"Ночь тигра" - читать интересную книгу автора (ван Гулик Роберт)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Когда управляющий закрыл за собой дверь, судья Ди вновь закутался в шубу, ибо в комнате стоял жуткий холод и препротивно сквозило из-за балконных дверей. Судья положил свой меч на стол розового дерева, стоящий на голубом ковре с толстым ворсом, затем неторопливо осмотрел комнату. В углу, справа от входа, находилось узкое ложе, с четырех столбиков розового дерева свисал газовый полог. Рядом стояла обычная пирамида из четырех платяных ящиков красной лакированной кожи, а у раздвижных дверей — туалетный столик с шеренгой маленьких коробочек с пудрой, расставленных под круглым зеркалом полированного серебра. Слева от входа стоял высокий и длинный музыкальный стол с лежащей наготове семиструнной лютней, далее — изящный книжный стеллаж из полированного пятнистого бамбука. В углу был резной эбеновый письменный стол. Судья подошел, чтобы поближе рассмотреть висящую картину. Известный старый мастер изобразил цветущую сливовую ветвь. Судья отметил, что лежащие на столе плитка для растирания туши, подставка для кисточек, пресс-папье и все остальные письменные принадлежности являли собой ценные раритеты старинной работы и явно были подобраны тщательно и с любовью. Комната, отмеченная печатью яркой индивидуальности, несомненно принадлежала образованной, утонченной девушке с изысканным вкусом.

Он сел посреди комнаты в бамбуковое кресло, но вскочил, почувствовав что хрупкое сиденье готово обрушиться под ним. Покойница должна была обладать очень хрупким телосложением. Он выдвинул парный с музыкальным столом тяжелый эбеновый табурет и опустился на него. Вытянув занемевшие ноги, он какое-то время прислушивался к завывающему на крыше ветру.

Медленно поглаживая свою длинную бороду, судья постарался привести мысли в порядок. Он вовсе не был уверен, что хитрость с поимкой разбойничьего вожака рыболовной сетью обречена на успех. Он сделал это предложение в основном для того, чтобы воодушевить покорившегося судьбе старого господина Ми-ня. Не был он уверен и в успехе другого своего плана, уже приведенного в движение. Наилучшим методом для него по-прежнему было самому договориться с разбойниками. Правительство отвергает возможность прощения разбойников в качестве платы за освобождение плененного чиновника. И это совершенно правильно, ибо такая процедура подрывает престиж государства и воодушевляет других негодяев на подобные подвиги. Хотя для данного случая они могут сделать исключение, связанное с нынешним чрезвычайно высоким положением судьи. И если ему удастся пережить этот опыт, он проследит за тем, чтобы в конце концов негодяи получили по заслугам. Воодушевленные своим успехом, они, конечно же, совершат новые акты насилия, и тогда судья настигнет злодеев. Ведь помилование касается только прошлых преступлений.

Он лениво гадал, кто мог украсть золото помещика. Конфузная сцена, свидетелем которой он стал в спальне больного, показала, что служанка явно могла выведать место тайника с ключом. Но во всем этом он чувствовал какую-то скрытую подоплеку, истинный смысл которой уходил от него. Старик говорил, что очень любил свою дочь. Тем не менее один раз он отозвался о ней с явной издевкой. И почему он настаивал на том, чтобы судья остановился в комнате покойной девушки?

Стук в дверь прервал его размышления. В комнату вошел скрюченный старик в длинной синей рубахе из дешевого хлопка. Он молча поставил принадлежности для чаепития рядом с судьей Ди, а деревянную бадью с водой — у туалетного столика. Когда он направился к двери, судья знаком велел подождать. Он спросил:

— Барышня Цзи-юй пребывала в одиночестве, когда с ней случился сердечный приступ?

— Да, сударь. — И седобородый затянул долгую историю на столь чудовищном диалекте, что судья не успевал следить за рассказом.

— Говори помедленней, любезный! — раздраженно перебил он.

— Я говорю, что она лежала вот здесь, на кровати, так ведь? — угрюмо сказал старый слуга. — Полностью одетая для обеда, вот оно как, в белом платье, самый лучший шелк. Стоило, поди, немало, я-то подумал. Но к обеду она не спустилась. Господин Янь поднялся и постучал. Она не ответила. Тогда господин Янь снова спустился и позвал хозяина, а хозяин позвал меня. Мы с хозяином поднялись, а тут она лежит в кровати, там вот, я уже говорил. Мы подумали, она спит. Но нет, когда хозяин окликнул ее, она ничего не ответила. Хозяин склонился над ней, пощупал пульс, поднял ей веки. «Это сердце ее не выдержало», — сказал он, очень бледный. — «Позови свою жену!» Я привел свою старуху, принес бамбуковые носилки, и мы отнесли ее вниз, в часовню. Совсем немного она весила, я вам скажу! Хозяин позвал господина Ляо, эконома, чтоб помог нам положить ее в гроб. Но этот глупец совсем расклеился от таких событий, и толку от него не было вовсе никакого. Ну, я сказал, отстань, сами справимся. И мы все сделали.

— Понятно, — проговорил судья. — Прискорбный случай.

— Совсем не такой прискорбный, сударь, как этот приезд сюда из города, и только затем, чтобы нас на кусочки порубила эта банда грабителей. Эх, я прожил долгую жизнь и ни единого дня в нужде, вырастил, справил свадьбы сыновьям и дочерям, что еще может пожелать старик? Я всегда говорил…

Его голос утонул в грохоте проливного дождя, вдруг обрушившегося на крышу.

— Будто нам и так воды не хватает, — проворчал седобородый и удалился.

Судья подумал, что если этот ливень не прекратится, вода поднимется еще выше. С другой стороны, дождь помешает Летучим Тиграм предпринять ночную атаку. Вздохнув, судья ил нравился к туалетному столику, вымыл лицо и руки. Затем он выдвинул верхний ящик и начал рыться среди разнообразных туалетных принадлежностей в поисках гребешка. Он был удивлен, обнаружив там маленький парчовый свиток. Странное место для манускрипта или картины. Он развязал перевязывающую свиток ленту и развернул его. Оказалось, что это превосходная миниатюра, изображающая юную девушку. Судья уже собирался свернуть картину, когда взгляд его упал на сделанную сбоку надпись. Она гласила: «Моей дочери Цзи-юй по случаю достижения ею дважды по восемь лет». Так это умершая девушка, чью комнату он сейчас занимает! По крайней мере, так она выглядела три года назад. Он положил картину на стол и внимательно исследовал ее.

Это был поясной портрет. Лицо было на три четверти повернуто к зрителю. Девушка была одета в сиреневое платье с узором из цветов сливы; в тонкой руке она держала букет таких же цветов. Блестящие черные волосы зачесаны назад и перевязаны у шеи. Ее узкие, покатые плечи были под стать изящной фигурке, а в чуть выгнутой спине чувствовалась какая-то настороженность. У нее было замечательное лицо, не красивое по общепринятым меркам, но обладающее непостижимым очарованием. Лоб чуточку высок, орлиный нос хорошо очерчен, а бледные впалые щеки и бескровные губы указывали на слабое здоровье. Напряженный, замораживающий взгляд больших, умных глаз придавал ей эту загадочную прелесть. Загадочную, потому что было в этом взгляде жадное, почти алчущее мерцание, вызывающее смутное беспокойство.

Картину писал незаурядный мастер. Он вдохнул в портрет так много жизни, что судья ощутил беспокойство, как будто он находился в комнате живой девушки, которая в любой момент может войти в комнату.

Недовольный собой, судья опустил портрет. Некоторое время он прислушивался к рокоту дождя, пытаясь разобраться, почему же глаза девушки так взволновали его. Взгляд его упал на книжный стеллаж. Он быстро встал и подошел к полкам. Судья сразу отложил в сторону обычные для девичьей комнаты произведения, такие как «Превосходная хозяйка, или Манеры благовоспитанной дамы». Избранные труды четырех романтических поэтов заинтересовали его больше, ибо потрепанные страницы свидетельствовали о том, что она увлеченно читала эти стихи. Уже собираясь вернуть на место книги, он вдруг остановился и еще раз прочитал имена поэтов. Да, все четверо покончили с собой. Задумчиво подергивая ус, он старался проникнуть в возможный смысл этого открытия. Затем он проглядел остальные книги. На лице его появилось недоуменное выражение. Все это были даосские труды, посвященные правильному питанию и другим способам исцеления болезней и продления жизни, а также алхимическим опытам приготовления эликсира долголетия. Судья вернулся к столу и, приблизив портрет к свече, вновь принялся его рассматривать.

Теперь он все понял. Страдая хроническим сердечным недугом, бедняжка была одержима страхом умереть молодой. Умереть до того, как начнется настоящая жизнь. Болезненная фобия заставляла ее искать утешение в стихах этой четверки разочаровавшихся, пресыщенных жизнью поэтов. Глаза ее алкали, алкали жизни. Голод этот был столь силен, что притягивал взгляд наблюдателя к девушке на портрете, отчаянно желающей вкусить его жизненных сил. Судья понял, почему она держала портрет в ящике туалетного столика: чтобы ежедневно сравнивать его со своим отражением в зеркале, ныискивая новые знаки прогрессирующей болезни. Трогательное создание.

Естественной была только ее склонность к мотиву цветущей сливы. Маленькие белые цветы, распускающиеся на старой, узловатой и, казалось бы, умершей ветви, были символом весны, когда жизнь силится преодолеть зимнюю спячку. Судья подошел к пирамиде платяных коробок и открыл верхнюю. Почти на всех аккуратно сложенных рубахах и платьях присутствовал вытканный или вышитый узор из цветков сливы.

Он налил себе чашку чаю и жадно выпил ее. Затем снял шапку и положил на стол, рядом с мечом. Разулся и прямо в шубе лег на кровать. Прислушиваясь к монотонному шуму дождя, он старался уснуть, но портрет мертвой девушки все стоял перед его внутренним оком..

— Эти цветочки такие простенькие, но почему, скажите на милость, я не могу уподобиться им?

Вздрогнув, судья открыл глаза и сел. В мерцающем свете свечи было видно, что в комнате он совершенно один. Застенчивый голос прозвучал в его грезах. Это был именно тот вопрос, который будто бы задавала девушка рассматривающему ее портрет. Судья решительно закрыл глаза и отдался успокаивающим звукам дождя. Вскоре усталость взяла свое, и он погрузился в глубокий сон.