"Пес, который взломал дверь" - читать интересную книгу автора (Конант Сьюзан)

Глава 3

В Кембридж Лию привело тщеславие. На следующий день после ее прибытия мы прогулялись по Гарвард-сквер, главной лужайке Гарвардского университета, и, нагулявшись, уселись в открытом кафе, растянувшемся от прославленного гарвардского Холиоук-Центра и вплоть до знаменитого центрального магазина прессы, от которого несколько минут ходьбы до Музея изящных искусств Фогга, Дома-музея Лонгфелло и Дома-музея Блэксмита. Но Лия была равнодушна к историческим достопримечательностям. Зато она с восторгом занялась лицезрением современных знаменитостей — между прочим, благодаря собакам, с которыми вход в кафе был строго запрещен, но которых можно было без труда упрятать под один из крайних столиков, стоявших на тротуаре. Кстати, единственным впечатлением моего отца от поездки во Францию было то, что там собак пускали в рестораны, и, судя по статье в последнем номере «Собачьих капризов», это до сих пор так. Тайком протащить с собой собаку в американское кафе, именующееся «Au Bon Pain», что по-английски значит «У Теплого Очага», — это просто усилить французский колорит заведения и добавить уюта в его атмосферу. Владельцы кафе должны это понимать, даже если кембриджский отдел так называемого здравоохранения с этим не согласен. Большинство собачьих заболеваний строго специфично, и среди них нет ни одного такого, которое может подхватить человек, просто-напросто сидящий в кафе рядом с собакой, само присутствие которой способно укрепить иммунную систему человека, так что посетителю не будут страшны ни простуды, ни грипп или ангина его человеческих соседей. Я, случаем, не отвлеклась?

Следуя необходимости предотвращать сознательное нарушение кембриджского ресторанного устава администрацией франкофильского кафе, мы устроились за таким столиком, откуда нам было видно всех вокруг, и принялись было разглядывать толпу, как тут Лия узнала в одном прохожем с сигарой величайшего драматурга, прямо-таки Шекспира современности, а затем, пять минут спустя, ее изумленному взору предстала высокая женщина, некто вроде Барбары Вудхауз французского кулинарного искусства.

— Она действительно знаменита! — благоговейно произнесла Лия. — Ее знают буквально все! Как ты думаешь, мы не могли бы попросить ее сказать нам что-нибудь?

— Тогда нам придется догонять ее, — предположила я, — и что же именно мы попросим ее нам сказать?

— Лучше всего было бы, если б она сказала нам Bon appetit, — мечтательно протянула Лия. — Но, в принципе, сойдет все, что угодно. Я могла бы случайно натолкнуться на нее. Знаешь, так легонечко толкнуть ее как бы ненароком, ну уж всяко не сбивать ее с ног или там ронять на асфальт.

— Хорошо.

— И тогда я извинюсь, а она, естественно, скажет, что ничего страшного не произошло или что-нибудь в этом духе. Или, возможно, Кими могла бы что-нибудь с ней учудить, и нам тогда бы пришлось извиниться перед ней.

— Чудесно, — сказала я, — от меня просто требуется натравить собаку на Джулию Чайлд. И тогда нам предоставится возможность услышать ее голос. Лия, я точно знаю, что она боится собак.

— Ну уж нет. А если даже и боится, то мы услышим ее визг, — радостно заключила Лия. — А это, согласись, лучше, чем ничего.

То же самое тщеславие, что привело Лию в Кембридж, вскоре распространилось и на ее отношение к занятиям по послушанию. Стоило ей услышать, что Рауди — собака титулованная, она принялась подобострастно раскланиваться перед ним и называть его сэр Гав-Гав.

— Его зовут Рауди, — вступилась я, — а не сэр Гав-Гав. А звание у него — СТ, Собака-Товарищ. Это начальное звание, ничего особенного.

Это касается кого угодно, но только не маламута. В прошлом году, например, 814 золотистых ретриверов завоевали звания СТ в Американском клубе собаководства, 370 — ОСТ, 127 получили СП, и еще 20 ретриверов стали ЧПП, Чемпионами По Послушанию. Из всех этих призеров маламутами были 26 Собак-Товарищей, одна Отличная Собака-Товарищ, и ни один из маламутов не стал в этом году Собакой-Помощником. Конечно же, золотистых на свете больше, чем маламутов, но спросите себя: почему их больше?

— А какое звание у Кими? Она, наверное, вообще чемпионка мира.

— Рауди к тому же еще и чемпион породы, а вот у Кими никаких званий пока нет. — После этого заявления я решила подытожить: — У него звания есть, а вот у нее — нет.

Занятия в заведении, которое Лия называла собачьей школой, начались через несколько дней после условного спасения мною Джулии Чайлд.

— Сегодня мы пообедаем чуть раньше, так чтобы у нас осталось время выгулять собак перед уходом, — сообщила я.

— Они сегодня утром гуляли очень долго, и к тому же на улице жарко. Они уже нагулялись, — возразила Лия.

Пришлось объяснить, что жаргона я стараюсь избегать; понятие «выгулять», профессиональный термин собачников, я употребляю лишь потому, что не хочу говорить: «Собакам надо сходить в туалет». Рауди закончил свои занятия раньше Кими, которая унеслась куда-то на целый квартал вперед вместе с Лией. Когда я загружала его в клеть, стоявшую в машине, Кевин Деннеги из соседнего дома как раз заканчивал свою ежедневную пробежку, приближаясь к нам мелкой рысью и орошая асфальт ручейками пота. Несмотря на то что Кевин занимает достаточно высокий пост — он расследует убийства, — он все равно выглядит как простой кембриджский коп. Полгода назад, когда лифтинг снова вышел из моды, он принялся накачивать мышцы в спортзале Ассоциации молодых христиан. Вероятно, программа, по которой он там занимался, была составлена таким образом, чтобы количественно изменить тело детектива: теперь в нормальные двери он проходил только боком.

Он спросил, как я поживаю. Когда я ответила, что у меня все в порядке, и услышала то же самое от него, Кевин поинтересовался, нашла ли моя племянница общий язык с собаками.

— Она мне не племянница, — опротестовала я, — а кузина.

— Тогда почему она называет тебя тетей?

— Ей так нравится, — ответила я, — и общий язык с собаками ей найти удалось. Аллергии у нее нет, и собаки без ума от нее. Они просто ослеплены страстью. По природе они не должны быть однолюбами, но это несколько странное положение.

Я ожидала, что Кевин хоть как-то отреагирует на мои слова, ну, во-первых, он общительный парень, и, во-вторых, он уже давно слегка неравнодушен ко мне. Но он ничего не ответил. Кими и Лия, натянув поводок, вприпрыжку неслись по Эпплтон-стрит. Я не уверена, услышал ли вообще Кевин мои слова. Он остекленело уставился на Лию, одетую в нечто похожее на сильно прорезиненный открытый черный купальник, натянутый на желтую фуфайку и блестящие пронзительно-голубые эластичные шорты до колен. Освобожденные от резинки, Лиины вьющиеся волосы спадали ей на спину, как шерсть нестриженого абрикосового пуделя.

— Привет, Кевин, — воскликнула она. — Как поживает твоя мама?

Она также поинтересовалась здоровьем трех родственников, которые приехали к Кевину погостить. Должна заметить, что за те пару дней, что она пробыла у меня, Лия запомнила имена нескольких дюжин соседей, которых я знала лишь в лицо. К тому же она снискала расположение миссис Деннеги, убежденной вегетарианки и трезвенницы, которая всякий раз, когда Кевин возвращается от меня, вынюхивает в его дыхании запах пива и гамбургеров, а для себя выдумывает, что его одежда пахнет женскими духами.

— Эй, Лия, поторопись, — сказала я, — мы опаздываем.

Чтобы добраться до Ньютона к семи, я планировала выехать в четверть седьмого, а была уже почти половина. Ньютон — это предместье из предместий, с большими деревьями, очень большими домами, хорошими школами и практически полным отсутствием преступности. Прогуляйтесь там как-нибудь днем на неделе, и вы не увидите никого, кроме детишек, их нянь и сотен рабочих бригад, подстригающих газоны или же красящих дома жителей-невидимок. Как-то социологи решили произвести обследование мест, в которых никогда и ничего не происходит, и в результате Ньютон был назван самым скучным уголком Америки. Несмотря на то что от Кембриджа до него пятнадцать, ну двадцать минут езды, я всегда выезжаю с запасом. Чтобы доехать до пригорода, нужно преодолеть крутой подъем, а с ним даже мой «бронко», у которого все четыре колеса ведущие, справляется далеко не всегда успешно. Но, несмотря ни на что, население Ньютона отнюдь не малочисленно — здесь проживают родители — приверженцы государственных школ из числа кембриджских интеллектуалов, которые, осознав, что их чада готовы поступать в первый класс, решились на переезд. Перспектива проживания в скучном Ньютоне успешно служит целям контроля за рождаемостью в Кембридже.

Однако в Ньютоне имеются парки, собаки и Нонантумский клуб дрессировки собак.

— Должна тебе сказать, что в этот клуб я хожу нерегулярно, — поведала я Лии, пока мы ехали на запад вдоль реки. — В нем все думают о соревнованиях. Некоторые из его членов просто одержимы высокими очками. Они действительно состязаются, даже когда устраивают соревнования по кунштюкам, даже на занятиях, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты отнеслась к этому серьезно. В основном туда ходят хозяева пуделей, шелти и золотистых ретриверов, то есть легко поддающихся обучению собак, и я тебе не советую рассчитывать на конкуренцию с ними. И самое главное, это нездоровое отношение к делу. Твоя задача — просто поработать с Кими, так чтобы она была в форме и когда-нибудь смогла выставляться. Не обязательно этим летом. Когда — видно будет. И вы будете работать не в группе для новичков, а в подготовительной. Там готовят к участию в выставке.

— Вам все время выставляют какие-нибудь баллы?

— На занятиях? Нет. Никогда. Только на соревнованиях и испытаниях. Серьезно, не беспокойся об этом. Просто занимайся с ней в свое удовольствие и поменьше смотри на окружающих. Такие вот дела.

«Холли, ты сама-то не забыла о том, что очки ничего для тебя не значат? Тебя волнует только твоя собака, а не очки. Почаще говори себе это, и тогда тебе и вправду удастся излечиться от этой болезни баллов. Очки ничего не значат».

— Как бы то ни было, очки ничего не значат, — сказала я.

Как я уже говорила, для такого вида спорта, как дрессировка собак, специального костюма не требуется, но стоило нам с Лией и с собаками пройти сквозь широкий проем в каменной ограде, миновать теннисный корт и прошествовать в Элиот-парк, как Лия сразу же привлекла к себе не один заинтересованный взгляд. Полагаю, что прерафаэлитская мода на костюмы для занятий аэробикой и велосипедным спортом одновременно еще не добралась до этих краев.

Лия с Кими и я с Рауди были, конечно же, в разных группах. Бесс Стайн, инструктор подготовительной группы, в которой предстояло заниматься Лие с Кими, иногда признавалась, что ей семьдесят пять, но поговаривали, что ей уже перевалило за восемьдесят. Выглядела она при этом лет на двадцать моложе и двигалась с живостью девочки-подростка. Она была высокая и угловатая, черные с проседью волосы ее были затянуты в тугой пучок на самой макушке, и еще она обладала одним очень важным качеством инструктора, а именно звонким голосом, который звучал на редкость отчетливо даже на открытой тренировочной площадке. Инструктором моего продвинутого класса был Тони Дусетт, опрятный невысокий мужчина с тоненькими, будто подведенными усиками и набриолиненными волнами волос. Глядя на него, можно было подумать, что это один из героев-бухгалтеров Аль Капоне, которого заморозили где-то в тридцатые годы, а затем периодически размораживали, чтобы он учил людей дрессировать собак. Меня всегда удивляло, что он не носит гетры.

Местом встречи моей группы был теннисный корт, который представлял собой неровную, потрескавшуюся глиняную поверхность рыжеватого цвета. Теннисная сетка отсутствовала, причиной тому, вероятно, была мера по сокращению налогов, известная под названием Предложение 2¹/₂. Группа Бесс собиралась на противоположной стороне длинной и широкой площадки для игр, пожалованной клубу администрацией парков Ньютона, а за ней тянулся лес, который казался мне, деревенской девушке, совершенно девственным.

Занятия в подготовительном классе могут показаться скучными, но у них имеется одно весомое преимущество перед занятиями продвинутых: все, что здесь требуется, это собака и поводок. Пока мы с Рауди и еще кто-то из нашей группы осваивали прыжки в высоту, прыжки через барьер и прыжки в длину через препятствие, извлеченное прямо из кузова машины, на которой кто-то умудрился заехать в парк, группа Бесс, состоящая примерно из пятнадцати собак и их хозяев, безмятежно носилась по площадке, отрабатывая команду «К ноге!». Лию можно было легко различить в толпе, рядом с ней я заприметила двух парней, одного с колли, а другого с немецкой овчаркой, которые отрабатывали ту же команду. Стив Делани предпочитал тренировать свою овчарку по имени Индия по соседству с Кими, когда Индия уже была близка к совершенству и он хотел закрепить достигнутое. У себя на заднем дворе дома каждая собака вполне может претендовать на высшие баллы, но для того, чтобы как следует выступить на соревнованиях, ей необходимо научиться не обращать внимания на внешние раздражители: на малыша с мороженым, на неожиданный возглас из громкоговорителя, на взрыв аплодисментов или же — что весьма сложно — на маламута. Другие вожатые обычно старались держаться от нас подальше. Однако около Лии по-прежнему крутились белокурый крепыш с выбритыми висками, дрессирующий молодого кобелька-овчарку у Кими перед носом, и паренек помоложе, примерно одного возраста с Лией, с темно-русыми кудрявыми волосами, чья черно-белая колли была в нескольких дюймах от хвоста Кими.

Когда мы, потные, словно побывали в парилке, покончили с прыжками, Тони принялся гонять одну из своих учениц и ее черного лабрадора по программе Открытого класса, а мы с Рауди присели на травку рядом с Роз Инглман, ее карликовым пуделем и кучкой других людей и собак, знакомых мне по собачьим выставкам. Из всех собак Роз я лучше всего знала великолепную Веру, среднего пуделя со званием ЧП, раза в два крупнее Капризы, которая всегда была выбрита, подстрижена и уложена по последней моде пуделей. Каприза тоже была черным, но уже карликовым пуделем, подстриженным «под щенка», что особо подчеркивало ее озорную внешность. По этой щенячьей стрижке можно было с уверенностью сказать, что Каприза выступала только в состязаниях по послушанию. Для экстерьерного ринга, где оцениваются телосложение, внешний вид, походка, но не поведение, ей бы потребовалась сложная декоративная стрижка «Английское седло» или «Континенталь». Умненькие, восприимчивые обученные пудели наверняка осознают двусмысленность стрижки «Континенталь», при которой вся задняя часть их туловища оказывается выбритой, и мне в таких случаях всегда ужасно неудобно за них, но вы, пожалуйста, не передавайте мои слова ребятам из семейства пуделей.

Я поздоровалась с Роз, которая сидела в раскладном кресле, держа на коленях Капризу, и приказала Рауди прекратить тыкаться своим носищем прямо в мордочку пуделя.

Роз и раньше не была толстухой, но она скинула немало килограммов за то время, когда они с Верой участвовали в каждом состязании, проводившемся в радиусе восьми часов езды на автомобиле от Бостона. Помню, как на одной выставке ей пришлось полежать какое-то время с поднятыми ногами, чтобы снять отек в лодыжках. Воспитательницам в детских садах приходится весь день проводить на ногах, и я недоумевала, как после тяжелой рабочей недели каждые выходные ей удается преодолевать за рулем эти немыслимые расстояния. Тогда, пять лет назад, ей было уже хорошо за пятьдесят. Детишкам, как и собакам, должен был очень нравиться ее спокойный, гипнотизирующий голос. Наверное, она никогда не бранилась и не вопила.

— Ты больше не работаешь в детском саду? Кажется, ты говорила мне, что вышла на пенсию? — спросила я.

— Два года назад, но что касается собак — тут мне до пенсии далеко. — Она погладила Капризу по голове. — Я уже столько лет занимаюсь здесь.

Она махнула в сторону теннисного корта. На кортах здорово заниматься, во-первых, потому что они огорожены, а во-вторых, потому что чем-то напоминают ринг по послушанию. Единственная проблема заключается в том, что корты обычно зазря используются странными людьми, которым нравится кидать шарик и при этом чтобы вокруг не было ни единой собаки, которая могла бы погнаться за ним.

— Я живу тут, за углом. Мы приходим сюда каждый вечер.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала я. И это было правдой. Те, кто летом часто бывает на улице, покрываются замечательным загаром, потому что ринг обычно расположен под палящим солнцем, где-нибудь посреди поля, и ежели вам необходимо увешать себя внушительным количеством медалей, то приходится тренировать собаку в условиях, приближенных к выставочным. К сожалению, это также предполагает тренировку под дождем, чтобы собака не напугалась до смерти, если грянет гром, а также чтобы уложить ее в лужу. (Если вы никогда не дрессировали собак, объясняю: «уложить» вовсе не значит «утопить», просто собака должна при необходимости лечь по команде в лужу.)

— Каприза тоже выглядит великолепно, — добавила я.

Определенный тип вожатых при таком раскладе начал бы описывать во всех подробностях, включая заработанные баллы, каждое выступление своей собаки на каждой выставке за последний год. Но Роз была не из таких.

— Ну что за прелесть, — сказала она, погладив Рауди по голове. — А кто это там водит сейчас твою суку? Твоя сестра? У нее великолепные волосы.

Улыбка Роз блеснула совершенно неожиданно, словно крошечный пуделек, завершивший свой выход внезапным прыжком прямо в руки хозяйка.

— Это моя кузина, — сообщила я, — ее легко отыскать в толпе.

— Сногсшибательная девочка, — сказала Роз, — молодые люди должны просто выстраиваться в очередь у нее под дверью. Ну, ты только посмотри, что там происходит!

Я проследила за ее взглядом и услышала звонкий голос Бесс Стайн:

— Не забывайте про дистанцию! Если вожатый перед вами движется слишком медленно, просто обгоняйте его. Для овчарки это слишком медленно, и если так будет продолжаться и дальше, то поставьте этого маламута впереди. Стоять!

Бесс была лишена предрассудков, связанных с породами собак, но говорила она как и все инструкторы. Они говорят «овчарка», «лабрадор», «ретривер», «колли», но почему-то всегда, всегда у них получается «этот маламут».

Мне все стало понятно, когда я посмотрела на колли, которая практически сидела на хвосте у Кими, а ее хозяин наклонился к Лие и что-то вещал ей. Этот трюк был нам знаком. Примерно так же хотела поступить Лия, когда задумала познакомиться с Джулией Чайлд, — просто наскочить на нее, а потом извиниться. Я прекратила смотреть в ту сторону, и вовсе не потому, что мне не нравится, когда внимание уделяется кому-то, а не мне, а просто из-за того, что теперь Тони проходил программу Открытого класса с неестественно прямой серебристо-седой женщиной по имени Хедер Росс и ее серебристым пуделем, подстриженным по модели «Континенталь». Собаку звали Султан, он знал все упражнения лучше меня и был вышколен так, чтобы наконец-то получить полные 200 баллов, а не какие-то там жалкие 199 с плюсом, которые ему доставались весь прошлый год. Я и раньше видела Султана, и каждый раз он приводил меня в восторг.

— Это одна из лучших обученных собак, — поведал мне мужчина по соседству. — А знаете, что…

— Знаем, — прервала его я, прежде чем он начал рассказывать, как Хедер нарушает правила и как судьи спокойно позволяют ей прямо во время ринга поправлять собаку. Я проследила за взглядом мужчины и увидела тощую женщину, скрючившуюся в раскладном кресле.

— Это дочка Хедер, — сказала я. — И совладелица собаки, так ведь?

Роз в ответ улыбнулась. Она знала, почему я прервала мужчину. Ей, видимо, не раз приходилось слышать завистливые сплетни. Подошла очередь Роз, и я была рада тому, как ловко ей удается состязаться с Хедер. Несмотря на то что большинство посредственных вожатых по-настоящему завидуют призерам, некоторые злобные сплетни о Хедер были не лишены оснований. Роз тоже знала разные хитрости, но использовала далеко не все. Я абсолютно уверена, что Хедер смаковала выступление Капризы куда меньше, чем я. Она раздражала меня тем, что в насмешливо-сострадательном тоне сообщала всем о том, как совсем недавно Роз лежала в больнице и выглядела потом просто ужасно. Я же на это сказала, что Роз выглядит изумительно и что Каприза мне безумно нравится. Мне она действительно нравилась, но это был не единственный повод, чтобы заявлять об этом во всеуслышание.

Чуть позже, после того как лучший маламут в группе взял в пасть гантель и совершил отличный прыжок в высоту, все отметили, насколько он трудолюбив. Даже самые отменные вожатые предложат всяческую поддержку владельцу так называемой нетрадиционной для дрессировки породы и не прекратят до тех пор, пока вы не начнете представлять для них угрозу.