"Во имя любви: Искупление" - читать интересную книгу автора (Карлус Мануэл)

Глава 10

День за днем, ночь за ночью боролась Анита за жизнь малыша, которого назвала Луисинью и считала своим сыном. Она постоянно была настороже, готовая в любую секунду прийти ему на помощь. Домой она забегала изредка, просто взглянуть, на месте ли еще ее дом. Но настоящим домом стало для нее реанимационное отделение при хирургическом отделении. Каждую отвоеванную у смерти секунду она считала своей победой. И так оно и было на самом деле. Сложнейшая аппаратура была ее союзником в благородном деле спасения той жизни, которая пожелала появиться и появилась на земле.

Но одна Анита не выдержала бы этой изнуряющей борьбы, которая требовала столько сил и напряжения. Рядом с ней был ее муж, были другие врачи и сестры, которые ей помогали. Все отделение знало чудесную историю о воскресении безнадежно больного малыша и всеми силами помогало тем, кому Бог помог совершить такое чудо.

Все считали своим долгом помогать этому младенцу, ведь не каждый день совершаются в жизни чудеса, и если уж такое свершилось, то каждому хочется быть к нему причастным.

По капельке, по крошечке втягивался младенец в нелегкое дело жизни. Ему нужно было научиться правильно дышать, и это у него уже неплохо получалось. Анита с радостью смотрела на экран, который фиксировал кривую дыхания младенца, показывал объем поступившего в легкие воздуха, – Луисинью хорошо справлялся с этой работой, мама была им довольна.

Хуже обстояло дело с питанием, все это время малыша кормили через капельницу, так как он был еще слишком слаб, чтобы самому переваривать пищу. Но родители отвоевали у смерти уже целую неделю!

Сезар осмотрел шов и сказал:

– Заживление идет даже лучше, чем я мог надеяться. Попробуем с завтрашнего дня давать понемногу слизистого отвара.

Анита довольно кивнула – они переходили к следующему основополагающему этапу.

Но путь предстоял еще долгий – двигательная деятельность малыша была ограничена врожденным поражением позвоночника, а значит, нельзя было надеяться и на полноценное развитие в целом. Лет в пять, а может быть, и раньше, в зависимости от того, каким будет состояние здоровья ребенка, ему предстоит еще одна очень серьезная операция, которая и определит его дальнейшую судьбу.

Но до этого нужно было еще дожить, пока счет времени шел даже не на дни, а на часы.

Анита была поглощена заботами о Луисинью и своими каждодневными обязанностями. День состоял для нее из множества дел, и о каждом из них, тщательно с ним справившись, она вспоминала с облегчением.

«И это позади», – думала она, оглядывая вечером длинную череду переделанного и готовясь взяться за следующую.

Зато Сезар думал о будущем. Как только у него возникала свободная минута, одна и та же мысль сверлила его мозг: что они будут делать дальше? Как им быть с Луисинью?

Изабел пока еще оставалась в клинике, в любую минуту кто-то из сестер мог проговориться о чудом воскресшем мальчике и заронить в ее душу подозрение. Слухи об этом могли дойти и до администрации, и она тоже могла вмешаться неожиданным и нежелательным образом. Случай был, конечно, беспрецедентный.

Невольные опасения одолевали Сезара. Если кто-то нарушит тот заговор молчания, который пока окружал ребенка, он может поплатиться не только дипломом, но и свободой. Следуя закону милосердия, он вновь стал преступником: врачом, который ворует у доверившихся ему женщин детей.

Он регулярно навещал Изабел, проверяя ее шов, и она была с ним необыкновенно любезна. Ей хватало ума не разыгрывать из себя убитую горем мать, тем более что она ни разу так и не взяла на руки свою дочь. Не надо было быть великим провидцем, чтобы угадать, что сеньора Лафайет хочет проститься и с дочерью.

А девочка была чудесной. Если за мальчика все боялись, то за девочку все радовались. Она уже набирала недостающий вес, и ее басистый требовательный плач мгновенно созывал всех сестер.

– Через три дня я могу вас выписать, – сообщил Сезар Изабел после очередного осмотра. – Полагаю, вам не терпится выбраться на свободу после столь долгого заточения в наших стенах.

– Не скрою, так оно и есть, – улыбнулась Изабел. – Хотя мое заточение было вполне комфортабельным.

– Я пропишу вам режим, которого советую придерживаться, и очень прошу находиться под наблюдением гинеколога.

– Я вас поняла, я себе не враг, – ответила Изабел, – и последую вашему совету.

Вскоре приехала Лиза, и девочка поступила целиком и полностью в ее распоряжение. Изабел пока объясняла это своим плохим самочувствием и слабостью. Никакой лишней информации она не собиралась давать в этих стенах и торопилась их покинуть.

– На сколько ты взяла отпуск? На месяц, как я просила? – уточнила Изабел.

Она смотрела на Лизу с невольной усмешкой – до того ее юная подружка была изумлена переменами в жизни старшей.

– Да, на месяц, – кивнула Лиза, – я уже видела вашу девочку, она – прелесть.

– Вот ты ею и займешься, – сказала Изабел. – Я собираюсь во Францию. Там я купила себе виллу на Средиземном море.

Изабел не стала говорить, что собирается туда одна. Пусть пока Лиза думает, что поедут они вместе.

Лиза так и подумала. Она была в восторге – ей давно хотелось побывать во Франции. Будет что рассказать Женезиу, когда вернется. Она была достаточно наблюдательна и поняла: Изабел относится к своему материнству… как бы это поточнее выразиться?.. нестандартно. Да, это будет самое корректное для данной ситуации слово. Поэтому она не докучала своей подруге поздравлениями и восторгами, а сразу взялась за дело споро и сноровисто.

– Вот эта будет потолковее, – оценила Лизу Анита, – эта с ребенком справится.

Наконец настал день выписки Изабел. Долгожданный день и для нее, и для Аниты с Сезаром.

– Я оплатила вам операцию, – сказала она на прощание, и Сезар понял, что это плата за летальный исход.

Еще год назад он устроил бы скандал или истерику, считал бы, что его оскорбили, негодовал на цинизм Изабел. Но, пережив столько, сколько он пережил, он стал видеть и понимать гораздо больше. Он видел слепоту этой женщины, которая поверила сначала во всемогущество денег, а потом и в собственное всемогущество. Такие люди недоброкачественны как по-человечески, так и социально, и от них нужно держаться на расстоянии.

– Вы оплатили счет, который прислала вам администрация клиники, а оплата моего труда предусмотрена контрактом, который я подписал.

– Вы позволите поблагодарить вас отдельно? И вы, и ваша жена были ко мне так внимательны.

В холодном уточнении Сезара Изабел увидела чуть ли не просьбу о дополнительном гонораре. Но Сезар ничего другого и не ждал от подобного сорта людей.

– Когда я буду заниматься частной практикой, я сразу же буду извещать моих пациентов о необходимых мне размерах их благодарности. Но здесь я на службе, и вашу благодарность вам придется увезти с собой.

Сезар улыбнулся, смягчая свою откровенную нелюбезность.

Изабел улыбнулась в ответ. Она была в самом деле благодарна этому врачу, а если он не желал принимать от нее деньги, то это было его делом.

Уже у себя в комнате она просмотрела полученные от Сезара бумаги – выписку, рекомендации на будущее, рецепты. Свидетельство о смерти ребенка она отложила отдельно. Оно ей еще пригодится.

Ровно в назначенный час к воротам клиники подъехал роскошный лимузин, и счастливая Изабел в сопровождении Лизы с ребенком на руках села в него. Лимузин развернулся и уехал.

Сезар вздохнул с облегчением. С отъездом Изабел одной опасностью для них с Луисинью стало меньше. Но только одной. Если бы они с Анитой могли расторгнуть контракт и уехать из клиники, Сезар сумел бы оформить бумагу, что Анита лежала в ней на сохранении и родила ребенка. На основании этой выписки в любой мэрии им выдали бы свидетельство о рождении. Но несвоевременное расторжение контракта грозило большой неустойкой. Луисинью нуждался в улучшенном уходе, который могли обеспечить только больничные условия. А у Сезара не было выгодного приглашения на другую работу.

Всякий раз, когда он в своих размышлениях доходил до этого тупика, он тер виски, встряхивал головой и произносил одну и ту же фразу:

– Завтра будет видно.

Пока было видно одно: малышу становилось лучше. Ближайшее окружение Сезара, прекрасно отдавая себе отчет в сложности положения, в какое попала молодая пара, молчаливо ей сочувствовало и покровительствовало.

Сезар принимал роды, оперировал, пациентки выздоравливали, увозили с собой младенцев, администрация прибавила молодому врачу оклад, выражая тем самым свое удовлетворение его работой. Никому и в голову не приходило интересоваться, сколько именно младенцев пользуется услугами реанимационного отделения.

Так прошел месяц. Луисинью вовсю улыбался счастливой Аните. Теперь она с уверенностью могла сказать, что ее ребенок выживет.

– И все-таки нам имеет смысл зарегистрировать его в ближайшей мэрии, – сказал ей Сезар. – Справку о том, что ты родила, мы сможем оформить. Благодаря чудесному исцелению у Луисинью столько доброжелателей. А вот потом…

Сезар тяжело вздохнул, как вздыхал уже много раз, дойдя до этого тупика.

– Потом я схожу с Луисинью к своему индейскому доктору, – сказала Анита. – Посмотрим, что он мне скажет. А ты пока ищи для нас новое место, все равно мы с тобой отсюда уедем, и нам нужно знать куда.

Анита была вновь полна энергии. Необходимость защищать Луисинью придавала ей силы, как оно обычно и бывает у матерей.

В ближайший свободный день Анита, взяв малыша, села в машину и поехала в индейскую деревню.

– Давно ты у меня не была, дочка, – сказал ей старик, когда она вошла в его небольшую комнатку.

Разумеется, в Деревне давным-давно не было никаких вигвамов, обитатели ее жили в небольших лачужках, держали домашний скот и птицу, сажали кукурузу. Деревня славилась своими охотниками, и когда приезжим ученым или туристам нужна была какая-нибудь экзотическая зверушка, редкая птица или необыкновенной окраски попугай, то знатоки направляли их в эту деревню. Туристы еще могли тут поживиться изделиями из кожи, которую необыкновенно искусно выделывали местные женщины.

Вместо ответа Анита положила перед стариком младенца и развернула пеленки. Старик стал внимательно разглядывать и ощупывать его, а тот, широко разинув рот, обиженно заорал.

– Взяла? – спросил старик. Анита кивнула.

– Больной, – уже утверждая, а не спрашивая, сказал старик.

Анита опять кивнула.

– Оставишь? – снова спросил старик. Анита недоуменно уставилась на старика.

– Буду лечить, – объяснил он. – Можно лечить. Но болезнь не вся выйдет, ходить долго будет плохо.

Анита вновь запеленала малыша и села, крепко прижав его к себе. Как она могла с ним расстаться?

– Я тоже с ним останусь, – решила Анита.

– Живи, – согласился старик.

– И муж тоже, – торопливо прибавила Анита, вдруг испугавшись, как же она будет без Сезара.

– И муж пусть живет, – согласился старик.

– А долго ты его будешь лечить? – поинтересовалась Анита.

– Месяц, два – видно будет, – сказал старик.

– Мы приедем через три дня, – сказала Анита, – нам нужно покончить с разными делами.

Старик кивнул.

– Я пока травы соберу, – сказал он. – Приезжай через три дня.

Скоропалительное решение Аниты было неожиданным, но Сезару понравилось. На следующий день они съездили в соседний городок в мэрию и оформили метрику Луисинью, а потом переселились в индейский поселок, откуда ездили в клинику на дежурства.

Сезар написал письмо родителям о том, что Анита наконец родила, что беременность проходила трудно, поэтому они ничего им не сообщали. У малыша проблемы со здоровьем, ему понадобятся со временем морские купания. Как только закончится их контракт, они устроятся в другом месте, на берегу моря.

Зашел Сезар и в административный офис, сообщил, что жена по состоянию здоровья нуждается в морском климате, поэтому они возобновлять контракт не будут. До администрации уже дошли кое-какие слухи, но никто не был заинтересован в скандале, поэтому, несмотря на блестящую практику в клинике, удерживать сеньора Андраду не стали, а стали приискивать нового хирурга на его место. Приискивал себе новое место и Сезар. На этот раз он решил поработать в Европе, с его репутацией блестящего хирурга и научными статьями о разработанных им операциях это было вполне возможно.