"Путь князя. Быть воином" - читать интересную книгу автора (Злотников Роман Валерьевич)Часть вторая1Они оказались у ворот монастыря почти одновременно, хотя добирались до него разными способами. Ирайр пришел пешком. Он сознательно построил свое путешествие к монастырю как некий вариант паломничества. А паломнику следует проявлять смирение. Поэтому до Игил Лайма он добрался на транзитнике в маленькой каютке третьего класса. Хотя вполне мог бы заказать себе и первый. Несмотря на суровое решение деда, на его счете, куда ему исправно переводилось жалованье, скопилась довольно приличная сумма. За полтора года службы в чине энсина Ирайр так и не удосужился снять с него хотя бы сотню кредитов, поскольку пользовался кредиткой, оформленной на него еще отцом, после того как он в четырнадцать лет получил паспорт. С той поры ни номер счета, ни пин-код, ни личная цифровая подпись не изменились. Лишь лимит неуклонно рос. Последний раз, когда Ирайр интересовался этим вопросом, лимит составлял уже полмиллиона. Впрочем, Ирайр редко тратил в месяц более тысячи кредитов. Разве что в отпуске, если надо было обновить свой гардероб, оплатить счет в ресторане либо что-то купить очередной подружке. Монастырь вырос перед ним, едва он завернул за очередной поворот, причудливо огибающий скалу. Туристическая тропа, по которой он двигался, была достаточно хорошо оборудована, в наиболее опасных местах имелось ограждение, а в наиболее живописных — скамейки и ветровые экраны, чтобы можно было присесть и полюбоваться видом. Вот и здесь, едва на расстоянии прямой видимости выросли причудливые, чуждые современному взгляду стены и строения монастыря, как в укромном уголке, за большим валуном, тут же обнаружилась скамеечка. Ирайр скинул с плеч рюкзак (десантный, тип 77), раскрыл горловину, извлек из него заранее припасенную фляжку с «Касле де шантон» и, отсалютовав оной монастырю, сделал щедрый глоток. Конечно, «Касле де шантон», в купаж которого входили спирты не менее чем стодвадцатилетней выдержки, а основа переваливала за двести, не стоило пить вот так, из горла обычной десантной поливиниловой фляги. Напиток требовал не менее чем полулитрового «тюльпана», который следовало согреть в руках, а перед глотком легонько втянуть носом воздух, дабы уловить тончайший аромат настоящего произведения искусства, но сам повод заслуживал именно «Касле де шантона». Путешествие закончилось. Ну почти… Как Ирайра проинформировали еще на старте тропы, братья не слишком любили праздно шатающихся туристов в непосредственной близости от своих стен. И потому с тропы специально не было сделано никакого схода. Но для бывшего энсина это не составило особой проблемы. Еще с обзорной скамеечки он наметил маршрут спуска. И подойдя к отметке, которую он принял для себя как начало спуска, Ирайр шустро достал и размотал веревку, купленную в магазинчике у начала тропы, а также приготовил четыре автоматических костыля с карабинами. Наличие такого товара в том заведении с крайне скудным ассортиментом говорило о том, что, вероятно, подобные спуски с тропы к монастырю были не такой уж большой редкостью… Спустился он быстро, минуты за полторы. Достал из кармана рюкзака пульт, послал команду костылям отделиться от скалы, собрал упавшие костыли и двинулся напрямик к воротам. Ему оставалось пройти еще около сотни шагов, когда в небе послышалось завывание, характерное для крайне изношенного привода антиграва, а затем из-за поворота у скалы показался обшарпанный аэрол, вдоль боков которого проходила полоса белых и черных квадратиков. Аэрол устремился прямо на площадку с коротко подстриженной травой, раскинувшуюся перед самыми воротами монастыря и занимавшую почти акр. Неуклюже плюхнувшись на траву (отчего пассажиры явно должны были обложить незадачливого водителя по матушке), аэрол почти минуту стоял, не открывая двери, а затем раздвинул обе одновременно. Наружу выбрались женщина неопределенного возраста с каким-то испитым лицом и застывшим взглядом, столь характерным для потребителей всякой «дури», одетая не по возрасту и состоянию крикливо, и мужчина, про которого бывший энсин не рискнул бы сказать ничего определенного. Он был одет довольно элегантно, но крайне неброско, как будто специально старался не особенно привлекать внимание. Женщина выволокла за собой когда-то довольно дорогой и броский, но теперь заметно обшарпанный чемодан, оснащенный персональным антигравом, а у мужчины не было никакого багажа, кроме небольшого кожаного саквояжа. Самым главным отличительным признаком мужчины Ирайр посчитал чрезвычайно цепкий взгляд… Оба, покинув аэрол, завывавший своим потрепанным приводом, повернулись и уставились на Ирайра, за это время приблизившегося еще на два десятка шагов. Когда Ирайр подошел вплотную, оба вновь прибывших, не сговариваясь, сделали по шагу в сторону, как бы предоставляя ему честь постучать в ворота, что вполне согласовывалось с планами Ирайра. Но когда он протянул руку, чтобы взяться за свисавшую с держателя, представлявшего собой оскаленную морду какого-то экзотического зверя, ручку в виде кольца, за спиной вновь послышался звук работающего антиграва. Ирайр обернулся. На этот раз такси было полностью исправно. И ничем не напоминало предыдущее, в том числе и пассажиром. Ирайр машинально отметил, как напрягся при приближении аэрола мужчина, но затем его вниманием завладел пассажир, выбравшийся из приземлившегося такси. Это был типичный мальчик из числа так называемых мажоров. По статусу, общественному положению его семьи и контролируемому богатству Ирайр и сам вроде как входил в их число. И даже отдал пару лет развлечениям, наиболее модным в их кругу — в основном пати и секс-вечеринкам, похожим друг на друга как две капли воды. Нет, антураж, география, дизайн помещений и шоу-программа менялись с небывалым размахом, ибо каждый из мальчиков- и девочек-устроителей пытался перещеголять других. Поэтому в ход шли самые фешенебельные места и самые продвинутые и креативные фирмы-организаторы. Одни организовывали пати среди живых и специально не кормленных аллигаторов, копошащихся под ногами гостей всего лишь на расстоянии метра — гости перемещались над ними по легким прозрачным мосткам, вызывая у животных рефлекторные попытки дотянуться до столь близкой добычи. Весь вечер время от времени раздавались женские взвизги, а нескольким дамочкам аллигаторы даже сумели отхватить по куску подола, неосторожно свесившемуся в щели ограждения. Другие изощрялись тем, что устраивали вечеринку в прозрачном модуле, закрепленном в хвосте кометы. Причем той, что как раз входила в зону резкого повышения интенсивности испарения ядра. Так что гости в течение всего вечера могли наблюдать, как ядро кометы начинает все сильнее фонтанировать метаном и водородом. Третьи привлекали в качестве обслуги мужчин и женщин, имплантировавших себе половые органы животных и одетых, вернее, раздетых так, чтобы эти их отличия были выставлены напоказ… Но в конечном счете все сводилось к одному — пьянкам и оргиям. Ирайру все это быстро наскучило. Ибо разве не тем же, пусть и с меньшей изощренностью, занимаются и бомжи на помойках, столь же мало Так вот, новое действующее лицо, похоже, было как раз из таких. Он был одет в костюм «кэжуал» от Пантенойо, а на ногах у него красовались роскошные сапоги из валлертовой кожи особой выделки от Грайрга Иммээля, отличающейся плавным переходом цвета от густо-синего, почти черного, до нежно-сиреневого, в зависимости от того, под каким углом на поверхность падает свет. Пока таксист выгружал чемоданы, вновь прибывший окинул всех троих пренебрежительным взглядом: брезгливо-презрительно скривил губы при виде женщины, равнодушно скользнул глазами по мужчине и несколько иронично оглядел Ирайра, определив по его внешнему виду, что пришел в монастырь пешком. Небрежно швырнув таксисту наличную купюру, он вздернул губу и поинтересовался: — Э-э, господа, вы тоже сюда? Не знаете ли, у них тут есть приличные апартаменты? Но никто из троих не успел ответить. Потому что ворота тихо распахнулись, и на пороге появился человек. Некоторое время на площадке перед воротами царила тишина. Все разглядывали привратника. Он был достаточно высок и крепок телом. Из одежды на нем был только странный балахон до земли с широкими рукавами и капюшоном, откинутым на спину. Ноги его были обуты в очень простую обувь, державшуюся при помощи тоненьких веревочек поверх пальцев. А в руках у него Ирайр заметил какие-то странные бусы (потом он узнал, что их называют четки)… Человек выждал несколько мгновений, давая им возможность рассмотреть себя, а затем произнес негромким, но каким-то гулким голосом, в котором чувствовалась внутренняя сила: — Мы ждали вас. Входите. И они вошли. Все вместе и каждый сам по себе. Ирайр с некоторым благоговением, неприметный мужчина настороженно, женщина с испитым лицом ошарашено вертя головой, а «мажор» — сделав несколько шагов и растерянно остановившись. — Э-э, а вы не могли бы прислать боя, а то у меня багаж… Привратник никак не отреагировал на его слова, продолжая молча идти вперед, так что «мажор» бросив на чемоданы отчаянный взгляд, устремился вслед за ним. Во дворе их ждал еще один человек. Привратник подвел их к нему и, коротко поклонившись, молча ушел куда-то в сторону. А тот, что ждал их во дворе, остался. — Здравствуйте! — тихо пожелал он им. — Меня зовут отец Дитер. И тут же раздался голос «мажора». — Э-э, вы здесь управляете персоналом? Не могли бы вы распорядиться, чтобы мой багаж… — Потом, — все так же тихо прервал его отец Дитер. — Э-э, что?.. — недоуменно отозвался «мажор», сбитый с мысли и сейчас мучительно вспоминающий, что же собирался сказать. — Потом я отвечу на твои вопросы, — продолжал отец Дитер и, отвернувшись от «мажора», шагнул к женщине. — Зачем ты пришла сюда? — тихо спросил он ее. Женщина испуганно вздрогнула. Похоже, она не ожидала вопроса. Отец Дитер молча ждал. Она неуверенно повела плечами, машинально поправила волосы, покосилась на остальных и, шумно вздохнув, выпалила: — Я… хочу начать сначала. — Что? — Жизнь… — Зачем? — все так же тихо поинтересовался отец Дитер. — Ну… потому что прежнюю я глупо растранжирила. Отец Дитер покачал головой. — И ты считаешь, что это возможно? — Ну … — женщина досадливо прикусила губу, — мне сказали, что здесь можно вернуть все обратно. — Что? — Молодость, красоту, — тихо сказала женщина и съежилась от громкого фырканья «мажора», которого явно раздражало, что «обслуживающий персонал» этого места занимается кем-то еще в тот момент, когда его собственные претензии еще не сняты. — И ты считаешь, что этого тебе будет достаточно? И тут женщина, ответы которой все больше повергали Ирайра в недоумение, внезапно гордо вскинула голову и выпалила: — Нет. Но… с чего-то надо начинать. — Хорошо. Да откроется тебе благодать Божия… — Отец Дитер медленно кивнул. Он повернулся к Ирайру, пару мгновений разглядывал его, а затем точно так же спросил: — Зачем ты пришел сюда? Ирайр встретил взгляд его глубоких синих глаз спокойно и открыто. — Я хочу Отец Дитер вновь медленно кивнул и, видно, полностью удовлетворенный ответом, перешел к неприметному мужчине. И опять прозвучал тот же вопрос: — Зачем ты пришел сюда? Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг отец Дитер продолжил: — Осторожнее, ложь в этих стенах не меньший грех, чем убийство. Мужчина замер, сверля отца Дитера напряженным взглядом серых глаз, который, впрочем, тот выдержал с полным спокойствием. — Если не готов открыть правды, промолчи. Расскажешь потом, когда сможешь, — все так же тихо продолжил отец Дитер. Мужчина медленно кивнул. А отец Дитер повернулся к «мажору», который уже замучился всеми доступными способами демонстрировать местному «обслуживающему персоналу», что он находится на грани и вот-вот взорвется и устроит тут всем, кто еще не понял, с кем имеет дело в его лице, неслыханный скандал. — Зачем ты пришел сюда? — Послушайте, — раздраженно начал «мажор», — ну что это за обслуживание? Я не понимаю, как вы вообще зарабатываете хоть какие-то деньги с таким сервисом! Да мой адвокат… В этот момент отец Дитер вскинул руку, и «мажор» внезапно замолк, так и не закончив фразу. — Зачем ты пришел сюда? — повторил отец Дитер, будто не услышав всего этого словесного поноса, что изрыгала глотка «мажора». Тот, побагровев, попытался было продолжить в том же духе, но, к его собственному удивлению, обнаружил, что не может произнести ни слова. Все присутствующие видели, как он тужился, надувая щеки, и напрягал жилы на шее, пытаясь извлечь из глотки хоть какой-нибудь звук, даже вскинул руки к губам, то ли пытаясь их разлепить, то ли просто проверяя, не тянутся ли какие-то тонкие и незаметные нити от его губ к руке отца Дитера, но все было тщетно. — Зачем ты пришел сюда? — еще раз повторил отец Дитер и… опустил руку. «Мажор» шумно выдохнул, облизал языком пересохшие губы и, сглотнув, опасливо покосился на руку отца Дитера. Тот молча ждал. — Я-я-я… мне нужны апартаменты. На полгода… на худой конец сьют. И… я предпочитаю морскую кухню… морепродукты, знаете ли… и рыбу… — с каждым словом его голос становился все тише и неувереннее, а взгляд все растеряннее. Пока наконец он не замолчал, не зная, что говорить. Отец Дитер подождал еще некоторое время, а затем снова кивнул. — Ты не ответил на мой вопрос, но я понял. Он отвернулся и, сделав два шага, вернулся на то место, где и стоял, когда привратник подвел прибывших к нему. — Вы можете провести здесь год. И за это время никто не сможет увести вас отсюда. Только вы сами можете принять решение уйти. Причем в любой момент. Но пока вы находитесь в этих стенах, единственное, на что вы имеете право, — это повиновение. Ибо с того момента, как вы примите решение остаться, вам будет запрещено все, что не будет прямо разрешено мной или другим вашим наставником. Если вы согласны на такое условие, скажите мне об этом. Они переглянулись. Все было понятно и… совершенно непонятно. Но Ирайр знал, что у него нет обратного пути. И остается только идти вперед. Поэтому он сделал шаг и твердо произнес: — Я согласен. Отец Дитер молча наклонил голову в жесте, который можно было одинаково расценивать как согласие и как поклон. — Я… согласна, — после короткого колебания сказала женщина. Отец Дитер повторил жест. — Я согласен, — тихо, но твердо произнес неприметный мужчина. И вновь то ли кивок, то ли поклон. — Послушайте, — сделал последнюю попытку «мажор», — мне достаточно и полугода. И… неужели у вас тут нет ничего вроде VIP-обслуживания? Я готов оплатить все по высшему тарифу… Отец Дитер молча смотрел на него, ожидая ответа. «Мажор» скривился и пробормотал: — Нет, это черт знает что! Я непременно буду жаловаться в местное управление по сервису и туризму… Ну, хорошо, хорошо, я тоже согласен… Отец Дитер склонил голову. — Сейчас вас отведут в ваши кельи. Там вы снимите с себя мирскую одежду и переоденетесь. Следующие три дня вам предстоит короткий пост. В это время вы не должны покидать кельи. Если вам по каким-то причинам потребуется это сделать, вы должны будете испросить на это разрешения у любого, кто будет поблизости… — Но послушайте, там, у ворот, мои чемоданы, — вновь послышался раздраженный голос «мажора» и… — Я Отец Дитер повернулся и двинулся прочь. А перед ними вновь возник привратник. Келья оказалась небольшой комнаткой с грубыми стенами, покрытыми бетонной шубой, с крошечным окошком под самым потолком, сквозь которое можно было увидеть лишь кусочек неба. В комнатке стоял простой топчан с тонким матрасом, набитым соломой, ватной подушкой и тонким шерстяным одеялом, свернутым вчетверо в ногах. Еще в комнатке был небольшой стол, табурет и два плафона освещения — над входом и над столом. На столе стопкой лежали несколько книг в твердом, но изрядно обтрепанном переплете… настоящих, древних книг, а не привычных сброшюрованных распечаток. А еще на кровати лежал аккуратно свернутый балахон, в точности напоминавший тот, что был на привратнике, и пара веревочных сандалий. Вся обстановка тянула тысяч на двадцать пять кредитов, ибо явно представляла собой продукт ручной работы, но от этого топчан отнюдь не казался более удобным, чем кровать в родительском доме Ирайра или даже койка с силовым матрасом в кубрике. Впрочем, выбора ему все равно никто предоставлять не собирался, поэтому бывший лейтенант вздохнул и просто вошел в келью. Бросив рюкзак под стол, Ирайр сел на кровать и некоторое время старался привыкнуть к своему новому дому (ну, или месту, в котором он проведет ближайший год, поскольку назвать это убогое помещение домом как-то не поворачивался язык), а затем вздохнул и, расстегнув ворот, потянул с плеч рубаху… Привратник появился через десять минут. Ирайр даже не заметил, как он вошел. Вроде секунду назад дверь была закрыта, а мгновение спустя в проеме уже стоит привратник. Ирайр даже вздрогнул… — Возьми все свои вещи и следуй за мной, — произнес привратник. Ирайр молча кивнул и, поднявшись с топчана, подхватил изрядно облегчившийся рюкзак. Но привратник едва заметно качнул головой. — Я сказал Ирайр покосился на бритвенный крем, зубную щетку, пару голофото, стоящих на столе, флягу и… перевел недоуменный взгляд на привратника. Тот спокойно смотрел на него. Ирайр пожал плечами и, развязав горловину рюкзака, бросил туда флягу, голофото, а затем, заметив, что спокойный взгляд привратника никак не изменился, просто одним махом сгреб со стола все, что он выложил, и добавил к этому еще и пару свитеров и простые шлепанцы с противогрибковой пропиткой, стоявшие у кровати. Когда в келье не осталось ни единой щетинки из числа тех, что пришли с ним из внешнего мира, привратник молча кивнул и сделал шаг к двери следующей кельи. Спустя мгновение Ирайр услышал его голос: — Возьми все свои вещи и следуй за мной… К удивлению Ирайра неприметный мужчина сразу исполнил то, что потребовал привратник. Он молча собрал вещи в свой саквояж и, окинув келью цепким взглядом, будто проверяя, не забыл ли что, вышел в коридор. На женщину они потратили чуть больше времени. Она долго не могла понять, почему ей не разрешают оставить не только всякие ватные диски, тампоны, кремы, палочки для чистки ушей, но и даже элементарную зубную щетку. — Понимаете, я пользуюсь только щетками с мягкой и особо мягкой щетиной, — объясняла она, — у меня очень чувствительные десны… Впрочем, она говорила много всякого, но результат был тот же, что и в двух предыдущих кельях. Но самая бурная сцены разыгралась в келье «мажора». «Мажор» предстал перед ними в довольно потешном виде. Он натянул балахон прямо поверх своего шикарного костюма, а веревочные сандалии надеть даже и не подумал, просто зашвырнул их под стол. Ну и, судя по побагровевшему лицу, он явно пребывал в крайне скверном расположении духа, что и подтвердилось, едва привратник открыл рот. «Мажор» вскочил с топчана, на который он завалился прямо в одежде и сапогах, и заорал: — Послушайте, это черт знает что! Мне не принесли ни одного моего чемодана, а интерьер этой конуры вообще навевает мысль о суициде! Неужели мне нельзя было подобрать чего-нибудь более веселенького? Привратник никак не отреагировал на эту эскападу, а лишь спокойно произнес: — Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной. — Что? — «Мажор» недоуменно покосился на привратника, затем перевел взгляд на рукава и брюки, торчащие из под балахона. — То есть… вы предлагаете мне остаться только Привратник молча ждал. — Так, мне все понятно, — агрессивно начал «мажор», — я требую, чтобы мне немедленно вызвали управляющего!! Привратник никак не отреагировал на его агрессивность, а продолжал все так же молча стоять, глядя на «мажора» спокойным и каким-то безмятежным взором. — Вы что!! — взревел «мажор», — Не слышите, что я вам говорю?!! Привратник пару мгновений смотрел на взбешенного «мажора», а затем сделал медленный и какой-то демонстративный шаг в сторону, освобождая дверной проем. — Ты волен покинуть монастырь. «Мажор» отшатнулся и как-то испуганно всхлипнул. На несколько секунд в келье повисла тишина, а затем «мажор» заговорил уже совершенно другим тоном: — Э-э-э, позвольте, я всего лишь хотел сказать, что есть же какие-то элементарные требования… то есть я вовсе не привередлив, но должны же быть хотя бы минимально комфортные условия… в конце концов существуют стандарты, гигиенические требования… в комнатах нет даже самого обычного душа… Господа, ну скажите же ему! — повернулся он к Ирайру и остальным. Но спустя мгновение, поняв, что его апелляция пропала втуне, бессильно взмахнул руками. — Нет, ну это просто форменное безобразие! Я этого так не оставлю… Привратник выдержал небольшую паузу, а затем все так же спокойно произнес: — Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной. «Мажор» покосился на привратника, еще раз вздохнул, покачал головой, а затем встал и, всем своим видом показывая, что так и не сломлен, но принял решение подчиниться насилию, сделал движение рукой, предлагая привратнику выйти и прикрыть дверь. Однако тот даже не шелохнулся. — Э-э, послушайте, я все понял, но не могли бы вы… Привратник медленно покачал головой. — Ну не собираетесь же вы стоять здесь и пялиться… — возмущенно начал «мажор», но его тут же прервал спокойный голос привратника: — У тебя было время сделать это так, как тебе хочется. Оно прошло. — И после короткой паузы добавил: — Ты должен снять с себя мирское, взять все свои вещи и следовать за мной. И я повторяю это последний раз. Спустя десять минут куцая колонна во главе с привратником вышла из низкого, приземистого здания, в котором располагались их кельи, и двинулась куда-то в глубь монастыря по дорожке, выложенной необработанным булыжником. Их путь занял всего минут двадцать. Сначала они обошли по периметру большую рощу из каких-то приземистых деревьев с толстыми узловатыми стволами, затем тропинка нырнула в узкий коридор между двумя длинными зданиями, и почти весь оставшийся путь они прошли в колодце каменных стен, куда не проникал солнечный свет. Наконец они оказались у невысокой дверцы в стене. Привратник, не останавливаясь, толкнул ее рукой и, шагнув вперед, отошел в сторону, освобождая проход. Ирайр, шедший следом, пригнулся и, сделав шаг, оказался в небольшом, тускло освещенном помещении с низким потолком. Прямо перед ним виднелось нечто, похоже вделанное прямо в противоположную от входа стену. Что это такое — Ирайр не понял, поскольку никогда не видел ничего подобного. — Ну что встали, проходите! — послышался за спиной недовольный голос «мажора». Когда все втиснулись в помещение, привратник приблизился к загадочному месту в стене и, отодвинув задвижку, с лязгом распахнул небольшую дверцу. Из раскрывшегося отверстия тут же пыхнуло жаром, и помещение наполнилось ровным гулом бушующего пламени. — Бросайте, — приказал привратник. Все ошеломленно переглянулись. — Как, все? — испуганно пискнула женщина. Привратник молча кивнул. — Но… — начал «мажор», однако, поймав взгляд привратника, тут же осекся. Ирайр торопливо прикинул, что такого слишком для него ценного находится в рюкзаке… в общем ничего особенного не было, хотя кое с чем он явно расставался с сожалением. И если бы заранее предвидел подобное развитие событий, то точно оставил бы эти вещи дома. Но сейчас уже ничего не поделаешь… Шагнув к распахнутому зеву топки, он решительно затолкал рюкзак в узковатое для него отверстие. Неприметный мужчина поколебался мгновение, а затем, скрипнув зубами, последовал его примеру. Причем у Ирайра отчего-то появилось ощущение, что колебания мужчины были вызваны отнюдь не сожалением о каких-то конкретных вещах, находившихся в его саквояже, а, скорее, тем, что он впервые ставил себя в столь сильную зависимость от других. Затем последовал черед женщины, которая проделала всю операцию с таким лицом, будто вот-вот расплачется. И последним, с крайне недовольным видом, охапку одежды и щегольские сапоги швырнул в топку «мажор»… но в следующее мгновение, испустив истошный вопль, сунул руки внутрь топки. — А-а-а-о! — завопил он еще громче, отдергивая руки и пускаясь в пляс возле топки, отчаянно размахивая обожженными кистями. — Черт, черт, черт!!! Я забыл вытащить свои кредитные карточки! И мобильный монитор! Черт возьми, да сделайте же что-нибудь! Они там, в кармане куртки! Ирайр недовольно сдвинул брови. Этот тип определенно начал его раздражать. И какого черта он притащился в монастырь? — Мои тоже, — сквозь зубы процедил он и повернулся к привратнику, ожидая команды, что делать дальше. Тот молча закрыл дверцу топки и, плечом раздвинув Ирайра и неприметного, отворил дверь и вышел из помещения. Когда все выбрались наружу, он повернулся и тихо заговорил: — Сейчас вы вернетесь в свои кельи и останетесь одни. На трое суток. Все это время вам будет запрещено покидать кельи. Воду вам принесут после заката солнца. И того, что вам принесут, должно хватить до следующего заката… — Послушайте, — тут же встрял «мажор», который, похоже, не услышал ничего из того, что говорил привратник, — не могли бы вы немедленно вызвать врача? Похоже, я получил серьезный ожог. Привратник молча покачал головой. — Что? — изумился «мажор». — Вы собираетесь оставить меня без медицинской помощи? Мне же больно! — Ты сам сотворил с собой это, — спокойно ответил привратник, — кому как не тебе нести бремя ответа за содеянное. — А если бы у меня руки сгорели до кости?! В голосе «мажора» послышались истерические нотки, похоже, его уже все достало — и привратник, и весь этот монастырь, и вся эта планета, и Господь Бог вкупе с матушкой природой, которые допускают существование подобного непотребства. — Тебе пришлось бы терпеть и это, — голос привратника прозвучал тихо, но от этого не менее непреклонно. Он обвел взглядом всех присутствующих и произнес: — До сих пор вокруг всех вас были люди, которые так или иначе принимали на себя какую-то долю ответственности за то, что с вами происходило. Или как минимум которых можно было обвинить в том, что что-то пошло не так и принесло вам вместо облегчения или удовольствия — боль и урон. Родители, братья и сестры, бестолковый продавец в магазине, водитель-хам, любовник, показавший себя грубой и неблагодарной скотиной, тиран-президент, придирающийся преподаватель, тупые слуги, начальники, которых вы считали глупыми, либо подчиненные, которых вы считали нерадивыми и бестолковыми, друг, предавший вас или враг, оказавшийся хитрее и коварнее, чем вы считали… У кого-то таковых было больше, у кого-то меньше, но они были всегда. Но с того момента, как вы вошли в кольцо этих стен, только вы сами отвечаете за то, что с вами случится. Вы можете еще какое-то время продолжать обвинять кого бы то ни было в том, что с вами будет происходить, но здесь это не принесет вам никакого облегчения. Ибо будет лишь множить ваши ошибки и обрушивать на вас расплату за них. Поэтому чем скорее вы научитесь верно вычислять в каждой ошибке долю своей собственной вины, проявившейся в нерадивости, небрежении, в том, что вы поддались инстинктивному порыву или, не думая, поступили как привычно, а не как следовало, либо в чем-то ином, что вы непременно отыщите, если станете винить в своей неудаче себя, а не других, тем раньше вы… начнете уменьшать количество совершаемых ошибок. Произнеся это, он замолк и направился по дорожке в обратную сторону. А спустя мгновение за ним последовали еще четыре фигуры. Все вместе, но каждая по отдельности… |
||
|