"Трагедия Икс" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Сцена 9 ОКРУЖНАЯ ПРОКУРАТУРА

Пятница, 11 сентября, 14.15

В пятницу в четверть третьего мистер Друри Лейн быстро шагал по Сентр-стрит, втиснутую между монументальными стенами Главного полицейского управления и многоязычными торговыми заведениями Нижнего Нью-Йорка. Подойдя к десятиэтажному дому номер 137, где округ Нью-Йорк поместил своего прокурора, он вошел в здание, пересек коридор, шагнул в лифт и поднялся наверх.

Черты его лица, как всегда, были абсолютно бесстрастны. Многолетняя сценическая дисциплина позволяла ему контролировать лицевые мышцы, как акробат контролирует свои конечности. Но глаза блестели, как у охотника, ожидающего в засаде с ружьем наготове. Глядя в них, сторонний наблюдатель никогда не догадался бы, что их обладатель ведет не вполне полноценное существование… Что-то придавало ему новую энергию, уверенность и в то же время настороженность.

Однако, когда актер открыл дверь офиса окружного прокурора Бруно, свет в его глазах погас и он превратился всего лишь в моложавого мужчину в странной одежде.

Клерк, разговаривавший с прокурором по внутреннему телефону, быстро оглянулся:

— Пожалуйста, садитесь, сэр. Мистер Бруно сожалеет, но сейчас у него совещание с комиссаром. Вы подождете?

Лейн ответил утвердительно, сел, опустил подбородок на набалдашник трости и закрыл глаза.

Спустя десять минут дверь кабинета Бруно открылась, и появился окружной прокурор, за которым следовала высокая тучная фигура комиссара. Клерк вскочил, но Лейн продолжал сидеть, словно пребывая в старческой дремоте. Бруно улыбнулся и похлопал его по плечу. Веки тут же взлетели вверх, спокойные серые глаза стали вопрошающими, и актер быстро поднялся.

— Мистер Бруно!..

— Добрый день, мистер Лейн. — Бруно повернулся к комиссару, который с любопытством разглядывал актера. — Мистер Лейн — комиссар Бербидж.

— Для меня это честь, мистер Лейн, — пробасил комиссар, стискивая руку актера. — Я видел вас в…

— Похоже, я обречен жить в тени моего прошлого, — отозвался Лейн с обезоруживающей усмешкой.

— Вовсе нет! Насколько я понимаю, вы и сейчас хоть куда. Мистер Бруно рассказывал мне о вашем новом призвании и об открытиях, на которые вы намекали и которые все еще остаются для него тайной. — Комиссар покачал массивной головой. — Впрочем, как и для всех нас. Тамм тоже мне кое-что рассказал.

— Идиосинкразия стареющего человека, мистер Бербидж. Мистер Бруно был более чем терпелив. Ваша фамилия для меня тоже знаменита. Ричард Бербидж, виднейший актер своего времени, был одним из трех ближайших друзей Уилла Шекспира.

Комиссар Бербидж выглядел довольным. Они поболтали еще несколько минут, потом комиссар удалился, и Бруно пригласил Лейна в свой кабинет. Инспектор Тамм, склонившийся над телефоном, поднял густые брови в знак приветствия, прижимая к уху трубку. Лицо его, выражавшее недоверие, становилось все краснее и краснее, пока наконец бессильная ярость не прорвалась наружу.

— Что вы несете? — рявкнул он в трубку. — Вы говорите, что я велел вам позвонить мне сегодня в половине третьего и напомнить, что у меня для вас поручение? Да вы просто спятили или напились!.. Что? Я говорил вам это лично? Подождите!.. — Тамм повернулся от телефона и сердито уставился на Бруно:

— Один из моих людей рехнулся окончательно. Он… алло, алло! — Инспектор снова зарычал в микрофон:

— Вы помогли мне поднять ковер? Какой ковер, идиот? О боже! Подождите минуту… — Он опять повернулся к Бруно: — Это дело сведет меня с ума. Агент утверждает, что я вчера шарил в комнате Вуда в Уихокене!.. А может, он не такой уж псих. Может, кто-то… — Его взгляд устремился на Лейна, наблюдавшего за ним с добродушной усмешкой. Челюсть инспектора отвисла, потом в глазах мелькнуло понимание, он ухмыльнулся и проворчал в микрофон: — О'кей. Я передумал. Просто оставайтесь возле комнаты. — Положив трубку, Тамм повернулся к актеру, оперевшись локтями на стол. Бруно переводил недоуменный взгляд с одного на другого. — Один-ноль в вашу пользу — верно, мистер Лейн?

— Инспектор, — серьезно произнес актер, — если я когда-нибудь испытывал сомнения в вашем чувстве юмора, то теперь они рассеялись навсегда.

— Что означает эта чепуха? — осведомился Бруно.

Тамм вставил в рот сигарету.

— Оказывается, вчера я побывал в Уихокене, расспрашивал миссис Мерфи, обыскал комнату Вуда, нашел под ковром банковскую книжку с помощью подчиненного, который знает меня шесть лет, а потом удалился. Это кажется чудом, так как в то же самое время я сидел в своем кабинете на Сентр-стрит, болтая с вами.

Бруно уставился на Лейна, а затем разразился смехом.

— Это нечестно, мистер Лейн. И рискованно.

— Никакого риска не было, — вежливо возразил актер. — Мой слуга — лучший гример в мире… Покорнейше прошу у вас прощения, инспектор, но у меня имелась серьезная и неотложная причина выдать себя за вас. Возможно, мои указания вашему агенту были детской выходкой, но они были продиктованы желанием информировать вас — пускай нетрадиционным способом — о великом перевоплощении.

— В следующий раз позвольте мне посмотреть на своего двойника, — усмехнулся Тамм. — Рискованно? Откровенно говоря, я не… Ладно, оставим это. Давайте взглянем на банковскую книжку.

Лейн вынул из кармана книжку в желтой обложке. Тамм начал листать ее.

— Вполне возможно, инспектор, — сказал актер, — что в ближайшем будущем я представлю вам кое-кого, кто удивит вас еще больше.

Пальцы Тамма вертели пятидолларовую купюру, вложенную между страницами.

— Ну, — снова усмехнулся он, — по крайней мере, вы честно об этом предупреждаете. — Инспектор бросил книжку Бруно, который обследовал ее и спрятал в ящик стола.

— Мой визит, — продолжал Лейн, — вызван не только желанием удивить нашего славного инспектора. У меня две просьбы. Первая касается полного списка пассажиров парома. У вас есть машинописная копия, которую я мог бы забрать с собой?

Бруно порылся в верхнем ящике и протянул лист бумаги Лейну, который сложил его вдвое и спрятал в карман.

— Я бы хотел также получить все рапорты об исчезнувших лицах за последние несколько месяцев, а также получать в свое распоряжение те, которые будут поступать впредь. Это можно устроить?

Тамм и Бруно посмотрели друг на друга. Бруно пожал плечами, и Тамм передал по телефону распоряжение в бюро исчезнувших лиц.

— Рапорты пришлют вам в «Гамлет», мистер Лейн.

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор.

Бруно неуверенно кашлянул. Лейн разглядывал его с дружелюбным любопытством.

— Вы выражали желание, — начал окружной прокурор, — быть информированным, прежде чем мы предпримем определенные действия…

— Топор опускается, — пробормотал Лейн. — Какие именно действия?

— Арест Джона де Витта за убийство Чарлза Вуда. Тамм и я согласились, что можем предъявить обвинение. Когда комиссар выслушал меня, то велел мне действовать.

Гладкая кожа на лице Лейна слегка напряглась.

— Значит, вы и инспектор Тамм считаете, что де Витт убил и Лонгстрита?

— Естественно, — отозвался Тамм. — Он и есть ваш мистер Икс. Оба преступления, несомненно, совершены одной рукой. Мотивы подходят как перчатки.

— Удачная фраза, инспектор, — заметил Лейн. — И когда же вы намерены осуществить этот шаг, мистер Бруно?

— Спешить некуда, — сказал прокурор. — Де Витт не может скрыться. Но вероятно, мы арестуем его завтра, если только, — добавил он мрачным тоном, — не произойдет что-либо, что заставит нас изменить мнение.

— Если не вступит в действие рука Божья, мистер Бруно?

— Едва ли. — Бруно криво улыбнулся. — Мистер Лейн, когда инспектор и я изложили вам факты дела Лонгстрита в «Гамлете», вы сказали, что пришли к определенному выводу. Арест де Витта соответствует вашему выводу?

— Об этом говорить преждевременно, — сказал актер. — Насколько обосновано ваше обвинение?

— Достаточно, чтобы обеспечить адвокатам де Витта несколько бессонных ночей, — ответил окружной прокурор. — Насколько удалось установить, де Витт был единственным пассажиром парома, который сел на судно одновременно с Вудом и оставался на «Мохоке» четырьмя рейсами позже — во время убийства. Это сильный аргумент. Де Витт пытался покинуть парим сразу после убийства. Его объяснение присутствия на четырех рейсах (которое он вначале отрицал) абсолютно неубедительно, тем более что он отказался назвать человека, с которым у него якобы была назначена встреча, а отследить телефонный разговор с этим человеком невозможно. Напрашивается мысль, что все это — плод воображения де Витта. Как по-вашему, мистер Лейн?

— В ваших устах это звучит весьма правдоподобно, но едва ли является прямым доказательством. Пожалуйста, продолжайте.

Бруно посмотрел в потолок:

— Верхняя палуба, на которой произошло убийство, была доступна де Витту — как, впрочем, и всем на пароме, — и нет ни одного свидетеля, который бы видел де Витта после без пяти одиннадцать. У мертвеца обнаружена сигара, которая, судя по сорту и ленте, могла принадлежать только де Витту, что он и сам признал. Де Витт утверждает, что никогда не угощал Вуда сигарой, но это довод в нашу пользу, ибо он отвергает возможность, что де Витт дал кондуктору сигару в другом месте до убийства, что могло бы объяснить ее наличие в кармане трупа.

Лейн беззвучно зааплодировал.

— Более того, у Вуда не было сигары, когда он садился на паром, и следовательно, ему дали ее уже на борту «Мохока».

— Дали, мистер Бруно?

Прокурор закусил губу.

— По крайней мере, это разумное объяснение. Моя теория состоит в том, что де Витт встретил Вуда на пароме и заговорил с ним, — это объясняет их присутствие на четырех рейсах и часовой интервал между посадкой на паром Вуда и де Витта и убийством Вуда. Во время разговора де Витт либо предложил Вуду сигару, либо Вуд сам попросил ее у него…

— Одну минуту, мистер Бруно, — вежливо прервал Лейн. Значит, вы предполагаете, что де Витт предложил Вуду сигару — или Вуд попросил ее, — а потом убил Вуда и напрочь забыл, что на теле осталась улика, указывающая непосредственно на него?

Бруно коротко усмехнулся:

— Убийцы часто совершают самые нелепые ошибки, мистер Лейн. Очевидно, де Витт от волнения забыл о сигаре.

Лейн махнул рукой.

— Перейдем к мотиву, — продолжал Бруно. — Разумеется, убийство Вуда связано с убийством Лонгстрита. У нас нет прямых доказательств, но мотив абсолютно ясен. Вуд написал в полицию, что знает убийцу Лонгстрита, но перед тем как назвать его, он был убит — очевидно, с целью помешать разоблачению. В этом мог быть заинтересован только один человек — убийца Лонгстрита. Следовательно, господа присяжные, — насмешливым тоном добавил прокурор, — если де Витт убил Вуда, то он также убил и Лонгстрита. Quod erat et cetera.[39]

— Он не верит ни одному вашему слову, Бруно, — фыркнул Тамм. — Вы зря тратите время.

— Инспектор Тамм, — с мягким укором промолвил Лейн, — пожалуйста, не извращайте мою позицию. Мистер Бруно указывает на то, что, по его мнению, приводит к неизбежному выводу. Я вполне с ним согласен. Убийца Чарлза Вуда, несомненно, убил и Харли Лонгстрита. Иное дело — логический процесс, с помощью которого мистер Бруно пришел к этому выводу.

— Вы имеете в виду, — начал Бруно, — что тоже считаете де Витта…

— Пожалуйста, продолжайте, мистер Бруно.

Прокурор нахмурился, а Тамм опустился на стул, сердито глядя на знаменитый профиль Лейна.

— Мотив де Витта в отношении Лонгстрита абсолютно ясен, — заговорил Бруно после внушительной паузы. — Связь Лонгстрита с Ферн де Витт и его приставания к Жанне де Витт, а также, что самое главное, Лонгстрит, безусловно, долгое время шантажировал де Витта — не знаю, чем именно. К тому же де Витт более чем кто-либо другой знал о привычке Лонгстрита читать биржевые сводки в трамвае и для этой цели доставать очки, поэтому он мог спланировать с точностью до минуты, когда именно Лонгстрит уколет себя иглами в пробке. Что касается улики против де Витта, которую обнаружил Вуд, мы знаем, что де Витт между двумя преступлениями дважды пользовался трамваем Вуда.

— И какого же рода эта улика? — осведомился Лейн.

— Насчет этого мы не можем быть уверены, — нахмурился Бруно. — В обоих случаях де Витт был один. Но мне вряд ли придется объяснять, как Вуд узнал о виновности де Витта — сам факт того, что он об этом знал, достаточно веский аргумент… Но решающим доводом в пользу обвинения явится то, что де Витт был единственным, кто находился в трамвае во время убийства Лонгстрита и на пароме во время убийства Вуда!

— Что верно, то верно, — проворчал Тамм. — Думаю, у присяжных не возникнет особых сомнений.

— Толковый защитник тоже может выдвинуть убедительный аргумент, — мягко заметил Бруно.

— Вы имеете в виду отсутствие прямых доказательств того, что де Витт убил Лонгстрита? — быстро отозвался Бруно. — Что де Витта могли заманить на «Мохок» с помощью некой персоны, которую он не может назвать по личным причинам, что сигару подложили в карман Вуда, — иными словами, что де Витта оклеветали? — Прокурор улыбнулся. — Конечно, защита будет напирать на это, мистер Лейн, но, если она не предъявит во плоти того, кто звонил де Витту и назначил ему встречу, у нее ничего не выйдет. Не забывайте, что молчание де Витта — если он радикально не изменит свою позицию — будет говорить против него. Даже психология за нас.

— Все это ни к чему не приведет, — вмешался Тамм. — Вы выслушали нашу теорию, мистер Лейн. Теперь мы готовы выслушать вашу. — Он говорил агрессивным тоном человека, уверенного в своей правоте и бросающего вызов оппоненту.

Лейн улыбнулся и закрыл глаза. Когда он открыл их снова, они ярко блестели.

— Мне кажется, джентльмены, — сказал он, поворачиваясь на стуле так, чтобы смотреть на обоих мужчин, — вы совершаете ту же ошибку по отношению к преступлению, что совершают многие режиссеры в связи с драмой и ее интерпретацией.

Тамм фыркнул. Бруно откинулся на спинку стула, сдвинув брови.

— Ошибка главным образом заключается в том, — продолжал Лейн, сжимая руками трость, — что вы подходите к проблеме таким же способом, как и друзья моего детства, пытающиеся проникнуть в цирковой шатер через прореху сзади… Если это непонятно, я могу провести прямую аналогию с драмой.

Периодически нам, театральным актерам, тот или иной режиссер напоминает о бессмертии Шекспира, заявляя, что собирается снова поставить «Гамлета». И что же он делает в первую очередь? Советуется с юристами и составляет впечатляющие документы, рекламирующие участие в изуродованном им шедевре знаменитого мистера Бэрримора[40] или великого мистера Хэмпдена.[41] В результате публика идет смотреть героические усилия мистера Бэрримора или мистера Хэмпдена, не обращая никакого внимания на саму пьесу.

Даже попытка мистера Геддеса[42] исправить ситуацию, пригласив на главную роль многообещающего молодого актера мистера Мэсси,[43] была неудачной, так как она повредила пьесе иным образом. Выбор Мэсси, актера, никогда не игравшего Гамлета, было вдохновенным решением со стороны мистера Геддеса, в какой-то степени соответствующим намерениям драматурга — показать Гамлета, интересного самого по себе, а не благодаря репутации исполнителя. Но дело испортили сокращение монологов и режиссура, превратившие Гамлета из философа в атлета…

То же самое происходит в кинематографе. Разве когда мистер Джордж Арлисс[44] играет исторических персонажей, публика валит валом в кинотеатры, чтобы посмотреть на ожившего на экране Дизраэли[45] или Александера Гамильтона?[46] Вовсе нет. Она хочет увидеть восхитительную интерпретацию Джорджем Арлиссом очередной роли.

Понимаете, — продолжал Друри Лейн, — малейшее смещение акцентов искажает всю картину. Ваш современный подход к преступлению так же глубоко ошибочен, как современная система привлечения в фильм мистера Арлисса, а на сцену мистера Бэрримора. Режиссер приспосабливает «Гамлета» к мистеру Бэрримору, вместо того чтобы приспосабливать мистера Бэрримора к бессмертному творению Шекспира. Вы, инспектор Тамм и окружной прокурор Бруно, совершаете аналогичную ошибку, приспосабливая преступление к Джону де Витту, вместо того чтобы приспособить его к обстоятельствам преступления. Результат этого чересчур эластичного метода — оборванные нити и необъясненные факты. К проблеме всегда нужно подходить, отталкиваясь от неизменных фактов самого преступления, а если гипотезы приводят к противоречиям или оборванным нитям, то они неверны. Вы следите за ходом моих мыслей, джентльмены?

— Мой дорогой мистер Лейн. — Лоб Бруно был наморщен, а его поведение заметно изменилось. — Это блестящая и, несомненно, в основном верная аналогия. Но, боже мой, как часто мы можем использовать предлагаемый вами метод? Нам нужно действовать. На нас давят начальство, пресса и общественное мнение. Если какие-то моменты остаются неясными, то не потому, что мы не правы, а потому, что их не смогли толком объяснить или же они вовсе не имеют отношения к делу.

— Спорный вопрос… — Лицо Лейна вновь стало спокойным и загадочным. — Отвлекаясь от этой увлекательной дискуссии, мистер Бруно, я соглашаюсь с вами, что закон должен следовать своим курсом. Арестуйте мистера де Витта за убийство Чарлза Вуда. — Он встал, улыбнулся, отвесил поклон и быстро вышел.

Бруно, проводив его до лифта, вернулся в кабинет с обеспокоенным лицом. Тамм, сидя на стуле, смотрел на него без обычной агрессивности.

— Ну, Тамм, что вы об этом думаете?

— Будь я проклят, если знаю, что думать, — ответил Тамм. — Сперва я просто считал его глупым старым хвастуном, но теперь… — Он поднялся и начал ходить по ковру. — Этот его монолог не был болтовней слабоумного старикашки… Кстати, вам будет интересно узнать, что Лейн сегодня был на ленче с де Виттом. Об этом мне доложил Мошер.

— На ленче с де Виттом? И он не проронил об этом ни слова, — пробормотал окружной прокурор. — Интересно, не прячет ли он в рукаве что-то касающееся де Витта?

— Во всяком случае, они ничего совместно не замышляют, — мрачно произнес Тамм, — так как, по словам Мошера, де Витт после ухода Лейна выглядел как побитый пес.

— Может быть, он на нашей стороне, — вздохнул Бруно, опускаясь во вращающееся кресло. — А если он действительно что-то обнаружит, нам придется проглотить собственное лекарство, каким бы оно горьким ни было!