"Конец Рублевки" - читать интересную книгу автора (НеРобкая Оксана)

Глава 30

Евгений сидел на остановке автобуса и пялился на рекламный путевой щит. На фотографии был запечатлен молодой мужчина, небрежно облокотившийся на выступ скалы, и смотрящий вдаль, на темнеющее к горизонту море. В правом нижнем углу, под изображением нового мужского парфюма, красовалась подпись: «Аромат для сильных мужчин, способных любить». Если бы Евгений не был твердо уверен, что герой с плаката – он сам, то ни за что бы не узнал себя. Сходства, конечно, никто не отрицал. Эти черты лица и фигуру парень видел в зеркале без малого двадцать лет. Не смотря на полную внешнюю идентичность, мужчина на снимке казался другой личностью, которой вряд ли бы пришло в голову расставаться с жизнью из-за того, что какая-то барышня отказала во взаимности.

Меньше месяца минуло с того момента, как Евгений, поддавшись пессимистичным эмоциям, залез на крышу и едва не спрыгнул. А такое ощущение, что прошел как минимум год. Вспоминая этот инцидент, парень испытывал острый стыд. Это ж надо, а! Повел себя, как кусок плаксивого клоуна! Устроил шапито, упиваясь собственной меланхолией. Ладно бы еще горе какое было, а то ведь смех один. Ну, нравилась ему Нинка. Ну, променяла его на другого. Имела право. Насильно мил не будешь. Разве это повод убиваться? Какими же смешными выглядели его недавние терзания…

Когда фотограф предложил поучаствовать в фото-сессии, Евгений ухватился за эту возможность двумя руками. Ведь если его лицо станет мелькать в журналах, Нинка обязательно увидит. Девки падки на успех. Наверняка она пожалеет о том, как сурово обошлась с кавалером и, быть может, захочет вернуться. Он думал об этом, когда снимался на студии; когда ехал к острову Недоразумения; когда ждал готовых фотографий…

Наконец, парень своими глазами лицезрел результат долгих усилий: рекламу развесили по всему городу. Нина, без сомнения, уже обратила на нее внимание и узнала бывшего возлюбленного. Странно, но эта мысль больше не будоражила. Он по-прежнему часто вспоминал девушку, – красивую и веселую. И понимал, что пройдет немало времени, прежде чем он избавится от болезненного влечения к ней. Однако чувство отныне не угнетало. Евгений смирился с ним. И боль стала убывать.

Он не мог подобрать удачный момент, чтобы высказать Сашке благодарность. За то, что тот не удерживал, не отговаривал, не стыдил. А общался с ним, как с нормальным человеком, который вправе сам принимать решения. За то, что ненавязчиво показал: в жизни столько увлекательного. Лишь отчаянный мазохист предпочтет концентрироваться на скучном и плохом. Евгений мазохистом не являлся. Именно об этом он и жаждал сообщить фотографу, когда позвонил ему неделю назад. Женский голос ответил, что Агеев в больнице.

Вика встретила парня у палаты больного. Кинулась на шею, как к старому другу и запричитала. Он успокаивал ее, гладил по шелковистым волосам, чувствуя, как внутри просыпается давно утраченная вера: все будет хорошо.

– Не переживай! Ты же сама сказала, что, по словам лечащего врача, жизнь пациента вне опасности, состояние стабильное, и он быстро идет на поправку.

– Я и не переживаю, – отстранилась и поправила воротничок на блузке. – Просто нервничаю из-за самой ситуации. Не каждый день, заглянув в гости к приятелю, обнаруживаешь его в луже крови.

– Представляю, что тебе пришлось испытать, – Евгений с восхищением смотрел на юную девушку, проявившую стойкость, достойную взрослого мужчины. Он сам не был уверен, что не растерялся бы, окажись на ее месте.

Вика провела ладонью по волосам, проверяя прическу, и скромно потупила ресницы. «Она очень миловидная», – подумал парень и засовестился: он ведь приехал навестить фотографа, а не коситься на его знакомую.

…Евгений оторвал взгляд от рекламного щита и заскочил в подъехавший автобус. Новенький мобильник (навороченный, блестящий, приобретенный на гонорар от съемок) запиликал на весь салон. Поспешно нажал на прием:

– Алло?

– Это я! Узнал? Ты рад? Ты где? Надо пересечься! – защебетала Виктория.

– Это ты! Узнал! Я рад, еду в автобусе. Где встретимся? – ответил, копируя ее манеру.

– В сквере «Узел Памяти» часа через два. Идет?

– Идет.

Жизнь определенно полна сюрпризов. И если вопреки неудачам ты воспринимаешь ее с оптимизмом, она всегда готова оправдать оказанное доверие.

Вика положила трубку и снова уставилась в журнал, раскрытый на страничке рекламы мужского одеколона. Почему она раньше не замечала, что Евгений чудовищно красив? Никого эффектнее (если не брать в расчет звезд из телевизора), она не видела. Одни глаза чего стоят. Большие, печальные. В повседневной жизни не предполагаешь, что реально встретить сероглазого короля прямо на улице, поэтому, даже если он пройдет в метре от тебя, не обратишь внимания. А если и обратишь, то не поверишь. Подумаешь, что показалось…

Когда на съемках на острове она впервые узрела Евгения, то не удосужилась как следует рассмотреть его. Теперь, имея перед глазами глянцевую картинку, изучала модель с пристрастием. И чем дольше разглядывала, тем сильнее недоумевала, как же умудрилась проигнорировать такой экземпляр! Им надо срочно встретиться, причем вне стен больницы.

Вика прижала прохладные ладони к горящим щекам, ощущая возрастающее чувство стыда. То, что она назначила свидание малознакомому парню – ерунда. Причина смятения крылась в другом. Девушка обещала себе, что завоюет Алекса. Упорно шла к цели, существенно приблизившейся после ужасного происшествия. Спасенный проявлял признательность, и в целом казался более лояльным. Она была уверена: стоит ей поднажать, и парень выбросит белый флаг и сдастся на милость победительницы. И здесь возникал нюанс.

– Эй, сеструха! – Лешкин голос вывел Вику из задумчивости. – Чего в комнате закрылась? Брат в гости приехал!

Девушка захлопнула журнал и выбежала в прихожую:

– Кто к нам пожаловал! – обиженно надула губы. После женитьбы брат наведывался в отчий дом не чаще раза в неделю, что крайне бесило сестру.

– Соскучилась?

– А вот и нет!

Парень примирительно улыбнулся:

– Не сердись! Лучше расскажи новости.

Мать вернулась из магазина, захлопотала на кухне, готовя сыночку его любимое блюдо. Оттаявшая Вика, выпалив последние известия, слушала Лешкин монолог. Через час подскочила со стула, вспомнив, что пора собираться на свидание. Понеслась в комнату одеваться. Брат поймал ее на пороге:

– Викуль, я у тебя давно спросить собирался.

Девушка вопросительно вскинула брови:

– Начало угрожающее!

Леха рассмеялся:

– Тебе угрожать – значит потерять остатки разума. Вот скажи, – он посерьезнел, – ты, случаем, в Шурика не втрескалась?

Изобразила оскорбленное самолюбие:

– С чего ты взял?

– Не сердись. Я просто спросил. Так да или нет?

– Алешечка, официально заявляю, что питаю к Шурику любовь. Сестринскую, – Вика осеклась. А ведь ее ответ был не так уж далек от истины. Она сама не заметила, как в ее сознании что-то щелкнуло, словно переключился невидимый тумблер. Девушка догадывалась, когда именно это случилось. В тот самый миг, когда увидела распростертое на полу окровавленное тело и испугалась за Алекса. Так, как испугалась бы за родного брата.

– Тогда я абсолютно спокоен, – выдохнул Леха.

– За меня или за друга? – не дожидаясь ответа, послала воздушный поцелуй и вышла из квартиры. Она не намеревалась опаздывать на встречу с Евгением. У него должно быть безоблачное настроение, когда Вика заведет серьезный разговор о перспективах их дальнейшего общения.