Мэхелия Айзекc В разные стороны?

1

Радио бормотало что-то про температуру в районе Неаполитанского залива, про циклоны и антициклоны, количество осадков и все такое прочее. Причем количеству осадков, кажется, суждено было умножиться. Бенедикта с трудом сдерживала слезы. И уж конечно не по причине перепадов температуры.

Когда полчаса назад она вышла из сумрачного здания аэропорта, яркий солнечный свет так и ударил ей в глаза. На улице было жарко как в печке. Но теперь, в салоне роскошного лимузина, где неумолчно гудел кондиционер, молодая женщина чуть не замерзала. Больше всего на свете ей хотелось наконец-то добраться до места и прилечь, пока не утихнет пульсирующая боль в виске.

Но этому не бывать. Во всяком случае, в ближайшее время. И лимузин, который, конечно же, принадлежит не Фредерику, тому подтверждение. Вместо Джованны, как рассчитывала молодая женщина, ее встретил невозмутимый шофер, который за всю дорогу и слова не проронил, разве что поздоровался да представился.

Поначалу Бенедикта не обратила на это внимания. Дорога от аэропорта была забита машинами. И когда смуглолицый водитель свернул со скоростного шоссе и углубился в лабиринт улочек, в которых не заблудится только местный уроженец, молодая женщина предположила, что тот, должно быть, знает короткую дорогу к больнице.

Но, кажется, в этой жизни ничего не следует принимать на веру. Бенедикта поневоле забеспокоилась. Машина снова выехала на магистраль, однако теперь молодая женщина была уверена, что от центра города они удаляются, равно как и от больницы, в которой лежит ее несчастный брат. В этих местах Бенедикта была только раз, но все-таки смогла определить, что едут они к Позиллипо. А в районе Позиллипо живут только одни знакомые ей люди. Родители Джованны.

И Паоло Ланци, услужливо подсказала память.

Ну что ж, если они едут в особняк да Фабриано, ничего не поделаешь, придется смириться. По крайней мере, там ей сообщат, насколько серьезно пострадал Фредерик. Возможно, пока ее муж в больнице, Джованна живет у родителей. Когда Фредди позвонил ей, Бенедикта была настолько потрясена, что вопросов почти не задавала.

Тяжело вздохнув, она заставила себя сосредоточиться на дороге. Тем более что виды за окном машины могли бы послужить иллюстрацией для рекламного проспекта. Широкая обсаженная деревьями дорога шла параллельно Неаполитанскому заливу. По зеркально, искрящейся на солнце поверхности воды скользили гордые яхты и изящные прогулочные лодки.

Кампания феликс, счастливая Кампания – так некогда называли римляне этот благословенный, цветущий край. Далеко впереди возвышалась гора Кума, самая западная оконечность Флегрейских полей, позади остался далеко выдающийся в море мыс Пунта Кампанелла – окончание Соррентийского полуострова. А вдали, у горизонта, там, где сапфировая гладь моря сливалась с ясной синевой неба, темнел остров Капри – любимое прибежище туристов. Побережье Тирренского моря славилось роскошными пейзажами и буйной экзотической растительностью. Повсюду цвели олеандры, белые и красные. А над ними раскинули темно-зеленые кожистые листья надменные магнолии. Стройные пальмы возносили к небесам веера перистых листьев. Одно слово – тропики!

На холме Позиллипо, этом давным-давно погасшем вулкане, раскинулся один из самых красивых и престижных районов Неаполя. Тамошние кварталы Мерджеллина и Марекьяро словно похвалялись друг перед другом роскошными особняками и изящными виллами в окружении садов и скверов. Живописные руины, оставшиеся от римской виллы Павсилипон, принадлежавшей самому Августу, недвусмысленно свидетельствовали о том, что уже в глубокой древности этот райский уголок снискал благоволение в глазах сильных мира сего. Тесть и теща Фредерика, конечно же, не преминули в подробностях объяснить гостье еще в прошлый ее приезд, как дорого стоит земля в этом районе и что позволить себе обосноваться здесь, на зеленом холме, откуда открывается чудеснейший вид на залив, может далеко не всякий.

Вспомнив о надменных Доменико и Эмилии да Фабриано, Бенедикта вновь задумалась о цели своего приезда. Неужели хотя бы один из них не мог встретить ее в аэропорту, если Джованна занята? Они ведь должны понимать, как она тревожится за брата. Может, что-то случилось? Что-то непоправимое? Вот поэтому ее и везут в особняк да Фабриано? Что, если Фредди умер? Эта кошмарная мысль явилась из ниоткуда – и сердце молодой женщины на мгновение остановилось. Да быть того не может! – яростно возразила себе Бенедикта. Она же разговаривала с Фредди каких-нибудь два дня назад. И хотя он живописал в деталях аварию, в результате которой оказался в больнице, из слов брата отнюдь не следовало, что его жизнь под угрозой. Да, он был огорчен, да, он досадовал и злился. Но его легко понять. Шутка ли, угодить в больницу в чужой стране!

Вообще-то Фредерик и по сей день оставался подданным британской королевы, хотя в Италии жил вот уже более трех лет и два года назад женился на Джованне да Фабриано. Разумеется, выйдя замуж, девушка сменила фамилию. Теперь она Джованна Моррис, мысленно поправилась Бенедикта. Ну, до чего же странно звучит типично английская фамилия применительно к ее экзотической итальянской невестке! Бенедикта подавила вздох. Что-то подсказывало молодой женщине, что этот визит сулит ей немало сюрпризов. И, памятуя, как отреагировал Кевин, когда она сообщила ему о том, что уезжает, возвращение домой тоже окажется не из приятных. Чем-чем, а терпимостью и снисходительностью ее жених отнюдь не отличался. Он считал, что Фредерику давно пора самому отвечать за свои поступки, вместо того чтобы всякий раз, когда возникнут проблемы, звать на помощь старшую сестру.

Кевин не вполне справедлив к мальчику, мысленно бросилась защищать брата Бенедикта. Правда, когда Фредди был помладше, его и впрямь приходилось то и дело вытаскивать из всяческих неприятностей. Разумеется, ничего серьезного. Очень многие юноши его возраста швыряют деньги направо и налево, в том числе и чужие. Фредди не был преступником, нет! И, тем не менее, начиная с пятнадцати лет, Бенедикте приходилось трудиться не покладая рук, чтобы выплачивать долги брата.

Когда же Фредди исполнилось восемнадцать, в голову ему пришла блестящая идея отправиться работать в Италию. В ту пору он учился на курсах, осваивал специальность туроператора, а в Италии, как известно, туристический бизнес процветает. И хотя Бенедикта питала некоторые сомнения на его счет, одно она знала точно: Фредди избрал себе профессию, для которой словно предназначен самой судьбой. В кои-то веки он занимался прилежно и делал успехи.

Правда, вполне возможно, тогдашнее его рвение отчасти объяснялось тем, что Фредди по уши влюбился в сокурсницу, с долей цинизма размышляла Бенедикта спустя годы. Как бы то ни было, когда Синди Макферсон уехала в Италию, Фредди, не теряя времени, оформил необходимые документы и помчался вслед за ней.

В ту пору Бенедикте было двадцать три, и, хотя брату она в этом так и не призналась, его отъезд стал для молодой женщины тяжким ударом. Она обожала Фредди и сознательно жертвовала личной жизнью, чтобы заменить мальчику мать, которую тот почти не помнил. А когда Фредерик уехал, у Бенедикты не осталось в жизни ничего, кроме карьеры архитектора. Вот уж сомнительное утешение!

И все же она сумела пережить это потрясение. Более того, искренне радовалась за Фредди, когда тот рассказывал, что дела на новом месте идут лучше некуда. И даже убедила себя, что все будет хорошо, просто-таки замечательно, когда Фредерик позвонил и сообщил, что женится на дочери владельца туристического агентства «Жемчужина моря», в котором работает гидом и организатором однодневных экскурсий на острова Капри и Искья. То, что они с Джованной знают друг друга меньше полугода, вовсе ничего не значит. Это любовь с первого взгляда, вдохновенно объяснял Фредерик. И Бенедикта просто обязана приехать на их свадьбу...

Впрочем, и свадьба, и ее горькие последствия давно остались в прошлом, а значит, нужно сосредоточиться – настоящем. Но, даже проезжая через живописную гавань Мерджеллина, с громадой Везувия вдали и замком Кастель дель Ово на протяженном мысу, Бенедикта так и не нашла в себе сил отрешиться от тревожных мыслей и полюбоваться окрестностями. Она себя не помнила от тревоги. Если бы только знать, что происходит... Если бы только знать, как там Фредерик и где он...

С ним все в порядке, просто быть не может иначе, исступленно твердила про себя Бенедикта. Если с братом что-то случится, она в жизни себе не простит. Да, конечно, как растолковывал ей Кевин, она никоим образом не несет ответственности за решение Фредерика переселиться в Италию: в двадцать один год юноша уже совершеннолетний и способен сам о себе позаботиться. И все же Фредди навсегда останется для нее маленьким братишкой. Наверное, это нереализованный материнский инстинкт заставлял ее до сих пор опекать Фредди и всячески о нем заботиться, порой в ущерб себе.

Однако была еще одна проблема, о которой сейчас Бенедикта предпочитала не задумываться. Она машинально помассировала палец, на котором холодным светом сверкало бриллиантовое кольцо Кевина – знак помолвки. Помолвлены они с Рождества, а знают друг друга вот уже много лет и познакомились еще в архитектурном колледже задолго до того, как Фредди уехал в Италию. Хотя сблизились только в последние месяцы.

И вот теперь Фредди стал для молодых людей своего рода камнем преткновения. Кевин считал, что Бенедикте незачем спешить к брату сломя голову, едва тот свистнет. Какого черта, когда у них через полгода свадьба, тратить деньги на авиабилет до Неаполя, в то время как нет ни малейших подтверждений тому, что жизнь ее брата действительно в опасности, возмущался жених. Просто глупость несусветная!

Нет, Кевин не изложил свои доводы именно в таких выражениях. Для этого он был слишком умен и слишком дальновиден. Однако он недвусмысленно дал понять невесте, что, когда они поженятся, положение дел изменится. Ей придется пересмотреть свои отношения с братом: в конце концов, Фредди уже не ребенок, чтобы водить его за ручку...

Бенедикта поморщилась. «Когда они поженятся...» Отчего-то сейчас эти слова звучали уже не так убедительно, как в Сиднее. Не то чтобы Кевин ей не нравился. Напротив, она была очень привязана к жениху. Они работали в одной сфере, у них были общие интересы... со временем они накопят деньжат и откроют совместное проектное бюро. Наверное, она просто слишком привыкла быть одна. И почему ей так трудно даже помыслить о том, чтобы доверить свое будущее Кевину Ормистону?

Или все дело в том, что на свете есть Паоло Ланци?..

И снова Бенедикта прогнала докучные мысли: уж слишком мучительно было воскрешать прошлое. Точно так же она предпочитала не вспоминать о ранней смерти матери от туберкулеза и о предательстве отца. Тот ушел из семьи, когда Бенедикта еще училась в начальной школе. Все это, как говорится, прошло и быльем поросло. А в Неаполь она приехала, только чтобы поддержать беднягу Фредди.

Вот разве что Паоло навестит кузину, пока она здесь...

Нет, этого не произойдет, убеждала себя Бенедикта. Такой ли уж он близкий родственник, чтобы дневать и ночевать в особняке да Фабриано? Прошлый раз он оказался там только по случаю свадьбы. Кроме того, у него есть жена. И вряд ли Паоло захочет знакомить ее с Бенедиктой.

В груди у молодой женщины на мгновение стеснилось. По счастью, машина резко сбавила скорость – и Бенедикта разом вернулась на грешную землю. Лимузин въехал в массивные ворота художественного литья, за которыми простирались земельные угодья семейства да Фабриано. Высокая каменная стена скрывала виллу от посторонних глаз. С замирающим сердцем Бенедикта глядела в окно машины, узнавая обсаженную кипарисами подъездную аллею и в глубине ее увитый плющом и диким виноградом особняк с колоннами и просторными застекленными террасами.

– Я так понимаю, это ваш первый визит в Неаполь, мадам, – вдруг нарушил молчание шофер.

Изъяснялся он по-английски вполне правильно, хотя и с явственным итальянским акцентом. Бенедикта оторопела от неожиданности и не сразу нашлась с ответом.

– Э-э-э... на самом деле второй, – промолвила она, наконец.

Настроение у нее окончательно испортилось. Во-первых, с какой стати этот тип ждал так долго, прежде чем заговорить с ней, раз отлично владеет языком? Во-вторых, обращение «мадам» ее покоробило. Неужели она выглядит такой старухой?

– Значит, в особняке да Фабриано вы уже бывали? – продолжал расспрашивать шофер.

Бенедикта нервно сглотнула.

– А с какой стати мы вообще туда едем? – осведомилась она, изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее не дрожал. – Как же мой брат? Где он? Все ли с ним в порядке, вы не знаете?

– На этот счет мне не дано никаких инструкций, – не без раздражения ответил шофер. – Но поскольку в данный момент он живет в особняке да Фабриано, полагаю, вы скоро с ним увидитесь и все у него спросите.

– Фредерик здесь? – удивилась Бенедикта. – Но мне казалось, он в больнице.

– Был, но уже поправился, – сказал шофер. – Говорю же: вы сейчас сами все узнаете.

Осознав, что так и сидит с открытым от удивления ртом и выглядит, надо думать, на редкость нелепо, молодая женщина попыталась взять себя в руки. Отчего она не переговорила с лечащим врачом Фредерика, прежде чем все бросать и мчаться в далекую Италию? Или хотя бы с его женой? Неужели брат вызвал ее сюда просто так, без веской причины, под влиянием минутного каприза?

В этот момент лимузин притормозил у широкой мраморной лестницы парадного входа. И Бенедикта, до сих пор помышлявшая лишь о том, чтобы поскорее увидеть брата, впервые задумалась о том, какой прием ее ждет.

Внушительные дубовые двери распахнулись, и навстречу прибывшим по ступеням резво сбежала горничная. Миниатюрная, изящная, в строгом синем платье, в белом переднике и кружевной наколке. Она услужливо распахнула дверцу лимузина и пригласила Бенедикту в дом. Поблагодарив, молодая женщина вышла из машины и незаметно разгладила ладонью измятые парусиновые брюки. Вид у нее с дороги наверняка непрезентабельный, но переодеться все равно было негде. Ну да ладно, и так сойдет. Солнце палило немилосердно, и Бенедикта порадовалась, что оделась легко, по погоде. А ведь еще только май...

– Добро пожаловать в Неаполь, синьорина, – учтиво приветствовала гостью горничная, в то время как шофер выгружал из багажника ее чемодан. И игриво добавила, на сей раз, обращаясь к водителю: – Привет, Гуччо. Как дела?

– Так себе, – без особого энтузиазма ответил шофер и, поставив чемодан на землю, буркнул, снова по-английски: – Так я вас оставляю здесь, мадам. Надеюсь, с вашим братом все в порядке.

С этими словами он вновь сел в машину и уехал. А горничная, уже подхватившая чемодан, нетерпеливо манила гостью за собой.

– Пойдемте.

Бенедикта с замирающим сердцем переступила порог и оказалась в прохладном, отделанном мрамором холле. Стоящие здесь в керамических вазах алые и чайные розы разливали в воздухе тонкое, сладковатое благоухание.

Надо же, а она и забыла, насколько роскошен и красив особняк да Фабриано! Сколько простора и света, с каким вкусом подобраны отделка и мебель! Огромные, до полу, окна выходили во внутренний дворик с фонтаном, окруженный колоннадой с арками, украшенной подвесными корзинками с живыми цветами.

– Мисс Моррис... Бенедетта! – прозвучал мягкий, напевный голос, переиначивая имя Бенедикты на итальянский лад.

Молодая женщина обернулась. В дверях гостиной стояла мать Джованны, Эмилия да Фабриано, невысокая, пухленькая и, как всегда, разодетая в пух и прах. При виде ее безупречной высокой прически – волосок к волоску – гостья на мгновение устыдилась своей растрепанной шевелюры.

– Добро пожаловать в Неаполь! – в свой черед воскликнула хозяйка дома, устремляясь ей навстречу. Высокие каблуки звонко зацокали по мраморным плитам. – Надеюсь, вы добрались благополучно, милая. – Эмилия церемонно расцеловала молодую женщину в обе щеки и на мгновение привлекла к груди – в лучших итальянских традициях.

– Я... да. Спасибо вам большое, – несколько оторопело произнесла Бенедикта. Мать Джованны вела себя так, как если бы молодая женщина приехала погостить, а не для того, чтобы дежурить у постели израненного брата. – С вашей стороны очень любезно было пригласить меня сюда...

– Напротив, милая, мы очень рады вас видеть. – Хозяйка дома на миг поджала губы – или это ей только показалось? – Своим приездом вы нас просто осчастливили...

– Да, но...

Отвернувшись от молодой женщины, Эмилия переключила все свое внимание на горничную и быстро приказала ей что-то по-итальянски. Наверное, отнести чемодан наверх, в спальню. Во всяком случае, властный жест в сторону лестницы наводил именно на эту мысль.

– Простите, но я... – начала Бенедикта, собираясь объяснить, что ни в коей мере не хочет злоупотреблять гостеприимством семейства да Фабриано, но мать Джованны вновь повернулась к ней.

– Сюда, – пригласила она, проигнорировав протестующее восклицание молодой женщины. – Вам, конечно же, не терпится увидеть брата. Пойдемте, все ждут нас в гостиной.

Позже, уже разместившись в гостевых апартаментах на втором этаже, тех самых, где жила во время своего первого визита в Неаполь, Бенедикта удивлялась: и как это она ничего не заподозрила, и с какой это стати рассчитывала избежать встреч с ненавистным Паоло!

Впрочем, откуда ей было знать. Она ведь полагала, что Паоло очень дальний родственник и на свадьбу его пригласили только потому, что того требовали приличия. Бенедикта понятия не имела, что Паоло Ланци тесно дружит с семьей да Фабриано и что Джованна к нему очень привязана.

Войдя в гостиную вслед за Эмилией, молодая женщина первым делом огляделась, ища брата. А после уже никого, кроме Фредерика, не видела. Кроме того, переход от яркого солнца к приглушенному сумраку помещения оказался слишком резок, и в первое мгновение перед ее глазами заплясали золотые искры. Так что она не сразу разглядела всех присутствующих.

Фредерик здесь, с облегчением убедилась молодая женщина. Ее брат возлежал на диване, одна его нога, закованная в гипс от лодыжки до колена, покоилась на подушке. По всей видимости, встать ей навстречу он не мог, поэтому Бенедикта бросилась к нему.

– Ох, Фредди! – всхлипнула она, с трудом сдерживая слезы. – Ну, что ты натворил, глупый мальчишка! Да тебя и на минуту нельзя одного оставить!

Она наклонилась, чмокнула брата в щеку. А Фредди тем временем завладел ее рукой и крепко стиснул тонкие пальцы.

– Привет, Бенни, – как ни в чем не бывало, поздоровался он и вполголоса, чтобы не слышали остальные, прибавил: – Слава Богу, что ты приехала.

Глаза Бенедикты изумленно расширились. Но не успела она сказать или сделать что-нибудь необдуманное, как на ее плечо легла широкая ладонь.

– Бенедетта, – произнес смутно знакомый голос, – как славно снова вас увидеть!

Молодая женщина обернулась. Рядом с нею стоял Доменико да Фабриано. Отец Джованны был немногим выше жены, широкоплечий, смуглолицый, с пышными усами.

– Надеюсь, путешествие оказалось приятным?

Бенедикта совершенно смешалась. По всему выходило, что с ее братом все более-менее в порядке. Из телефонного разговора вроде бы следовало, что Фредерик пробудет в больнице с месяц, никак не меньше, а теперь выясняется, что у него самое большее – легкий перелом. Боже, убито подумала молодая женщина, то-то порадуется Кевин!

Отец Джованны ждал ответа, так что Бенедикта постаралась взять себя в руки и улыбнулась как можно приветливее.

– Да, но я слегка устала, – ответила молодая женщина. Она терпеть не могла летать на самолете, а в этот раз ей еще досталось место рядом с туалетом. – Спасибо за заботу.

Бенедикта оглянулась в поисках Джованны, но ее невестки в гостиной не было. Зато у великолепного старинного камина стоял высокий, представительный, одетый в черное мужчина.

И даже тогда Бенедикта ничего не заподозрила. Просто скользнула по незнакомцу взглядом, решив, что это кто-нибудь из родственников или друзей дома, которого ей со временем представят. Пока же ей отчаянно хотелось переговорить с Джованной. Может, хоть юная миссис Моррис объяснит, что происходит. Что кроется за загадочными словами Фредди? С какой стати ему вдруг пришло в голову вызвать ее сюда?

– Когда Фредерик сообщил, что вы собираетесь нанести нам визит, мы все несказанно обрадовались, – учтиво произнес меж тем седовласый Доменико да Фабриано. – Как видите, ваш брат быстро идет на поправку...

Бенедикта не знала, что и думать. Она обернулась к брату, но тот, опустив глаза, внимательно разглядывал свою загипсованную ногу, причем с таким интересом, словно впервые видел, и явно не желал встречаться с сестрой взглядом. Широкая брючина была закатана выше колена, и ослепительно белый гипс являл резкий контраст с загорелой кожей.

– Я думала... – растерянно начала молодая женщина.

Но тут мужчина в черном шагнул вперед и оказался в полосе солнечного света, что струился сквозь неплотно задернутые шторы.

– Несомненно, услышав о трагическом происшествии с братом, Бенедетта встревожилась не на шутку, – протянул он.

О, этот негромкий, с волнующе-вкрадчивыми интонациями голос Бенедикта помнила не только на слух, но и всем своим существом! Она резко повернулась. Итак, у этого человека хватило наглости приехать сюда и вновь оказаться с ней лицом к лицу!

– Здравствуй, Бенедетта. – Паоло Ланци иронически улыбался краем губ и чуть заметно наклонил голову, приветствуя ее. – Что за приятная неожиданность!