"Грааль никому не служит" - читать интересную книгу автора (Басирин Андрей)

Глава 2. Мы возвращаемся к цивилизации

Мои подозрения оправдались. «Стремительный» превратился в мёртвый кусок металла. Обычно, когда загибается ходовая часть корабля, хоть что-то да продолжает функционировать. Работает электроника, действуют мембраны входов, системы очистки воздуха и воды.

Но порядку не нужны космические корабли.

Когда я спускался по опоре корабля на землю (трап тоже не работал), внизу ждал шаман Ери.

– Сдохла? – лаконично спросил он.

Я кивнул.

– Ориллас – мужик. Ты, начальник, держи ухо востро. А то будешь в порядке.

Я вгляделся в лицо шамана. Грязь, краски – всё это не могло обмануть меня. Когда-то Ери жил в одном из миров Второго, а может, и Первого Неба. На местных он был похож не больше, чем садовая лилия на незабудки.

– Кто ты? – спросил я.

Шаман сплюнул:

– Я прилетел вместе с Шионой. Здесь ещё несколько человек найдётся из наших. Не всех джунгли сожрали.

– Джунгли? В смысле – древо?

– Да. Древо. Город жалко… Ориллас старается, порядок несёт. И принесёт. – Еремей огляделся: – О других планетах – ни слова. Понял?

– Я знаю.

– Не знаешь. Я десять лет живу в порядке – мне даже начало нравиться. Но если так станут жить все, то лучше удавиться. Ты Кампанеллу читал?

Я кивнул.

– Здесь – деревянная Кампанелла. Разумная и логичная. – Он вздохнул: – Мы с ребятами пытались Шиону с Терры сплавить. Думали, лучше будет… Но нет. Этого беса никто не образумит. Видишь, вы его нашли и вернули. Это судьба. Возвращайся. Если тебя долго не будет, сын древа с меня спросит.

Я вернулся в селение. Подготовка к «деревянному» походу шла полным ходом. Селение кипело, словно растревоженный муравейник. Ориллас сидел на центральной площади, скрестив ноги. Его лицо свело судорогой, мышцы окостенели. Глазные яблоки под зажмуренными веками трепетали. Сын древа грезил наяву. Когда я подошёл ближе, он объявил:

– Ты искал меня – там, за куполом неба. Зачем?

– За куполом?

Ориллас оскалился. Веки чуть приоткрылись; белым сверкнули глазные яблоки.

– Ты думал, я не знаю? Терра маленький мир. Есть другие – больше, красивей. Там живут рунархи, люди. Есть Чум, есть император… но нет древа. Знаешь, в чём парадокс? Все, кто живет здесь, так или иначе касались древа. Просили чего-нибудь. Требовали. Так древо постигает мир, иначе не умеет. Твои печали – иное. Кое-что я в них понимаю, кое-что – нет.

Я присел на корточки:

– Я действительно искал тебя, Ориллас. Ты мне нужен. Скажи, что ты видишь?

– Темноту. Звёзды… Ветер несёт стальные семена, наполненные жизнью. Чтобы засеять планеты. Ваши враги двинулись в путь. Я ощущаю их присутствие.

Я тоже чувствовал это. Сознания моих окраинников стали ближе, болью отдаваясь в затылке.

«Симба», – позвал я. Что-то шевельнулось – полуоформленная мысль, сгусток понимания. Протей искал меня. Будь у него столько же воли и целеустремлённости, как у бывших каторжников, мы бы встретились ещё у Сигуны. Но протей – ребёнок, отвлечь его очень легко. «Симба, лети на Терру Савейдж. Слышишь?»

Меня обдало волной обожания.

– Ты зовёшь своего зверя? – поинтересовался сын древа. – Зови. Он понадобится.

– Откуда ты знаешь о нём?

– Знаю. Я вижу. – Ориллас умолк. Тело его неестественно выгнулось, скрутилось. Воздух вырывался из лёгких со свистом и хрипом: – Уйди… Не стой здесь. Больно.

Ладно, с Орилласом мы ещё потолкуем. Пока надо отыскать моих спутников. Я шёл через деревню, и разметка дорог мало меня волновала. А зря. С крыльца одного из домов за мной наблюдал трёхлетний малыш. Когда я пересёк улицу под аккомпанемент хлопающих красных крыльев, он не выдержал и заревел. На его глазах рушился порядок. Этого детская душа стерпеть не могла.

Хаалу, Альберта и Туландера я нашёл на краю деревни. Взгляды их были полны надежды.

– Ну как?

– Пинасса мертва. Нам не улететь.

Они переглянулись. Альберт сообщил:

– Андрей, это дьявол. Он от залпа нитевика уворачивается!

Впервые я видел не-господина страха настолько обескураженным.

– Нам придётся последовать за ним, – подтвердила Хаала. – Это наша вина. Господь являл знамения, но мы оказались слепы. Видишь местных?

Я посмотрел туда, куда она указывала. Великан Коляшка, шаман Ери и ещё несколько аборигенов крутились возле побитого исследовательского антиграва. Модель «запорожец», старая и надёжная машинка.

От антиграва осталась лишь ходовая часть. Всё остальное – обшивку, вооружение, системы регенерации воздуха – селяне давно растащили. Вместо кабины они поставили шалаш. Из-за него машина выглядела горбатым великаном. Антиграв-подвеска работала: сломать или потерять шар компенсатора могли разве что либертианцы.

«Запорожец» парил в полутора метрах над землёй; от раскуроченного блистера в траву уходили поводки. Ездовых зверей я не сразу разглядел, а когда разглядел, удивился. Котов в упряжках не использовал никто. Жители Терры Савейдж отличились.

К нам подошли Коляшка и худощавый человек в очках и бесформенном свитере.

– Знакомьтесь, – представил своего спутника вождь. – Упенька. Лучший знаток ездовых котов. Он… как это сказать… профессор? А, профессионал.

Мы поздоровались с профессором. Тот тряхнул огненной гривой и сообщил:

– Животина – она чуткости требует. Это ездовой кот. Да. – И ушёл в себя.

Носильщики суетились вокруг «запорожца», загружая припасы, медикаменты, оружие. Ориллас готовился к роли колесничего Апокалипсиса.

– Где Шиона? – спросил я.

– Там, – Хаала махнула в сторону гостевого дома. – Переживает.

– Опять?

– Всё утро. И ноет, и ноет… Как будто мы в лучшем положении, чем он.

Я отправился в указанном направлении.

– Андрей, не опаздывай, – крикнул вдогонку Альберт. – Коляшка говорит, скоро отправляемся.

– Хорошо. Постараюсь побыстрее.

Как мне и обещали, Туландера я нашёл у виселицы. Отшельник сидел, привалившись к стене, и меланхолично курил трубку.

– Сбежал? – спросил я.

– Истинно так. Ничтожненький в ужасе, – ответил тот.

Ужаса в его голосе не чувствовалось. Вообще, за речами Туландера сложно разглядеть истинные чувства. Всё, что он говорит, звучит с одинаковым равнодушием. Но я уже научился различать его интонации.

– Что случилось, Шиона? Человеколюбие не даёт покоя?

– Благородный и чистый душой не понимает. В городе нас ждёт Игнисса-смерть.

– Та самая? Дочь Большого Хао?

– Коляшка поведал гугнивенькому. Жернова кармы мелют медленно, но верно. Агатовая дева жива. Она ненавидит гугнивенького.

– Ты думаешь, ей известно о нашем походе?

Шиона сделал неопределённое движение плечами:

– Может, да, может, нет… Глаза колонии открыты; проглядеть пинассу они не могли. Судьба лядащенького прискорбна. Все его деяния обречены на провал.

– Не каркай, Шиона. – Я придвинулся к отшельнику. – Лучше скажи: Игнисса может быть пятой?

– Круг велик. Он включает в себя всё на свете, и чаяния его предсказать невозможно.

Я вздохнул. Если мудрецы прошлого похожи на Шиону, странно, как люди вообще выжили.

– Пойдём, Шиона. Нам скоро отправляться.

– Она ненавидит убогонького, – покачал головой отшельник. – За что? Я ведь следовал своей природе.

– Пойдём, – повторил я. – Хватит ныть, Шиона.

Я помог ему подняться, и мы пошли к забору – туда, где над высокой травой покачивался терранский джаггернаут. Сытые коты блаженствовали в зарослях гигантской иван-да-марьи. Ещё несколько зверюг (видимо, сменные) дрыхли на корме антиграва. При взгляде на них я почувствовал острую тоску.

«Симба!» – позвал я.

«Здесь, хозяин», – отозвался протей.

«Здесь – это где?»

«В системе Терры, хозяин. Вокруг узла скапливаются корабли Первого Неба. Они ждут врага».

«Ты сможешь высадиться на Терру Савейдж?»

«Через несколько дней. Эскадра ждёт врага. Когда внимание караульных ослабнет, я высажусь на планету».

Значит, протей здесь. Хорошая новость! Насчёт нескольких дней он загнул: если мои соотечественники ожидают рунархов, сторожить они будут на совесть. Вряд ли мантикора останется незамеченной.

«Сколько кораблей в системе?»

«Один линкор, четыре крейсера, пятнадцать фрегатов. Число ялов, пинасс и катботов уточняется. Хозяин, я засёк ещё одного протея. Мы друзья, но будь настороже».

Вряд ли это основные ударные силы. Скорее вспомогательные войска со спецзаданием. Но то, что в системе Терры появились земляне, тревожный факт. Терра слишком близка к владениям Тевайза. Неужели началось?

– Садитесь, злые люди с неба, – церемонно поклонился Коляшка. – Колесница готова. Упенька готов везти вас.

Сын Древа уже шёл к нам. За забором мелькнул ствол «Рипли» – стрелки бдительно наблюдали, чтобы мы не выкинули какую-нибудь глупость. Я запрыгнул на борт «запорожца» и протянул руку Хаале. Монахиня с негодованием отвергла мою помощь. И тут же сделала выговор Альберту, что тот о ней не заботится. Не-господин страха лишь хлопал ресницами.

Наконец все разместились. Упенька достал из шалаша бамбуковое удилище, к которому была привязана бечёвка с бантиком из листьев. Бантик запрыгал перед носом у котов. Звери бросились за ним, пытаясь поймать, и колесница двинулась вперёд.

– Это уже не Кампанелла, – задумчиво пробормотал я. – Это Сирано де Бержерак.

Несмотря на всю фантасмагоричность конструкции, антиграв мчался довольно резво. Скоро Упенька спрятал удочку, а коты продолжали бежать безо всяких напоминаний.

– Умный зверь, – обернулся ко мне проводник. – Играть любит. А так – шибко бежит, не догонишь. К утру там будем. Или утру-утру-утру.

Я толкнул в бок Орилласа:

– Что он говорит? Когда будем на месте?

– Может, завтра. А может – через три дня.

Я кивнул. Примерно так я и понял. Неясно лишь, отчего такой разброс. Что может замедлить наше продвижение втрое?

Скоро я это узнал.

Тень антиграва скользила по траве, всё больше и больше нас опережая. Вот уже вторые сутки мы плыли над саванной. Бамбуковые джунгли кончились в первый же день путешествия. Селение Коляшки располагалось на самой границе чащи. Древо древом, а забираться глубоко в лес люди не отваживались.

Альберт забеспокоился. В последнее время случалось это всё реже и реже: тревожность не-господина страха уходила. На этот раз причины для волнения были. Джаггернаут приближался к выжженному пятну.

– Что это? – спросил я у сына древа.

– Не что, а кто. Те, кто шёл до нас. Провозвестники порядка, – равнодушно ответил тот.

Упенька прикрикнул на котов, вздумавших баловать. «Запорожец» плыл мимо насаженных на колья мумифицированных трупов. От жара лучевого оружия почва спеклась в стеклянистую корку; дух смерти витал над этим местом. Ни птицы, ни звери не смели приближаться сюда. Над краем выжженного пятна висела оплавленная капля антиграва – раза в полтора крупнее нашего. Пространство под ним было усеяно кошачьими костями.

Стараясь казаться спокойным, я поинтересовался:

– Сколько же ты отправил экспедиций во имя порядка, Ориллас? Пять? Десять?

– Семь. Семь великих древяных походов. Те, кто здесь, – он указал на обгорелые трупы, – оказались нечисты. Игнисса и её слуги перебили их.

Он задумался, а потом сказал:

– Ты думаешь, порядок – это нечто ужасное? Ты ошибаешься. Я плохо помню детские годы. Но древо воспитывало меня в строгости и любви.

…Древо воспитывало его в строгости. Иначе оно не умело. Ориллас получал еду и питьё, а вместе с ними и знания – бесформенные, интуитивные. Зачастую оформленные в виде неясных грез. Когда Орилласа подобрали древянники, он многое узнал заново. Не выучил, а скорее вспомнил.

Его договор был прост: в обмен на силу и знания, он обязывался служить древу глазами, ушами и пальцами. А ещё – исполнять чужие желания.

Древянники хотели малого: вкусно поесть, хмельно выпить, сладко поспать и красно одеться. Иногда желания разнообразились местью. Юноши и девушки искали любимых. Люди зрелые – достатка. Старикам было всё равно.

А потом на древо набрели поселенцы из города. Познания древа в человеческой природе оказались однобоки и неполны. Ориллас не мог даже понять, чего от него хотят странные пришельцы. Тем не менее он старательно исполнял все желания.

По Терре Савейдж поползли слухи. О мальчишке из джунглей рассказывали разное: и хорошее, и дурное. Древо щедро одаривало соискателей, одаривало, не понимая. Взамен же брало их представления о жизни.

Появление Туландера совпало с порой цветения древа. Его желание оказалось последним. Древо сочло, что постигло человеческую природу, и новых желаний не исполняло.

Что такое счастье, оно не знало. Хорошенько обдумав всё, чего в разное время люди, оно создало свою концепцию порядка.

Полосатые кошачьи хвосты мерно покачивались среди серебристых метёлок. Море ковыля расстилалось вокруг. Редкие деревья казались островами, затерянными среди его волн. Надоедливо трещали крохотные птички в жёлто-сером оперении. От их воплей звенело в ушах.

Листва деревьев болезненно сверкала серебром; саванна переживала атаку местного паразита. Мимо одного дерева мы проплыли на расстоянии вытянутой руки. Листья покрывал белый налёт, а на ветвях скопились комки пены. При виде их сын древа затрясся от бешенства.

Я дважды пробовал вызвать его на разговор о древе, но оба раза неудачно. Ориллас всячески избегал этой темы. Вот и сейчас он что-то яростно фыркнул и отправился на корму антиграва – к спящим котам. Я за ним не пошёл. Ездовые коты – животные опасные.

Вечерело. В небе вспыхнули первые звёзды. Упенька тормошил спящих котов, ласково уговаривая их проснуться и сменить тех, что бежали весь день. Мы слезли размять ноги – все, кроме Орилласа. Хаала и Альберт о чём-то шептались, Шиона безучастно стоял рядом. Вдруг он очнулся от размышлений:

– Звёзды… Мужи древности говорят: «Звёзды суть пылающие шары плазмы». Их речам внемлет сама мудрость.

Я устало покосился на него. В последнее время философское настроение нападало на Туландера слишком часто. Сказывалась близость города.

– Нижайший помнит рисунок созвездий на Савейдж, – пояснил он. – Звёзды вон там и там, – указал пальцем, – лишние. Ничтожнейший думает, что это корабли.

– Корабли?

Симба утверждал, что система Терры для земного флота – лишь перевалочный пункт. Эскадры шли волнами; война перешла в решающую фазу.

Я нащупал сознание протея.

«У меня хорошие новости, хозяин. Лангедок взят!»

Сердце радостно забилось. Чёрт возьми! Земля Злого Демиурга – наша!

– Чему ты так веселишься? – ревниво покосилась на меня Хаала. – Между прочим, я хочу сказать тебе одну вещь.

– Что, Хаала?

– Нас преследуют. Альберт ноет больше обычного. Его корёжит от дурных предчувствий.

– С ним всегда так.

– Упенька говорит, коты тоже что-то чувствуют.

– Это серьёзно. Надо его расспросить.

Поговорить с Упенькой мы не успели. Не-господин страха закричал и бросился к нам, тыча пальцем в небо:

– Там! Там!

Мы задрали головы. Одна из «лишних» звёзд мигнула и распалась на две. К земле протянулась тонкая, почти неразличимая глазом нить.

– Ориллас! – закричал я. – Эй, Ориллас! Уходи с антиграва!

Деятельные аборигены ободрали с «запорожца» обшивку и электронику. А значит, с орбиты нас засечь – плёвое дело. Колония на Терре Савейдж принадлежит Чуму, а мафиозные колонии у любых разведок на дурном счету. Как отреагируют военные, найдя невесть чей антиграв на подозрительной планете?

Взорвут. Или захватят. На тахиограмму мы всё равно не ответим – нечем.

– Ори-и-илла-а-ас! Беги!

Кошки забеспокоились, зарычали. Упенька взмахнул удилищем, и антиграв помчался навстречу падающей звезде. Этого я не ожидал. Схватив Шиону за руку, я потащил его в сторону – подальше из опасной зоны. Сжечь нас могли ещё с орбиты, но не сделали этого. Значит, будет охота. Краем глаза я отметил, что Хаала и Альберт тоже бегут прочь.

Радостно, взахлёб завизжал Упенька. Завыли коты. Медитатор воздел руки к небу.

И началось.

Тягучие волны пошли от рук Медитатора. Они причёсывали серебристые пряди ковыля, заставляя их лечь ровными дорожками. Ведьмины круги. Сейчас это кажется абсурдом, но тогда я был уверен: окажись в небе облака, они бы легли красивыми концентрическими кругами – древесными кольцами мироздания.

Пришёл порядок.

Гнев наполнил меня. Ярость вливалась извне. Я ненавидел упрямство природы и тупоумие людей, не понимающих элементарных вещей.

Как можно спать лёжа?

Зачем еда? Одежда? Корабли?

Ровные линии…

Пить солнце…

Ежедневная медитация…

Расти в порядке…

Хаотические, разрозненные мысли не давали сосредоточиться. Затрещал разряд парализатора. Ещё. И ещё. Катер выходил на крутой вираж, чтобы одним залпом накрыть нас всех. Порядок настиг его. Двигатели захлебнулись, и машина врезалась в землю.

Я рванул из кобуры нитевик. Конечно, от первого удара катеру ничего не будет: инерционные стоки никто не отменял. Сейчас те, кто летел на катере, выберутся наружу. Начнётся бой.

О том, как я буду сражаться против профессионалов-десантников, лучше не задумываться. Без тяжёлого вооружения, без доспехов… Трава почти достигала мне подмышек. Я пригнулся, чтобы спрятаться, и побежал к катеру.

Надо спешить. Первый же залп из армейского плазмера, вроде того, с которым я охотился на тварей Сигуны, выжжет траву на десятки метров вокруг. Мне надо оказаться как можно ближе к катеру. Подальше от огненного моря.

Травяная стена расступилась. Из неё выскользнул худой человек в лиловом узорчатом халате, за ним – ещё несколько. Вооружены они были короткоствольными кинетическими автоматами.

Не десантники. У тех вооружение и броня лучше. Скорее всего, патруль колонистов. Откуда они здесь взялись?

Я пришёл в себя первый. Двоих выкосил из нитевика, остальные нырнули в траву.

Ударил залп из плазмера. Над травой поднялось светящееся изнутри облако взрыва. В воздухе запахло «лавандой» – галлюциногеном из арсенала десантников. Стим-блокада успешно противостояла яду – я так и не потерял самоконтроля. А что толку? Когда выяснилось, что у меня пятьдесят шесть ног и я, хоть убей, не помню, как ими ходят, из ковыля вынырнула унылая слоновья морда. В руках я тоже запутался. Пока я перебирал руки, выискивая ту, в которой зажат пистолет, слономордый навалился на меня всем телом, не давая дышать. От солдата одуряюще несло жиром, чесноком и горячей резиной.

Голову резануло болью, и свет на мгновение померк.

Отключился я на несколько секунд, не больше – огненное пятно в воздухе не успело ещё погаснуть. Чесночная вонь сменилась хирургической стерильностью раскалённого воздуха. Слономордый валялся тут же. Вместо кислородной маски его лицо покрывал спёкшийся блин горелого пластика. Лучевой удар высушил его тело, словно плевок на сковороде.

Я стал на колени. Стим-блокада помогла – лишние руки и ноги никуда не делись, но я мог их отличить от настоящих. Трясущимися руками я принялся шарить по пеплу, отыскивая нитевик. Комбинезон сумел отразить большую часть жара, но всё равно лицо горело и чесалось. Навстречу мне мчались люди в коротких халатах и кислородных масках. Меня они не видели. Я перекатился в сторону, отыскивая убежище, и…

Мать честная! Понятно, почему они меня не замечали. Солдат преследовало зеркальное пятно. В нём в искажённой форме отражался весь мир. Вот пятно перелилось, приняв форму хищной кошки. Я вскочил на ноги.

Протей морф мантикора.

– Симба! – заорал я. – Си-и-имба-а-а! Я здесь!

Пасть протея раскрылась. От рёва задрожала земля. Разбегающиеся солдаты попадали в пепел, прикрывая головы руками.

«Хозяин, стой! – зазвучал в голове голос Симбы. – Я – в небе!»

Поздно. Меня вынесло прямиком на чужого протея.

Колонисты оказались смелыми людьми. Застучали автоматы. Пули вздыбили зеркальную шкуру дождевыми всплесками. Протей даже не обернулся в сторону стрелков.

Ему нужен был я.

– Капитан Андрей Перевал, – прозвенел он. – От имени командующего семнадцатой эскадрой третьего флота Земли приказываю вам сдать оружие. Известие о вашем предательстве дошло до императора. Вас ждёт трибунал.

Я ошибся в классе протея. Это не мантикора, а единорог. Тело протея укрупнилось, ноги стали длиннее и стройнее. Корабль вернулся к своему истинному облику.

Неужели этим и закончится? Поход к Граалю, собирание пяти? С каждым новым человеком круга моя неуязвимость снижается. Пророчество на то и пророчество, чтобы быть исполненным. Но вот я нашёл Альберта, Шиону, Хаалу, Орилласа. Осталась огненная демоница. Когда я встречусь с ней, защита, гарантированная мне Оком Моря, исчезнет. Никто не обещал, что я вернусь в Лонот.

– Ты слишком долго раздумываешь, капитан. – Морда зверя раскрылась причудливым зеркальным цветком. Портал во внутреннее пространство.

«Симба! Ты можешь помочь? Есть коды, блокирующие протеев?»

«Нет, хозяин. Если я выдам их, все морфы проклянут меня. И тебя тоже: ведь отныне мы перестанем доверять людям».

Понятно. Корабль не предаст своих. Я огляделся: солдаты в лиловом безмолвно стояли, опустив стволы автоматов.

– Я требую связь с командиром эскадры.

Протей покачал головой-порталом:

– Вряд ли это целесообразно.

– Так будет. Не спорь.

Протей подчинился. Из жерла портала выплеснулась зеленоватая пена. Она лилась плотной струёй, наполняя цилиндр терминала связи. Когда столб достиг высоты человеческого роста, пена собралась в человеческую фигуру.

– Капитан первого ранга Агон Вернер слушает.

Раньше, чем я открыл рот, ожила одна из фигур за моей спиной:

– Одну минуту, господин каперанг. Как я понимаю, вы представляете Первое Небо. И несёте ответственность за то непотребство, что только что здесь произошло.

Автоматчик достал голографический значок и показал призрачной фигуре командующего:

– Я – советник Марсель Пьяче. В данный момент говорю от лица владетельницы колонии Терры Савейдж, огнеликой Игниссы Хао. Только что войска Первого Неба атаковали форпост колонии. Расстреляли транспортное средство, принадлежащее колонии.

Вернер поморщился:

– Что за бредни? Вашей планеты нет в списках Второго Неба.

– Вы давно скачивали обновления списков? От имени Белой Управы – высшего законодательного органа колонии – я настоятельно требую проверки.

– Не много ли вы на себя берёте, господин Пьяче? Никаких директив из штаба не поступало.

Автоматчик расстегнул ремень и стянул маску. Под пластиком оказалось смуглое горбоносое лицо с насмешливо поблёскивающими чёрными глазками.

– Господин Вернер, оставим эти споры. Затребуйте недостающую информацию. Ознакомьтесь с нею. Выясните, кто санкционировал наше вступление во Второе Небо, и тогда – милости просим в нашу столицу. Госпожа Игнисса будет ждать ваших объяснений. Помните: ваше положение шатко. Вполне возможно, что трибунал грозит вам, а не капитану Перевалу.

Слова его звучали уверенно. Вернер заколебался:

– Хорошо. Подождите двадцать минут, я ознакомлюсь с недостающей информацией. – Каперанг повернулся ко мне: – Капитан Перевал, надеюсь, обойдёмся без глупостей? Мы следим за вашим протеем. В случае чего мы будем вынуждены атаковать его.

Зелёный цилиндр растаял в воздухе. Протей замер в позе ожидания.

– Всё к лучшему, господин капитан, – философски заметил Марсель, опускаясь на выгоревшую траву. – Будем ждать. Моя госпожа слов на ветер не бросает.

Он махнул рукой подчинённым. Те опустили оружие. Расселись на островке среди пучков уцелевшего ковыля, принялись переговариваться.

– Где мои спутники? – спросил я. – Они живы?

– Да. Не беспокойтесь. Все, кроме тех двух, что бежали на джаггернауте.

– Это вы нас преследовали?

– Нет. Ваша лоханка наткнулась на форпост случайно.

– Лукавите, господин Пьяче.

Марсель вздохнул:

– Лукавлю. Мы вас ждали. Локатор засёк пинассу, и госпожа поняла, что вернулся Шиона. А значит, следует ждать порядка.

– Вы знаете о порядке?

– Да. Пока Шиона жил на Терре Савейдж, войска древянников отправлялись к нам каждые несколько месяцев. На следующий день после вашей высадки, наши разведчики доложили об отправлении джаггернаута. Примерно в то же время поступило сообщение о кораблях Первого Неба. Я с отрядом разведчиков незаметно сопровождал вас. Мы собирались дождаться подкрепления из города и перебить вас. Дальнейшее вы знаете. Земляне обнаружили джаггернаут и выслали протея.

– Зачем?

– Они думают, что на Терре располагается пиратская база. В общем-то, так оно и есть.

Истекли положенные двадцать минут, и протей ожил. Вновь полилась зелёная пена, вынырнуло встревоженное лицо Вернера:

– Господин советник, мы приносим извинения. Ваша колония действительно числится в реестре, как сателлит Инчжоу. – Он провёл ладонью по лбу, стирая испарину: – Ничего не понимаю… Два дня назад мы смотрели списки. Терра Савейдж считалась ничейной. Кому могла потребоваться столь быстрая колонизация?

– Известно кому. Чёрному Чуму.

В глазах каперанга промелькнул страх. Марсель поднялся на ноги:

– Напоминаю: госпожа Игнисса ждёт вас. А капитана Перевала, если не возражаете, я заберу с собой.

Как оказалось, Вернер возражал. Но Марсель предусмотрел и этот случай:

– Тут вот какое дело, господин каперанг… Меж нами возникло недопонимание. Весьма сожалею. Капитан Перевал – гражданин колонии Терра Савейдж. Вы можете затребовать списки и проверить. Выдачу его придётся оформлять по дипломатическим каналам. А это, – он развёл руками, – совсем другая история.

Марсель блефовал. Но Вернер не стал проверять. Одно упоминание Чёрного Чума парализовало его волю.

– Победы вам, господин каперанг, и успешного продвижения по службе. – Марсель поклонился призраку. – За сим позвольте распрощаться.

Терминал погас. Зеркальный цветок портала провалился сам в себя. Сверкающий единорог расплылся сферической каплей и взмыл в небо.

– Ну вот, – Марсель энергично потёр ладони. – Дело сделано. Отправляемся в город.

Он обернулся к своим людям и что-то приказал на инчжоусском. Автоматчики забегали, засуетились. Привели пленников. У Альберта на носу появилась царапина, а Хаала обожгла щёку, но в целом они не пострадали. Сына древа нигде не было видно. Как Марсель и говорил, Ориллас и Упенька бежали на антиграве.

Послышался рёв моторов. Рассекая волны травяного моря, к нам мчались джипы. Один из автоматчиков бросился к ним навстречу, размахивая алой тряпкой.

– Господин Пьяче, как называется ваш город? – спросил я.

– Монт Савейдж. В этом смысле мы не оригинальны. – Он потянул меня за рукав: – Пойдёмте. Сюда джипам лучше не заезжать. Видите, трава закручена? Это порядок, проклятое место. Моторы заглохнут, придётся на руках машины вытаскивать. А нам ещё до Монта добираться.

Солдаты повели к вездеходам гостей.

Или всё-таки пленников? Игнисса ненавидит Шиону. Вряд ли за прошедшие годы её боль угасла. Я зашагал вслед за Марселем. Людей круга пошатывало. После шоковых гранат и парализующих галлюциногенов приходится некоторое время приходить в себя. Ощущения не из приятных.

Пьяче усадил меня в машину и кивнул водителю. Вездеходы помчались сквозь саванну.

– Орилласа искать не будем?

– Нет. Вы важнее. Огнеликая хочет побеседовать с монахиней. И с вами тоже.