"Падший ангел" - читать интересную книгу автора (Арнольд Марго)

5

И вот вновь наступил день бала. Нам опять пришлось пройти через ритуал послеобеденного сна, ужина и одевания. Теперь я уже не волновалась так, как в первый раз. Я знала, что в голубом шелковом наряде буду чувствовать себя гораздо увереннее, нежели в своем белом платье маленькой девочки. И вероятно, меня ждет больший успех. На сей раз я решила продемонстрировать хоть какие-то признаки собственного ума и постараться быть более интересной. По крайней мере я уже не переживала по поводу того, что оплошаю во время танцев: на прошлом балу я убедилась, что двигаюсь по паркету с гораздо большей легкостью, чем многие другие дамы. Теперь Белль убрала мне волосы вверх, сделав прическу в греческом стиле, перевязала ее филигранной золотой цепочкой с вплетенными белыми розами. Настал черед Люсинды оставить волосы распущенными. Ее голову украшала золотая шапочка Джульетты, поэтому в своем желтом шелковом платье она была похожа на одну из женщин с полотен Тициана.

Закончив процедуру одевания, я обернулась к зеркалу посмотреть на результат и с недоумением увидела, что выгляжу гораздо моложе, чем когда бы то ни было. Белль была в бледно-лиловом шифоновом платье, которое прекрасно гармонировало с моим нарядом, но, честно говоря, мне показалось, что золотое шло Белль больше, поскольку оно скрывало блеклый цвет ее лица.

На сей раз все было проще. В доме, где в этот вечер устраивался бал, танцевальный зал находился наверху, а не внизу, что значительно облегчало наше появление. Для женщины гораздо проще грациозно пройти вверх по лестнице, нежели спуститься, к тому же в этом случае удается избежать перекрестного огня десятков любопытных глаз.

Тем не менее, когда вслед за Белль я поднималась по ступеням, нервы мои были напряжены. Что если никого из тех, кто ухаживал за мной на прошлом балу, здесь не окажется? Что если полковник Крэн Картер не заметит меня? Что если… И тут на вершине лестницы я увидела Эгертона. Он ждал, он явно ждал кого-то. Я догадывалась кого, потому что при виде нас на губах его заиграла радостная улыбка.

К великому неудовольствию Белль, он бегом спустился к ней, полыхая девичьим румянцем, и галантно провел ее по нескольким ступенькам, которые нам оставались. Затем, обернувшись ко мне, он взял мою программку танцев и начал что-то лихорадочно писать в ней.

– Минуточку, молодой человек, – вмешалась Белль, несколько ошарашенная таким неудержимым напором, – не больше трех танцев. Я не могу допустить, чтобы кто-то предъявлял особые права на Элизабет.

Окинув Белль нахальным взглядом, юноша ответил:

– Что вы, мэм, я не могу воздать должное богине весны менее чем за четыре танца, а с вами мы увидимся за ужином.

С этими словами он вернул мне программку и, поклонившись, исчез прежде, чем Белль успела придумать достойный ответ.

В глубине души я была довольна. Во-первых, потому что он был мне симпатичен: он казался таким дружелюбным и безобидным, во-вторых, подчеркнутые знаки внимания, которые он мне оказывал, не остались незамеченными. Несколько еще незнакомых мне офицеров уже со всех ног спешили к Белль, пожирая меня голодными глазами, – им не терпелось быть представленными. Программка моя быстро стала заполняться. «Кому нужен этот Крэн Картер!» – подумала я про себя, и в этот момент протянувшаяся сзади рука схватила мою программку и глубокий голос произнес:

– Осталось ли тут хоть что-нибудь для того, кто опоздал на этот праздник?

Возле меня возник Крэн Картер. Тяжелым взглядом он смотрел на Белль.

– С вашей стороны, Белль, было бы очень мило подумать о старом друге. Вы же сказали мне, что появитесь тут не раньше половины одиннадцатого, вот я вас и не искал.

Белль беспомощно пожала плечами, показывая, что в этой ситуации она была бессильна. Тогда полковник обратил свой сердитый взгляд на меня.

– Или, возможно, сама Прозерпина не захотела со мной танцевать?

Я была так напугана, что стала судорожно подыскивать слова, способные смягчить разгневанного Крэна.

– Наоборот, полковник, я с нетерпением ожидала этого еще с предыдущего бала. Не увидев вас, я пришла в отчаяние, но, надеясь, что вы все-таки появитесь, оставила свободными два своих самых любимых танца. – Я нервно улыбнулась ему и, взглянув на программку, увидела, что ничьих фамилий не стоит только напротив менуэта, который мне действительно нравился, и полонеза. – Взгляните, – сказала я, дотронувшись до его руки и указывая на пустые места в программке.

Он немедленно накрыл мою ладонь своею и, запрокинув голову назад, разразился смехом.

– Умный ответ усмиряет гнев, не так ли, богиня? Вот так всегда Марс оказывался побежден Венерой. Что же, я буду с нетерпением ждать… – он заглянул в программку, – нашего менуэта и… гм… полонеза.

С этими словами он отошел в сторону, прищелкивая языком.

И вот первый партнер повел меня на танец. Когда я проходила мимо Белль, она одобрительно подмигнула мне. Она понимала, что ее птенчик уже оперился и ему не терпится опробовать свои крылышки.

Этот бал был похож на все остальные, на которых мне довелось побывать с тех пор. Я наслаждалась им так же, как и многими другими, которые, впрочем, ничем мне не запомнились. А вот в тот вечер произошел один весьма неприятный случай, который, возможно, наложил отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь. Так причудливо сплетаются иногда нити судьбы.

Бал уже подходил к концу, и я пошла в дамскую комнату. Традиции того времени требовали, чтобы молодые девушки ни на одну минуту не оставались без сопровождения, поэтому Эгертон, последний, с кем я танцевала, проводил меня до двери и остался стоять возле нее, чтобы затем отвести обратно в бальный зал. Не знаю, что случилось: то ли он неправильно рассчитал время, необходимое женщине для посещения подобного места, то ли сам почувствовал настойчивый зов природы, – как бы то ни было, когда я вышла, его возле дверей не оказалось. Мне бы следовало снова зайти в ту самую комнату и дождаться его возвращения, но я по своей глупости отправилась в зал одна. Передо мной тянулся длинный коридор, который вел в верхние помещения, а уже оттуда – в танцевальный зал. И вот, когда я приближалась к верхним комнатам, двойные двери с шумом распахнулись и из них вывалились трое юнцов. Все они были молодыми лейтенантами линейного полка и все вдребезги пьяны.

– Ой-ой-ой, какую маленькую симпатичную штучку я нашел! – стал сюсюкать один из них. – И что же мы станем делать с этой чудесной штучкой?

Второй нагло уставился мне в лицо, а потом протянул:

– Да это же одна из девок, которых водит на поводке Белль. Не та, что похожа на кошку, а другая. Простите, дорогуша, я спустил все свое жалованье, но, может, вы не против поцеловаться и пообжиматься в кредит?

Я отшатнулась и попыталась было повернуть назад, но третий из молодых людей встал за моей спиной и перекрыл путь к отступлению. Я была страшно напугана, хотя теперь понимаю, что они не смогли бы сделать мне ничего дурного.

– Пустите меня! – взмолилась я.

– Ну-у, птичка, маленькая симпатичная птичка, что же ты такая неприветливая… Подари же поцелуй красавцу солдату. – Нагнувшись, он попытался обнять меня за талию. Мне удалось оттолкнуть его, и я закричала, но в этот момент другой, заломив мне руки за спину, схватил за волосы и стал загибать мою голову назад, пытаясь добраться до губ. И вдруг все разом закончилось. На нас словно обрушился какой-то бешеный шквал. В лучших традициях гвардейцев на помощь мне пришел полковник Крэн Картер.

Все случилось так внезапно, что я даже толком не поняла, что же именно произошло. Только что я находилась в опасности: в лучшем случае мне угрожало оскорбление, в худшем – насилие, но вот прошла секунда, и трое юнцов уже, скорчившись, летели в разные стороны. Один из них врезался головой в дверь и, рухнув, так и остался лежать. В двух других проснулся боевой дух, и они попытались атаковать Крэна, в то время как я в полуобморочном состоянии бессильно прислонилась к стене. Отступив на шаг назад, чтобы размахнуться, Крэн сжал кулак и влепил одному из нападавших боковой удар в челюсть, да так сильно, что голова у того откинулась, и я подумала, что у него сломана шея. Затем полковник левой рукой схватил того офицера, который распускал руки, за украшенный тесьмой мундир, буквально поднял в воздух и правым кулаком нанес ему страшный удар в живот. Рухнув на пол, тот стал корчиться и задыхаться, словно в агонии. Тогда-то я и поняла, что Крэн Картер – не тот человек, с которым можно шутить.

Повернувшись, он приобнял меня за плечи и сказал:

– Пойдемте, Элизабет, вам не следует здесь оставаться.

С этими словами он бережно повел меня, прокладывая путь сквозь толпу любопытных, собравшихся возле дверей в столовую, чтобы поглазеть на происходящее. Мы отыскали Белль, и тут же торопливо подошел смущенный Эгертон.

– Вы сопровождали эту даму, – ледяным тоном обратился к нему Крэн, – или я ошибаюсь?

«Значит, он наблюдал за нами», – отметила я про себя.

– Ну да, я… Я отошел буквально на секунду, думая, что она… э-э-э… занята, – бормотал Эгертон с багровым лицом.

– Полагаю, вам следует вернуться к юбке вашей мамочки и, прежде чем вновь появиться в свете, хорошенько запомнить, что джентльмен, сопровождающий даму на балу, несет определенные обязательства, – резко выговаривал Крэн.

Эгертон покраснел еще больше и, судя по всему, хотел ответить дерзостью, но Белль успокаивающе положила руку на его плечо и указала на меня, поскольку я все еще была бледна, как призрак.

– Прошу вас, достаточно с нее потрясений на сегодняшний вечер. Пожалуйста, уходите.

Эгертон неловко поклонился, повернулся на каблуках и ушел. Белль и Крэн провели меня в небольшой альков, где не было народу, и я без сил рухнула на стоявшую там кушетку.

– Что произошло? – обратилась Белль к Крэну.

– Три молодых болвана пристали к ней в коридоре, – скупо пояснил он.

– Что они вам сделали? – в свою очередь, обратился он ко мне.

– Они были очень пьяны, – слабо ответила я. – Они только хотели поцеловать меня и говорили всякие глупости.

– Что они говорили? – резко спросила Белль. Я ответила.

– Мерзкие щенки! – взорвался Крэн. – Завтра я пошлю им вызов и прикончу по одному.

– Нет, не нужно! – Я уже начинала верить каждому его слову. – Они были очень пьяны, я уверена, в иных обстоятельствах они не сказали бы ничего подобного.

«Они бы это только подумали», – с горечью закончила я про себя.

– Остынь, Крэн, – раздалась вдруг медлительная речь. – Похоже, ты и без того вывел их из обращения: у одного сломана челюсть, у второго отбиты внутренности. А третий до сих пор не очухался.

Это был Морисон, еще один гвардейский офицер и, как мне предстояло узнать, один из ближайших друзей Крэна.

– Тоже неплохо, – продолжал кипеть Крэн, – но я предпочел бы переломать челюсти им всем. Проклятые недоноски! – Затем, обратившись к Белль, он добавил: – Мне придется тут немного задержаться. Я провожу вас до кареты, и не беспокойтесь: я сделаю все, чтобы не было никакого шума.

Мы с трудом отыскали Люсинду и выбрались на улицу. Остановившись возле нашей кареты, Крэн нежно поправил на моих плечах накидку.

– Будем считать, что на Олимпе разразилась война из-за Венеры, – мягко сказал он, а затем привлек меня к себе и нежно поцеловал в лоб. Затем через мою голову он обратился к Белль: – Завтра я заеду повидать вашего старого живодера.

– А как вообще ваши успехи в последнее время, Крэн? – прохладно взглянула на него Белль.

– Вы знаете, как изменчива фортуна: то отлив, то прилив. У меня все время был отлив, но теперь – довольно. Не может же это продолжаться вечно!

С минуту он пристально смотрел мне в лицо, а потом подсадил в карету.

На следующее утро Белль отвезла меня в контору Джереми Винтера – необычного, разностороннего юриста, представлявшего интересы всего лондонского полусвета. Если бы меня спросили, какой мужчина оказал на мою жизнь наибольшее влияние, я бы, по правде говоря, должна была, забыв о самых близких, назвать Наполеона и Джереми Винтера.

Как описать его? Когда мы впервые встретились поздним летом 1795-го, он показался мне ужасно старым – с венчиком седых волос, колечками обрамлявших лысый череп, с лицом состарившегося младенца, с маленьким ротиком, похожим на бутон, с пухлыми розовыми щечками, круглыми и наивными голубыми глазами и маленькой кнопкой носа, на которой чудом держались очки в металлической оправе. Джереми ходил на тонких ножках, над которыми нависал большой живот, а ростом всего лишь на дюйм[6] или два был выше меня. Но зато руки его напоминали дрезденский фарфор: слишком белые и слишком тонкие для мужчины, а голоса более прекрасного, чем у Винтера, мне не приходилось слышать никогда. С тех пор минуло сорок лет, но он совсем не изменился – все такой же старый и такой же жизнерадостный. Если кто и изменился, так это я.

По дороге Белль мало что рассказала мне о нем. В юности Винтер получил в наследство от отца небольшую сумму, пустился в различные спекуляции и неимоверно преуспел. К двадцати пяти годам он уже стал богатым человеком, но вместо того, чтобы уйти на покой, занялся вот таким необычным ремеслом и с тех пор трудится на этом поприще с невероятным усердием.

– Люди станут говорить тебе, что Винтер – порочное чудовище, – предупредила меня Белль, – но, поверь мне, ни у одной из нас нет более преданного и умного друга.

Внезапно мне в голову пришла ужасная мысль, объяснявшая, почему этот человек уделяет такое внимание дамам полусвета.

– Он что – развратник? – слабым голосом спросила я.

– Ты имеешь в виду, по части женщин? – с трудом сдерживая смех, переспросила Белль. – Нет, в этом отношении можешь быть совершенно спокойна. Он питает слабость к молоденьким мальчикам. – И она громко рассмеялась. – Ему нравятся мальчики так же, как большинству мужчин нравятся женщины.

Сказанное ею звучало для меня настолько необычно, что я была буквально оглушена. С ранних лет я – дитя лондонских трущоб – знала о многих пороках, но этот встречается среди бедняков крайне редко, поэтому мне ни разу не приходилось даже слышать о нем.

– Но если он не любит женщин, – пробормотала я, – зачем же он работает на них?

Белль пожала плечами.

– Может быть, ему доставляет удовольствие составлять сделки таким образом, чтобы мужчины, которых он, вероятно, презирает, оставались в дураках. Однако лучше не спрашивай меня об этом – я вовсе не претендую на понимание психологии Джереми, она слишком сложна для меня. Я лишь воспринимаю его с благодарностью, как и любой другой подарок судьбы.

Не хочу судить Джереми. Определенные пристрастия и антипатии владели лишь небольшой частью его существа, в остальном же он был и остается самым мудрым, добрым и культурным человеком, которого мне довелось встретить. Речь его, когда разговор шел не о делах, всегда искрилась умом и обаянием, он любил – и продолжает любить – жизнь в этом безумном мире во всех ее проявлениях. Он настолько любит жизнь, что Господь позволил ему жить очень долго, чтобы он смог выдавить из нее все доступные ему наслаждения – вплоть до последней капельки.

Мы приехали в его контору, Белль представила нас друг другу и удалилась, и вот я уже сижу напротив Джереми и прислушиваюсь к звукам его изумительного голоса.

– Что ж, душечка, – сказал Джереми, – надеюсь, Белль объяснила вам хотя бы в общих чертах, как все бывает? Вот и прекрасно! В таком случае перейдем к делу. По поводу вас поступило четыре предложения. Два из них и обсуждать не стоит, так что я сразу же отверг их, но остальные два представляются весьма перспективными, и нам следует поговорить о них.

Прежде чем перейти к их рассмотрению, хочу прояснить для вас финансовый интерес Белль во всем этом деле. В течение последнего года она, по моим подсчетам, потратила на ваше содержание 495 фунтов. – Услышав такую невероятную сумму, я даже вздрогнула. – Вдобавок к этому она, как вы понимаете, хотела бы получить компенсацию за вашу подготовку и управление вашими делами. Полагаю, что с учетом имеющихся на сегодняшний день предложений эта сумма составит тысячу фунтов. – И вновь меня подбросило от размеров произнесенной цифры. – Заплатив ее, вы будете полностью в расчете с Белль и в дальнейшем станете единолично получать все причитающиеся вам выплаты. Вам понятно?

Я, с трудом соображая, кивнула.

– Теперь о поступивших предложениях. Те два, заслуживающие внимания, о которых я упомянул, – от полковника Картера и лейтенанта Эгертона. Оба предлагают по полторы тысячи фунтов аванса, что весьма щедро, а впоследствии по семь фунтов в неделю на протяжении всего времени, пока будут продолжаться ваши отношения. Оба согласны подписать обязательство оплачивать ваше жилье, обстановку, содержание слуг, а также все счета за приобретенные вами шляпки и платья.

От охватившего меня изумления я буквально онемела, но он, похоже, даже не заметил этого.

– Так что, как видите, кого бы вы ни избрали, вы получите пятьсот фунтов аванса – очень неплохая сумма для девушки вашего возраста, плюс большую часть вашего еженедельного содержания. Расходов у вас никаких не будет, разве что вы захотите помогать своей семье. – Винтер поднял брови и вежливо кашлянул. – Теперь пришло время выбирать. И я, и Белль хотели бы посоветовать вам остановить свой выбор на полковнике Картере. Он щедрее других, да и в остальных отношениях может оказаться весьма полезным для вас. К сожалению, ему присуща некоторая экстравагантность, а поскольку он привык удовлетворять все свои желания, его финансовое положение нестабильно, но я составлю документы таким образом, что ваши счета он будет оплачивать даже в том случае, если у него не окажется денег на оплату всех остальных.

И вот еще какой момент вам следует учесть. Если все пойдет хорошо, думаю, ваши отношения с Картером продлятся в течение года, а то и больше. Что же касается лейтенанта Эгертона, то это темная лошадка. Он может оказаться щедр, но мы этого пока не знаем. Кроме того, все молодые люди его возраста весьма непостоянны, особенно в том, что касается оплаты своих… гм… прихотей, поэтому он вполне может отказаться от вас через несколько месяцев. Впрочем, он достаточно богат для того, чтобы уплатить аванс.

Внезапно сухая юридическая точность, звучавшая в его голосе, пропала, и он улыбнулся мне, как старый дружелюбный гном.

– Помимо всего прочего, у Крэна бешеный темперамент, это настоящий дьявол. А учитывая, что ты тоже девочка с огоньком, вы с ним будете прекрасной парой. Думаю, ты не можешь не согласиться, что у Эгертона для тебя кишка тонка.

– Можно ли мне подумать? – спросила я, не зная, что ответить.

– Конечно, дорогуша, конечно, – засуетился он, вновь дружески подмигнув мне. – Я вернусь через десять минут.

Для самой себя я все решила еще накануне вечером – перед тем, как в одиночку пойти по длинному коридору. И все же на протяжении десяти минут я послушно обдумывала все «за» и «против», пытаясь сравнивать двух мужчин, о которых я практически ничего не знала. Перед моими глазами непрестанно возникал образ Крэна, сражавшегося так, как разъяренный самец гориллы сражается за свою самку. А Эгертон? Да, он был молод, дружелюбен и безобиден, только и всего. Крэн возбуждал мой интерес, привлекал, интриговал меня. Это был настоящий мужчина.

Когда Джереми вернулся в кабинет, я спокойно сообщила ему:

– Я решила прислушаться к вашему с Белль совету. Пусть это будет полковник Картер.

– Чудесно! Чудесно! – захлопотал Джереми, извлекая откуда-то – чуть ли не из заднего кармана – графин и два бокала. – Это необходимо отметить! Попробуй: тончайший букет. – И он наполнил бокалы. – За наше долгое и плодотворное сотрудничество, дорогая моя!

Вот так прекрасным старым амонтильядо мы отметили мой отказ от добродетели.