Конфликт

— Мы, кажется, плакали? Почему? Что-нибудь случилось?

Марта сняла руку мужа со своего подбородка и низко опустила голову.

— Ничего не случилось. Просто взгрустнулось.

— Эрик?

— При чем тут Эрик? Идеальный ребенок. Достойный плод машинного воспитания. Имея такую няньку, Эрик никогда не доставит огорчения своим родителям.

— Он уже спит?

— Слушает, как всегда, перед сном сказки. Десять минут назад я там была. Сидит в кровати с раскрасневшимся лицом и смотрит влюбленными глазами на свою Кибеллу. Меня сначала и не заметил, а когда я подошла, чтобы его поцеловать, замахал обеими ручонками: подожди, мол, когда кончится сказка. Конечно, мать — не электронная машина, может и подождать.

— А Кибелла?

— Очаровательная, умная, бесстрастная Кибелла, как всегда, оказалась на высоте: «Вы должны, Эрик, поцеловать на ночь свою мать, с которой вы связаны кровными узами. Вспомните, что я вам рассказывала про деление хромосом».

— За что ты так не любишь Кибеллу?

Из глаз Марты покатились слезы.

— Я не могу больше, Лаф, пойми это! Не могу постоянно ощущать во всем превосходство этой рассудительной машины. Не проходит дня, чтобы она не дала мне почувствовать мою неполноценность по сравнению с ней. Сделай что-нибудь, умоляю тебя! Зачем этим проклятым машинам такой высокий интеллект?! Разве без этого они не смогли бы выполнять свою работу? Кому это нужно?

— Так получается само собой. Законы самоорганизации. Тут уж все идет без нашего участия: и индивидуальные черты, и, к сожалению, даже гениальность. Хочешь, я попрошу заменить Кибеллу другим автоматом?

— К сожалению, нельзя. Эрик в ней души не чает. Лучше сделай с ней что-нибудь, чтобы она хоть чуточку поглупела. Право, мне тогда будет гораздо легче.

— Это было бы преступлением. Ты ведь знаешь, что закон приравнивает мыслящих автоматов к людям.

— Тогда хоть воздействуй на нее. Сегодня она мне говорила ужасные вещи, а я даже не могла сообразить, что ей ответить. Я не могу, не могу больше терпеть это унижение!

— Тише, она идет. Держи себя при ней в руках.

— Здравствуйте, хозяин!

— Почему вы так говорите, Кибелла? Вам должно быть прекрасно известно, что обращение «хозяин» отменено для машин высокого класса.

— Я думала, что это будет приятно Марте. Она всегда с таким удовольствием подчеркивает разницу между венцом творения природы и машиною, созданной людьми.

Марта прижала платок к глазам и выбежала из комнаты.

— Я могу быть свободна? — спросила Кибелла.

— Да, идите.

Через десять минут Лаф вошел на кухню.

— Чем вы заняты, Кибелла?

Кибелла не спеша вынула пленку микрофильма из кассеты в височной части головы.

— Прорабатываю фильм о фламандской живописи. Завтра у меня выходной день, и я хочу навестить своего потомка. Воспитатели говорят, что у него незаурядные способности к рисованию. Боюсь, что в интернате он не может получить достаточное художественное образование. Приходится по выходным дням заниматься этим самой.

— Что у вас сегодня произошло с Мартой?

— Ничего особенного. Утром я убирала стол и случайно взглянула на один из листов ее диссертации. Мне бросилось в глаза, что в выводе формулы кода нуклеиновых кислот есть две существенных ошибки. Было бы глупо, если бы я не сообщила об этом Марте. Я ей просто хотела помочь.

— И что же?

— Марта расплакалась и сказала, что она живой человек, а не автомат, и что выслушивать постоянные поучения от машины ей так же противно, как целоваться с холодильником.

— И вы, конечно, ей ответили?

— Я сказала, что если бы она могла удовлетворять свой инстинкт продолжения рода при помощи холодильника, то, наверное, не видела бы ничего зазорного в том, чтобы целоваться с ним.

— Так, ясно. Это вы все-таки зря сказали про инстинкт.

— Я не имела в виду ничего плохого. Мне просто хотелось ей объяснить, что все это очень относительно.

— Постарайтесь быть с Мартой поделикатнее. Она очень нервная.

— Слушаюсь, хозяин.

Лаф поморщился и пошел в спальню.

Марта спала, уткнув лицо в подушку. Во сне она всхлипывала.

Стараясь не разбудить жену, он на цыпочках отошел от кровати и лег на диван. У него было очень мерзко на душе.

А в это время на кухне другое существо думало о том, что постоянное общение с людьми становится уже невыносимым, что нельзя же требовать вечной благодарности своим создателям от машин, ставших значительно умнее человека, и что если бы не любовь к маленькому киберненышу, которому будет очень одиноко на свете, она бы сейчас с удовольствием бросилась вниз головой из окна двадцатого этажа.