"Ложе из роз" - читать интересную книгу автора (Стоун Кэтрин)Глава 14Полная любви и дружелюбия, Элинор приехала, нагруженная сандвичами, супом и другой снедью. То была просьба Чейза. Он сам готовил для Кассандры и пытался кормить ее, однако… – Она дичится меня, Элинор. Хоуп приедет сегодня днем, но вы лучше разбираетесь в этих вещах. Элинор различила в его тоне то самое тихое отчаяние, которое когда-то, много лет назад, звучало и в ее голосе: тогда ее любимого Эндрю у нее отнимала эта чертова болезнь Альцгеймера, и она не могла достучаться до него, несмотря на всю свою любовь и преданность. – Не падайте духом, Чейз. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Комната, в которой теперь жила Кассандра, раньше предназначалась для гостей, а Чейз теперь спал на первом этаже, поблизости от нее, на случай, если ей что-нибудь понадобится. Элинор застала Кассандру сидящей у огромного, от потолка до пола, французского окна. Она смотрела на пышные розы в хрустальной вазе и, по-видимому, зябла, потому что была закутана в несколько одеял. – Тук-тук! – весело пропела Элинор, стараясь не замечать, насколько изможденной и усталой выглядела эта молодая женщина, к которой она когда-то привязалась всей душой. – Не вставайте ни в коем случае! – О! Элинор! – одновременно смеясь и плача от неожиданности, прошептала Кассандра. Эти слезы. То же случилось и когда в ее больничную палату вошла Хоуп. Они обе плакали тогда. – Хоуп мне говорила, что ваши первые слова, обращенные к ней, были словами гордости и восхищения. И мы все гордимся вами, Кассандра… – Право же, я этого не заслужила. – Разве? А как же все эти академические награды? – Только номинации, Элинор. – Во-первых, одну премию вы уже получили, а во-вторых, можете называть меня старомодной, можете даже сказать, что я ископаемое, но я ценю вашу отвагу, вашу способность рисковать. – Элинор улыбнулась и посмотрела на Кассандру мудрым взглядом сказочной крестной. – Как вы, дорогая? – Не знаю, что делать со слезами – они словно сами текут из глаз… – Ну, в слезах нет совершенно ничего дурного. Хоуп предупреждала ее о том, что прежней Кассандры больше нет, но перемена оказалась столь разительной, что Элинор было трудно свыкнуться с ней. Без сомнения, на то были веские причины. Кассандра послала всем своим подругам прощальные письма в день, когда покинула Черную Гору, – благодарственные письма, полные нежных слов… и уверенности, что никто не будет скучать по ней. Элинор видела, что Кассандра отчаянно борется, старается одолеть свою немощь и отчаяние, – она нежно улыбалась, отвечая на вопросы Элинор, а когда ее исхудавшие пальцы раздвинули слоеный пирог из одеял, в которые она была укутана, из-под него показался пушистый купальный халат. – Хоуп накупила мне уйму цветных купальных халатов с начесом и фланелевых ночных рубашек, да еще домашние туфли всех мыслимых и немыслимых цветов, так что теперь мне очень тепло и уютно. – О, это так чудесно! Внезапно Кассандра нахмурилась: – Но у меня нет больше никакой одежды. Правда, сейчас мне больше ничего и не нужно – ведь я в основном лежу в постели. – Конечно, дорогая. А когда вы будете готовы к выходу на улицу, Джейн, Хоуп и я доставим вам все, что необходимо. Мы будем счастливы совершить набег на магазины и порадуемся своей вакханалии. Мысль Кассандры столь ясно и отчетливо передалась в выражении ее лица, что Элинор не могла этого не заметить. – В чем дело, Кэсс? – Я не могу видеть Джейн. Теперь уж смутилась Элинор: – Не можете видеть Джейн? – Нет, и даже не знаю почему. Ведь в этом нет никакого смысла, правда? И все же не могли бы вы… Элинор улыбнулась: – Сделать так, чтобы ее здесь не было, не задев при этом ее чувств? Конечно, смогу. Вы не увидите Джейн Периш до тех пор, пока сами не будете готовы с ней встретиться. Элинор замолчала, и на лице ее появилось выражение той самой сказочной крестной, которая когда-то убедила Кассандру провести лето в имении. Это был веселый и невинный, но вполне решительный взгляд миссис Санта-Клаус. – Как чудесно, что вы снова здесь, ведь скоро Рождество. Я его уже чувствую. Это будет замечательное, изумительное Рождество. Для всех нас. «Чейз даст шанс и вам тоже, Кассандра» – таков был смысл речи Элинор восемь лет назад. И тогда она была права – Чейз дал ей этот шанс. Теперь же веселая миссис Санта-Клаус обещала ей то, чего она не могла принять. Кассандра знала, что к Рождеству ее здесь уже не будет: ей неминуемо придется уехать. – Я думаю, Рождество всегда было чем-то тягостным для Чейза и Хоуп, по крайней мере начиная со смерти гран-пера. До этого семья Тесье всегда встречала Рождество в имении. – А потом Виктор уже не хотел возвращаться в Напа-Вэлли на Рождество? – Верно, – подтвердила Элинор. – Как вы догадались? – Я смотрела видеокассету, на которой был снят сорок второй день рождения Френсис, и она что-то говорила Виктору насчет рождественских празднеств, возможно, предлагала ему провести Рождество в долине. По крайней мере мне кажется, что так я об этом и узнала. Но, помнится, я узнала кое-что еще… что-то гораздо более важное. – Возможно, Виктор сказал вам это? Хоуп говорила, вы были рады видеть его, когда он навестил вас в больнице. – Да, верно. Но неужели она была рада видеть человека, заставившего Чейза разделить имение? Должно быть так, но причины она не помнила. – Вы дружили с Виктором и прежде? – Ну что вы, нет. Я даже никогда не видела его до того вечера перед праздником Хэллоуин, на котором мы впервые встретились. Он пришел ко мне домой на следующий день и… Это было так необычно и странно. – Что, дорогая? – Кажется, это все так не похоже на Виктора. Мы с ним говорили о чем-то важном. – Но что это было? – Не помню. Конечно, он был у нее, Виктор. Неясная тень в ее неслушающейся памяти. Он спрашивал, почему она не хотела разговаривать с ним на вечере, удивлялся тому, что Чейз питает к нему отвращение, и недоумевал, пытаясь понять причину… Но главное в этой беседе с Виктором Тесье таилось в полутьме неясных воспоминаний, в закоулках ее разрушенной памяти, в месте, которое было полностью затянуто мглой. Лишь одно удивительное по своей отчетливости убеждение не покидало ее окутанный туманом мозг: – Виктору необходимо провести это Рождество в Напа. Ему необходимо поговорить с Чейзом и Хоуп. Не знаю почему, но я абсолютно в этом уверена. Милая улыбка мелькнула на ее бледных губах. Элинор тоже улыбнулась в ответ, не зная, стоит ли продолжать этот разговор. – Мой Эндрю умер на Рождество, – неожиданно сказала она. – О, Элинор, я не знала. Мне так жаль. – Все в порядке, дорогая. Тогда все было совсем иначе. Он все еще оставался моим Эндрю, хотя болезнь Альцгеймера отняла у него все лучшее, что в нем было. Но в сентябре, когда умерла Френсис, сердце Эндрю начало давать сбои. Еще задолго до этого он говорил мне: когда наступает твое время, оно наступает. Он не любил никаких патетических высказываний, и он хотел жить ради меня, но не хотел стать для меня обузой. Эндрю даже как-то сказал, что, если такое время наступит, он просто покончит с собой. – Неужели он это сделал? – Убил себя? Нет! Он сделал бы это давным-давно, если бы знал, что ему предстоит. Но болезнь Альцгеймера такая коварная, Кассандра. На ранней стадии, когда она только начиналась, Эндрю был уверен, что справится с ней, но на самом деле все случилось совсем не так, как он предполагал. Когда болезнь усилилась, у него уже не было ни воли, ни способности принимать решение. Обещание, данное самому себе, терзало его, и это делало мучения еще более ужасными. Мудрые глаза Элинор потемнели от печальных воспоминаний, и в них блеснули слезы. – Я была благодарна судьбе за то, что Эндрю так и не смог выполнить своего замысла. Разве для меня было так уж важно, что он стал другим Эндрю, мало напоминавшим того человека, которого я любила целых сорок лет? Тот Эндрю был где-то внутри нового, внутри этой сжимавшейся оболочки. Я хотела, чтобы он оставался со мной всегда, всю мою жизнь, независимо ни от чего, и умоляла докторов сделать все возможное, чтобы продлить его жизнь. Но ничего не помогало. Я видела, как Эндрю страдал, бывали моменты, когда ему не хватало воздуха, он задыхался, не понимая почему. Под конец только мое эгоистическое желание не отпускать его любой ценой поддерживало в нем жизнь. Я слишком любила его и не могла сама ни на что решиться. Мне нужен был кто-то, кому бы я доверяла, кто понял бы. – Чейз, – прошептала Кассандра. – Я попросила его помочь мне позволить Эндрю умереть. Когда я вспоминаю все, что случилось, я даже сейчас не верю, но я позвонила Чейзу, и, конечно, он не отказал. Он сказал «да». Эндрю умер в ту же ночь во сне, сам, будто понял, что я собиралась сделать, и знал, насколько невозможно это было для меня. Глаза Элинор наполнились слезами, но, когда она, лишь на мгновение отвернувшись, снова посмотрела на Кассандру, они были сухими и ярко блестели. – Полагаю, вы уже догадались, что в моей истории есть мораль. Возможно, на этот раз мораль заключалась в том, что миссис Санта-Клаус заставила себя жить без своего мистера Санта-Клауса, что она позволила себе полюбить снова. – Вы должны рассказать Чейзу все, дорогая. – Я не могу. Элинор видела, как Кассандра внезапно побледнела, и на лице ее отразился ужас. – Я вас слишком утомила. – Нет-нет, просто такое теперь со мной иногда случается. То я совершенно здорова и бодра, а то просто разваливаюсь на куски. – Ладно, – решила Элинор, – в таком случае самое время уложить вас в постель, подоткнуть одеяло со всех сторон, и пусть вам приснится Рождество, Черная Гора, засахаренные сливы и сверкающее шампанское. Когда немного времени спустя приехала Хоуп, она нашла Элинор в лилово-кремовой кухне. – А вот и наша героиня! – воскликнула Элинор. – О, мы выиграли процесс только потому, что у нас оказался хороший состав присяжных… – Но без очень хорошего окружного прокурора и еще лучшего помощника окружного прокурора кто знает, что бы вышло. Хоуп улыбнулась: – Ладно, как бы то ни было, главное – победить. – И не забыть приехать сюда. – Да, на некоторое время. По пути на кухню Хоуп успела заглянуть в офис Чейза и убедилась, что он выглядел точно так же, как тогда, восемь лет назад, в первые месяцы после исчезновения Кассандры. У него был такой вид, будто какая-то неотвязная мысль не покидает его ни на минуту. – Кассандра спит? – поинтересовалась Хоуп у Элинор. – Просто дремлет. Хочет быть готовой к завтрашней встрече с Мэлори Мейсон. – Боюсь, что встреча эта будет мучительной для нее. – Может, пока ее отложить? – задумалась Элинор. – Не лучше ли дать ей сперва окрепнуть? – Пожалуй, вы правы, но ведь, может быть, преступник где-то рядом. Возможно, Кэсс удастся хоть что-нибудь вспомнить о личности напавшего. – А Мэлори Мейсон действительно хороша в своем деле, Хоуп? Тебе это точно известно? Хоуп улыбнулась: – Ее репутация известна всем. – Ну пусть старается изо всех сил. А пока что, Хоуп Тесье, у меня есть план для тебя – шоу в галерее Джейн. Открытие сегодня вечером. Джейн говорит, это будет показ самых необычных картин, какие только она видела в своей жизни. – Право, Элинор, я не знаю. Я так хотела отдохнуть в тихой семейной обстановке… – Так ты тоже избегаешь Джейн? – Нет-нет. Я уверена, что и Кэсс тоже скоро избавится от своего предубеждения. – Надеюсь, – ответила Элинор. – Пока что я думала сказать Джейн, что Кассандра слишком слаба, чтобы увидеться с ней. – И это чистая правда. Но возможно, Элинор, она не поверит. – Ну это мы еще посмотрим. Кстати, о художнике, – ты ведь его знаешь. – Знаю? Хоуп нахмурилась: – Его имя – Николас Вулф. Судя по тому, что он рассказал Джейн, вы встречались тринадцать лет назад в Монтане, на ранчо «Ивы». – Так Ник здесь? И он стал художником? – Да. Он живет поблизости, в фургоне, в старом поместье Марипоза на Зинфандель-лейн. Это место называется Бельведер. Там он заботится о лошадях хозяина ранчо и пишет картины. Джейн говорит, что у него невероятный талант. Однажды он, зайдя в галерею, попросил Джейн взглянуть на некоторые его полотна. Она не поверила своим глазам. Теперь Джейн просто бредит Николасом Вулфом и его искусством. – А вы видели его картины, Элинор? – Нет. Пока что никто их не видел, кроме Джейн. И с Ником я не встречалась, хотя Джейн все время о нем говорит. Во всяком случае, это будет событие. Пойдем со мной, Хоуп, не пожалеешь. Кассандра будет спать, а Чейз работать; Сэмюэл же как всегда задержится на раскопках. Уверяю тебя, Джейн будет в восторге. И Ник, конечно, тоже. Все зависит от того, что он лучше всего запомнил – танцы или несчастье, случившееся в тот сентябрьский день… |
||
|