"Путь князя. Быть воином" - читать интересную книгу автора (Злотников Роман Валерьевич)2— Тебя зовет отец Дитер, человек. Ирайр еще раз ударил мотыгой сухую, твердую, как камень, землю и лишь затем выпрямился. Брат Игорь, произнесший эти слова, спокойно стоял за его спиной. — Меня? — переспросил Ирайр, оборачиваясь и утирая рукавом подрясника пот, ручьями катившийся по лицу. Солнце сегодня пекло как сумасшедшее. — Да, — отозвался брат Игорь и, не дожидаясь новых вопросов, а возможно, зная, что их больше не будет, двинулся вдоль грядки к дальнему краю поля. Ирайр вскинул мотыгу на плечо и направился вслед за братом Игорем, досадливо поглядывая на оставшуюся сотню ярдов свекольной грядки. А также на две соседние. Зачем бы ни вызывал его отец Дитер и сколько бы он его ни продержал, эти две с половиной грядки — его. Ирайр жил в монастыре уже третий месяц. Хотя теперь уже и сам не знал зачем. Все его мысли и желания, все представления о том, как он, напряженно размышляя, будет все глубже и глубже погружаться в невероятные тайны мироздания, в ошеломительно сложные проблемы и поражающие своим изяществом логические представления, о мудрых учителях и наставниках либо, наоборот, коварных искусителях и обладающих змеиным умом и иезуитской хитростью соблазнителях, с которыми ему придется столкнуться, рассыпались в прах. Ну и о невероятных, умопомрачительных по сложности тренировках, позволяющих ему подняться к вершинам владения собственным телом. А остались только муторная усталость от ежедневного тупого махания мотыгой, топором или лопатой и горечь от того, что он совершил ужасную глупость, которая не привела, да и, судя по всему, не могла привести ни к чему полезному. Похоже, Юрия учили в каких-то других монастырях, ничем не напоминающих этот… Сомнения начали появляться у него еще в первый день. Когда брат Игорь, которого тогда они все еще называли просто привратником, довел их до келий, солнце уже начало клониться к закату. Распахнув дверь первой кельи, он посмотрел на «мажора». Тот, тяжело дыша, вытер пот рукавом и со страдальческим лицом приподнял обожженные руки. Похоже, раньше, когда он делал такое лицо, рядом всегда находился кто-то, кто немедленно принимался решать все возникшие к этому моменту у «мажора» проблемы. Но на этот раз у него ничего не получилось. Поэтому, подождав несколько мгновений, «мажор» скривился и, демонстрируя нечто вроде того, что пусть, мол, всякие там убогие сейчас торжествуют, но он этого все равно так не оставит, вошел в келью. Привратник с грохотом задвинул засов. Следующей была келья женщины. Та на пороге остановилась и нерешительно произнесла: — Послушайте, я так и не поняла, где можно будет принять душ? Я после всего этого путешествия грязная как чушка. Привратник ничего не ответил. — Ну хотя бы просто умыться? Привратник молчал. Женщина вздохнула и, гордо вскинув голову, вошла в свою келью. Вновь загремел засов. Неприметный вошел в свою келью молча и с абсолютно непроницаемым лицом. Ирайр столь же молча последовал его примеру. Первые звуки из-за двери послышались часа через два. Кто-то стучал в дверь своей кельи. И Ирайр готов был поставить сто против одного, что он знает, кто именно… Так оно и оказалось. Через некоторое время до него донесся приглушенный толстыми деревянными плахами, из которых была изготовлена дверь, знакомый и уже изрядно надоевший голос: — Эй, там… я хочу в туалет! Впрочем, на этот раз Ирайр вовсе не был склонен столь уж безапелляционно называть подавшего голос «мажора» идиотом. Ибо явственно ощущал в организме схожие проблемы. Спустя несколько минут стук раздался снова. — Эй, вы… вы что, не слышите? Мне надо в туалет. Но ни на этот, ни на все последующие призывы никто так и не ответил. — Ну хорошо же, — послышалось после еще нескольких бесплодных попыток достучаться, — тогда не обижайтесь! Сами виноваты! Я предупреждал!! После чего все затихло. Очередные звуки раздались в коридоре, когда маленький прямоугольник окошка окончательно потемнел, знаменуя, что дневное светило наконец-то закатилось за горизонт. Ирайр, к тому моменту обследовавший все стены и пол кельи в поисках выключателя, но так его и не обнаруживший, сидел на кровати и лениво листал один из томиков, найденных на столе. В туалет хотелось очень сильно, но, если сидеть не двигаясь, это можно было как-то терпеть. Когда за дверью загрохотал засов, Ирайр замер. Дверь отворилась, и внутрь вошел привратник. В руках он держал котелок и четыре кружки. Молча подойдя к столу, он зачерпнул одной из кружек из котелка и поставил ее на стол. — Послушайте, — начал Ирайр, — вы не могли бы… — и оборвал себя, обнаружив, что разговаривать больше не с кем. За дверью вновь загрохотал засов. А спустя пару минут из коридора послышался визгливый женский голос. — Вы не смеете с нами так обращаться! Это унизительно! Я не для того добиралась в такую даль, чтобы… — голос затих, приглушенный закрытой дверью. Ирайр зло усмехнулся. Во всем, что с ними происходило, не было никакого смысла. Вообще никакого. Ибо все происходящее, с точки зрения любого человека, было настолько абсурдно, что он просто отказывался искать в этом какой бы то ни было смысл… Отец Дитер ждал его на скамейке, на краю оливковой рощи (так, как выяснилось, назывались те самые приземистые деревья с узловатыми стволами). Когда Ирайр подошел поближе, он молча кивнул, указывая на место рядом с собой. Ирайр сбросил с плеч мотыгу и присел. Некоторое время они оба молчали, затем отец Дитер повернулся к нему и тихо произнес: — Спрашивай. Ирайр сначала даже и не осознал, что сказал отец Дитер. Какое-то время он молчал, наслаждаясь возможности просто посидеть в теньке, на легком ветерке, а затем вздрогнул и, развернувшись к отцу Дитеру, удивленно уставился на него. — М-м-м, что? — Ну, ты же переполнен вопросами, которые вызывают у тебя раздражение. Вот я решил дать тебе возможность их задать. — А-а-а… — растерянно протянул Ирайр. Черт возьми, все это время у него в голове роились тысячи вопросов, а сейчас непонятно, о чем спрашивать. Ну да надо же с чего-то начинать. — Зачем вы с нами так поступили? — Ты имеешь в виду первые три дня? — уточнил отец Дитер. — Н-у-у, да, — несколько удивляясь тому, как отец Дитер сумел распознать настоящий вопрос в его совершенно невнятной фразе, пробормотал Ирайр. — Ты же знаешь, что любая цепь не прочнее, чем ее самое слабое звено. Если для тебя это было просто неприятно, то для двоих из вашей четверки все происходящее оказалось совершенно непереносимым. На них, до сего момента алчущих в жизни только наслаждений и удовольствий, внезапно обрушились голод, жажда и унижение. Причем, заметь, Ирайр задумался, припоминая… Действительно, на третье утро, когда загрохотали отодвигаемые засовы, он поднялся с кровати с тяжелой головой. Все тело ломило. Топчан был жутко неудобным, матрас смягчал его не успешнее листа распечатки, а одеяло оказалось настолько коротким, что укрываться им можно было либо до, либо выше пояса. А под утро из маленького окошка под потолком ощутимо тянуло холодом. Да еще эта ужасная вонь от мочи, целая лужа которой скопилась в углу, под столом. Ирайр бросил взгляд на окошко. Оно едва серело. Похоже, еще даже не рассвело. Он покосился на дверь. Несмотря на то что засов снаружи, похоже, был отодвинут, она оставалась закрытой. Но, судя по всему, запрет на выход из келий действовать перестал. А значит, надо было воспользоваться моментом и попытаться разыскать туалет. А также какие-нибудь ведро и тряпку. На бытовой вакуумник с моющей функцией или уборщик-автомат рассчитывать не приходилось. Похоже, в этом проклятом монастыре ручной труд был абсолютным фетишем. Ирайр с еле сдерживаемым стоном всунул заледеневшие ступни в сандалии и, поднявшись на ноги, торопливо заковылял к двери. Не успел он по коридорчику дойти до уличной двери, как позади него послышался дикий рев: — Эй, кто-нибудь, немедленно вызовите уборщика! Ирайр зло усмехнулся и толкнул створку двери… Привратник появился через полчаса. Заходить в провонявшие мочой (а кое у кого и калом) кельи никто не хотел, поэтому все, решив самую насущную проблему, собрались кучкой у входной двери. «Мажор» и женщина бурно выражали свое недовольство, поддакивая друг другу, а Ирайр и незаметный стояли молча, исподтишка бросая друг на друга испытующие взгляды. Нет, они оба тоже были возмущены, но, похоже, и один и другой обладали достаточным жизненным опытом, чтобы понимать, что сколь угодно громкие обвинения и угрозы здесь ничего не дадут. Да и вообще, после трех дней подобного, осеняемых только лишь троекратным появлением привратника с котелком, Ирайр хотел все-таки хотя бы попытаться понять, в чем же здесь смысл. — Послушайте, как это понимать?.. — накинулась на привратника женщина. Насколько Ирайр мог слышать, и она, и «мажор» не унимались все эти три дня. Каждый в своей келье. Но с каждым днем их возмущение все более гасло, поскольку абсолютная бесполезность сего занятия начала постепенно доходить даже до них. Но сейчас, вырвавшись из узилища, в компании людей, перетерпевших то же самое, да еще и успев подзавести друг друга, она набросилась на него с новой силой. — Что вы себе позволяете? Да я немедленно… — Вы хотите помыться? — негромко спросил привратник, отчего бурный фонтан обвинений, готовых обрушиться на его голову, мгновенно утих. Во все времена и в любом настроении женщина вряд ли упустит возможность поплескаться под душем, а особенно если это грязная и вонючая женщина… — Следуйте за мной, — закончил привратник, не дожидаясь ответа. Они опять шли около двадцати минут, пока не оказались на берегу какого-то пруда. Восход только разгорался. Привратник кивнул в сторону воды. — Мойтесь. — Что-о-о?! — женщина округлила глаза от изумления. — Здесь?!! — Вода — это вода. Она смывает грязь и иногда даже усталость, — философски заметил привратник. — Но… но она же холодная, — растерянно пробормотал «мажор». — Ну хватит, — рявкнула женщина. — Вот что я вам скажу, мистер! Я не собираюсь больше ни минуты терпеть подобного обращения. Я приехала сюда вовсе не для того, чтобы надо мной насмехались всякие уроды и… — А если она не соврала, — внезапно произнес привратник загадочную фразу. Женщина запнулась, а затем ошалело переспросила: — Что? — Ну если она не соврала и все действительно так и есть, — продолжил привратник. — Тогда что? Женщина молча смотрела на него. Похоже, фразы привратника были загадкой только для остальных, но никак не для нее. Привратник вздохнул и вновь тихо произнес: — Вы вольны в любой момент покинуть монастырь. Он повернулся, собираясь уходить, но тут впервые раздался голос неприметного. — Простите, я бы хотел уточнить, где я могу найти тряпку и ведро. Мне надо немного прибраться в келье. Привратник развернулся к нему и молча потеребил рукой рукав его балахона. И Ирайр оторопело осознал, — А котелок я оставлю у входа. Только после помойте его хорошо, ибо воду в кельи вы будете приносить именно в нем… Привратник повернулся и двинулся прочь. Неприметный проводил его взглядом и чуть вздернул губу. До Ирайра даже не сразу дошло, что это была попытка улыбнуться. Как видно, для лицевых мышц неприметного подобная гримаса была совершенно нехарактерна. — Ну что ж, тогда, мне кажется, мыться имеет смысл после того, как будет завершена уборка, — он повернулся к остальным. — И, господа, я думаю, никто не станет возражать, если котелок будет мыть последний. — Вы что, собираетесь мыть пол — А вы предлагаете позаимствовать вашу? — с какой-то странной интонацией произнес неприметный, как будто он действительно рассматривал эту возможность. И «мажор» тут же испуганно замотал головой. — Но… она же измажется? — непонимающе пробормотала женщина. — Что ж… вода, песок, руки и немного терпения — и это будет исправлено, — произнес неприметный, кивая подбородком в сторону пруда, после чего повернулся и двинулся в сторону келий… — Так какой же в этом урок? — спросил Ирайр, отвлекаясь от воспоминаний и поворачиваясь к отцу Дитеру. — Отлично, — усмехнулся тот, — ты понял, что это урок. И, смею надеяться, не только ты… — тут отец Дитер оборвал фразу и внезапно спросил: — Что случилось, Игорь? Ирайр повернул голову. В двух шагах от скамейки стоял привратник. — Там приехало несколько человек. Среди них три представителя закона. Они требуют встречи с вами, преподобный. Отец Дитер усмехнулся. — Хорошо, приведи их сюда. И… их тоже. И Ирайр понял, что второе «их» относилось к остальным из их четверки, которые сейчас махали мотыгами на свекольном поле… А отец Дитер повернулся к Ирайру и взглядом выразил ему свое сожаление о том, что их разговор так внезапно прервали. Гостей оказалось четверо. Двое полицейских в форме и двое… похоже, тоже полицейских, только в обычных гражданских костюмах. — Добрый день, уважаемый, — обратился к отцу Дитеру пожилой мужчина, одетый в довольно дорогой, но уже далеко не новый и явно не слишком лелеемый костюм. — Я — комиссар Сардоней. До нас дошла информация, что в вашем монастыре находится человек, обвиняемый в групповом убийстве первой категории, — он вскинул руки. — Я вполне допускаю, что вы даже не подозревали, кому даете пристанище, и поэтому не собираюсь высказывать никаких претензий, нет-нет, ни за что. Я знаю, что ваш монастырь пользуется отличной репутацией и находится под рукой Государя. Но если информация верна, то, я думаю, вы и сами не захотите, чтобы в ваших стенах… — тут комиссар оборвал свою речь и уставился куда-то мгновенно заледеневшим взглядом. Ирайр повернул голову. Брат Игорь привел его соседей по кельям. И взгляд комиссара был направлен на мгновенно побледневшего «мажора»… — Вы имеете в виду господина Пэриса Сочака IV, — спустя минуту раздался не по ситуации спокойный и даже вызывающе безмятежный голос отца Дитера. — Э-э… что? Да, — отвлекаясь от созерцания того, как под его взглядом «мажор» все сильнее и сильнее съеживается, произнес комиссар Сардоней. — Конечно… то есть вы Отец Дитер мягко склонил голову. — Вне всякого сомнения. — И… то есть… я не понимаю. Вы пустили в свой монастырь убийцу? — Мы даем приют каждому, кто приходит к нам, — спокойно ответил отец Дитер, — независимо от того, какие грехи на нем. Ибо если человек не сможет получить шанс добиться отпущения своих грехов даже в монастыре, возникает закономерный вопрос, а есть ли вообще милость Господня в этом мире. Комиссар окинул преподобного настороженным взглядом и заметно помрачнел. — То есть, как я понимаю, вы не собираетесь добровольно выдать представителям власти лицо, подозреваемое в совершении группового убийства первой категории? — Да, — просто ответил отец Дитер. — Что ж, — зло ухмыльнулся комиссар, — в таком случае, — угрожающе начал он, но тут к его плечу склонился дюжий полицейский в форме и что-то ему зашептал. Комиссар несколько мгновений слушал его горячий шепот, а затем зло оскалился. — Да вы что тут, все с ума посходили? У меня на руках ордер категории «А»! Да я плевать хотел на все эти ваши заморочки. Я сам сейчас возьму и… — распаляясь, зарычал он, засовывая руку под мышку и, вероятно, собираясь достать нечто, что должно было послужить достаточно веским аргументом в этом споре. Но полицейский не дал ему это сделать. Он довольно бесцеремонно ухватил комиссара за локоть и придержал руку. — Не дурите, комиссар. Иначе я буду вынужден принять меры. — А-а, демоны Игура, — выругался комиссар и, нервно стряхнув руку полицейского со своего локтя, повернулся к «мажору» и свирепо прорычал: — Даже и не думай, что тебе удастся выйти сухим из воды, слизняк. Если понадобится, я дойду до этого сраного Государя и заставлю его вернуть твою задницу туда, где ей и место — на электрический стул. Понял?! И побледневший как полотно «мажор», будто кролик, загипнотизированный удавом, медленно кивнул. Но в этот момент вновь послышался голос отца Дитера. — Что ж, я думаю, на данный момент мы разобрались со всеми насущными вопросами, так что мои послушники могут вновь отправляться на свекольное поле, — и он коротким кивком отпустил всех четверых, в том числе и Ирайра. Комиссар до самого конца, до того момента, как съежившаяся после всего произошедшего фигура «мажора» скрылась за оливковыми деревьями, провожал его мрачным взглядом, а затем вздохнул и уже направился в сторону ворот, когда его вдруг остановил негромкий голос отца Дитера: — Комиссар… — Ну что вам еще? — недовольно буркнул тот. — — Чего? — не спросил, а как-то презрительно выплюнул вопрос комиссар. — И вот что я вам скажу в подтверждение своих слов, — не обратив никакого внимания на тон комиссара, продолжил преподобный. — Я знаю, что есть — Что-то я не пойму, чего вы несете, — досадливо скривился комиссар, — хотите что-то сказать, говорите прямо. Но отец Дитер лишь покачал головой, как бы говоря, что все необходимое уже сказано, после чего повернулся и двинулся прочь от приехавших… Со своими грядками Ирайр покончил вместе с остальными. Беседа с преподобным оказалась не слишком-то и длинной. Но помогла — он внезапно осознал, что думает обо всем происходящем с ними совсем не так, как следовало. Ему в голову приходил обычный вопрос «за что?», а следовало бы спросить «для чего?» Для чего они так с ними поступают? И еще Ирайр внезапно осознал, что если бы не этот ход, перенос размышлений с его самого, с его бытовых неудобств, терзаний и дискомфорта на такие же неудобства, терзания и дискомфорт других, тех, кто вроде как рядом, но все-таки не он, Ирайр, то он до сих пор даже не начал бы хоть как-то понимать происходящее. И это явно был еще один урок. Да что там… до него только сейчас стало доходить, что все, что они делали до сих пор, даже это тупое окучивание свеклы — было уроком, слегка поколебавшим привычное понимание мира, которое считали единственно возможным. А ведь он уже знал, что мир устроен совершенно не так, как ему казалось, но знание это было каким-то далеким, абстрактным, сокрытым внутри философских построений. И вот тебе на, всей твоей высокомерной, презрительной мордой — в собственную мочу. А еще и мотыгу в руки и на свекольное поле. Ты думал, что такое не может с тобой случиться, потому что в той иллюзии мира, в которой ты жил (а ведь мы всегда живем не в мире, а в нашем представлении о нем), такое невозможно никогда. Значит, твой мир рухнул — добро пожаловать в другой, в котором ты еще никогда не был. И потому готовься вновь садиться за парту. Вечером, жадно проглотив уже ставшую привычной плошку бобовой каши, Ирайр выскочил из кельи и помчался к воротам. На еще одну встречу с отцом Дитером в ближайшее время он не рассчитывал. За прошедшие месяцы они все четко усвоили и свои права, и свои обязанности, и собственное место в здешней иерархии. Так что следующая подобная встреча с отцом Дитером ему светила разве что через несколько месяцев… ну, или когда преподобный посчитает нужным. Но брат Игорь всегда был доступен. И хотя от него тоже можно было запросто услышать что-то типа: «Мы не будем сейчас обсуждать это», но попытаться получить ответы еще хотя бы на пару вопросов все же было вполне реально. — Брат Игорь, — тихонько позвал Ирайр, подойдя к воротам. Привратник, который сидел около ворот на толстой колоде и что-то плел из веревочек, поднял голову. — Слушаю тебя, человек, — он ко всем обращался именно так. — Я хочу спросить… — Спрашивай. — Почему отец Дитер в разговоре со мной привел в качестве примера цепь? Привратник перестал плести и внимательно посмотрел на Ирайра. — А что тебя удивляет? Ирайр слегка смутился. — Ну, мы, конечно, начали послушание все вместе, но ведь мы же совершенно разные люди. Мы даже не были знакомы друг с другом до того, как появились в монастыре. И каждый из нас пришел сюда по сугубо личным причинам. Какая между нами связь, если мы пришли сами по себе и, как мне кажется, уйдем также? — Нет, — коротко ответил брат Игорь. — Что? — не понял Ирайр. — Вы Ирайр задумался. Аргументы брата Игоря звучали странно. Но он еще дома начал подозревать, что та логика, которая раньше казалась обычной, естественной, да что там говорить, единственно возможной, на самом деле всего лишь некий частный случай чего-то более общего. И что если человек приводит аргументацию, которая кажется тебе непонятной или неестественной, то отнюдь не всегда он порет чушь и несет ахинею. И что попытка разобраться в этой, кажущейся чужеродной логике будет как минимум небесполезной… Следующие несколько дней оказались для Ирайра и похожи, и не похожи на все предыдущие. Он вдруг поймал себя на том, что с каждым днем все реже думает об уходе из монастыря, как это было А спустя неделю к ним опять наведались гости… В тот вечер они пришли с поля довольно поздно. Брат Игорь как-то очень умело раздавал им дневные задания — точно по силе и выносливости. А поскольку теперь, на третьем месяце пребывания в монастыре (а уж тем более после недавнего инцидента с комиссаром), никто уже не пытался сачковать и демонстрировать, как ему тяжело, как ему плохо, да и вообще «невместно» этим заниматься, они заканчивали свои грядки практически одновременно. И за ужин (который был одним из двух приемов пищи в монастыре и, чего уж там, наиболее ожидаемым, ибо завтрак, пусть он был более скудным, они поглощали после ночного отдыха, а вот ужин — после тяжкого дневного труда) они принимались все вместе. Как правило, на берегу того пруда, который был для них душем, ванной, посудомойкой, прачечной и… курортом что ли. Во всяком случае, большинство тех редких мгновений, что у них считались вроде бы свободными, они проводили именно у пруда. Ужин, состоявший из плошки бобовой каши, куска черствого хлеба и кружки горячего травяного взвара, брат Игорь приносил им прямо в кельи, но они почти сразу же выбирались на воздух. Тем более что плошку и кружку после ужина все равно надо было мыть в пруду. В тот вечер они, как обычно, трапезничали у пруда. Как всегда, первым с ужином покончил неприметный. Он вообще ел очень быстро. Но как-то аккуратно. Как будто давно привык так питаться — скудно и без особых удобств. Ирайр, со своим военным прошлым, и то почти всегда отставал от него на пару-другую ложек. А манеры женщины и «мажора» за это время претерпели немалые изменения. Поначалу они не ели, а жрали, давясь и захлебываясь, не в силах противостоять воплю желудка и старались как можно скорее набить опустевшее брюхо. Наевшись, начинали рыскать голодными глазами по сторонам, тоскливо отводя взгляд от травы и ветвей деревьев. Похоже, в своей прежней жизни им ни разу не приходилось испытывать чувство голода, и они совершенно не представляли, как его можно обуздать… Ну а теперь они ели медленно, не торопясь, смакуя каждую ложку и тщательно пережевывая каждый полуразварившийся боб, стараясь на возможно большее время растянуть это немыслимое удовольствие — Целую Плошку Бобовой Каши. Так что этот вечер почти ничем не отличался от остальных. За исключением того, что они трапезничали уже в абсолютной темноте. Ирайр так и не понял, что так насторожило неприметного. Вот только что он сидел на корточках у самой кромки воды, тщательно ополоснув свою плошку, как вдруг вскочил на ноги и замер, ощупывая цепким взглядом сгустившуюся темноту. Женщина и «мажор» оторвались от еды и недоуменно завертели головами. Ирайр тоже начал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Однако спустя пару мгновений с той стороны, куда смотрел неприметный, послышался издевательский смех. — А у тебя по-прежнему хорошее чутье, Волк… Неприметный медленно выпрямился. — Тебя послал сениор Кастелло? — Это не важно, — ответили из темноты, — главное, ты знаешь, за что сейчас умрешь. — Послушай, — заговорил неприметный, — я все понимаю. Но они — не виноваты. К тому же они тебя не видели. Зачем… — Волк просит за других? Что происходит в этом мире?! — раздался насмешливый комментарий. А потом голос посуровел. — Ты знаешь правила. К тому же они меня слышали. — Мог бы не болтать, — скрипнув зубами, со злостью прошипел неприметный. — Нет, — отозвались из темноты. — Заказчик требовал, чтобы ты узнал, что сейчас умрешь, и осознавал, Неприметный глубоко вздохнул и, посмотрев на своих сотрапезников тихо сказал: — Простите… А в следующее мгновение черноту ночи прорезал громкий и яркий разряд… потом еще один… еще… еще… еще… Неприметный удивленно повел головой, а затем внезапно расхохотался. — Нет, ну что за дилетанта прислали меня прикончить. — Заткнись! — раздался истерический голос и сразу вслед за этим ночь прорезали еще несколько разрядов. — Кхм, — как-то натужно кашлянул «мажор» и хрипло произнес: — Мне кажется, он мажет… — А в этих стенах вообще очень сложно совершить то, что идет вопреки воле Его, — послышался из темноты голос привратника. И снова темноту прорезало еще несколько разрядов, но уже направленных в ту сторону, откуда донесся голос привратника. Однако невидимому стрелку это не помогло — вслед за последним разрядом послышался его придушенный всхлип, а затем звук шагов. Из темноты появился привратник, бросил оглушенное тело, которое нес на плече, на землю и включил фонарь. Глазам на несколько мгновений стало больно, но затем Ирайр разглядел лежащего на земле человека, затянутого в мимикрирующий комбинезон и со шлемом разведчика на голове. Привратник присел и рывком сдернул шлем с головы киллера, обнажив смуглую кожу и густые вьющиеся волосы. — Сатана… — с усмешкой произнес неприметный, — я могу гордиться. — Скорее всего, дело не в тебе, или не только в тебе, — пожал плечами брат Игорь. — О нашей обители ходит много разных слухов… Ну же, не надо притворяться, — сказал он, обращаясь к киллеру. — Я знаю, что ты был без сознания всего несколько секунд. Тот поднял веки и уставился на привратника злобным взглядом. — Ножи и гаррота остались там. Можешь их не искать, — прокомментировал привратник движение пальцев киллера. — А проволоку с ядом я загнул так, что тебе придется изрядно повозиться, чтобы извлечь ее. Так что успокойся и выслушай, что я тебе скажу. Этот человек, — он кивнул головой в сторону неприметного, — находится здесь под Его защитой. И посягая на него, ты и те, кто тебя нанял, посягаете не только на нашу волю и наше право, но и на Его волю тоже. А ни один из нас — ни Воин, ни Витязь, ни Светлый князь, ни даже сам Государь не позволят никому пренебрегать Его волей. И если вы хотите испытать силу нашего гнева, нашего — Вы передадите меня полиции? — хрипло спросил тот. Ирайр едва не рассмеялся. Ну как же глух бывает человек, привыкший мыслить штампами! Как можно было не услышать, что брат Игорь обрекает его долгом гонца! Привратник покачал головой. — Нет, ты уйдешь отсюда совершенно свободно. И даже можешь забрать все свое оружие. Ибо я поручаю тебе передать тем, кто тебя нанял, все, что я тебе сказал. Впрочем, — он сделал паузу и окинул лежавшего перед ним человека спокойным взглядом, — ты можешь не принять моего поручения. И даже попытаться закончить то, для чего ты проник в нашу обитель. Решать тебе, — с этими словами привратник выпрямился и, сделав шаг назад, потушил фонарь. Все погрузилось во тьму. Несколько секунд ничего не происходило, а затем Ирайр даже не услышал, а почувствовал рядом короткое движение, и едва различимая во мраке фигура киллера исчезла. С минуту все четверо напряженно вглядывались во тьму, ожидая, что оттуда снова вот-вот прилетит разряд, но вместо этого из темноты тихо прошелестело: — Я передам… Ирайр выпустил воздух сквозь зубы, которые отчего-то оказались стиснутыми, и оглянулся. Женщина вытирала лицо, «мажор» шумно дышал, а неприметный, которого, как выяснилось, где-то там, в старом его мире, звали Волком, стоял и задумчиво смотрел в темноту. Но не туда, куда исчез киллер, а в сторону, в которую ушел привратник… |
||
|