"Зеленая кровь" - читать интересную книгу автора (Андреевич Далин Максим)Я тебе нравлюсь.Но перекидываться не буду пока, ладно? Я тебя не боюсь, нет, но у тебя в доме живут… всякие разные. Я пока побуду так, на всякий случай. Локкер сунул мордочку в ведро и стал пить молоко. Вообще-то, уже не очень свежее – наверное, на холоде у них стояло, чтобы не скисло – но вкусно. Локкер уже сто лет молока не пил. Пусть даже старое и холодное – все равно вещь! Хозяин на него посмотрел – взгляд по шкуре прошел, как прохладный ветерок – и сказал: – Ты, наверное, оставайся на ночь прямо здесь. Тебе тут нравится? Локкер облизал молоко с губ и кивнул. – Спи, если хочешь спать, – сказал Хозяин. – Я припоминаю, что вы, лоси, звери дневные? Локкер кивнул еще раз. И посмотрел на ведро – молоко там еще осталось. – Пей и спи, – сказал Хозяин. – Все устроится. И ушел. Если бы Локкер еще не был таким усталым… Он допил молоко и снова лег около огня. В пещерке горели толстые бревна, березовые – кора на них закрутилась в трубочки и рассыпалась, а им самим еще целую ночь догорать. От огня волнами шло тепло, грело бок. Локкер задремал – но вдруг услышал шорох живого существа. Еле-еле слышный. А потом – как об подоконник ударились мягкие лапы. Локкер вскочил. На подоконнике стояла большая рысь и смотрела на него. У нее были желтые глаза, как у той, в лесу. Младшая Ипостась не может кричать и звать на помощь. Она может только драться. И Локкер, дрожа от усталости и смертной обиды – и здесь враги – набычился и нацелился рожками. А рысь прыгнула с подоконника и очень красиво, прямо в полете, перекинулась, приземлившись уже на человеческие ноги. И Локкер первый раз в жизни увидел Старшую Ипостась страшных лесных Глаз – совсем молодая тетенька, вся в пятнистом меху, в кожаных шнурках с меховыми шариками, волосы с двух сторон закручены в рысьи кисточки. Глаза по-прежнему большие, желтые, раскосые – но лицо совсем не злое. И грустно улыбается. Никто-никто из хищных зверей не нападет в Старшей Ипостаси. Локкер выпрямился, посмотрел на рысь с усталым удивлением, а она мягко подошла поближе. – Храбрый лосенок, – сказала тихонько и нежно. – Ты бы меня победил, храбрый зверь. Ты молодец, кто не боится – тот имеет право жить… Ее тон вдруг так ярко напомнил Локкеру маму, что Старшая Ипостась сама собой сменила Младшую – телу только и осталось, что подчиниться. И Локкер обхватил себя руками за плечи и отодвинулся, потому что хотелось ткнуться лицом ей в живот и заплакать. А рысь присела рядом на корточки, сказала почти что маминым голосом: – Меня зовут Манефа, маленький зверь. Теперь я буду тебя защищать. У меня котята были… помладше тебя… а теперь вот никого нет… И Локкер не выдержал. Он все-таки обнял ее за шею и заплакал. И сказал: – Тетя Манефа, у меня маму и сестричку медведи съели… а я – Локкер… А она тыкалась носом ему в ухо и урчала – тепло, щекотно и совсем не страшно. Хольвин слышал их голоса из приемной, сидя у себя в кабинете и пытаясь разыскать какую-нибудь дельную информацию о лосях в ветеринарном справочнике лесных копытных животных. Он уже собирался попросить какую-нибудь пожилую добрую суку присмотреть за малышом. Услыхав, что делает кошка, сперва здорово перепугался за малыша и хотел вмешаться, но потом передумал. Кошки, если хотят ухаживать за детьми – чудесные мамаши. Вне зависимости от того, кто ребенок – котенок или птенец. Или вот лосенок, например. Слава Небесам, сиротку пристроили. Пока кошка вылизывала и успокаивала лосенка в гостиной, рассказывая ему те сказки, которые кошки испокон веку рассказывают своим детенышам, и которые так поражали лосенка, что он не мог уснуть и слушал, невзирая на усталость, стая во дворе все никак не могла угомониться. Щенки принюхивались к лосиным следам, втискивая носы между каменных плит и раздувая пыль в разные стороны. Псы постарше бегали туда-сюда вдоль ограды, втягивая тревожные запахи лесного тумана и холодного ветра – опасались, как бы еще какой зверь сюда не пришел. Только старик Трезор, вожак Стаи, и телохранители Хольвина, Джейсор и Крафт, не участвовали в общей суматохе, развалившись на газоне у парадного входа и наблюдая за упражнениями молодежи. К ним время от времени подсовывались щенки – поделиться результатами исследований. Локкер слышал их голоса со двора: – Дед, а он хищный! – Ну с чего ты взял? – Трезор зевнул. – Нюхай хорошо. – Я нюхал. Кровью пахнет. – Охламон. Нюхай еще. Нюхай и думай. Щенок мотал головой, выкусывал блоху и плелся назад. Его компания стучала когтями по брусчатке, трясла языками, обменивалась мыслями: – Ну ничего уже не вынюхаешь! Все затоптали, гады… – И кошка проходила… и Хозяин… – Это не тем мясом пахнет, которое он ел. Это он по нему ходил – по мясу. Или – по крови. – С ума сойти… – Столько запахов притащил – шерсть дыбом встает… У тебя тоже встает? – Встает. – Ну вот… – Не пихайся, я тебя съем! – Только попробуй… Рр-р-р! А небо тем временем уже начинало белесо светлеть. На востоке загорелась заря, голубые огни потускнели. Окно в кабинете Хольвина давно погасло, и большая часть обитателей дома тоже легла спать. Не спали лишь сторожа и еще кое-кому из младших в стае не спалось от приступов жестокого любопытства. Собаки вообще существа любопытные. Локкер проснулся поздно и долго не мог понять, где это он находится. Он никогда раньше не ночевал под крышей – на лес было совсем не похоже. В высокие окна ярко светило солнце – на мохнатое-пятнистое, которое тетя Манефа, добрая рысь, называла "ковер". Огонь догорел; в пещерке для костра лежал один пепел. Рядом никого не было. Локкер встал, перекинулся на всякий случай и пошел к двери. Дверь оказалась незапертой – открылась, когда Локкер толкнул ее головой. На лестнице тетя Манефа тоже не обнаружилась, пришлось спускаться одному. Внизу Локкер остановился. Та дверь, в которую его вчера провел Хозяин, была закрыта – Локкер слышал, как за ней по камням бегают собаки. Зато в конце длинного коридора оказалась еще одна дверь, раскрытая, в приятное место, похожее на лес – и собак там не было. Славно. Локкер вышел туда, где под ветром шуршали листья и чирикали птицы. Местечко оказалось забавное. Деревья здесь росли какие-то незнакомые; много ярких цветов цвело между большими камнями, как на болотных кочках – и цветы были вроде бы ненастоящие. Травка оказалась коротенькая и мягкая, тоже какая-то ненастоящая, смешная травка, хоть на вкус ее пробуй. Около двери, ведущей в дом лежала большая куча сухой травы – мама называла это "сеном". Такие кучи лоси иногда видели на лугах неподалеку от деревень. Иногда зимой лосята шалили – заметив в "сене" сухую ветку, вытаскивали ее оттуда, разбрасывая кучу в стороны. Мама сердилась, говорила: это люди себе собирают, им нужно, а вы балуетесь. Вам что, есть нечего? А Лорис кричала: "Нигде нет листиков, а эта с листиками! Мы хотим с листиками!", – и Локкер поддакивал. От воспоминаний было сначала смешно, а потом грустно и захотелось плакать. Локкер печально обошел кучу "сена" кругом – веток было не видать. Поиск веток навел на мысли о еде, и Локкер подумал, что хорошо бы перекусить. Он попробовал на вкус цветы – может, сладкие, как кипрей, или сочные и горчат, как одуванчики – но оказалось, что трава травой, ничего особенного. Локкер подумал, что Хозяин держит тут такие цветы не для еды, а смотреть. Локкер подошел к дереву. Дерево было невысокое и раскидистое. Локкер понюхал серебристо-зеленые мягкие листья и отломил веточку на пробу. Вот это было да! Один восторг, а не завтрак. Локкер вздохнул и принялся, не торопясь, кормиться. Он успел съесть не так уж много – во всяком случае, не столько, чтобы наесться – как вдруг у него под самым ухом залаяли так, что он подскочил. Громадный черный пес, впрочем, не собирался нападать – он перекинулся, став хмурым дядькой в грубой мохнатой куртке, мохнатых штанах и мокасинах. Локкер посмотрел на него – и тоже перекинулся, из вежливости. Но пес не перестал сердиться. – Ты чего это делаешь?! – прорычал он раздраженно. – Ты почему яблоню портишь, зараза рогатая? Локкер растерялся. – А это не едят? – спросил он виновато. – Тебе козы сена принесли! – рявкнул пес. – Своего, между прочим. А ты тут деревья ломаешь! У Локкера даже слезы на глаза навернулись. Ему было стыдно и невозможно сказать, что сено-то он как раз и не ест – не любит траву, да еще и сухую. Получается, что его приютили, а он тут все делает не так… козы же не виноваты, что не знают про сено. Они же сами его едят, а с лесными зверями никогда не встречались. Им – что лоси, что олени, что – вообще коровы… Пес хотел еще что-то сказать, но тут из дома выскочила Манефа и выручила лосенка из беды. – Ты что к нему пристал, Тенгиз?! – закричала она еще издали. – Дерева ребенку пожалел?! Ему сам Хозяин разрешил пастись в саду! Хольвин мне сам сказал – ты слышишь? Пес зарычал, оскалив страшные белые клыки, которые ничуть не изменились при смене Ипостасей. – Кошка! А тебе какое дело? Манефа подлетела, схватила Локкера за плечи, быстро взглянула, все ли с ним в порядке – и заслонила от пса собой. И очень страшно зашипела: – Это мой лос-сс-сенок! С-слыш-шишь?! – Кошачьи дети, – буркнул пес ругательным тоном и почесал в затылке. – Простите, – робко сказал Локкер, высовываясь из-за кошки. – Я не знал, что яблоню есть нельзя. Она вкусная… Он ожидал, что пес рассердится еще больше, но тот отчего-то расхохотался, а за ним рассмеялась и Манефа. Локкер сконфузился вконец. – Во хохма! – гавкнул пес, все еще смеясь. – Пойти ребятам рассказать… И ушел туда, на каменный двор, оставив Локкера и Манефу одних. – А я тебя ищу, лосенок, – нежно сказала Манефа, приглаживая Локкеру волосы и вытирая его мокрые щеки. – Я тебе завтрак принесла… как чувствовала, что псы все перепутают. Не перекидывайся – там человеческая еда. И не расстраивайся по пустякам – объешь ты эту яблоню, если она тебе нравится. Хольвин разрешил – а псы разве что понимают! Локкер улыбнулся, все еще чуть-чуть конфузясь, и кивнул. Хольвин беззвучно хохотал, глядя в окно… |
|
|