"Авиация и время 2000 04" - читать интересную книгу автора

Авиация и время 2000 04 Реактивный корабль Некоторые подробности испытаний Бе-10 Бе-10 в морской авиации Военная авиация в начале XXI века «Ястребы» Доновэна Берлина А-4 «Скайхок» в Фолклендской войне

Реактивный корабль

Первый советский реактивный гидросамолет Р-1

Александр Н. Заблотский, Андрей И. Сальников, Сергей Н. Емельянов/Таганрог Фото ТАНТК им. Г. М. Бериева

Данная статья является журнальным вариантом одной из глав второго тома «Иллюстрированной энциклопедии самолетов ТАНТК им… Г. М. Бериева» (издательство «Авико-Пресс»), созданного при непосредственном участии Генерального директора – Генерального конструктора Г. С. Панатова. За большую помощь, оказанную при подготовке статьи, авторы выражают благодарность В. С. Белоусову, А. Б. Бугрову, В. П. Калюжному, Е.А. Лахмостову, В. Н. Мартыненко, Л. Г. Фортинови.

Приход в авиацию реактивных двигателей не мог оставить равнодушными создателей гидросамолетов. В мае 1947 г. ОКБ Г. М. Бериева начало в инициативном порядке разработку своей первой реактивной лодки – морского разведчика Р-1 с двумя двигателями ВК-1 (фирменное обозначение «изделие Р»). В ноябре 1951 г. завершилась постройка опытного экземпляра, и заводской летчик-испытатель И. М. Сухомлин стал проводить на нем первые пробежки. Сначала ничто не предвещало неприятностей. Обычно самолет выпускали в первый полет после пробежек, выполненных на скоростях до 70% от взлетной. В этом диапазоне Р-1 вел себя нормально, но когда решили достигнуть 80% взлетной скорости (свыше 165 км/ч), возникли продольные колебания такой силы, что машину стало выбрасывать из воды. Один раз она даже чуть не встала на хвост, и только мгновенная реакция летчика предотвратила катастрофу.

Справиться с возникшей проблемой попытались традиционными способами – изменяя балансировку руля высоты и угол установки стабилизатора, но положительных результатов это не принесло. При детальном разборе стало ясно, что бериевцы столкнулись с совершенно новым явлением, позже получившим название «гидродинамический барьер неустойчивости». Потребовались кропотливые исследования, проведенные совместно с ЦАГИ, прежде чем удалось найти причины такого поведения самолета и выработать меры по их устранению. 29 мая 1952 г. доработанный Р-1 смог устойчиво глиссировать на скорости 196 км/ч, и на следующий день Сухомлин поднял в воздух первый отечественный реактивный гидросамолет. В результате длительных доводок Р-1 стал летать вполне успешно, однако пока их проводили, эта летающая лодка успела устареть морально, и в серийное производство запускать ее смысла не было. Второй вариант машины – Р-2 – вообще не вышел из проектной стадии.

Основного «потребителя» продукции таганрогских самолетостроителей такое положение не устраивало. В сентябре 1953 г. командующий авиацией ВМС Е.Н. Преображенский обратился к министру обороны Н. А. Булганину с предложением о выдаче Г. М. Бериеву задания на проектирование нового гидросамолета с двумя турбореактивными двигателями. Своего главного авиатора поддержал главком флота Н. Г. Кузнецов. Уже 8 октября вышло постановление Совмина № 2622-1105сс о разработке реактивной летающей лодки Бе-10 (изделие «М»), предназначенной для ведения разведки в открытом море, высотного торпедо- и бомбометания по кораблям, постановки мин, нанесения бомбовых ударов по военно-морским базам и береговым сооружениям. Заданием предусматривалось, что машина должна развивать максимальную скорость 950-1000 км/ч, обладать дальностью полета 3000 км, практическим потолком 14000-15000 м, взлетать и садиться на волну высотой 1,5 м при скорости ветра до 20 м/с. Предъявить самолет на Государственные испытания (ГИ) предстояло в ноябре 1955 г. Второй экземпляр предписывалось изготовить в варианте амфибии.

Р-1 is the first Soviet jet hydroplane

Для ОКБ новая работа имела чрезвычайно важное значение. Летающая лодка была просто обязана получиться, иначе, учитывая неудачу с Р-1, могли последовать самые серьезные оргвыводы. При ее проектировании максимально использовался уже полученный опыт. Особое внимание уделялось отработке обводов днища. Сначала в гидроканале ЦАГИ провели эксперименты на небольших моделях, затем в устье Дона, у села Рогожкино, – на буксируемой торпедным катером крупномасштабной модели. На этом катере в качестве экспериментаторов находились А. К. Константинов, И. М. Забалуев, А. Ф. Шульга, а иногда и сам Г. М. Бериев. Таким образом удалось полностью отработать гидродинамику будущего самолета. И это была только одна из тех проблем, что пришлось решать ОКБ при создании изделия «М». Бе-10 имел почти в три раза больший взлетный вес и мощность двигателей, чем Р-1, высокорасположенное стреловидное крыло и, наконец, вся его боевая нагрузка располагалась внутри лодки и сбрасывалась через специальный люк в днище. Столь смелое решение в практике ОКБ применялось впервые.

Для полной увязки конструкции самолета и его оборудования Главный конструктор организовал в бригаде общих видов А. Г. Богатырева временную группу, куда собрал около 20 наиболее квалифицированных конструкторов из всех подразделений ОКБ. Ее разместили в отдельной комнате, которую местные остряки незамедлительно назвали «Сочи-Мацеста» (из-за режима секретности результатов деятельности группы какое-то время не было видно, и большая часть коллектива считала, что их «избранные» коллеги прохлаждаются, как на курорте). Работа продвигалась быстро, и 15 мая 1954 г. было утверждено заключение по эскизному проекту Бе-10 с двумя двигателями АЛ-7, а с 7 июня по 15 июля рассмотрен макет. В том же месяце начались статические испытания планера летающей лодки «М». Развернулось и строительство летного экземпляра опытного самолета. Так как в то время ОКБ еще не располагало собственным сборочно-отработочным корпусом, то агрегатная и окончательная сборка машины проходила на соседнем авиационном заводе № 86, выпускавшем Бе-6 (директор А. Н. Соболев, главный инженер С. М. Головин). Координировал работу специалистов ОКБ и завода ведущий конструктор Я. С. Катураев. Для загруженного выпуском серийной продукции предприятия работа над экспериментальным самолетом оказалась весьма непростым делом, и все же в октябре 1955 г. опытный экземпляр Бе-10 был построен.

До Бе-10 все самолеты ОКБ Бериева испытывались тут же, в Таганрогском заливе, что приводило к перерыву в полетах, как только он замерзал. Поиск места для новой базы, где полеты можно было бы проводить круглый год, Георгий Михайлович начал лично еще в 1949 г. Облетев Черноморское побережье на Бе-8, он остановил свой выбор на Геленджике, где имелись превосходная бухта и оставшийся от воинской части приличный бетонированный гидроспуск. Но организационные проблемы удалось решить только в 1955 г. К 13 ноября Бе-10 в специальном плавучем доке отбуксировали в Геленджик. Там, на специальном стенде, была произведена стыковка агрегатов, после чего 20 декабря начались заводские испытания.

При первой же гонке двигателей возникло весьма опасное явление. Воздействие мощных струй выхлопных газов вызывало настолько сильную вибрацию конструкции самолета, что в различных узлах хвостовой части машины появились трещины, самопроизвольно откручивались гайки, а трубопроводы и электрожгуты срывались со своих мест крепления. Пришлось отклонить оси выхлопных труб двигателей от бортов самолета еще на 3°, а также усилить некоторые элементы каркаса лодки и оперения. Это позволило снизить вибрацию до допустимых пределов.

Взлетает первый опытный Бе-10. Геленджик

The first Бе-10 test aircraft is taking off. Gelendjik

Первый опытный Бе-10 во время отработки удлиненных воздушных каналов мотогондол

The first Бе-10 test aircraft during elongated air passages of engine nacelles developing

Доработанный Бе-10 (№ 8600302) с удлиненными мотогондолами. Как и первая опытная машина, этот самолет получил бортовой номер «10»

Developed Бе-10 (№ 8600302) with elongated engine nacelles. As the first test aircraft this plane had side number 10

Первый серийный Бе-10 (№ 8600101)

The first Бе-10 production aircraft (№ 8600101)

В воздух опытный Бе-10 (бортовой номер «10») впервые поднялся 20 июня 1956 г Самолетом управлял экипаж в составе: летчика-испытателя подп-ка В. В. Куря-чего, штурмана В. С. Фадеева и бортрадиста Г. В. Галяткина. Полет длился 20 мин и прошел вполне нормально, лишь на посадке самолет сделал два небольших «барса», в результате чего отделилась и затонула находившаяся в днище лодки крышка аварийного люка стрелка-радиста. Во второй полет Бе-10 отправился, пилотируемый летчиком-испытателем Г. И. Бурьяновым, который оставался командиром экипажа на всем протяжении заводских испытаний. Всего в

ходе их выполнили 76 полетов общей продолжительностью 83 ч 33 мин. 20 октября 1958 г. этот этап в биографии Бе-10 завершился, и в тот же день начались совместные Государственные испытания, продлившиеся до 20 июля 1959 г. В них, кроме опытной, участвовала и первая серийная машина №8600101 (бортовой номер «15»), На опытном самолете определялись летные и мореходные данные, испытывались силовая установка и оборудование, а на первом серийном – вооружение, фотооборудование и автопилот. Общий налет опытного самолета к моменту окончания испытаний составлял 138 ч 33 мин (109 полетов), а первого серийного – 91 ч 31 мин (65 полетов). В ходе испытаний дважды выходили из строя двигатели, что приводило к перерывам в полетах. В акте по результатам Госиспытаний Бе-10 рекомендовался с определенными оговорками для принятия на вооружение

Авиации ВМФ в качестве разведчика-торпедоносца. По мнению летчиков-испытателей Н. Сизова, М. Власенко и Г. Бурья-нова, самолет обладал довольно неплохими летными и мореходными характеристиками. Однако отмечалось, что летные данные не полностью соответствуют тактико-техническим требованиям. Самолет имел максимальную скорость 910 км/ч, вместо заданной 950-1000 км/ч, практический потолок – 12500 м, вместо 14000-15000 м, практическую дальность полета – 2895 км вместо 3000 км. Основной причиной снижения ЛТХ стало несоответствие фактических характеристик двигателя АЛ-7ПБ заявленным. Испытатели также обратили особое внимание на отказы в работе силовой установки и малый межремонтный ресурс ТРД (всего 40 ч).

На испытаниях выявились два серьезных дефекта: попадание воды в воздухозаборники и помпаж двигателей при стрельбе из носовых пушек. Начались спешные поиски решения возникших проблем. На специальном стенде отрабатывались способы защиты от попадания воды в воздухозаборники и определялась ее предельно допустимая разовая «порция» с точки зрения устойчивости работы и прочности компрессора (таковой оказались всего 10 л). Затем неопытной машине с помощью «подручных материалов» удлинили воздушные каналы мотогондол и подняли вверх воздухозаборники, а вокруг них установили проволочные кольца, которые должны были предотвращать затекание дождевой воды. Натурные эксперименты доказали эффективность предпринимаемых мер, после чего в заводских условиях доработали серийный Бе-10 № 8600302. На этой машине воздушные каналы были удлинены на 2010 мм, воздухозаборники подняты на 350 мм, носовые пушки оборудованы газоотводами, шпангоут № 18 усилен, воздухозаборник системы охлаждения и вентиляции передней гермокабины перенесен с правого борта на палубу, на которую перемещено с левого борта и приемное устройство системы централизованной заправки топливом.

В таком виде 26 декабря 1959 г. самолет предъявили на контрольные испытания. Они продлились до 25 апреля 1960 г. (было произведено 20 полетов с налетом 22 ч 52 мин) и показали, что доработанный Бе-10 может взлетать и садиться при скорости ветра 16 м/с, зыби высотой до 0,8 м и ветровой волне -1,2м.

Самолет на перекатном шасси. Перед полетом на установление рекорда скорости брызгоотражательные щитки демонтированы

The aircraft with beaching landing gear. Spray guard flaps are demounted before flight to hold the speed record

Стрельба из носовых пушек во всем диапазоне скоростей и высот полета на работу силовой установки влияния не оказывала. Вместе с тем, из-за аэродинамических потерь в удлиненных воздушных каналах снизились летные характеристики летающей лодки: максимальная скорость – с 910 до 886 км/ч, практический потолок – с 12500 до 12200 м, дальность – с 2895 до 2610 км. Поэтому серийные машины подобным образом решили не переоборудовать, а ограничились лишь установкой на них брызгоотражательных щитков.

Создатели Бе-10 очень большое внимание уделили технологичности своего изделия, а при освоении нового гидросамолета на таганрогском заводе № 86 внедрили уникальное оборудование. Например, гидропресс для изготовления листов обшивки методом обтяжки с растяжением, электровоздушные агрегаты термообработки, сварочные автоматы и полуавтоматы. В цехе агрегатной сборки были построены стапеля согласно членению лодки на четыре отсека. Были освоены новые технологические процессы, такие как групповая обработка деталей, гибка трубопроводов с гидронаполнением, химическое фрезерование, ультразвуковая пайка. Для обеспечения водонепроницаемости лодки сборка впервые велась с применением герметика У-ЗОМС, заменившего ранее применявшуюся тиоколо-вую ленту. Использовались также крупнопанельные элементы из дюралевого сплава, что существенно снизило вес и позволило добиться большей точности изготавливаемых деталей, применен литейный сплав Ал-8 для силовых узлов (впоследствии сыгравший роковую роль в судьбе машины) и стальное литье из 35ХГСА. Многочисленные проблемы, возникавшие в ходе подготовки к серийному строительству, а потом и в его процессе, без проволочек решались совместными усилиями специалистов завода и ОКБ. Этому способствовали начальники производств обоих предприятий А. И. Шамров и Н. К. Гавранек, начальники сборочных цехов А. Я. Егоров и Н. Д. Прибытков, а потом и И. Я. Акопов.

Выпускался Бе-10 только на заводе № 86 с 1958 по 1961 гг., где в общей сложности построили 27 серийных машин. Пик производства пришелся на 1959 г., когда было сдано 12 таких самолетов. Испытания и приемка серийных летающих лодок не обошлись без летных происшествий.

29 июня 1960 г. на заводском гидроаэродроме потерпел аварию Бе-10 № 9600403, которым управлял экипаж военной приемки во главе с летчиком-испытателем подп-ком Ю. А. Цырулевым. В тот день стоял полный штиль, поверхность Таганрогского залива превратилась в настоящее зеркало, и определить «на глаз» расстояние до нее при посадочной скорости в 210 км/ч оказалось очень сложно. В такой ситуации достаточно было катеру с выносным командно-диспетчерским пунктом (КДП) «пробежать» по акватории гидроаэродрома перед посадкой, и кильватерный след стал бы хорошей подсказкой летчику. Но этого не сделали, и Цырулев, неправильно рассчитав свои действия, бросил самолет вниз с большей, чем положено, высоты. В результате удара о воду машина была сильно повреждена. Экипаж, к счастью, остался жив, однако серьезно пострадал стрелок-радист старшина Н. А. Авдеенко, слишком рано освободившийся от привязных ремней.

25 мая 1961 г. при выполнении контрольного полета в Таганроге разбился Бе-10 № 0600701, который пилотировал летчик-испытатель завода № 86 Герой Советского Союза И. Д. Занин. Катастрофа произошла на взлете, при резком увеличении угла атаки на скорости ниже взлетной. Машина оторвалась от воды, но потеряла управление и рухнула вниз. При ударе о воду самолет разломился в районе редана на две части. Носовая часть по инерции прошла в воде несколько десятков метров, а хвостовая встала почти вертикально к поверхности моря. Загорелось вытекшее из баков топливо. Из экипажа спасся только радист-испытатель А. Ф. Ляшков. Он сумел каким-то чудом выбраться из своей тесной кабины и вскарабкаться по гладкой обшивке на киль, сильно повредив при этом мышцы ног. Его снял подошедший катер, на котором располагался морской КДП. Летчик И. Д. Занин и штурман Б. А. Головченко остались на своих рабочих местах и погибли. При расследовании было высказано предположение, что на кресле летчика при разбеге сработала система отката, и поэтому он резко оторвал машину от воды. Но окончательно была принята версия об ошибке пилота.

Рекордный Бе-10 перед буксировкой на старт

Record Бе-10 before towing to start

Рекордная машина в полете над Таганрогом и перед посадкой

Record aircraft in flight above Taganrog and before water landing

Еще один инцидент произошел с самолетом, которым управлял экипаж во главе с летчиком-испытателем военного представительства на заводе № 86 п-ком А. Г. Яковенко. Обратимся к его воспоминаниям. «Это произошло на высоте 6000 м при скорости 900 км/ч. Я услышал звук, похожий на выстрел. Первая мысль – двигатель? Однако, когда вслед за последовавшим звуком в кабину ворвались упругие струи воздуха и стали хлестать меня по лицу, я понял, что-то произошло с остеклением фонаря. Я передал о произошедшем на землю и пошел на снижение. Твердо помнилась инструкция: на скорости близкой к 400 км/ч гидросамолет склонен к штопору через правое крыло. Земля молчала. Упругим потоком воздуха ларингофоны развернуло на шею и засунуло под воротник. Я лишился связи как с землей, так и со своим экипажем. В сложившейся ситуации я не мог даже дать экипажу приказ покинуть самолет и катапультироваться. Рев реактивных двигателей, к которому можно было как-то привыкнуть в закрытой кабине, сейчас проникал через шлемофоны и барабанил по ушным перепонкам с каким-то остервенением. Несколько раз на ум приходила мысль, дать команду на катапультирование, но как это сделать? Однако, когда штурман, располагавшийся внизу кабины, стал теребить меня за ногу, я оторвал на несколько секунд руку от штурвала и, подняв большой палец вверх, показал, что все пока в порядке. Штурман понял мой знак и по бортовой сети передал стрелку-радисту, что с командиром все в порядке, и он идет на посадку.

Беда, как говорят, не приходит одна. Для обучения летчиков «слепому» полету по приборам, на фонаре кабины имелась брезентовая шторка, которой закрывалось лобовое стекло. Врывающимися потоками воздуха ее прижало к этому стеклу, и никакими усилиями шторку невозможно было убрать. Тогда или может позже пришла мысль – с каким наслаждением я сорву эту тряпку и брошу в лицо тому, кто придумал ее прикрепить сюда! Как она мешала мне видеть то, что происходит впереди меня по курсу. При заходе на посадку я заметил идущий по морю белый катер и решил садиться параллельно его курсу – если посадка окажется неудачной, с него нам успеют помочь. Ощутив, как мелкие волны забарабанили по днищу гидросамолета, я понял, что посадил машину удачно. Каково же было мое удивление – катер, который я заметил с воздуха, оказался большим белым теплоходом. С него нам весело махали руками и белыми платочками. При стихнувшем реве двигателей я услышал по радио команду руководителя полетов заглушить моторы и ждать прибытия буксировочного катера. То ли от радости от благополучного завершения полета, то ли еще находясь в азарте от происшедшего, я не стал глушить моторов и, развернув гидросамолет, порулил к гидробазе. Недалеко от гидроспуска я заглушил двигатели. С подошедшего катера на меня, как говорится, смотрели во все глаза, но никто ни о чем не расспрашивал. Глаза мои сильно слезились, но это не помешало увидеть на берегу большую толпу. Наверно, весть о происшедшем быстро распространилась по заводу. У гидроспуска стоял санитарный автомобиль и лежали приготовленные носилки. Указывая на них, спросил у руководителя полетов: «Зачем это?». Тот неопределенно пожал плечами. «Скажи медслужбе, чтобы лучше дали несколько ампул пенициллина». Дежуривший врач полезла в свою санитарную сумку и, достав несколько штук, передала их мне. Положив их в карман, я пошел переодеваться».

Разбор причин этой аварии выявил серьезнейший дефект – трещины на остеклении фонаря кабины пилота, которые на большой высоте могли привести к взрывной разгерметизации и катастрофе. В экстренном порядке проблему попытались решить, разделив остекление на две части с верхним переплетом, но положительного результата это не дало – трещины продолжали появляться. Потребовалась огромная исследовательская работа, проведенная совместно с ВИАМ, по применению ориентированного оргстекла и отработке технологии изготовления из него остекления кабины, прежде чем этот вопрос удалось полностью решить. Полученный опыт и технология потом широко применялись в других КБ и на серийных заводах.

В процессе серийного выпуска совершенствовались также другие узлы и агрегаты Бе-10. Так, несмотря на то, что двигатель АЛ-7ПБ представлял собой специальный вариант с лопатками компрессора из титана, особенно остро встал вопрос защиты его от коррозии. В июле-августе 1960 г. была опробована новая технология защиты компрессора, разработанная совместно с ОКБ-45 В. Я. Климова. Она была основана на использовании химических замедлителей коррозии для промывки газовоздушного тракта и внедрении в конструкцию силовой установки противокоррозионных материалов и покрытий. Разрабатывались и совершенствовались средства обеспечения базирования летающей лодки. Например, осенью 1962 г. в Донузлаве прошел испытания специальный катер бомбо-мино-торпедозаправщик проекта 1382.

Чтобы расширить боевые возможности своей летающей лодки, в ОКБ подготовили проект носителя ракетного вооружения, получившего обозначение Бе-10Н (вся система, включая самолет, называлась К-12Б). Машину собирались оснастить противокорабельными крылатыми ракетами К-12БС с ядерными или обычными боеголовками и РЛС их управления «Шпиль» К-12У, которые разрабатывались в соответствии с постановлением СМ СССР № 854-404 от 31 июля 1958 г. и ТТТ ВВС, утвержденными 9 сентября 1958 г. Кроме поражения крупных надводных целей, это оружие позволяло наносить удары и по военно-морским базам. Нормальная взлетная масса носителя с одной ракетой должна была достигнуть 48500 кг, а радиус действия – 1400-1450 км при максимальной дальности пуска 90-110 км (с высоты 10000м).

Бе-10 и Бе-6 на гидробазе завода № 86 в Таганроге

Бе-10 and Бе-6 at hydrobase of plant № 86 in Taganrog

Самолет-носитель отличался от Бе-10 переделанными носовой частью лодки до шпангоута № 18 (там размещалась антенна станции «Шпиль») и грузоотсеком (убраны верхний и нижние люки). На Бе-ЮН также устанавливалось новейшее пило-тажно-навигационное оборудование, демонтировались бомбардировочное вооружение, фотооборудование и передние пушечные установки, полностью заменялось электрооборудование, т. к. количество потребителей тока увеличивалось в два раза. Бе-ЮН мог нести на пилонах под крылом одну или две ракеты, причем предусматривалась возможность их подвески как при стоянке гидросамолета на перекатном шасси, так и на плаву. Эскизный проект системы К-12Б был представлен научно-техническому совету ГКАТ при Совмине СССР 10 июня 1959 г., где был одобрен, но до воспроизведения его в металле дело не дошло.

Рассматривалась возможность и создания противолодочного самолета Бе-ЮС – носителя ядерной глубинной бомбы СК-1 «Скальп», а также самолета-целеуказателя Бе-10У, оснащенного аппаратурой «Успех», предназначенной для обнаружения надводных целей и обеспечения стрельбы корабельных и береговых ракетных комплексов. Однако эти работы также не вышли из стадии проектирования и были прекращены к августу 1960 г. Кроме того, разрабатывалась система заправки самолета в море от подводной лодки, но работы по этой теме были свернуты вместе с прекращением строительства специальной ПЛ «проекта 648».

Один серийный Бе-10 (№ 0600505) переоборудовали в рекордную машину, при этом кормовую стрелковую установку заменили обтекателем, на киль установили дополнительную штангу ПВД, а для установления рекорда скорости демонтировали брызгоотражательные щитки. В документах FAI машина была заявлена как М-10. Рекордные полеты выполнялись в Донузлаве 7 августа 1961 г. экипажем командира местного авиаполка Н. И. Андриевского (штурман А. В. Безверхний, стрелок-радист Т. А. Федоренко), и 3, 8, 9, 11, 12 сентября того же года экипажем летчика-испытателя Г. И. Бурьянова (штурман В. М. Богач, бортрадист В. П. Перебай-лов). В общей сложности было установлено 12 мировых рекордов, в т. ч.: скорости на базе 15-25 км – 912 км/ч и высоты с грузом в 15000 кг – 11997 м.

Для переучивания летчиков был разработан учебный вариант Бе-10 с двойным управлением. Рабочее место инструктора находилось в бывшей штурманской кабине. В Таганроге изготовили и отправили в Донузлав четыре ремонтных комплекта для переоборудования серийных самолетов прямо в части. Однако каких-либо сведений о практическом применении этих комплектов пока обнаружить не удалось.

Когда летная биография Бе-10 подходила к концу, на одной из списанных машин проводились исследования воздействия морской воды на конструкцию летающей лодки. На длительное время ее поставили на бочку в Геленджикской бухте. Эта работа позволила выработать рекомендации по защите планера самолета от коррозии, которые были успешно применены при проектировании Бе-12. Интересно, что уже после того, как последние Бе-10 списали, появилась почтовая марка с Бе-10 в аэро-флотовской окраске, которую самолет в «жизни» никогда не носил. Это до сих пор служит поводом появления версий о существовании гражданского варианта летающей лодки, которого в реальности не было.

К сожалению, ни один экземпляр Бе-10 не сохранился. Долгое время два таких самолета лежали в дальнем углу заводского аэродрома в Таганроге, и даже предполагалось поставить один из них на постамент, но, увы, обе машины пали жертвами плана по сдаче металлолома.

Так конструкторы ОКБ-49 видели Бе-10Н

Thus designers of Design Bureau-49 considered Бе- 10Н