"Цветная масть - элита преступного мира" - читать интересную книгу автора

АССИРИЙСКИЙ ЗЯТЬ

Выйдя из тюрьмы, Иваньков оформил развод с женой. Непродолжительное время числился товароведом в овощном магазине. Если выразиться точнее, нигде не работал. Зато часто бывал в командировках. Ведь теперь ареной его действий был не один, хотя и очень большой, город, а фактически вся страна. В ней он жил совершенно свободной личностью, как значилось в милицейских сопроводиловках: "без определенных занятий и без прописки".

Оказавшись на свободе, он сразу вошел в круг наиболее влиятельных лидеров уголовного мира Москвы. Почти все вечера проводил в ресторанах. В компаниях отличался властностью, переходящей в жесткость. Его часто приглашали в качестве теневого арбитра, когда предстояло разрешить вопрос о несвоевременной выплате долгов.

В России 80-х буйным цветом расцветало нелегальное предпринимательство. Из необъятной казны государства или «резиновых» фондов мощных производственных объединений, где все было наше, общее, народное, а значит, и ничье, наиболее алчные и предприимчивые дельцы старались как можно больше ценностей перекачать в свой личный карман. Почти повседневными нормами социалистической реальности стали приписки, очковтирательство. Например, на строящемся объекте еще не было крыши, а в официальных отчетах он числился как завершенный. План был выполнен, и ответственные за него получали награды, новые посты. Назначенный преемник тихо отдувался за чужие грехи. Если сор из избы не выносил, через какое-то время тоже получал повышение. Таковы были правила игры, название которой было плановое социалистическое хозяйствование.

Конечно, в таких условиях можно было под крышей завода, комбината и т. п. легко открыть и организовать цех левого производства. Здесь из государственного сырья, за счет бюджетных средств производили неучтенную продукцию. Она реализовывалась через черный рынок или сеть вполне реальных торговых точек, но по подложным документам. Баснословная прибыль, не облагаемая никакими налогами, оседала в карманах узкого круга лиц. Так называемые цеховики, чувствуя свою полную безопасность и безнаказанность, отлично жировали. Круговая порука была им надежной защитой от закона.

Вот на этот своеобразный социалистический Клондайк и вышли российские джентльмены удачи, такие как Япончик и ему подобные. Они, можно сказать, тоже были порождением существовавшей эпохи. Так получилось, что Иваньков по ряду причин оказался в первой шеренге отечественных рэкетиров. Не было бы его, появился кто-то другой. Уж очень благоприятные были условия.

Из документов МВД СССР: В начале 1980 года Иваньков В. сплотил вокруг себя преступную группу из числа ранее судимых лиц: Быкова Владимира Васильевича, 1937 года рождения, Сливы Вячеслава Маракуловича, 1944 года рождения, Сосу нова Асафа Евдаевича, 1938 года рождения. Входили в нее и братья Квантаришвили Амиран (профессиональный игрок в карты) и Отари (бывший спортсмен).

Участники преступной группировки, используя удостоверение и форму сотрудника милиции, а также огнестрельное оружие, производили самочинные обыски у дельцов теневой экономики, живущих на криминальные доходы, похищая у них ценности и деньги, в некоторых случаях совершали квартирные кражи.

Помимо этого, имея широкий круг осведомителей среди зажиточной интеллигенции и госчиновников, бандиты выявляли лиц, располагающих крупными суммами денег и ценностями, вступали с ними в контакт, затем обманным путем увозили их на автомашинах за пределы г. Москвы или доставляли в квартиры своих связей, где, применяя физическое насилие (нанесение побоев, изощренные пытки, в том числе использовали подручные средства: паяльники, утюги и тому подобное), угрожая расправой, добивались от жертв выдачи денег и ценностей.

Почерк действий Ассирийского Зятя и его команды можно проследить, скажем, на свердловском деле. Там джентльмены удачи заставили поделиться крупными теневыми доходами нескольких цеховиков и антикваров. Деньги вымогались у них под предлогом взимания невозмещенных долгов, которые потерпевшие якобы не возвращали определенным лицам. Кстати, такая форма рэкета была применена Япончиком одним из первых в России.

В числе потерпевших был коллекционер-филателист. Япончик и два его сообщника изрядно «поработали» над своим клиентом. Выбивая деньги, они приковали его к водопроводной трубе в ванной комнате. Когда от боли жертва теряла сознание, ее обливали водой и продолжали пытку. В конце концов пообещали, что последней процедурой для него будет купание в ванне с кислотой. Ассистент Япончика, Балда, притащил огромную бутыль. Тяжелая, ядовитая жидкость, испаряясь, забулькала по эмали. Тогда коллекционер сломался и подписал три расписки, каждая на 20 тысяч рублей. По мелочам команда рэкетира номер один не работала. Дело было сделано.

Но Иваньков не учел одного. К этому времени на его хвосте почти постоянно висели муровцы. Они тоже работали уже не только в Москве, а практически по всей стране. Связи расследуемых преступлений давно не ограничивались пределами столичного мегаполиса. Они наконец-то нашли свидетелей, по показаниям которых можно было возбуждать уголовное дело. Была получена санкция прокурора на задержание Иванькова и его арест.

О том, как это происходило, вспоминает участник операции, один из ведущих сыщиков ГУУРа (Главного управления уголовного розыска) МВД СССР: "Мы следили за его домом несколько дней. Наконец Япончик появился. Ему дали войти в квартиру. Команды на задержание пока не было, хотя ясно и профану, что в помещении его брать удобнее и безопаснее. Через некоторое время он вышел. Направился к уличному телефону-автомату. Набрал номер. Опять был довольно удобный момент. Команды нет. Вдруг Япончик резко бросил трубку. Видимо, он получил какое-то известие. Какое? Скорее всего, его предупреждали, что тучи над ним сгущаются. Была явная утечка информации. Это ощущалось и раньше. Отчасти поэтому он всегда ускользал из расставленных на него силков. Вот и в этот раз он бросился к машине. Через секунды автомобиль сорвался с места и вылетел со двора. У проходного подъезда остановился. В него села жена. Оставляя на асфальте черные следы от пробуксовки колес, легковушка буквально сорвалась с места и тут же набрала скорость. Вот тут, наконец-то, проследовала команда на его захват. Несколько машин с оперативниками блокировали выезд на шоссе. Однако Япончик прорвался. Пришлось стрелять…

Мне показалось, Иваньков знал, что на этот раз не уйдет. Его «доброжелатель» предупредил о тех силах и средствах, что обложили его со всех сторон, словно охотники медведя в берлоге. Тем не менее сдаваться не собирался. Чисто психологически он был не готов признать свое поражение. Конечно, его взяли. При обыске изъяли три подложных паспорта на разные фамилии, но с одной и той же, его, фотографией…"

14 мая 1981 года вместе с Иваньковым были задержаны и его сообщники. Арестованным предъявлялось обвинение за совершение преступлений, предусмотренных статьями: 146 часть 2 пункты «а» и «б», 145 часть 2,224 часть 4,218 часть 1 УК РСФСР. Начались допросы, на которых следствие припирало Япончика, казалось, неопровержимым, убийственным материалом. А он все отрицал, мол, доказывайте. С этим все было сложнее. Показания потерпевших и свидетелей вдруг стали меняться, отпадать. Это включились в дело те, кто был на свободе, кто был обязан тем или иным Ассирийскому Зятю.

Как одну из наиболее значимых фигур в глухой защите Япончика стоит выделить женщину, Никифорову Калю Михайловну. Она задействовала все свои связи. Они у нее были достаточно сильными. Благодаря им свидание в тюрьме превращалось в деловое совещание, на котором вырабатывалась стратегия защиты и ухода от ответственности.

В Свердловск срочно вылетели два гонца. Оттуда крепче всего тянуло ветром обвинения. Там Японец проводил один из последних «разгонов». Неизвестная женщина позвонила дочери состоятельного мехового цеховика:

— Я от вашего отца. У него на работе обыск. Вы понимаете о чем я говорю?

— Нет, — испуганным голосом ответила не подозревающая подвоха жертва. — Точнее — да, но я не знаю, что мне делать.

— Что делать? Спасать надо, что можно. После конфискации на жизнь вряд ли что останется. А на оплату отцовских адвокатов понадобится куча денег. Собирайте все ценности и как можно скорее уходите из дома. К вам вот-вот нагрянет милиция…

Испуганная не на шутку молодая, неопытная женщина моментально упаковала все самое дорогое и ценное. С этой поклажей выбежала из квартиры. На лестничной площадке ее уже поджидали два человека. Один был в милицейской форме.

— Извините, вы гражданочка такая-то?

— Да. А в чем дело.

— Мы из ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Что у вас в сумке?

— Личные вещи.

— Вы куда-то собрались уезжать?

— Нет. То есть — да.

— Придется отложить поездочку. Пройдемте в квартиру. Вот ордер на обыск…

Даже чистая бумажка в такой ситуации может показаться грозным документом. Женщина безропотно вернулась назад. Надо ли дальше сгущать краски и дополнять подробности, как два гонца Японца перевернули в квартире все вверх дном и добрали то, что в спешке забыла прихватить с собой торопившаяся родственница.

Через несколько дней цеховик-меховик получил записку от Ассирийского Зятя. Там было два предложения. Одно о добром сотрудничестве, если будут изменены для суда показания. Тогда все потери будут возмещены и даже гарантирована «крыша». При прочтении другого — у слабонервной натуры мог случиться сердечный приступ. Конечно, подпольный предприниматель выбрал первое. Свердловский эпизод судом был исключен, так как свидетели и потерпевшие изменили показания.

С коллекционером-филателистом случилась почти аналогичная история. К нему в гости внезапно наведался посланец авторитета ростовской уголовщины.

— Есть уникальная вещица, которую вы давно хотели приобрести, — он начал очень миролюбиво. — Наш общий друг привез ее из Ростова-папы. Все в машине — можно посмотреть и прицениться.

Отказываться было нельзя, хотя и чувствовался подвох. Мацек был давним клиентом. Он поставлял ворованные драгоценности почти даром.

— Хорошо, — выдавил антиквар и понуро побрел за гонцом.

В машине его действительно ждала дорогая безделица. Еще был разговор. Суть его сводилась к известному предложению. Филателист сделал вид, что согласен. На самом деле тут же сообщил о визите в уголовный розыск. На чаше весов были две величины, неподъемные для расшатанной стрессами нервной системы: реальность расплаты бандитов или гнев правосудия за дачу ложных показаний. Но если первые не давали за его здоровье и ломаного гроша, наоборот, сделали все возможное, чтобы его подорвать, то последние, в частности оперативники, гарантировали жизнь и благополучие. Их сторона и была принята. Единственная жертва обвинения осталась непреклонной. Можно сказать, что ставка была сделана правильная. Муровцы свое слово сдержали. Говорят, этот антиквар вскоре отошел от своего прежнего бизнеса, зато процветал несколько лет в качестве администратора одного из престижных кафе в Столешниках.

Ассирийскому Зятю не удалось на этот раз легко соскочить со скамьи подсудимых. 29 апреля 1982 года народный суд Люблинского района г. Москвы осудил Иванькова по статьям: 146 часть 2, пункты «а» и «б» (разбойное нападение по предварительному сговору группой лиц с применением оружия), 17 и 196 часть 1 (подделка документов), 218 часть 1 (хранение и ношение огнестрельного оружия) УК РСФСР к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима с конфискацией имущества, оправдав его по статье 224 часть 4 (хранение наркотических веществ) УК РСФСР.

Из материалов личного дела осужденного В.К. Иванькова:

6 марта 1983 года он прибыл в исправительнотрудовую колонию N 3 Магадана, откуда 30 июля 1983 года за злостное неповиновение требованиям администрации был этапирован на тюремный режим в учреждение СТ-2 г. Тулуна Иркутской области (в обиходе именуется Тулунской тюрьмой), где 10 января 1984 года совершил преступление, предусмотренное статьей 110 УК РСФСР. За причинение тяжкого телесного повреждения осужденному Гребенцу ему прибавлен еще 1 год лишения свободы.

14 мая 1986 года Иваньков В.К. вновь совершает преступление. Находясь на приеме у начальника медицинской части Томзякова, вступает в пререкания с сотрудником учреждения Кушнаренко, выражаясь в его адрес нецензурной бранью. Затем, используя стул, причиняет Кушнаренко телесные повреждения. Суд признал виновным Иванькова в совершении преступления, предусмотренного статьей 193 часть 2 УК РСФСР и приговорил его еще к 1 году лишения свободы.

За период отбывания наказания в местах лишения свободы осужденный Иваньков допустил 58 нарушений режима, за что 35 раз водворялся в штрафной изолятор и карцер, переводился в помещение камерного типа сроком на 2 месяца…

Из характеристики на осужденного В.К. Иванькова:

Является признанным "вором в законе", активно пропагандирует «воровские» обычаи и традиции. Среди наиболее отрицательной части осужденных пользуется поддержкой. Организует групповые эксцессы, противодействуя законной деятельности администрации, при этом тщательно скрывает свою роль. На меры воспитательного характера не реагирует. Сознательно склоняет осужденных к отказу от приема пищи и выхода на работу, а также к другим противоправным действиям…

Из докладной записки начальника оперчасти учреждения СТ-2: 21 января 1991 года на посту N 2 тюремного режима вольнонаемный Лыткин А., работающий в библиотеке, раздавал почту осужденным. При раздаче корреспонденции в камере N 43 между осужденным Иваньковым и Лыткиным А. возникла ссора изза газеты "За рубежом", которая была выписана другим осужденным. В ходе выяснения неприязненных отношений Иваньков взял палку длиной около метра, которой прочищают засорившийся унитаз, и нанес ею жестокие удары по лицу Лыткина, после чего последнего унесли в санитарную часть.

По заключению судебно-медицинской экспертизы Лыткину А. причинены телесные повреждения в виде ушибленных ран и ссадин лица. В действиях Иванькова усматривались признаки преступления, предусмотренного статьей 112 часть 2 УК РСФСР, то есть умышленные телесные повреждения или нанесение побоев. Но учитывая отсутствие свидетельской базы, в возбуждении уголовного дела отказано. Осужденный Иваньков привлечен к дисциплинарной ответственности.

Начиная с 1989 года Иваньков пишет жалобы и ходатайства о смягчении меры наказания. Подключает к этому адвоката, родственников и свои связи в правоохранительных органах. Он обращается в различные инстанции с жалобами о его незаконном осуждении. Однако эти его попытки пока остаются без удовлетворения.

В начале 1990 года жена Япончика обращается к народному депутату СССР С.Н. Федорову с просьбой оказать содействие в помиловании ее мужа. Он направляет в Президиум Верховного Совета РСФСР и Председателю Верховного Совета РСФСР два аналогичных депутатских запроса следующего содержания: "Учитывая, что Иваньков В.К. глубоко осознал противоправность содеянного, что пребывание в изоляции от общества свыше 7–8 лет не отвечает интересам перевоспитания личности, а также принимая во внимание его возраст и состояние осужденного, прошу Вас, Борис Николаевич, рассмотреть вопрос о его помиловании. 11 сентября 1990 года. Народный депутат СССР Федоров С.".

Вскоре соответствующие документы поступают в отдел по вопросам помилования при Верховном Совете РСФСР. Оттуда начинается встречная переписка. В Тулун направляется запрос с просьбой выслать все необходимое для рассмотрения вопроса о пересмотре приговора в отношении осужденного В.К. Иванькова. И в ноябре 1990 года в адрес Секретариата Комиссии по помилованию и в Верховный Суд необходимые документы поступают.

Большинство бумаг оказываются совершенно противоречивыми. Осужденный Иваньков характеризуется вставшим на путь исправления. Тем не менее отдел по вопросам помилования при Верховном Суде РСФСР официального решения не выносит. Бумажная карусель закручивается чьей-то умелой и могущественной рукой еще сильнее. В декабре 1990 года материалы по Иванькову попадают непосредственно в Верховный Суд для проверки в порядке судебного надзора за законностью его осуждения.

21 января 1991 года заместитель Председателя Верховного Суда А.Е. Меркушев внес протест в Президиум Московского городского суда о пересмотре дела Иванькова в порядке надзора.

30 января 1991 года Московский городской суд рассмотрел уголовное дело по протесту на приговор Люблинского районного суда г. Москвы от 29 апреля 1982 года, постановив: приговор Люблинского районного суда г. Москвы и определение судебной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда в отношении Иванькова В. оставить без изменений, а протест без удовлетворения.

В феврале 1991 года вносится вторичный протест по делу Иванькова, но уже в судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РСФСР с ссылкой на то, что Президиум Мосгорсуда, отклонив протест о смягчении наказания Иванькова, оставил без внимания данные о личности Иванькова и обстоятельства, дающие основания для смягчения ему наказания. По мнению Меркушева, систематические нарушения режима содержания и совершенные в это время преступления Иваньковым — статьи 193 и 110 УК РСФСР не имеют отношения к его наказанию по настоящему приговору.

25 февраля 1995 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, рассмотрев данный протест, изменила назначенное Иванькову наказание по статье 146 часть 2, пп. «а» и «б» УК РСФСР до 10 лет лишения свободы с конфискацией имущества и по совокупности ст. 146 ч. 2 пп. «а» и «б» с ст. 17, 196 ч. 1 УК РСФСР, на основании статьи 40 УК РСФСР окончательно определила срок лишения свободы в 10 лет исправительно-трудовой колонии усиленного режима с конфискацией имущества. В остальном приговор и определение оставили без изменений.

Протестовать против подобного развития событий пытались те, кто лучше кого-либо знал настоящий облик Вячеслава Кирилловича Иванькова, "вора в законе" по кличке Япончик, или Ассирийский Зять. В сентябре 1991 года на имя Генерального прокурора РСФСР направлена просьба руководства МВД РСФСР о внесении в порядке прокурорского надзора протеста на определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 25 февраля 1991 года в отношении гражданина Иванькова о смягчении ему наказания.

В ноябре того же года Генеральный прокурор РСФСР внес в Президиум Верховного Суда РСФСР протест, в котором поставил вопрос об отмене определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 25 февраля 1991 года. Было предложено наказание, назначенное приговором Люблинского районного народного суда г. Москвы от 29 апреля 1982 года считать правомерным. Однако этот протест был вскоре отозван в связи с получением уведомления из СТ-2 г. Тулуна об освобождении Иванькова из мест лишения свободы, которое состоялось 5 ноября 1991 года.

Бумажное противоборство продолжалось еще какое-то время. По юридическим канонам освобождение осужденного не является основанием для отзыва протеста. И 6 ноября 1991 года в МВД РСФСР поступает еще одно письмо за подписью заместителя Генерального прокурора РСФСР. В нем сообщается о внесении нового протеста в Президиум Верховного Суда РСФСР, где предложено считать приговор Люблинского районного народного суда г. Москвы правильным.

Тяжба блюстителей закона продолжалась, а Япончик уже находился на свободе. Он некоторое время пожил в Москве. Здесь им была даже проведена воровская схожа. Решив свои злободневные проблемы, он в марте 1992 года нелегально выехал в поселок Веселый Ростовской области. Здесь он прописался в общежитии и предпринял усилия для выезда за границу. С этой целью через советско-американское предприятие «Приоритет» им подается обращение в консульское управление МИД России. Он получает загранпаспорт и визу для выезда по маршруту: "Москва — Пекин — Будапешт".

В феврале 1992 года Иваньков обращается в посольство США в России с целью получения визы на въезд в эту страну. Он скрывает судимости, изменяет анкетные данные, а именно искажает дату рождения, домашний адрес, место работы, номера домашнего и служебных телефонов. Его вопрос решается положительно. Он покидает пределы России. А спустя месяц, после успешного отбытия Иванькова за границу СП «Приоритет» самоликвидируется.