шел медленно но уверенно. Человек решительно ставил стопу на дорогу, шаг за шагом приближаясь к своей цели. Лишь неумолкаемый шум воды и звуки ночной жизни возвращали его к реальности. Но тьма брала вверх.

Вместо бархатной вязкой черноты глаза путника неожиданно увидели яркий солнечный день незадолго до отъезда Юзмекор из Зукхура. У кузни, под навесом, расстелив на столе тонко выделанную шкуру молодого бычка, князь Схуркут – правитель западного Таузера подозвал сына.

– Это земля нашего народа, сын мой. И ты будешь ее опорой. Помни об этом. Ты видел изображения людей, зверей. Рисунок быка это не бык, но ты же сразу узнаешь его. Точно также можно рисовать и горы и реки и леса. Смотри! Видишь это голубое пятно? Это Вечная гора. А вот белая полоса, что идет вправо – горный хребет, что простирается в сторону восходящего солнца, – Схуркут провел ногтем указательного пальца по шкуре,- а эта полоса, уходящая влево тот же хребет, уходящий в сторону заходящего Солнца.

– Вот река Бакон. А вот это скопление линий и прямоугольников, наш Зукхур.

Черные линии это дороги, прямоугольники- это фамильные кварталы. Вот квартал Бергли, наш квартал. А это квартал рода Даглар. Вот квартал рода Лакрам, – он поставил палец на зеленую полосу напротив Зукхура, рядом с изображением ели и продолжил,- а эта зелень означает еловый лес на левом берегу Бакона, напротив Зукхура это лиственный лес у Старого села. А эти коричневые полосы посреди зеленых – это хребты, разделяющие ущелья.

Почти весь следующий день Схуркут провел на Большом княжеском Совете. Юзмекор слышал, что отец предложил через месяц созвать Верховное Вече. Но многие князья, подстрекаемые Джутом, двоюродным братом Схуркута, роптали, что негоже вовлекать народ во внутреннюю жизнь аристократии. Князь Джут правил малым или восточным Таузером, расположенным к востоку от Вечной горы. Формально на него распространялась власть Схуркута. Однако он никогда особо не скрывал свои притязания на полную власть над всем Таузером.

На этот раз Схуркут сумел убедить большинство объявить через месяц о созыве Верховного Вече. Верховное Вече являлось высшим представительным органом и созывалось раз в несколько лет или в десятилетие, по исключительно важным событиям в жизни ассонского народа, которые требовали всестороннего обсуждения и принятия неотложных, решительных мер. В его состав избирались некоторые члены Народного Вече и члены малых Вече. В свою очередь Народное Вече, Вече ущелья и Вече селений избирались на Общинном Собрании.

Княжеский Совет принимал решения по вопросам взаимоотношений среди княжеских родов. Решение Верховного Вече имело силу закона для всего народа, включая князей. Но, поскольку, князья обязаны были принимать участие в работе Верховного Вече, они имели возможность существенно влиять на принятие решений. Верховное Вече проходило за пределами Зукхура. Посторонним запрещалось на нем присутствовать.

После Княжеского Совета правитель западного Таузера вызвал сына к кузне. Под навесом на столе была расстелена вчерашняя карта. Юзмекор понял, что последует продолжение беседы.

– Слушай внимательно, Юзмекор! Вот Вечная гора. Вот главный горный хребет. К северу от него расположены холодные, снежные земли. Там в непроходимых лесах живут древесные люди. А вот на Юге, теплое Солнце, обильные дожди, плодородная земля. Там на берегах морей и рек – вот они, стоят большие поселения. Это города, в них живет очень много людей. К главному хребту примыкают малые, которые разделяют ущелья. Все горы вместе называются Тауландом.

Из открытой двери кузни обильно доносился запах древесного угля и железа. Князь был одет в белый длинный кафтан с золотыми пуговицами и с нагрудными карманами, обрамленными позументом. Низ кафтана имел треугольные вырезы длиной 25-30 и у оснований 20-25 см, искусно разукрашенные плетенкой из шелковых ниток.. Талия была перетянута красным поясом с золотыми бляшками в виде ромбиков.. С поясом сочетались по цвету красные сапоги из сафьяна. Голову князя венчала шапка красная шапка с золотыми ромбами, отороченная мехом белого волка. На поясе висел знаменитый кинжал Селпегор. Этот кинжал был известен тем, что его клинок из отборной дамасской стали испил кровь многих владык. Несмотря на свою мрачную славу, кинжал внешне был достаточно прост. Единственное украшение составляли два золотых ушка и золотая змея, держащая в зубах небольшой алмаз. Ножны и вовсе не имели никаких украшений. Тем не менее, только правители Таузера имели право надевать его. Существовало поверье, что вынутый из ножен клинок невозможно вложить обратно, не оросив его кровью.

Князь продолжал водить обломком сухой веточки по карте.

– Смотри! Из ледников Вечной горы берут свое начало реки нашего народа. Вода этих рек для народов то же самое, что материнское молоко для ребенка. Реки Большая Кинжа и Зукхур, сливаясь, образуют Бакон, в которую впадают все воды, стекающие с северных склонов Тауланда. Здесь, у слияния рек Большая Кинжа и расположено наше главное селение – Зукхур. В пяти километрах ниже по течению слева в Бакон впадает река Рахма раскинулось селение Трикулан, еще в пяти километрах ниже находится Старое село. За ним не осталось более селений ассонов. А когда-то, велик был наш народ, обширны были наши владения. Столица Тауласа, Город Солнца располагался здесь, далеко на западе, в долине реки Хиз, а владения простирались до морей -глаза князя неподвижно смотрели влево, словно он видел нечто, недоступное другим.

– А что случилось, почему ассоны живут только в нескольких селениях на берегу Бакона? – тихо задал вопрос сын, прекрасно зная ответ.

– Не только вдоль Бакона. Есть несколько селений вдоль левых притоков. Посмотри на карту. От Вечной горы на Север уходит хребет и плато. Они делят Таузер на Западный и Восточный Таузеры. С восточных склонов Вечной горы берут начало реки Затапливающая, Быстрая, Лесная, Речка, Мулка. В долинах этих пяти рек также живут ассоны. А мало нас осталось потому, что во времена прадеда моего прадеда с Востока пришли полчища свирепых, смуглых людей. Их сердца были полны неутолимой жадности и жестокости. Они истребляли на своем пути целые народы. Таузер, где кипела жизнь, где караваны не помещались на дороге и мешали друг другу, был втоптан конскими копытами в пыль. Город Солнца, столица гордых свободолюбивых ассонов был стерт с лица земли. Густой лес вырос на его месте. Не шум базаров разносится над ним ныне, а хохот шакалов. Только несколько тысяч людей. бежав в неприступные горы, сумели сохранить жизнь нашего народа.

– А кто теперь живет на землях Ассонов?

– Много поколений сменилось, на прежних границах Тауласа стали селиться Чужие народы. С запада и с востока нас окружают малочисленные прежде круглоголовые народы моря. А с Севера степные наездники. На опустевших благодатных землях, выросли они числом и силой. Лишь неприступность наших гор, непроходимость лесов и скудость каменистой земли служат защитой ассонов.

– А как ассоны сами добрались сюда, если горы непроходимы? – задал вопрос Юзмекор.

– На самом деле верховья почти всех ущелий имеют перевалы. Многие из них – тайна, о которой знают только посвященные. А через некоторые перевалы, в старину шли нескончаемым потоком караваны. То были золотые дни Великого торгового пути, что соединял Восток и Запад, Юг и Север. Селения располагались так близко друг к другу, что вскоре сливались в одно громадное селение, что подобно гигантской змее извивалось вдоль ущелий и долин. Ныне все пути пустынны, ни один ассон на них не живет, и лишь жалкие караваны самых отчаянных купцов пересекают Тауланд, ступая по истлевшим костям наших предков.

Юзмекор внимательно слушал отца, и только один вопрос он задал.

– Отец, если пути свободны, то почему мы заперлись в неприступных теснинах? Разве могут леопарды жить в клетке? Может надо поселиться на прежних путях? Если они пустынны, то их рано или поздно заселят. И это будем не мы. Да, там мы открыты для нападений. Но, когда народы, заселившие наши прежние земли, окрепнут, они придут сюда, и нас не спасет неприступность гор. Это были слова, достойные взрослого мужа. В любое другое время князь обрадовался бы им. Но сын сказал правду, от которой прятался его народ и которая пугала самого Схуркута. Слишком глубоко опустошила душу народа та давняя резня, устроенная полчищами кровавого железного деспота.

– Сын мой! Где два ассона, там три партии. Это наше проклятие. Мы, как и раньше, заняты междоусобицей и подобны паукам в закрытом кувшине. В нас течет кровь почти всех великих завоевателей прошлого. Каждый ассон силен как духом так и телом. Но вместе мы бессильны. Каждый сам себе князь. Неважно, где будут жить ассоны. Важно сумеют ли они помогать друг другу, признать единого правителя, побороть свою зависть и забыть старые обиды, – князь, цедил слова, произнося их отрывисто, почти зло. Сын напомнил ему о событиях сегодняшнего дня, когда Схуркут тщетно пытался убедить ассонскую аристократию прекратить внутренние распри и быть едиными перед лицом внешнего мира. Князья усматривали в его доводах лишь стремление прибрать к своим рукам власть, которую они вовсе не собирались добровольно отдавать. Их вполне устраивала легкая жизнь, а князь Джут сам рвался к власти и, поэтому, всячески препятствовал усилению Схуркута.

Эти воспоминания ослепительной вспышкой промелькнули перед внутренним взором Юзмекора. Близилось утро. Извилистое ущелье, плотно закупоренное сверху мрачными темными тучами, все еще оставалось погруженным во мрак, который, казалось, не собирался покидать эту землю. Юзмекор уверенно шел вверх по ущелью на Восток.

Там где есть светило, нет места тьме.

Природа замерла в ожидании мгновенья, когда новорожденное Солнце разорвет в клочья мглу и иссушит свинцовые тучи. Мир ждал Света. Юзмекор уже был недалеко от цели своего пути когда когда со стороны Вечной Горы наконец-то выглянуло солнце.

Алмаз Селпегора Тени медленно укорачивались, по мере подъема Солнца, с первыми лучами которого обычно объявлялось открытым Верховное Вече.

Двумя днями ранее Юзмекор неподвижно сидел рядом с погибшими родителями.

Вселення для него съежилась до размеров небольшой комнаты, в которой он их нашел.

Юзмекор ожидал подобного но, в глубине его души жила надежда спасти их, хотя он знал, что это было невозможно. Ладонь отца была крепко сжата…

Обыскав дом Юзмекор нашел то, что искал и покинул селение…

– Даю вам слово князя, что я найду и жестоко покараю убийц моего брата. Пока жив я и мой сын, земля будет гореть под ногами этих выродков, – произнес Джут на следующий день на Вече Доверенные лица всех свободных родов Таузера, одобрительно зашумели.

– Ассоны! Нас мало, поэтому мы давно отказались от кровной мести и заменили его выкупом за кровь. Но здесь особый случай! Только равный по происхождению имеет право поднять руку на князя! Не бывало на памяти нашего народа случая, когда чернь убивала князя! Чтобы подобное варварство не повторялось, я прошу вашего согласия на то, чтобы ответить кровью за кровь! – толпа согласно взревела.

– Благословенный мой народ! Все мы потрясены этим злодеянием. Не скоро наши сердца обретут спокойствие. Но мы обязаны продолжать дело Схуркута. Нам предстоит выбрать из среды князей нового правителя Таузера! – взял слово старый Аман, сторонник Джута, – самого родовитого и сильнейшего из сильнейших! Я не вижу никого достойнее Джута.

Мнения делегатов разделились. В толпе начался оживленный обмен мнениями. Все знали коварство Джута. Ходили слухи, что он продался наместнику повелителя ксауров. Многие терзались догадкой о том, кто помог Схуркуту преждевременно уйти в мир иной, но благоразумно помалкивали.

В то же время Аман был прав: Джут был самым родовитым и сильным из князей. Любая другая кандидатура означала междоусобную распрю. И все знали, кто ее начнет.

Делегаты постепенно стали склоняться к тому, что только Джут где коварством, где жестокостью, а где и подкупом сумеет усмирить гордыню княжеского сословия.

На возвышении стояла группа князей, в основном сторонники Джута. Но даже большинство преданных союзников Схуркута, будучи реалистами и людьми практичными успели заверить Джута в своей лояльности.

– Схуркут считал сегодняшнее Верховное Вече судьбоносным для всего народа.

Продолжить его дело – вот самая большая дань уважения его памяти. Он бы завещал нам продолжить начатое им- этими словами Джут, почуявший близкую победу, увещевал Собрание.

– У Солнца нет тени, – в это время Юзмекор был далеко от Зукхура и надежно прятал Селпегор…

Шатиман – отпрыск Джута.

А тем временем Сященная поляна, где проходило Великое Вече, была переполнена подошедшим народом. Здесь, помимо участников сегодняшнего Верховного Вече, собралось почти все мужское население Зукхура, включая детей и низшие сословия.

Джут поднял руку. Вскоре, гул голосов сменился напряженной тишиной, а на возвышение поднялся Сирма из рода Зенду. Старейшина, имевший в народе кристальную репутацию,чьи советы высоко ценил покойный Схуркут. Но Зенду не были князьями, они были свободными общинниками. Это интриговало и немного пугало.

– Сразу после Собрания с подобающими почестями состоится прощание и погребение князя Схуркута, княгини Есенеи и их преданных слуг. Князь Джут дал на этот счет соответствующие указания. – народ впитывал каждое слово Сирмы, каждую деталь происходящего.

– Ассоны! Как не может живое создание жить без головы, так не может народ жить без правителя! Верховное Вече избирает правителя, и сегодня все старейшины находятся здесь. Пропустите их вперед! Остальные покиньте площадь, таков закон!- продолжал Сирма. Народное море забурлило, но делегаты довольно быстро отвоевали свое место, а остальные нехотя, но все же ушли.

Когда Сирма продолжил свою речь, волнение постепенно стихло до такой степени, что стали слышны его слова.

– Почтенные старейшины! Братья мои! Согласно законам, доставшимся нам от предков, правители Таузера выбираются на Верховном Вече самыми уважаемыми представителями свободных родов. Но многие- многие поколения, князья из рода Бергли передавали власть отца к сыну. Сегодня мы должны вспомнить закон, завещанный нам предками и выбрать правителя Таузера. Ассоны, настало время выбора! Желаю нам мудрости и терпимости! – с этими словами Сирма отошел в задний правый угол.

Вскоре Верховное Вече кипело от нешуточных страстей. На помост выскочили князья, первостепенные свободные общинники.

Некоторым казалось, что власть, о которой они не смели даже мечтать, сама просится им в руки. Однако понадобилось совсем немного времени, чтобы все встало на свои места. тем более что с многими была проведена заранее большая подготовительная работа.

Чтобы понять, что произошло, надо обратить внимание на особенности общественного устройства Таузера. Ассоны были крайне малочисленным народом, меньше чем многие окружающие их племена. В отличие от своих соседей, стоявшими на пути к построению раннефеодального общества, они являлись выжившими наследниками поверженного, но некогда могущественного государства, имевшего сложную социальную структуру. Причем выжили в основном представители знати, во время тотальной резни они заботились только о своем спасении.

Многие аристократы позже породнились с вождями соседних народов. Кровь ассонской знати была всегда в цене. Она придавала окраску легитимности верхушке племен, возвышала их над простым людом. Новые князья не желали мешать свою кровь с простолюдинами. Нет, они роднились с князьями других племен. Получалось, что ассонская знать, поменяв язык и веру, продолжала управлять территорией бывшего Тауласа. Тем не менее, это были полукровки, и как всякие полукровки они пытались всячески умалить то, в сравнении с чем чувствовали себя ущербными.

Ассоны Таузера были в подавляющем большинстве своем аристократами. Они пахали, сеяли, убирали за животными, но при всем этом странным образом оставались аристократами. Быть может даже больше, чем в эпоху поверженного Тауласа. Была ли причина в том, что суровая жизнь и отсутствие роскоши уничтожила все наносное и грязное, связанное с излишествами, или же ассоны компенсировали скудость своего быта культом воспитания и стремлением соответствовать образу идеальных героев легенд – неизвестно. Но кодекс поведения свободных ассонов стал эталоном для соответствующих кодексов и сводов многих народов. Свобода ценилось превыше всего.

Можно быть свободным в темнице, а можно быть рабом в собственном золотом дворце.

Сыновья князей воспитывались в семьях обычных людей. Наравне с другими детьми они работали. Так они мужали, так они росли со своими будущими подданными и соратниками. Знакомство с трудом раскрепощало их и избавляло от преклонения перед роскошью. Ассон никого не ставил выше себя. Наоборот, больным местом их общества было то, что каждый превозносил себя. Только несколько родов, с натяжкой признавались более родовитыми. А эталоном, с которым сравнивали степень знатности того или иного рода, был род Бергли Поэтому, когда встал вопрос о власти, первоначальные иллюзии быстро развеялись.

Недостаточно считать себя выше других, надо чтобы другие признали это превосходство, что в Таузере практически исключалось. Участники Вече прекрасно это понимали, но осознали только теперь.

Кроме того, власть сковывала, закрепощала. Правитель зависел от всех и каждого, но мало что не зависело от него. Он был закован в тесную скорлупу законов, кодексов, обычаев и предрассудков. Большую часть времени правитель должен был решать чужие вопросы чужих людей. Власть означает потерю свободы. Так рассуждали почти все ассоны. Почти, но не все. Фактически выбора у Вече не было.

Признаваемый всеми Правитель мог быть избран только из рода Бергли как самого знатного и могущественного. Джут относился к старшей ветви рода Бергли. После смерти кузена князь стал самым богатым и влиятельным человеком Таузера. Его боялись, его ненавидели. В пословицы вошли его алчность и вероломство. Но он был единственным, чье избрание могло предотвратить кровавую междоусобицу. Каждый надеялся иметь на него влияние и урвать себе кусок пожирнее и делать это вполне мирно.

Вскоре старый князь Кенгеш из рода Даглар стуком своего посоха о настил помоста заставил присутствующих прервать споры.

– Народ Таузера! Достопочтенные ассоны! Вот уже некоторое время мы все говорим про одного человека, но никто не слушает соседа. Кроме Джута давно не слышно других имен! Настало время бросать камни. Да будет благословенна наша земля! – с этими словами он подошел к правому краю помоста и бросил в белое ведро камень.

Спустя некоторое время были опрокинуты два ведра, стоявшие в разных углах возвышения – белое и черное. Не было необходимости пересчитывать камни. Только один камень, выпав из черного ведра, неровно покатился по грубому деревянному настилу…

Пришпоренная лошадь галопом уносила прочь от Священной поляны Шатимана, сына Джута.

Алый закат Шум постепенно стихал. Глашатаи уже успели оповестить народ об итогах выборов.

Практически все мужское население трех ближайших селений успело подтянуться к Священной поляне, которая давно не видела столько людей.

Верхушка Вече – наиболее авторитетные представители самых родовитых и богатых княжеских родов стояла на помосте. Джут находился в центре.

Князь Кенгеш поднял руку с посохом вверх и еще раз оповестил затихшую толпу о принятом решении. Он, как и все выступавшие после него князья, пожелал новому правителю здоровья, мудрости, силы и долгих лет жизни. Знать выразила надежду, что его правление увенчается процветанием ассонов.

Речь нового правителя Таузера призывала к единству, к соблюдению заветов предков.

Князь посокрушался о жадности, о падении нравов, о том, что семейные и личные интересы стали выше интересов общины. И заверил присутствующих, что приложит все усилия, дабы обеспечить благополучие народа, возрождение его исконных обычаев.

– Я не пожалею ни сил, ни здоровья, ни самой жизни чтобы улучшить жизнь Таузера.

В этом я торжественно клянусь! – слова поглотил одобрительный рев.

Вскоре после его речи, знать покинула возвышение. Первым ушел Джут, за ним остальные в соответствии со своим положением.

День заканчивался. В алом закатном небе кружили три птицы. Народ постепенно стал расходиться.

Сын кузнеца Князь Джут прохаживался по двору, где, разбившись на группы, многочисленные гости праздновали свадьбу его сына Шатимана. В бывшем имении Схуркута собрался и стар и млад почти со всего Таузера. Простой люд толпился на улице, ожидая своей очереди на вручение традиционного в таких случаях подарка князю. В людском море множество голосов сливались в равномерный гул. Недавно избранный правитель Таузера знал, о чем сплетничают его соплеменники. Пять лет назад он, как и многие богатые ассоны отправил своего сына в столицу Ксаура Оксам. Юноши поступали на службу тамошней знати, которая довольно щедро платила наемникам.

Многие стремились туда. Доходило до того, что у некоторых представителей знати и богатых скотовладельцев дети не знали родного языка. Многие считали это признаком высокообразованности и культуры. Молодежь, побывавшая на чужбине, стояла отдельной группой. В Ксауре многие из них имели довольно низкий статус.

Жизнь в Оксаме – печально знаменитом рассаднике порока, наделила их надменностью и высокомерием.

Знать, разряженная в золото, сидела за отдельно под навесом. Во главе длинного стола восседал Джут. Размещение гостей строго соответствовало месту человека в социальной иерархии. Более знатные и богатые располагались ближе к Главе стола.

Менее знатные или менее богатые сидели в самом конце.

Гости вели меж собой неспешные беседы. При том, что каждый из присутствующих в душе ненавидел окружающих людей, их лица отображали приветливость. В то же время при обращении к менее значимому, в их понимании собеседнику, лица принимали надменное и полупрезрительное выражение. В соответствии с давно сложившимися правилами игры каждый играл свою роль в этом театре тщеславия(*****???). Люди отрабатывали свои роли на совесть, стараясь отвоевать место за столом, оставить за собой последнее слово. Важно было раздуть любую мелочь до вселенского масштаба и попытаться принизить собеседника. Князь Джут всячески поощрял такое положение вещей, считая, что разлад среди его подданных облегчает ему контроль над Таузером. Более того, подобная схема взаимоотношений выстраивалась до самого низа.

Ассон, что-либо значивший в обществе обязан был регулярно обеспечивать вышестоящих солидной мздой. В свою очередь он облагал поборами тех, кто зависел от него. Смысл этого бизнеса состоял в том, чтобы остаться в конечном счете с барышом.

За внешне пристойным и спокойным течением свадебных обрядов кипели нешуточные страсти. Собравшиеся, помимо уже упоминавшегося состязания в тщеславии, устанавливали "рыночную цену платежей" и одновременно корректировали правила игры.

Здесь же создавались новые группы по интересам, хотя основу общества все же определяла клановая принадлежность.

Джут фиксировал малейшие нюансы происходящего, зорко отслеживая все изменения.

Как умелый дирижер он легко направлял события в нужное ему русло.

Наконец наступил долгожданный момент, когда правителю начали подносить подарки.

Каждый даритель старался превзойти остальных в щедрости подарка, кляня про себя этот разорительный обычай.

Кому-то Джут улыбался, кому-то прохладно кивал головой. Большинство из тех кто страстно стремился попасть под очи князя удостаивались безразличного взгляда и формальных слов благодарности.

Происходил отбор новых фаворитов, падение старых. В целом же мало что менялось в расстановке сил.

Рядовые общинники, для которых верховная власть была священна а личность князя сакральна, не очень сильно разбирались в хитросплетениях этого запутанного клубка человеческих страстей и амбиций. Неся дары простой люд искренне верил в богоугодность и незыблемость древнего обряда.

Крыши домов и ограды были заполнены резвящейся детворой, с восторгом впитывающей все происходящее. Их отцы подносили подарки, А правитель ласково обходился с обычными людьми, благосклонно пожимая им руки. Князь улыбался, спрашивал про детей, о делах, обещал помощь. Народ был очарован добротой и обходительностью своего повелителя.

Дождался своей очереди и кузнец Тебед. С гордостью за хорошо выполненную работу он вручил Джуту кинжал собственной работы.

Князь выслушал здравицу кузнеца, скользнул взглядом по оружию и, не вынимая его из ножен, передал своей челяди.

– Поговаривают, Тебед, что ты усыновил мальчика.

– Да, высокий князь! Небеса не оставили меня к старости в одиночестве.

– И как же зовут его?

– Адам его имя -Ну и имечко! -рассмеялся князь, -хорошо хоть обезьяной не назвали.

Вдоволь посмеявшись вместе со своими приближенными над своей шуткой, Джут что-то быстро пробурчал в том духе что благодарит за подарок и желает всяческих благ.

После чего обратил внимание на следующего дарителя.

Пятилетний Юзмекор в мохнатой овечьей шапке, закрывающей лицо, с самого начала свадьбы сидел в одиночестве на ограде и не пропустил ни одной детали из разворачивавшихся сегодня событий. Два года прошло с тех пор, как он стал Адамом, сыном кузнеца.

– А еще это означает "отец мой",-прошептал мальчик.

**Адам – человек на языке жителей Таузера Источник могущества Адам по своему обыкновению мастерил с друзьями что-то необычное на задворках.

Тебед был спокоен за него. Его мысли вернулись к встрече с Джутом, оставившей в его душе неприятный осадок. Много сил отдал кузнец, чтобы выковать клинок, подобный которому способны были создать немногие из живущих мастеров. А ведь недавно он даже в мечтах не мог себе представить, что его руки сотворят подобное совершенство.

Второе дыхание в жизни разменявшего пятый десяток холостяка открылось с ворвавшимся в его судьбу трехлетним мальчуганом. Два года прошло с того раннего весеннего утра, когда найденный Тебедом на тропе малыш после нескольких дней беспамятства открыл глаза и попросил пить. К этому времени мужчина, который эти дни просидел рядом с ребенком, позже назвавшимся Адамом, твердо решил усыновить его.

Так крошечный безымянный хутор, расположенный на правом берегу Утада в месте впадения его в Бакон, пополнился восемнадцатым жителем. Кроме кузнеца здесь жил плотник Агач с женой и четырьмя детьми, кожевник Каиш семья которого также состояла из супруги и четырех детей. Пастух Койчу, смотревший за малочисленным стадом хуторчан, с женой и двумя сорванцами жил несколько особняком. Без пастбищ и пашни люди жили ремеслом. Собирали и обменивали на продукты мед, травы.

Суровые условия жизни не сделали черствыми души людей.

И, Адам, оказавшийся смышленым и послушным мальчиком, пришелся по душе отшельникам. Он охотно выполнял поручения взрослых, чем снискал себе славу среди матерей, ставивших его в пример своим непоседливым отпрыскам. Тебед, известный своим суровым и крутым нравом поначалу ворчал, не вполне довольный мягким и покладистым на его взгляд характером сына. Ворчать он перестал через год, когда волкодавы Койчу, которых опасались все жители, включая самого кузнеца днем вырвались из своего загона и кинулись к жене плотника. Отложив, свою очередную поделку и нож, Адам быстрым шагом пошел наперерез разъяренным псам и вскоре встал на их пути. Взрослые ничего не успели предпринять, а громадные зверюги пытаясь поджать отсутствующие хвосты, уже ластились к четырехлетнему карапузу, который, впрочем, не обращая на них внимание успокаивал мать своих друзей.

В остальном рос Адам как и все его сверстники. Разве что никогда ни с кем не дрался. Да был заводилой среди друзей. Дети охотно играли в игры, которые он придумывал, а чаще всего они что-то мастерили.

Взрослые со смехом вспоминали случай, когда дети едва не подрались, пытаясь выяснить, кто сильнее: тигр или лев. Спор оборвал молчавший до этого Адам, заявив, победит человек.

Новаторы с Утада -И что они на этот раз выдумают?- с интересом гадали жены хуторчан, изнывая от любопытства. Предыдущие затеи детворы привели женщин в восторг, поэтому просьбу юных умельцев не подсматривать за их приготовлениями старшее поколение большим трудом, НО старалось выполнять. Изобретения облегчили женщинам некоторые работы, поэтому матери выгораживали ребят перед отцами и всячески поощряли их инициативы.

Побурчав для приличия, мужчины в конце концов согласились, что лучше пусть младшие приобщаются к ремеслу, нежели рискуя свернуть шею носятся по скалам. Да и под ногами меньше путаются.

Началось все с того, что Адам упросил отца сделать несколько видов ножей для рубанка. С ними он заявился к плотнику Агачу и вместе с его сыновьями начал осаждать мастера. Неделю Агач отмахивался от назойливых просителей, а затем спешно кинулся выполнять их просьбу. Он случайно подслушал, как его сын Шагрей предложил друзьям использовать инструменты отца. После того как им были вручены несколько разновидностей рубанков, последовал новый поход к Утаду. На этот раз маленьким попрошайкам понадобились две пилы, коловорот и молоток. Подвергшийся настоящему преследованию со стороны маленьких чудовищ кузнец в конце концов капитулировал. После чего детвора почти пропала из вида, перестав досаждать взрослым, чему последние были чрезвычайно рады.

Через две недели девять детей, в возрасте от 4 до 12 лет прикатили на трех тележках с кривыми и грубыми деревянными колесами нечто непонятное. Гордо выгрузив прямо на землю перед хижиной Каиша эти странные приспособления, юные мастера начали свою суету. Заинтригованные женщины с интересом смотрели на происходящее.

Пока ребята раскладывали три конструкции, являющиеся первыми в этом мире механическими прялками, Чилле старшая дочь Каиша успела сбегать домой и принести громадный клок чесанной вытянутой шерсти. Вскоре матери с изумлением наблюдали, как с невиданной скоростью шерсть превращается в пряжу и наматывается на катушку.

В неумелых детских руках нить часто обрывалась, что отражалось на скорости работы и качестве пряжи. Тем не менее, родительницы, с детства знакомые с ручным веретеном, заворожено следили за происходящим на их глазах чудом. Жена Каиша сменив Адама за прялкой, после пары неудач начала справляться гораздо лучше своей дочери. Примитивные конструкции, сделанные из сырого дерева без единой металлической детали работали исправно.

После этого случая взрослые, особенно женская половина, относились к детским шумным посиделкам более снисходительно. Непоседы окончательно покорили сердца родителей тем, что на своих деревянных тачках за месяц вывезли накопившееся годами содержимое скотных дворов за пределы хутора и свалили все в кучу. Правда, непонятно для чего туда же сваливали собранную золу и известь. Родители оценили такой подвиг, тем более, что эту работу дети стали выполнять регулярно.

Следующую эпопею возглавил сам Тебед. Детворой была реквизирована вся зола из печей и кузницы. Вся сорная трава на территории хутора была выкошена, высушена и сожжена.. Конечным итогом ряда манипуляций с золой, известняком и жиром явились около сотни темно-коричневых кусков мыла с резким запахом.

Впоследствии все признали очевидную пользу мыла. Более того, его начали периодически варить и очень выгодно обменивать на необходимые продукты в ближайшем селении. Однако этому предшествовали долгие и туманные разъяснения Адама об источниках многих его знаний. Из объяснений следовало, что сын видел или же слышал от взрослых о многих неизвестных вещах. Кузнец припомнил, как Адам внимательно следит за его работой и работой соседей, и вникает во все детали ремесла, выспрашивая все до мельчайших подробностей. В конце концов, кузнец не выведав ничего конкретного, после серьезных раздумий решил, что идеи мальчика надо использовать. Однако он строго наказал сыну о своих задумках сперва рассказывать ему, а впредь вне дома помалкивать или ссылаться на него, на что Адам охотно согласился.

Через некоторое время Агач, пришел в кузню с некоей конструкцией. Из наблюдений за прялкой жены он сделал некоторые выводы и решил обсудить их с соседом. Мастер по дереву предлагал заменить некоторые детали на металлические и, самое главное, он изготовил похожее на прялку приспособление для обработки деревянных заготовок.

Ему требовалась помощь кузнеца. Тебед согласился выполнить просьбу. Наутро, после непродолжительного спора Тебед с Агачем принялись за дело. Собрались ребята, которые охотно помогали. К полудню следующего дня первый токарный станок по дереву был готов. Тут же состоялись испытания новинки. Минут за пять Агач выточил изделие причудливой формы. Станок еще не имел полноценного суппорта.

Однако этот примитивное изделие являло собой огромный скачок вперед. Резец двигался меж двух досок и мастеру уже не приходилось держать его в руке.

К тому времени, когда Тебед с Адамом побывали на свадьбе Шатимана, население хутора почти достигло полсотни человек. Жители имели пасеку из 30 ульев, вязальные и ткацкие станки.

Километрах в восьми в верховьях Утада, в стороне от посторонних глаз достраивалась пятиметровая доменная печь. Четыре воздушных насоса, представляли из себя скрепленные железными обручами деревянные цилиндры, внутри которых двигались деревянные поршни с кожаными манжетными уплотнителями, приводимые в действие четырехметровым водяным колесом. Воздух вначале попадал в небольшую камеру, под домной для более равномерной подачи, после чего, пройдя по каналам проложенным внутри домны разогревался и через четыре керамических сопла нагнетался внутрь домны.

Кузнецы будущего Стремительнй рост благосостояния хуторчан конечно же стал привлекать к себе внимание властей. У подобного рода людей крайне развито звериное чутье на потенциальную угрозу. А угрозу представляет все непонятное и не поддающееся контролю. В любой сфере Джут создавал препятствия, иногда труднопреодолимые.

После многих бесплодных попыток решить проблему, люди вынуждены обращаться за помощью князю. На этом поле Джут развернулся с размахом, виртуозно регулируя степень проходимости им же воздвигнутых преград. Эта своеобразная система плотин и шлюзов работала безотказно и, самое главное, была исключительно эффективна для целей контроля и управления. Разумеется эффективна и полезна только для узкого круга лиц, которые контролировали процесс создания и преодоления препятствий.

Видимые глазу отличия в хуторе начали происходить через полтора года после прихода к власти Джута. Однако не сразу власть смогла уделить более пристальное внимание этой загадке.

Первое время новый правитель находился в постоянном цейтноте. Обстоятельства его избрания ставили под сомнение легитимность пребывания Джута у власти.

Перешептывания об обстоятельствах гибели семьи Схуркута также не способствовали росту его популярности.

Титаническая работа князя по укреплению своей власти начала приносить плоды ко второму году его правления. Где силой, где подкупом он планомерно укреплял свои позиции. В ход шли щедрые посулы, увещевания, запугивание. С десяток его врагов настиг несчастный случай.

К окончанию второго года его правления, разрозненные прежде Западный и Восточный Таузер стали приобретать черты единого образования. Меньше разбойничали на дорогах лихие люди, стала налаживаться торговля. Сильнейший из рода Бергли, князь Джут, Правитель Восточного и Западного Таузера не был популярен в народе. Его присутствие чувствовалось везде. У стен есть глаза и уши, которые принадлежат Джуту. Такова была народная поговорка. Джута боялись, ненавидели, ему завидовали, его презирали. В рамках местного менталитета это был авторитет.

Теперь можно было уделить внимание и вопросам, рассмотрение которых было отложено до лучших времен.

Жители хутора закончили строительство домны, водяного колеса и механизмов подачи воздуха. Мастера под руководством Тебеда заложили справа от выпускного отверстия небольшой двухметровый горн, с подведенными каналами для интенсивного горячего воздушного дутья. Непосредственно под выпускным отверстием были положены деревянные рельсы. По ним планировалось подкатывать деревянные ящики с литьевыми формами. Рядом хотели устроить печи из кирпича-сырца для заготовки древесного угля.

Строительство велось в тайне, поэтому за прибытием чужаков в хутор следили. К работавшим прискакал сын Каиша Улан. Он сообщил о прибытии в хутор Тилчи – человека из окружения Джута. Путник хотел подковать лошадь и, поэтому искал кузнеца. Тилчи пользовался недоброй славой главного доносчика Таузера.

Тебед, укладывавший кирпичи в стены строящегося горна, бросив мастерок кинулся к лошади. По пути в хутор кузнец вспомнил как Адам обмолвился о том, что рано или поздно князь проявит интерес к хутору и пришлет ищейку, скорее всего Тилчи.

Тебед с Каишем, Койчу и переселившимся сюда Кемуром впоследствии не раз спорили на эту тему. Все были единодушны в том, что интерес власти к простым людям всегда чреват неприятностями.

Люди наконец-то перестали жить впроголодь и почувствовали вкус к жизни.

Нововведения увлекли их, появился азарт. Энтузиазм жителей рос при виде плодов своего труда. В сознании мастеров и их домочадцев была пройдена та грань, до которой они еще были способны и согласны вернуться в голодный сумрак изматывающей гонки за выживание. Скотское стойло зависимых животных их более не устраивало. Это была вольная жизнь.

Всего этого хуторчане еще не осознавали. Однако они остро чувствовали, исходящую от власти угрозу. В этом их мнение были едино. Спорили о том, как реагировать на эту угрозу. Койчу и Каиш предлагали опереться на старые традиции и ежемесячно отправлять ко двору князя подарки. Тебед и Кемур настаивали на необходимости вести работы скрытно, вдали от посторонних глаз.

– Никто не пускает на бульон курицу, несущую золотые яйца.- горячился Койчу.

– Койчу! Сегодня мы будем делать подарки., которые они принимают. А завтра знать посчитает это чем-то само собой разумеющимся и будет уже требовать. – отвечал Кемур.

– До нас добираться целые сутки. Мы здесь сами по себе. Так было во все времена.

Никто и никогда не трогал жителей этого места. Так был даже во времена Тауласа.- вторил Койчу Каиш.

– Раньше и Джута не было.- ухмыльнулся Кемур.

– Джут такой же князь как и все остальные.- возразил пастух.

– Схуркут тоже так думал.- замечание Тебеда вызвало напряженное молчание. -Вначале князь будет доволен дарами. Но скоро ему захочется большего. И чем дальше, тем сильнее будут разгораться у него глаза от жадности. Не забудьте о приспешниках Джута. Им тоже надо жить. И чем ближе к правителю, тем роскошнее. Подумайте – если начнутся поборы, то конца им не будет. Вскоре мы будем работать больше чем сейчас, но жить будем впроголодь, как раньше.

– И что же нам остается делать? – Каиш с Койчу согласились с этим доводом -Думаю надо все строительство вести в тайне насколько это возможно.

– Но люди князя рано или поздно об этом пронюхают. Не забывай, в хуторе много женщин и детей, обязательно проговорятся, -выразил сомнение Койчу.

– Да, рано или поздно все станет известно. Поэтому мы должны работать так, чтобы когда придет время, никто не осмелился тронуть наши семьи, – воскликнул Кемур.

– Власть не потерпит рядом с собой людей свободных и сильных,- взгляд Каиша казалось был направлен внутрь,- но обратно в стойло не хочется. Подбирать объедки со стола Джута тоже не получится- челядь съест. Уезжать отсюда некуда- кругом рабство, войны. Видимо таков наш путь. Строить свой дом.

Этот разговор происходил почти за год до прибытия Тилчи. Тебед мчался на встречу, исход которой был неясен. Внутренне он приготовился к трудному разговору.

Соратника князя он нашел под навесом у кузни, где тот увлеченно точил на точильном кругу -еще одном нововведении- свой меч.

– Да будет твоя дорога безоблачна,- приветствовал гостя хозяин.

– Спасибо на добром слове. Здоровья и благополучия тебе,- приветливо улыбнулся Тилчи.

– Зайдем в дом, отдохни с дороги,- согласно традициям хозяин не имел права спрашивать у путника цель его визита, – отведай у нашего очага, что бог послал.

– Это будет для меня большой честью,- гость, если не желал нанести хозяину оскорбление, не имел права отказываться.

Беседуя на нейтральные темы о погоде, урожае, о падении нравов у молодежи они подошли к хижине кузнеца. Одинокая старушка, которую приютил Тебед, уже приготовила обед.

После соблюдения всех принятых условностей мужчина расположились на грубых табуретках за низеньким круглым столиком.

– Надеюсь я не оторвал о важных дел, – заговорил пришелец.

– Нет я уже закончил собирать дрова для изготовления древесного угля, произнес кузнец, и тут же одернул себя за оплошность. Его одежда была вымазана в глиняном растворе. К его облегчению гость ничего не заметил.

– Я смотрю, у вас многое поменялось,- хищно откусывая дымящееся свежее мясо поинтересовался Тилчи,- много новых инструментов. Я отлично заточил свой меч.

Мой слуга тратил на это почти весь день. Да и выходило у него хуже. Я видел женщины пряжу делали на вращающихся колесах.

– Мы называем их прялками. Хвала небесам, что ниспослали Каишу мысль о вращающемся колесе. Теперь наши дети меньше голодают.- Тебед по происхождению принадлежал к одному сословию с Тилчи. Формально они были равны. Но кузнец зарабатывал на жизнь своим трудом, что автоматически понижало его социальный статус. Приближенный князя получал довольствие у своего хозяина. Расслоение общества в Таузере резко усилилось при Джуте. По этой причине Тебед, ломая себя, пытался демонстрировать смирение. С этим похоже он немного перестарался, поскольку Тилчи удивило поведение кузнеца, известного своим неуживчивым характером. Однако полные чаши отменной медовухи, щедро наполняемые хозяином, вскоре сделали свое дело. Путник расслабился, объясняя обходительность кузнеца настороженностью перед растущей властью Джута.

– Судя по тому, что я успел увидеть вы не обходитесь одним хлебов. Похоже, Вам хватает и на масло,- прищурился Тилчи.

– Увы, хотели бы мы, чтобы твои слова были правдой! Мы бедные люди. Едва сводим концы с концами. Все что мы делаем, приходится обменивать на еду,- с печалью в голосе ответил хозяин.

– Люди в селениях охотно приобретают ваши поделки, это должно быть прибыльно. -возразил гость.

– Увы, они такие же бедняки как и мы, сами голодают. Продукты им самим нужны.

Поэтому то, что они привозят нам недостаточно,- Тебед говорил искренне, поэтому Тилчи поверил. Все сказанное было правдой. Даже то, что получаемых продуктов недостаточно. Вблизи от возведенной домны жители устроили склад, который по их мнению наполнялся недостаточно быстро,- А сами мы не имеем ни пашни ни пастбищ.

Хвала нашему правителю, что его стараниями народ стал жить лучше и люди могут поделиться с нами. Дозволь, Тилчи, выпить за твое здоровье. Князю повезло, что ему помогает мудрыми советами такой уважаемый всеми человек.

Грубая лесть кузнеца, переполнила гостя ощущением собственной важности. Он казалось, стал больше размерами, лицо стало строгим. Его обычно презирали и ненавидели. Поэтому примитивная хвала нашла лазейку в его изощренном и подозрительном уме. Даже очень умные и порядочные люди покупаются на лесть, если она преподнесена мастерски. Приближенный князя сделал поправку на неотесанность кузнеца.

– Да, ты прав, правитель часто прислушивается ко мне. Это очень нелегко, решать человеческие судьбы,- басом отозвался Тилчи,- к сожалению это неблагодарная служба. Людям помогаешь, а они не понимают, что все делается ради народа.

– Черный народ всегда будет неблагодарен своим благодетелям. Ты уж прости темных и необразованных людей. Они не понимают своей удачи. Ведь ты печешься об их благе, они должны быть счастливы и восхвалять небеса за такой подарок!

– Увы, кругом непонимание и неблагодарность,- совершенно искренне посетовал княжеский осведомитель.

– Как такое может быть,- алкоголь подействовал и на мастера, -да мы ради тебя…

Вскочив он отбежал в угол хижины и достал недавно изготовленную саблю. Как и все изделия кузнеца, она не имела богатой отделки. В то же время, клинки Тебеда не имели себе равных в Таузере.

– Прими этот скромный подарок от имени всех жителей хутора, Тилчи! Знай, что мы твои верные друзья. Наш хлеб – твой хлеб. Рассчитывай на нашу посильную поддержку!

Чрезмерно щедрый подарок вначале привел гостя в замешательство. Однако застолье продолжилось. К нему присоединились друзья кузнеца, после чего возлияния продолжились с новой силой. Вскоре хозяева уверяли гостя в том, как сильно они уважают и ценят такого авторитетного человека, на что Тилчи даже прослезился. Он в свою очередь восторгался душевностью и неиспорченностью местных жителей и повторял, что будет защищать перед князем таких добрых людей, которых, как и самого Тилчи хотят оболгать злые завистники. Пиршество закончилось после исчезновения запасов мяса и медовухи в нескольких домах.

Поздно утром княжеский советник направлялся обратно в Зукхур. Последствия от выпитого накануне не мешали его изобретательному уму анализировать произошедшее.

Он видел перспективы получения дополнительного дохода, не контролируемые князем.

У хозяина он не мог зарабатывать больше чем сейчас. В то же время была опасность разоблачения. Жадность и страх некоторое время боролись в его душе. В конце концов перед его внутренним взором начали мелькать соблазнительные картинки обновок, которые утрут носы прочим приближенным князя и меркантильные соображения пересилили чувство страха. Весьма довольный собой от того, как ловко он обвел вокруг пальца невежественных работяг, Тилчи, размышляя о том, что ему придется огораживать от ока князя свой источник доходов, продолжил свой путь.

В это же время четверо мужчин пытались осмыслить произошедшее. События развивались иначе, чем они задумывали. После бурных споров, друзья решили, что совершенные Тебедом на нетрезвую голову поступки могут даже пойти на пользу хуторчанам.

– Я думаю, два три года мы выиграли. Будем ковать железо, раз есть такая возможность,- выразил общее мнение Каиш.

Ассонская сталь.

Ивы, растущие на берегу реки беспощадно вырубались. Рядом с домной воздвигалось новое строение. За полгода с момента ее запуска новаторы с Утада успели многое.

. Главной задачей было создание токарных, и фрезеровочных станков По деревянным моделям, вырезанным Агачем изготавливались литниковые формы. Вскоре под руководством Тебеда было отлиты в необходимом количестве шестерни для редукторов станков, маховики, для накапливания механической энергии. После долгих мучений удалось отлить станины сложной формы. Тебед, лучше других понимающий устройство, принципы действия и, главное назначение создаваемых механизмов, хотел ограничиться более простыми решениями. Однако, замечание Адама о возможности крепления к станине совершенствующихся со временем деталей убедило его. Не было нужды по нескольку раз переделывать один и тот же элемент. Заранее продуманные места креплений позволяли в будущем избежать необходимости один и тот же элемент все более сложной формы. Изобретатели задумывали первым делом изготавливать на машинах детали более совершенных станков. Металла много не требовалось: старые детали отправлялись на переплавку и создание следующего поколения станков.

Отшельники научились плавить и разливать сталь. Из железа отлили детали примитивных патронов для будущих станков. Качественную сталь, для клинков и инструмента плавили в небольших количествах в тиглях. Тебед с сыном и Кемуром пару раз совершили небольшие походы на осликах в горы. Небольшие караваны из пяти-десяти животных возвращались, груженные минералами, содержащими, в зависимости от посещаемого ущелья, никель, хром или вольфрам. В итоге самодеятельные сталевары, сумели получить методом тигельной плавки довольно качественную инструментальную сталь для резцов, сверл и напильников.

Единственное, что несколько омрачало общую картину – малое количество получаемого металла. Отсутствие достаточного количества рабочих рук ограничивало выплавку металла. Всего было выплавлено несколько сот килограмм чугуна и около сотни килограмм стали плохого качества. С качественным инструментом, ввиду сложности и трудоемкости процессов, ситуация была еще более напряженной. Их общая масса не достигала даже десятка килограмм. Тем не менее это был гигантский скачок вперед.

Самым ответственным моментом этой эпопеи было освоение нарезки винтовой резьбы.

Достаточно грубо ее научились нарезать еще на первых токарных станках. С помощью второго поколения станков мужчины сумели создать небольшое прокатное оборудование, приводимое в движение водяным колесом или, для мелкой фурнитуры – человеком. Список изделий, получаемых прокаткой стали довольно стремительно рос.

Первыми были круглые прутья. За ними последовали болты, гайки, шарики, шестерни и наконец, листовая сталь небольших размеров.

Большим спросом у жителей соседних селений пользовались лопаты, мотыги, косы, вилы, ножи. Их охотно выменивали на продукты питания. Так сложилось, что весь обмен взял в свои руки Сатучу – брат Тилчи, обладавший отменной торговой сноровкой. Хуторчане получали в полной мере запрашиваемые продукты. Однако, для жителей Зукхура, Трикулана и Старого Села благодаря сговору Тилчи и Сатучу изделия хуторчан обходились настолько дорого, что значительная часть изготовленного накапливалась на складах братьев, которые таким образом одновременно достигали нескольких целей. Наводнение Таузера изделиями с Утада могло заставить Джута обратить более пристальное внимание на затворников и таким образом лишить братьев монополии на торговлю с хутором. Накапливаемые инструменты Сатучу начал постепенно сбывать за пределами Таузера в предгорных районах. Тебеда со товарищи это вполне устраивало. Неожиданно для братьев, за несколько мечей, изготовленных из легированной стали, мастера выкупили обратно все инструменты, которые они не стали забирать, а попросили обменять в предгорьях и степи на сушеное мясо, фрукты, зерно. Сделка была выгодна для обоих сторон и способствовала дальнейшему развитию металлургии и металлообработки.

Расширялся рынок сбыта изделий, производимых на Утаде. Правда это ставило проблему расширения добычи железной руды в верховьях Утада и рабочих рук.

Теперь, когда исчезла угроза голода, жители хутора сумели достичь результатов не только в металлургии и металлообработке. Работала маленькая лесопилка. При заготовке древесного угля они получали массу полезных веществ, которые собирались впрок в глиняные кувшины.

В Таузере начали пользоваться широкой популярностью глиняные емкости из под меда со строго заданными объемами: по стомиллилитровые, полулитровые и литровые.

Охотно брали чугунные гири и изготавливаемые детьми полутарометровые кожаные измерительные ленты с миллиметровой разметкой.

Река надежды.

Новый работник внимательно наблюдал за работой учителя. Койчу, ворча время от времени сноровисто укладывал саманные блоки. Стена медленно, но неуклонно росла.

И как он уговорил себя променять вольную жизнь на природе на тяжелый труд строителя. И как вообще Тебед смог убедить собравшихся жителей, которых теперь, включая детей насчитывалось около семидесяти, построить один большой общий дом.

Мотивировал Кузнец, а ныне, по общему молчаливому согласию глава хутора тем, что на поляне, на которой испокон веков строилось всего несколько хижин, уже негде ступить. Скученность, и это было правдой, вместе с неупорядоченностью создавали массу проблем, начиная от помех передвижению и кончая антисанитарией. Тебед красочно расписывая все преимущества от строительства общего жилища, превзошел самого себя. Общие стены, утверждал он, потребуют меньше материалов и будут терять намного меньше тепла. Новые печи с дымоходами, проложенными в стенах, смогут согревать сразу несколько комнат. Этот довод подействовал на женщин, на которых лежала ответственность за заготовку хвороста и поддержание тепла в очаге.

– Означает ли это, что придется меньше топить,- спросила Нана жена Агача.

– Судите сами, -ответил Кемур, поддерживающий идею Тебеда,- На первом этаже будет содержаться скот, находиться мастерские и склады. Сверху чердак, на всей площади которого мы устроим комнаты для обучения детей и а также ткацкие, прядильные и вязальные цеха. Получается только наружные стены соприкасаются с холодным воздухом. А общие стены с дымоходами обогревают сразу несколько комнат. Мы подсчитали, если женщины будут дежурить у печей по очереди, то каждой придется поддерживать огонь в нескольких печах примерно один раз в полмесяца. Вам самим решать как распределите дежурства.

На этом месте дискуссия временно разделилась. Женщины сбившись в отдельную кучку шумно обсуждали появившуюся возможность.

– Кроме этого, мы по чугунным трубам подведем воду прямо в специально оборудованные для стирки и для приготовления пищи помещения,- улучив мгновенье тишины вставил Тебед. Очень быстро женщины затихли и он продолжил,- Постоянно будет горячая вода, а грязная может сливаться по специальным чугунным трубам.

После этих доводов женщины еще спорили некоторое время. Но суть их возражений сводилась к сомнениям в самой возможности такой необременительной жизни.

Последовавшие уверенные объяснения Тебеда и Кемура ослабили сомнения женщин.

Мужчин глава привлекал преимуществами спокойного отдыха после напряженного дня.

Женщины, занятые на хозяйственных работах не будут отвлекать их грохотом посуды и своим ворчание. В этом месте ропот прекрасной половины перекрыло голос выступающего, что вызвало взрыв хохота у мужчин. Дети не будут досаждать своим шумом, потому что будут играть, обучаться или работать в специально отведенных местах.

– Не следует забывать что ни один из присутствующих мужчин не сможет быстро в одиночку построить просторный и добротный дом. А сообща мы справимся месяцев за семь, – продолжил Тебед.- Сейчас дома разбросаны, поэтому, не приведи небеса, случись что, сложно оповестить всех соседей и придти на помощь нуждающемуся. В общем доме этой проблемы не будет. Я предлагаю сегодня разойтись, обдумать все в кругу семьи. А завтра соберемся и окончательно определимся.

Чертыхаясь Агач положил на глиняный раствор следующий саман и вспомнил, как на второй день все жители единодушно высказались за строительство. Знали бы они заранее во что это выльется. За первые три месяца полные энтузиазма Утадцы возвели каменный фундамент на известковом растворе. В течение следующего месяца был сложен каркас второго этажа, устроены перекрытия первого и второго этажей.

Агач с помощниками уже завершали монтаж стропил и обрешеток, а люди Койчу успели сложить всего лишь две трети стен. Строительство превратилось в негласное состязание, которое постепенно выматывало всех его участников.

Женщины и дети изготавливающие саман стремились сформовать блоков больше, чем его могли сложить каменщики. Бригады, занятые изготовлением черепицы и кирпичей, стремилась обогнать и саманщиков и плотников. С плотниками и каменщиками соревновались, по одним им ведомым критериям столяры, изготавливающие двери и оконные рамы. Подобный ажиотаж подстегивал строительство.

Стремительно возводимое здание вызывало гордость своих создателей. Койчу с удовлетворением окинул взглядом 90 метровое строение, которое полностью перекрыло ушелье на правом берегу. Левый берег Утада представлял собой отвесную скалу. Над рекой построили небольшую мастерскую, под ней водяные колеса. Под коридором, соединявшим мастерскую с общим зданием, были поставлены ворота.

В речи строителей появились новые слова: сантехника, раковина, столовая кухня, умывальная комната, уборная, прачечная. Каждая семья получала в распоряжение две комнаты. Трапезы в будущем доме решили проводить в общей большой столовой.

Спустя восемь месяцев по настоянию женщин весь хутор готовился к гуляниям в честь постройки нового жилища и был занят уборкой территории бывшей стройки.

Взору строителей предстал плод совместного труда. Ослепительно белоснежное здание высотой около одиннадцати метров ласкало глаз своих создателей. Им не верилось, что их трудолюбие, их совместные усилия сумели воздвигнуть это чудо.

Аман -Уверяю, господин, Я видел собственными глазами, Тилчи, пригнув голову вкрадчиво нашептывал Джуту,- это самая настоящая крепость.

– Не ты ли уверял меня, что на Удаде все в порядке?- нехорошие нотки в голосе Джута вызвали озноб у его собесдника.

– Мой князь, я был там почти пять лет назад. тогда это были самые обычные нищие оборванцы без гроша за душой.

– Зато с тех пор кое у кого грошей прибавилось, – под безжизненным взглядом своего повелителя Тилчи ощутил как стремительно уменьшается в размерах. Ручейки холодного пота катились по его спине. Незадачливый доносчик уже почувствовал себя летящим в пропасть, как прочие недруги или обманувшие Джута, погибшие в результате несчастного случая. "Аман донес, -пронеслась мысль в голове, стремительно искавшей пути к спасению.

– Господин, это все Сатучу. Они с Тебедом сообща вели торговлю. Я в их торговле не участвовал.

– Но ты не осведомил меня. И они тебе платили, – казалось Джут проявил интерес к человеку, предающего родного брата.

– Мне угрожали. Но я никогда не осмелился бы идти против моего повелителя, -дрожащий, порытый холодной испариной Тилчи пытался спастись.

– Разбогател ты тоже по принуждению, -князь пристально разглядывал приближенного, что-то решая для себя,- к этому вернемся позднее, а теперь расскажи все с самого начала.

Тилчи, нутром чувствующий, что самой страшной угрозы он избежал, суетливо засеменил вслед за хозяином, направившимся в другую комнату.

– Как я уже рассказывал моему господину, раньше хутор был самой обычной дырой. после моего посещения еще полгода время о времени люди посещали его. Как мой князь знает, раньше переправлялись через Бакон по доскам, уложенным поверх огромных валунов, расположенных в реке. После наводнения они исчезли. Никто не понимает как. Веками стояли. Да и наводнение было несильным. Однако они исчезли, а тропу, размыло. Теперь даже пешему невозможно попасть в долину Утада. Как известно, правый берег Бакона сплошь отвесные скалы.

– Как же они сообщались с Таузером? -перебил князь подчиненного.

– Они натянули между берегами канаты и по ним переправляли грузы,- удивившись вопросу Джута, который сам неоднократно видел переправу, рассказчик продолжил -а через пару лет хутор перестал проявлять признаки жизни. Тогда этому никто не придал значения, потому что тогда начались…

Недовольство князя заставило Тилчи обойти скользкую тему. Угодливо прокашлявшись, он продолжил.

– А где-то полгода назад я обратил внимание на то что селения время от времени покидают с семьями люди. Как впоследствии оказалось все они из числа тех несчастных, что не в состоянии оценить подарок небес в лице нашего великого князя, который день и ночь печется о благе народа. Стремясь сослужить добрую службу моему господину я поставил своих людей следить за переправой. Через некоторое время они задержали одинокого путника. Это оказался инородец, ехавший в гости к родственникам в предгорья и живший недалеко о поселенцев. Он рассказал много интересного.

– Что за инородец и чем он там занимался и почему жил отдельно?

– Он из предгорных племен, поселился недалеко от поселенцев с семьей. А жили они отдельно потому что… работа у них была специфическая. Они занимаются уборкой скотных дворов и выгребных ям. Им очень щедро за это платят. но никто не хочет жить рядом с ними.

– Еще бы, то, их отселили подальше понятно, но за что высокая плата?

– Эти люди получают для поселенцев соль которую называют селитрой. Для чего она нужна Утадцам они не знают. Но по словам инородца его семья выпарила уже с десяток тонн, а поселенцы очень дорожат солью.

– Где этот человек? -Князь поглаживал русую с проседью бороду.

– Я оставил его у ворот. Вызванный Аман вскоре завел в комнату худощавого жилистого мужчину с обветренным лицом. Следом за ними зашел сын Джута. Отец скользнул взглядом по лицу сына и слегка кивнул Тилчи, который приказал пленнику рассказать о новом поселке в верховьях Утада, не упуская даже второстепенные детали.

– Значится все они живут в большом доме, который перекрывает все ущелье. На первом этаже они держат скот, мастерские, цеха по обработке железа и меди. Он значится каменный. Второй и третий заселяют люди. А в мансардах у них школьные классы, вязальные, ткацкие и швейные мастерские, – начал дрожащим голосом заранее проинструктированный Тилчи золотарь. -Стены со стороны Бакона толстые почти метровой толщины. Первый этаж сложен на известняковом растворе из камня, второй и третий- из самана.

Несмотря на сильный акцент начало доклада инородца судя по всему удовлетворило князя. Он кивнул, давая понять, что следует продолжать.

– Значится со стороны Бакона большие – почти метр на метр окна с тройным остекленением.

Эта новость вызвала перешептывания среди приближенных князя. Даже извечные враги-соперники Тилчи и Аман обсуждали эту невероятную новость. Никто никогда не слышал про стеклянные изделия с Утада. Оконных стекол в те времена практически не существовало, а единичные экземпляры могли себе позволить только владыки могучих и богатых держав.

Шатиман выразительно посмотрел на Тилчи.

– Его предупредили, что ему грозит в случае обмана. -Виновник сегодняшней встречи ответил на невысказанный вопрос. – Продолжай, но помни…

– На ночь окна закрываются железными ставнями, -вновь ропот пробежал среди присутствующих, но на этот раз рассказчика не перебили.- А со стороны перевала, значится, у них застекленный коридор на всю длину дома.

Задержанный помешкал, прокашлялся.

– Значится со стороны Бакона поселок не взять,- неожиданно быстро проговорил он.

– Пусть продолжает,- приказал Джут, поняв главную направленность рассказываемого.

– Значится в поселке живет около ста восьмидесяти человек. Из них почти половина- мужчины. Женщин не очень много. Мужчины все хорошо вооружены. Лошадей у них – ни дороги не позволяют, ни корма для них. Есть ослы – они на них руду и грузы перевозят. А так коровы, козы для свежего молока детям да местная порода овец, что сама себе корм из под снега добывает.

– Какие мастерские есть в поселке, как и сколько перевозят продуктов и фураж, -вопрос был задан Шатиманом.

Значится все перевозят вьюком на ослах с берега Бакона. Очень плохая, узкая опасная тропа. Даже одинокий всадник в большинстве мест не проедет. Стараются пока погода позволяет заполнить склады. А про ремесла мало что знаю. Нас не пускают за ворота. Из услышанного, значит, понял, что поселенцы с металлом работают, с шерстью. Еще вонь какую-то ветер иногда приносит, они постоянно какие-то зелья и минералы. -На этом месте присутствующие, даже Джут, улыбнулись.- и значится еще, у них все работают: женщины и дети.

Пленник еще некоторое время отвечал на вопросы, после чего его увели.

– Ты, организуй пеший отряд, пусть привезут сюда одного из его сыновей, -приказал правитель Аману, после чего последовало указание Тилчи. -Ты, выбери человек пять холопов. Пусть во главе с инородцем получат эту самую соль. – но, мой князь, чтобы получить селитру надо несколько лет,- попытался объяснить исполнитель, но замолчал под взглядом хозяина.

– Шатиман, ты направляешь десяток воинов и организуешь полную блокаду ущелья. Ни грамма продуктов, -Джут поморщился, назвав эту меру веса,- ни клочка сена не должно попасть в поселок.

– А если спалить склады или Тебеда…- начал было Шатиман, когда остальные покинули комнату, но был остановлен отцом.

– Для того чтобы что-либо жечь, надо знать где все это располагается. Инородец не знаком с расположением и назначением построек. Он так же и не знает людей и кто из них кем является. Тилчи, хорошо погрел руки на этом деле, а когда запахло жаренным, сам совершил вылазку в горы и многое разведал. Тебед всю жизнь жил в на Утаде и ничего не предпринимал. Что за люди стоят за ним и сколько их?

– Но я направлю лазутчиков. Они выведают план поселка, захватят пленника. Кстати что с Тилчи решишь?

– Лазутчиков направь обязательно. А вот пленника брать не надо. Два исчезновения людей вызовут подозрения. Такие люди как Тилчи всегда нужны. Никогда не пачкайся сам.

– Отец, чего ты хочешь?

– Шатиман, эти люди, хотят они этого или нет, угроза для нас. Потому что они не зависят от нас. Но мы не можем напасть на них- ни один отряд по тесному ущелью не доедет до крепости и, тем более ее не возьмет. А если бы и взяли мы не можем открыто убивать соплеменников, тем более начинать войну. По крайней мере не сейчас. Вспомни, что было когда исчезли семеро смутьянов…

– Но то что ты предлагаешь долго и ненадежно, -выразил сомнение сын.

– Не всегда самый короткий путь самый быстрый. И не всегда все простое надежно.

Наше ожидание окупится. Голод сметет Тебеда и его пособников. А Утад- станет основой будущего могущества для нашей семьи. Глупо жечь то, что возвысит тебя.

Там уже много опытных мастеров. После устранения разбойничьей верхушки это быдло будет кормиться из нашей ладони. И получать только то, что мы им дадим. И ровно столько, чтобы не передохли с голоду. Они будут грызться между собой и уже не представлять для нас никакой опасности. Более того, они сами будут умолять нас урегулировать их споры и судить между ними.

– И мы посудим, -обменялись отец с сыном улыбками.

– Ладно, ступай, да пришли ко мне Амана,- отослал сына Джут и остался один.

Прибывший вскоре Аман вошел в комнату и слегка пригнул голову.

– Сатучу, -произнес одно слово князь и вышел.

Четыре года.

Ловушка для поселенцев, задуманная правящей семьей рода Бергли не сработала.

Через несколько месяцев никто, как рассчитывал Джут не выдал ему лидеров поселка.

Более того, блокируемые сами способствовали своей изоляции от общества Таузера.

Даже лазутчики периодически направляемые в верховья Утада не достигали цели. На их пути вставали дозоры отшельников с огромными волкодавами.

Князь, принимая решения исходил из того факта, что в русло Утада, можно было попасть, да и то с превеликим трудом только с Бакона. Сама долина, начинавшаяся с ответных северных склонов Тауландского хребта была на всем своем протяжении ограничена высокими горами, склоны которых густо заросли буковым и дубовым лесом.

Скалистые вершины, зачастую даже летом покрытые снегом, казалось упирались в темно синее небо. Несмотря на наличие ряда седловин, перевалов, через которые можно было пробраться в ущелье не было.

В то же время Джут не мог знать, что именно эта уязвимость побудила народ искать другой путь для сообщения с миром, еще за полтора года до разговора с Тилчи.

Первоначально люди даже не подозревали, что могут быть дороги, свободные от ставших уже привычными, само собой разумеющимися ограничений. Что можно смотреть на свет своими глазами, а не сквозь сотканную знатью сеть.

Вольный -так прозвали свое поселение жители- решили выйти в мир, преодолев главный хребет Тауланда. Главным препятствием было то, что подобное решение не укладывалось в головах людей. Острые как зубы хищных животных пики вершин пронзали облака. Даже седловина между ними более чем на километр возвышалась над Вольным. Ледники и отвесные скалы молчаливо демонстрировали свою суровую, неприступную мощь.

За хребтом располагались теплые, богатые и плодородные долины у морского побережья…

Спустя год тропа зигзагами карабкалась по склонам гор и заканчивалась над ледником. С этого места ввысь шла лестница, подвешенная на стальных канатах. Эта небесная тропа заканчивалась на противоположной стороне хребта у двухсотметрового обрыва, где установили лебедку.

Таким образом, к моменту установления блокады Вольный уже полгода очень выгодно торговал с побережьем стеклами, маленькими зеркалами, а также сельскохозяйственными инструментами, весы. За бесценок Ассоны продавали весы, гири, линейки, рулетки и эталонные емкости. Обратно на спинах 50 носильщиков с побережья шли продукты, олово, медь, серебро, золото, хлопок, глауберова соль.

Сообщение, первоначально осуществлявшееся только летом, после сооружения еще одной лестницы стало круглогодичным.

Итогом четырехлетней блокады Утада стали 5 электростанций общей мощностью почти 200 кВт, использование станков пятого поколения на электродвигателях, небольшое производство цемента и бумаги. Начато производство двигателей внутреннего сгорания на светильном газе, детали для трансмиссий тракторов. Были изготовлены и ждали своего часа стальные плуги, конные косилки, грабли и молотилки. Кроме того, по склонам ущелья до самой седловины в параллельную долину выросли железные ажурные башни с натянутыми толстыми стальными канатами. Около десяти башен стояли на противоположной стороне, в долине реки Бертед. Около двух километров оставалось до места ее впадения в Бакон.

А со дня восхождения во власть Джута прошло больше десяти лет.

Алан, сын плотника.

Уже почти семь лет население все Утада регулярно проходило обучение в школе.

Основной новаторской силой была молодежь. Ум взрослых, достаточно легко научился разбираться в механике, тем более, что все детали создавались их руками, однако то что они не могли наглядно представить ставило их в тупик людей.

Несколько месяцев подростки во главе с Аланом в отдельно стоящем здании устанавливали оборудование для получения гремучей ртути и пироксилина. Время от времени к ним наведывался Адам.

– Скоро обед, а мы все еще возимся, -ворчал ворчал Гопан, сын Койчу. – не спеши, успеем. Главное, как ты сам понимаешь, надежность, иначе рванет, потом все заново строить придется, ответил Алан, сын Агача. Паренькам исполнилось по 16 лет и они были фактическими лидерами среди молодежи.

– Ну и зачем нам все это,- поддержал нытье Гопана его младший брат Улак. -Здесь нас никто не сможет захватить.

– А нас и захватывать не надо, взбредет кому-то на юге перекрыть перевал, мы сами к ним приползем и будем согласны платить любую цену за хлеб. Рано или поздно слухи о блокаде со стороны Таузера дойдут до побережья и тогда точно нас прижмут.

И с обоих сторон мы ничего не сможем сделать. А вот с новым оружием еще посмотрим,- возразил Алан.

– Мы уже почти проложили дорогу к долине Бертеда, полностью блокировать нас не удастся -не согласился Гопан.

– Нет конечно, но это все равно большой риск. Нас мало и в каждого из наших людей вложено много труда и знаний, -Алан покачал головой.

– Ты прав, -кивнул Гопан.

– Ну ладно, пусть нам скоро понадобится оружие, хотя мы его пока в глаза не видели. Согласен, что без гремучей смеси не обойтись. Но зачем нам мучения с пироксилином, если можно обойтись черным порохом. Подумаешь слабее. Мы же ставили опыты. Взрывается неслабо, зачем сильнее? Все равно его ни у кого нет кроме нас. Вернее даже у нас его пока нет,- не унимался Улак.

– Это пока нет, если мы будем его делать, то, очень скоро рецепт станет известен многим. Достаточно проследить за тем, какие грузы идут в мастерские. Вон, Джут уже набрал селитры в несколько раз больше чем у нас, хотя и не знает что с ней делать. Рано или поздно он выяснит, что к чему. А пусть он попробует дымящуюся серную и концентрированную азотную кислоты получить. Ха! А мы их уже и так, хоть и в небольших количествах, но давно получаем. – Гопан не согласился с братом.- Потом, опять же черный порох сыреет и портится быстро. Адам еще говорил, что это только кажется что черных порох легко делать. На самом деле, для качественного пороха надо многоступенчатое производство, и это ненамного легче, чем производство пироксилина. Пусть мы потратим лишних полгода-год, но затея стоит того. Да ты сам знаешь Адама, он всегда предпочтет строить сразу каменный дом вместо деревянного.

– Да и зачем строить мастерские и налаживать производство, если потом все это ломать и все равно придется строить то, что у нас почти готово, добавил Алан.

– Так опасно же,- уперся в свое младший из компании, известный своей упрямством.

– Когда на тренировках мы бегаем по лестницам с рюкзаками за хребет, это еще опасней.

– А зачем нам вообще выходить из долины, если будет оружие, построим настоящую канатную дорогу через хребет и будем жить спокойно. Будем сидеть у себя дома и никто нам не нужен, -обиженно пробурчал младший.

– Как это никто не нужен, твоему брату жена нужна,- шутка Алана рассмешила компанию, которая закончив работу уже направлялась в столовую.

По пути к ним присоединилась новая группа, во главе с Уланом, сыном Каиша, идущая из кузницы.

– Привет прокопченным железякам!- приветствовал Алан друзей.

– И вам здорово!- раздалось в ответ. -Надеюсь вы не взорвали поселок?

– Пака нет, мы еще не обедали,- Гопан, известный своим аппетитом вызвал общий смех. -А вы когда свои колеса кончите клепать? Уже почти месяц возитесь.

– Похоже, еще столько же провозимся,- нахмурился четырнадцатилетний Горда, младший брат Алана. – Все оказалось труднее, чем мы рассчитывали.

– Как и все остальное. В книгах Адама конечно все понятно расписано, но на деле все получается со второго-третьего раза.

Компания уже подошла к дому и, взобравшись по широким дубовым ступеням в коридор, направилась в душевую комнату.

Через некоторое время почти все население поселка, за исключением тех, кто был занят на неотложных работах, собралось в просторной столовой. После обеда, когда все освободили столы, народ не стал расходиться. Ежемесячно обычно все совместно обсуждали насущные проблемы, строили планы на месяц вперед. При том, что каждая бригада имела в письменном виде план на месяц, полные чертежи и описание работ, ничто не могло заменить живого общения. Люди, ставшие за это время настоящими мастерами, обменивались опытом, маленькими, но очень важными секретами, которые невозможно почерпнуть из бумаги. Да и сами бумаги, представляли собой скорее каркас, своеобразную подсказку, которая очень помогала, но не более того.

Реальное воплощение идей заставляло мастеров до всего доходить самим. Следует отметить, что с каждым новшеством, воплощенным ими в жизнь, это им удавалось все лучше. Ум людей раскрепощался, они начинали мыслить творчески. Этому же способствовала постоянная смена мест работы. Чаще всего это несколько тормозило работу, однако, лидеры поселка считали, что подобная ротация расширяет кругозор людей и способствует сплочению общины.

После того, как все свободные от работы люди набились в столовую, и стих топот по грубому дощатому полу, слово взял Тебед.

– Братья и сестры! Многие из присутствующих помнят тот день, когда впервые закрутились колеса первых трех прялок. Около десяти лет прошло с тех пор.

Выросли дети, их построившие. Наш путь начался от деревянных прялок от нищеты, голода, болезней и притеснений. Сегодня мы свободны, одеты, чисты и сыты. Нас теперь почти триста человек. За десять лет свободные люди, не занятые интригами, и мелкой грызней; которым не надо было топтать ближнего, чтобы самому не остаться голодным; которых не гнали на бойню ради чужих интересов сумели достичь многого. Людей не одержимых тягой к роскоши, к удовольствиям и развлечениям. Но главное наше достижение это не наше благосостояние, и не наши технические успехи.

Главная наша победа- это свобода, которой мы добились. И прежде всего свободы внутри себя. Все наши достижения- результат творчества свободных людей, объединивших свои усилия в едином направлении. Людей, коллективно идущих к общей цели, не разбредаясь в одиночку по тупиковым тропам. И нам нравится наш мир, наш образ жизни. Но вне нашего ущелья существует огромный жестокий мир. Так вот я хочу спросить здесь присутствующих. Есть ли среди нас те, кто хочет вернуться в ту жизнь?

Шум, поднятый этим вопросом, продолжался несколько минут. Из толпы раздавались возмущенные выкрики. Практически все население Вольного составляли люди, бежавшие от насаждаемых Джутом порядков или преследуемые ими. Со временем удалось перевезти на Утад их семьи. Даже в период блокады в поселок сумела просочиться почти сотня человек. Люди все были проверенные и надежные, несмотря на то, что в проверке необходимости не было: остатки некогда многочисленного народа едва насчитывали четыре десятка тысяч людей, по этой причине все прекрасно знали друг друга.

– Я прекрасно вас понимаю и полностью с вами согласен. Нам нравится построенный нами мир и наш образ жизни. Но внешний мир, если мы не войдем в него, сам ворвется к нам. Это произойдет неизбежно, поэтому мы должны решить, как нам с ним строить взаимоотношения. Мы не хотим играть по правилам, которые он нам навяжет, но и перекраивать весь свет по своим меркам нет ни смысла, ни сил. Мы будем использовать его, но сохраняя при этом свой образ жизни. Почему я сегодня поднял эту тему, которая назрела давно, но которую мы старательно избегали, пусть расскажет Апсат.

Высокий жилистый Апсат, один из самых удачливых охотников Таузера, помимо прочих обязанностей отвечал за организацию дозоров и секретов в ущелье. Никто не мог сравниться с ним в знании местности. Поглаживая черную бородку он подошел и встал рядом с Тебедом.

– Братья и сестры, – начал он с традиционного приветствия. – Вот уже четыре года длится блокада. Первоначально Джут задумывал таким способом отрезать Утад от Таузера и лишить нас пищи. Когда мы не передохли от голода и стала очевидна бессмысленность их действий, они не сняли блокаду. Более того ужесточили ее.

Теперь они оградили Таузер от Вольного. Дабы народ не портился и от рук не отбивался.

Переждав раздавшийся смех он продолжил.

– Как вы знаете Джуту не удалось внедрить к нам своих людей, в отличие от нас: при необходимости мы найдем столько золота, что сможем купить самого Джута,- в залу вновь раздался хохот. -Так вот, нам стало известно, что князь собирает против нас войско. Примерно через месяц планируют выступить.

– Как такое может быть? Ассоны не воюют друг с другом. Исподтишка резать друг друга -это всегда пожалуйста, но чтобы с войском, такого никогда не было со времен Тауласа, -выразил общее мнение щуплый Демир, токарь, как говорится от Бога, но несколько наивный в общественных вопросах.

– Раньше да, так и было, -ответил за Апсата погрузневший за десять лет Агач. -Но Князь Джут тоже десять лет не сидел сложа руки. Теперь Западный и Восточный Таузер одно целое. Всю власть он собрал в своих руках. Никто и пикнуть не смеет.

Он обложил народ налогами, создал постоянное войско. Недовольные, кто не смог пробиться сюда запугиваются, лишаются имущества, закабаляются или просто пропадают. Он совершил то, чего не добился кровавый железный старец, вырезавший ассонов – надломить волю народа, лишить его веры в будущее.

– А молодые, полные сил парни, не найдя применения своим силам на Родине завлекаются в войска чужих народов и воюют за их правителей. Вот к чему пришли при Джуте: молодые и сильные ассоны в чужих войсках убивают друг друга за интересы чужих правителей, -с горячностью поддержал Агача молодой и резкий Дженгил, сам не так давно избежавший расправы Джута.

– Есть кто считает, что мы должны продолжать отсиживаться в ушелье? – вновь вмешался Тебед. Присутствующие молчаливо сосредоточенно разглядывали дубовые доски пола. Даже женщины, не желавшие ничего менять и считавшие, несмотря на тяжелый труд, свою жизнь в Вольном райской, хранили молчание. – Среди прочих причин, которых тоже достаточно, чтобы присоединиться к остальному миру, считаю эту главной. Да и прежде чем выйти в остальной мир, надо прежде всего присоединиться к своему народу. Как бы мы благополучны, богаты и могущественны ни были, мы не народ. Без корней, без солнца, без будущего.

Краткая и резкая речь лидера общины была встречена одобрительным гулом. Впрочем, скоро раздались вопросы самых осмотрительных о собираемом войске.

– Этот вопрос решается. Скоро мы все получим подробности, а пока только скажу, что князь Джут передумает, а войска даже не будут знать, что должны были воевать,- Апсат, ответивший на этот вопрос хитро подмигнул, чем снова вызвал смех соплеменников.- А вот блокаду заставим снять: нечего лишать наших ассонов удовольствия видеть нас. Пусть разносят вести о нашей жизни. Сами знаете, строительство города потребует много рабочих рук.

Заявление о скором снятии блокады вызвало оживление в зале. Разбившись стихийно на группы, жители Вольного с темпераментно обсуждали новость, вызвавшую противоречивые чувства.

Люди, подгоняемые одинаково как зародившимся энтузиазмом, так и в неменьшей степени стремлением обезопасить себя от внешней угрозы, все последние годы работали на пределе своих сил. Времени катастрофически не хватало. Даже при снятии блокады вряд ли многие смогли бы попасть в Таузер. Однако уже сама возможность его посещения волновала людей. Пусть при Джуте многим туда путь был заказан, но все утадцы имели в селениях многочисленную родню.

– Мы все прекрасно понимаем, что почти никто не сможет попасть в старый Таузер.

Но используя труд жителей селений, мы расчистим тропу с тем, чтобы к нам могли добираться на лошадях,- вожак, казалось, угадал мысли своих соратников. -Конечно, открытие связей означает для нас массу проблем. Но, повторюсь, в отрыве от народа у нас нет будущего. Рано или поздно нас раздавят, или же наша община сама зачахнет.

Далее: наша молодежь подрастает и уже пора задуматься об их семейном будущем. А все мы прекрасно знаем, что решение этого вопроса связано с Таузером. Иначе остатки Вольного растворятся среди окружающих варварских племен.

– Оно, конечно же пора многим как-то задуматься о будущем. Но, например я не выдам свою дочь, за темного и невежественного невежу,- подбоченясь Аруа оглядела оглядела присутствующих женщин в поисках поддержки. -Я не хочу, она убиралась в хлеву какой-нибудь темной деревенщины, таскала на себе воду за тридевять земель.

Несмотря на раздавшиеся кое-где смешки- дочери Койчу и Аруа еще не исполнилось и пяти лет,- большинство, особенно женщины, с пониманием кивнули головой. Аруа, которой едва перевалило за тридцать, до замужества славилась красотой. Она выросла в достаточно благосостоятельной семье и поэтому когда она убежала вопреки воли родителей с Койчу, не имевшим гроша за душой, это событие еще несколько лет являлось темой для сплетен и домыслов. Тяжелый физический труд на хуторе, полуголодное существование наложили свой отпечаток на ее внешность и характер. Она знала о чем говорит, и это чувствовали слушавшие ее.

– Аруа, пока Хауа подрастет, вырастет много образованных женихов, – поднялся с места Кемур, теперь ответственный за выплавку металла и стекольные мастерские. – Мы неоднократно ранее вскользь касались этой темы. Наверное пора поговорить подробнее. Аруа, мы все не так уж давно были темными и невежественными деревенщинами. Кто-то раньше, кто-то позже. Кто-то больше, кто-то меньше. Вопрос в другом. Нас здесь почти триста человек, включая детей. Как вы думаете, какая наша главная задача? Отливать железки и стекляшки? Да, это очень важно – без этого нам не выжить. Но нужно еще научить людей делать эти предметы. Мы смогли с нуля наладить разные производства, научились работать. И учились при этом сами.

И я хочу сказать, что нас здесь теперь не просто триста мастеров -нас триста учителей. Если мы хотим не просто продолжить свое дело, а выжить, то наша обязанность поделиться тем, чего мы достигли с соплеменниками. И, прежде всего навыками, умениями, знаниями.

– А зачем собственно такие сложности. Все гораздо проще. Мы достигли всего своим трудом. Без сна, без отдыха, на своих горбах мы сравнились по силе и богатству с князем. Благодаря нашей технике и горам, Вольный неуязвим. Очень скоро мы сумеем сместить Джута и возглавить Таузер. Народ будет счастлив избавиться от тирана с его прихвостнями, будет торговать с нами, а мы продолжим наращивать силу. Со временем наша мощь позволит пресекать любые попытки помешать нам. – предложение Кайгиша заставило присутствующих по новому оценить свое положение, вызвав скоротечный обмен мнениями в зале. -Но мы не обязаны помогать тем, кто мирно посапывал в свое удовольствие тогда, когда мы изнывая о усталости строили свое благополучие.

– Можно я скажу,- поднялся с места шестнадцатилетний Алан.- Убрав Джута и изгнав зарвавшуюся знать, мы обезглавим Таузер, оставив его пусть безголовы, пусть и прогнившей. Нам самим придется занять их место. И станем ничем не лучше Джута.

Как в древней притче: убивший дракона сам превратится в него. Коль скоро мы станем властью, мы получим все ее пороки. Амбиции, прежде обузданные и направленные в едином русле к общей цели, начнут рвать нашу общину в разные стороны. Слабые, но коварные иноплеменные враги, где подкупом, где другими посулами посеют среди нас раздор раздор.

Алан перевел дух и настроился продолжать свою речь. Агач, да и все старшее поколение с изумлением молчали, осмысливая слова юноши.

– Кемур до меня сказал, что главное – научить людей работать, дать им знания. Но, я считаю, главная основа всех наших достижений, важнее знаний, умений, мастерства -это наша сплоченность и единство. Именно благодаря им наши силы, знания и умения увеличивают нашу мощь. Мы за десять лет достигли того, о чем не могли даже мечтать другие, живущие ныне и жившие до нас. А ведь они такие же люди как и мы. Даже если взять только технику, остальному миру понадобятся столетия, чтобы достичь нашего уровня. Им помешают войны, погоня за наживой, роскошью, удовольствиями, как отметил Тебед. Поэтому, нам надо держаться нашего пути. Поработив других, сами потеряем свободу. Больше того, нельзя недооценивать Джута. Наша община это угроза не только Джуту. Наша свобода- вызов им всем, начиная от вождя захудалого племени сидящего в пещере, до самых могучих владык.

И будьте уверены, даже этих немногих лет свободы они нам не простят. А Джут- пусть сам разбирается со своей головной болью. Он делает много неприятной работы, которую в ином случае пришлось бы выполнять нам. Пока не лезет сюда, он в чем-то невольно даже оказывает нам услугу.

Сотни пар глаз внимательно проводили вернувшегося на свое место Алана. Агач сидел невидящим взглядом упершись в стену. Тебед, напротив ошарашенный, но крайне довольный вновь взял слово.

– Говорят, что люди обязаны вырасти себе достойную смену. Сегодня все мы убедились, что у ассонов есть будущее.. Что же, как говорится, жизнь покажет.

Иллюзия власти.

Джут проводил совещание с ближайшими сторонниками в летней резиденции. Аман – его советник, Тилчи – глаза и уши князя, Канло -возглавляющий постоянное войско князя, в который раз перебирали детали предстоящего ранним летом похода. Не вмешиваясь в разговор, угрюмо сидел мрачный Мурдар – организатор и исполнитель почти всех ''несчастных случаев ''.

Подробности использования двухтысячного регулярного войска многократно обсуждались ранее. Сегодня речь шла о подготовке общественного мнения к немыслимой раньше акции -братоубийственной бойне. Джут желал, чтобы в погромах Вольного приняло участие население Таузера.

– Помните, ни одна живая душа не должна пронюхать о наших приготовлениях,- подвел итоги Джут, внимательно всматриваясь в подданных.

От его проницательного взгляда не ускользнула легкая тень, проскользнувшая по лицу Тилчи, который после предательства Сатучу оставался при правителе. Несмотря на то, что торговец исчез, князь, ныне объявивший себя вопреки всем устоям Таузера царем не только сохранил жизнь осведомителю, но приблизил его к себе, посчитав, что предательство родного брата достаточно сильно повяжет Тилчи.

С тех пор предатель оказал немало пользы своему хозяину, держа последнего в курсе последних событий, вынюхивая и донося о настроениях и интригах, имеющих место в Таузере. Однако, в последнее время Тилчи сблизился с Шатиманом, и это беспокоило Джута.

Сыну правителя, было уже под тридцать и он вел свою игру. Это в некоторой степени удовлетворяло отца, которому было небезразлична судьба его богатства. А достиг Джут за десять лет правления действительно многого. Полностью подавив всякие намеки на соперничество он объединил под своей властью Таузер. В вече сидели свои люди, которые принимали за него не популярные решения. Обложив постоянно и постепенно растущими поборами население, правитель сумел построить контуры государства. При нем, впервые, спустя столетия, появилось небольшое войско вместо ополчения. Доходы его казны росли также стремительно, как росла его сила. Когда-нибудь, ему придется передать власть и богатство наследникам. Но, как и всем прочим личностям его склада, его приводил в бешенство малейший намек на то, что необходимо с кем-то делиться властью. Впрочем, подобная ревность особенно сильно выраженная у власть имущих, была характерна для многих ассонов, которые, достигнув преклонных лет не желали уступать дорогу молодым, тормозя развитие даже собственных сыновей. Джут никого не видел рядом со своим троном.

Даже, если речь шла о его наследнике. Особенно о наследнике, ибо Шатиман был не только достоен своего отца, во многом он превзошел родителя.

– И последнее, как идет распространение слухов?- задал вопрос правитель.

– В народе заметно брожение. Уже без нашего участия они сами выдумывают разные ужасные истории про людей Тебеда. Появляются слухи о демонах и духах, помогающих утадцам. Недавно услышал, что кузнецы закаляют клинки в крови украденных младенцев.

– После слуха о том, что жители вольного начали пить кровь и скоро запустят мор в селения, с тем, чтобы получать кровавую дань, народ готов идти громить поселок.

– Не переусердствуйте со слухами. Надо, чтобы пик недовольства пришелся как раз ко времени похода. Пусть ополчение идет впереди войска. Постарайтесь отобрать в ополчение самых ненадежных. Так и войско сбережем, и от быдла избавимся.

Поговорив еще некоторое время, вечером все разошлись. Тилчи, обдумывая как лучше преподнести отсутствующему Шатиману новость о том что его план столкнуть между собой Джута и Тебеда удался на славу, не видел, как Джут едва заметно кивнул Мурдару.

Джут, выпроводив своих сообщников, вернулся к своим повседневным делам. В горах быстро темнеет, поэтому вскоре новая, с усиленной охраной усадьба погрузилась в сон.

В это же время в спальных мешках из теплых шкур неподалеку в лесу сладко спали десять юношей из Вольного, за исключением часового. Около двух часов ночи десять одетых во все черное фигур двинулись в сторону высокого частокола, охватывая его в кольцо, окружающего усадьбу. За полчаса до этого, их товарищ вызвал переполох среди сторожевых собак на окраине Зукхура. Как всегда бывает в таких случаях, поднявшийся лай одного пса подхватили соседние собаки. Оглушительный лай волной распространился на все селение. В надоедливом надрывающемся хоре, привычном для жителей сел, не каждый хозяин различит причину лая: вор ли забрался во двор, или же громадные свирепые волкодавы просто вторят своим собратьям. В этом шуме за ограду щедро полетели куски мяса, обильно приправленные сонным снадобьем. Вскоре десять черных фигур, стремительными тенями преодолели частокол и окружили дом.

Мирно посапывающим, несмотря на службу пятерым часовым дополнительно укрепили сон тряпочкой, смоченной снотворным. Мирное снятие часовых позволило нападающим быстро и без суеты приступить к следующей стадии операции. Сноровисто были извлечены из рюкзаков кожаные шланги и вставлены в отверстия в закрытых ставнях, откручены вентили. Через некоторое время, отделившаяся черная фигура, провозившись некоторое время перед запертой изнутри дверью, проникла в дом и, побыв несколько минут покинула его. Стремительные черные молнии тут же покинули Зукхур, предварительно уничтожив всякие следы своего присутствия.

Тьма, покрывшая землю, не мешала десятку продвигаться через ночной горный лес. С тигриной грацией мягкие плетенные кожаные подошвы бесшумно ступали по земле. Уже светало, когда десяток с ходу стал преодолевать отвесные скалы. С детства впитанные навыки скалолазания позволили им ни на минуту не прекращать путь.

Через пару часов юноши из Вольного во главе с Адамом достигли середины между подножьем и вершиной хребта. Пройдя пару километров по склону вдоль хребта в направлении от Зукхура, воины спустились в ущелье и, преодолев реку, стали взбираться на противоположную сторону ущелья, постепенно двигаясь, теперь уже в направлении столицы. Часа в три пополудни почти у самой вершины, в ложбинке отряд устроил привал в заранее подготовленном месте. Пока Гопан отламывали сургуч и открывали глиняные банки с тушенкой, Алан разжигал спиртовки, остальные готовились отдыхать. Адам, настроив подзорную трубу, внимательно наблюдал за летней резиденцией самопровозглашенного царя, видной сверху как на ладони.

Внешне все выглядело довольно обыденно, это означало, что поведение Джута они предугадали достаточно точно.

– Все тихо -погони не высылали. Похоже Джут решил держать наш визит в тайне,- Гопан, сменивший за подзорной трубой соратника обернулся к товарищам.

– Еще бы! Хотелось бы услышать как он объяснил бы причину тревоги, – ответ Алана вызвал общий хохот,- Что духи подкинули ему в штаны нож для разделки скота?

– Думаете этого достаточно?- восемнадцатилетний Курч один из лучших воинов поддел ножом кусок горячего мяса.

– Думаю более чем. Как и все жестокие деспоты, уверенные в своей безнаказанности и избранности на самом деле Джут очень труслив. Трусость делает таких людей подозрительными и заставляет усиливать охрану, устраивать расправы. Но в глубине души они знают, что их власть и сама жизнь на самом деле эфемерна. Но, войско князя – вчерашние пастухи. Кроме отражения набегов они понятия не имеют о воинской службе. Пусть их много, но сегодня ночью ни один из многочисленной охраны не бодрствовал. Поэтому, Джут сочтет произошедшее случайностью. И будет наполовину прав. Сейчас он устраивает выволочку своим воякам. Поэтому сегодня мы вновь наведаемся в гости и это уже не будет легкой прогулкой. Завтра утром этот самозваный царек будет правильно все понимать.

– А отправить его к предкам все же намного проще, нянчиться еще с этими поросятами,- буркнул все же Курч.

– Джут это понимает не меньше нашего. Он оценит намек. К тому же поймет, что он не в состоянии скрыть от нас сокровенные тайны. Он отменит военный поход, но при этом станат активнее вредить нам другими способами. Скоро, если мы сами не отправим порламентеров с предложением об открытии сообщений, он сделает это сам.

Потому, что при снятии блокады у него появится возможность собирать о нас информацию, засылать своих подкупать наших людей. Очень скоро он попытается направить собак Мурдара -наши вылазки -это палка о двух концах. Сегодняшние акции на самом деле только усугубят проблемы, но они дадут нам отсрочку и остановят полномасштабную войну.- Алан как всегда был логичен и рассудителен.

– Но кроме Джута есть его окружение, которое будет очень недовольно резкой остановкой военных приготовлений. Они начнут оказывать на него давление, с которым ему надо считаться.- добавил Улан.- Да и большое войско без дела разлашается, в чем мы убедились, или начинает представлять угрозу своим хозяевам.

– Скорее всего, обычный мелкий набег одного из предгорных племен раздуют до гигантских величин и представят как угрозу всему Таузеру. И направят общий гнев временно на этих несчастных дикарей, -Гопан, расправившись с едой полез в спальный мешок. -А теперь баиньки.

У вершин студеный ветер пронизывал даже днем, поэтому последовавшие его примеру товарищи укрывшись с головой в теплом мехе постарались не оставить ветру лазеек и вскоре уснули.

Завтра утром Джут проснется с новым подарком, а пока тяжелый переход на свежем воздухе сделал свое дело: только шаги часового по гранитному щебню изредка добавлялись к завываниям ветра.

Мост через Бакон.

Утром народ начал собираться на площади. Вчера в полдень гонец принес известие о набеге, совершенном на одно из селений Восточного Таузера диким предгорным племенем. Наряду с привычной добычей этот раз налетчики почему-то захватили с собой людей.

К моменту появления Джута и сопровождавших его старейшин разоренного селения толпа уже роптала. Стихийно разделившись на группы она внимала нескольким раскрасневшимся ассонам, красочно расписывающих совершенные преступления и горячо призывающих обрушить на головы злодеев гнев народа.

– Ассоны! Все мы знаем, о случившемся. Вместе с нашими братьями мы скорбим об убитых и жаждем вернуть похищенных людей! – обойдя принятые в таких случаях приветствия открыл сход Сирма.- К нам приехали несколько старейшин из Узака.

Выслушаем их, чтобы потом принять правильное решение!

В течении получаса посланники рассказывали о подробностях разыгравшейся трагедии.

Налетчики, воспользовавшись отсутствием ополчения, направленного воеводой Канло на охрану популярного среди разбойников перевала, разорили селение. Все утро они безнаказанно творили бесчинства, а после полудня с богатой добычей покинули полыхающий Узак.

– Народ мой, скорбь переполняет мое сердце при мысли о безвинно убиенных, -наконец взял слово царь. – Гнев застилает мой взор, когда я вспоминаю, что эти животные где-то безнаказанно делят добычу. Сегодня на этой площади вопреки обычаю собралось не вече. Сегодня сюда пришел каждый, кто считает себя истинным ассоном, кто ощущает в своих жилах кровь великих предков. Сегодня здесь собрался народ! И я хочу узнать, чего желает мой народ!

Со стороны могло показаться, что толпа взорвалась. Словно ураган пронесся над площадью.

– Смерть убийцам!

– Отвоевать наших людей!

– Сжечь их дома, в рабство их семьи!

Слух едва мог выхватить из общего шума подобные выкрики, которые раздавались в воздухе еще некоторое время, пока поднятая рука Сирмы не призвала к тишине.

– Я понял волю моего народа, завтра же утром половина войска и часть ополчения направится в путь. Ни один мерзавец не избежит справедливой кары. Мы будем их отлавливать повсюду. Земля будет гореть у них под ногами. Им не скрыться: найдем под землей – под землей и убьем, – слова Джута вызвали восторг подданных, в воздух полетели шапки, некоторые пустились в пляс.-Я не допущу, чтобы мой народ подвергался опасности и отдам все силы чтобы защитить вас! Только вместе мы сильны. Объединить и сделать Таузер могущественным- вот цель моей жизни! И для этого я сниму блокаду Утада. Пусть заблудшие, но они тоже ассоны, которые нуждаются в моей защите. Я приму и отнесусь снисходительно к их представителям.

А сейчас здесь будет формироваться ополчение. Я знаю, что почти все ходят быть добровольцами. Но Канло отберет только необходимое число. Здесь тоже должны остаться защитники! И поторопитесь! Надо, чтобы еще до рассвета войско было готово тронуться в путь!

Джут покинул бесновавшуюся площадь – дальнейшее его не интересовало. Он думал, как скоро Вольный пришлет делегацию.

Утром следующего дня, когда войско и ополчение покинуло Зукхур, в месте впадения Утада в Бакон появился караван осликов. Споро разгрузив животных, двое утадцев направились за следующей партией грузов. Оставшееся мастера, смонтировавшие не одну стальную башню ля канатной дороги, без промедления приступили к работе.

Некоторые, перекинув веревку, перебралась на противоположный берег Бакона и также начали освобождать скалистый берег от немногочисленных наносов почвы и вбивать в камень стальные стержни.

Тридцать человек, под изумленными взглядами получивших соответствующие указания и потому не вмешивающихся царских воинов, из заранее подготовленных деталей с помощью болтов собирали мост. Работа шла быстро, поскольку его, в качестве тренировки, два раза уже собирали и разбирали. Вскоре на протянутые толстые стальные канаты стали крепить пропитанный специальным составом дубовый настил.

Два верхних каната, служившие в качестве перил, также дополнительно усиливали конструкцию. Все работы шли одновременно. Три человека уже положили треть настила, а десять человек все еще укрепляли концы канатов в каменистых берегах.

Для надежности места креплений залили бетоном.

Вечером также быстро собравшись утадцы, ушли.

Дождавшись, пока мастера не скрылись из вида, пять охранников переправы, набранные из инородцев, несмело ступили на мост.

Акил, старейший из рода Багларов, Аман сторонник Джута князь Кенгеш из рода Даглар Сирма из рода Зенду Схуркут, Есенея Юзмекор, Джут, шатиман, Асалдар Бергли, пелеКен Тегин Царь гумтов Эмран купец Мулхар Келепен Отурук Алдад зукхур трикулан таузер Ассония Ассонзер Катассон Бергас Тауас Мингас Тулас Ассолан Бакон Ишинд Утад Бертед Голрук Б. кинжа манос пуастнли фисар фисахн ксаур оксам линемер лучут Семьи:

Агач – 30+ лет плотник жена Агача Нана

Терт сын 2 года

Гордан сын 4 года

Алан сын 6 лет дочь 9 лет

Каиш -кожевник 30 с лишним лет

Халя жена Каиша

Шагрей сын 5 лет

Улан сын 7 лет

Мая дочь 1 год

Чилле дочь 12 лет

Койчу -пастух 25 + лет жена Аруа

Улак сын 4 года

Гопан сын 6 лет

Тебед -кузнец 40 с лишним лет

‹Адам-приемный сын 5 лет