"Прекрасная изменница" - читать интересную книгу автора (Смит Барбара Доусон)

Глава 7

На следующее утро Софи проснулась в приятном и легком расположении духа, которого уже давно не испытывала. Очень хотелось объяснить воодушевление солнечной весенней погодой и ожиданием интересной прогулки в обществе Люсьена. И все же в глубине души приходилось признать правду. А правда, к сожалению, заключалась в том, что немалую долю нетерпеливого ожидания рождала перспектива встречи с Грантом.

Он приехал в щегольском желтом экипаже – любезный, предупредительный и невыразимо очаровательный. Люсьен устроился на высоком сиденье между взрослыми и болтал без умолку, задавая вопросы о парном двухколесном ландо, о красивых улицах, по которым они проезжали, и, конечно, о Королевском арсенале в Тауэре. Грант отвечал подробно и на редкость терпеливо. Софи с болью признала, что мальчик слишком долго общался лишь с женщинами: с матерью, тетей Хелен и гувернанткой мисс Оливер. Ничего удивительного, что он истосковался по мужскому обществу. Каролина была права, когда говорила об этом Софии; то же самое в полной мере относилось и к ней самой.

Каждый взгляд в сторону Гранта приносил в душу дуновение теплого ветерка. Черные волосы развевались, в лучах яркого солнца его лицо казалось еще красивее. Беззаботный облик напоминал о том счастливом времени, когда юный повеса возил ее за город и при этом с таким азартом погонял лошадей, что от восторга и возбуждения замирало сердце. Его лихое отношение к жизни оказалось заразительным и разбудило в ее душе стремление к приключениям, толкнув за роковую черту.

Люсьену, разумеется, не полагалось брать пример с бесшабашного прожигателя жизни. Софи не хотела, чтобы сын возвел внезапно появившегося опекуна в ранг героя. Но несколько часов общения вряд ли могли нанести серьезный вред, так что следовало на время отбросить все подозрения и страхи и насладиться приятным днем.

Холодная мрачная зима наконец-то подошла к концу. Птички радовались долгожданному теплу, распускающимся листочкам и весело щебетали. Грант отдал поводья услужливо подбежавшему конюху и повел спутников ко входу в крепость, где уже собралась целая толпа туристов. Предстояло купить входные билеты и маленький путеводитель по Тауэру. Люсьен изумленно смотрел по сторонам, а когда настало время пройти сквозь огромные ворота, мимо торжественных, одетых в красные мундиры йоменов, крепко сжал руку матери и даже прильнул к ней, словно моля о защите.

Они направились по парадной лужайке к арсеналу. Влажный воздух благоухал ароматами весенней земли и молодой травы, с реки доносился легкий ветерок. Софи бегло пролистала путеводитель, а потом прочитала Люсьену познавательные отрывки, предусмотрительно обойдя самые кровавые страницы истории. Грант, однако, не отличался подобной душевной тонкостью.

– Смотри, – показал он на массивную каменную плиту, возвышавшуюся посреди безупречного газона. – Вот та самая плаха, над которой палач размахивал топором.

Люсьен остановился как вкопанный, несколько секунд молчал, а потом серьезно произнес:

– Вы хотите сказать, что людям отрубали головы… прямо здесь?

Грант кивнул:

– Много веков Тауэр служил тюрьмой. А заключали сюда главным образом предателей, в том числе и тех, кто пытался незаконно взойти на королевский трон. Во время войны Алой и Белой розы здесь сложили головы несколько королей. А вообще-то история рассказывает даже о женщинах.

– О ком же, мама? – заинтересовался Люсьен. – Кого называет твоя книга?

– Например, Анну Болейн, жену короля Генриха Восьмого, – ответила Софи, заглянув в путеводитель. – А еще леди Джейн Грей. О Господи, ведь ей было всего семнадцать!

Люсьен нетерпеливо потянул Софи за руку и с горящими глазами попросил:

– Пожалуйста, разреши мне пойти посмотреть!

Софи кивнула, и мальчик со всех ног побежал к месту казни. Они с Грантом медленно пошли следом.

– Не знаю, следует ли поддерживать интерес к смерти и расправам, – задумчиво произнесла герцогиня. – Любопытство сомнительного свойства, не так ли?

– Мальчишек всегда притягивают мрачные и страшные события, – успокоил ее Грант. – Вырастет и переключит внимание на другие исторические факты.

– А что, если начнут мучить кошмары?

– Люсьен склонен просыпаться по ночам? – в свою очередь, спросил Грант.

Глядя, как мальчик ходит вокруг колоды, словно представляя ужасный обряд казни, Софи покачала головой:

– Нет, спит очень крепко.

– В таком случае не стоит волноваться. После экскурсии по Тауэру он наверняка увидит во сне рыцарей, мчащихся в бой на белых конях.

Слова Гранта и его уверенная манера принесли успокоение – но лишь до той минуты, пока Софи не осознала, что они обсуждают Люсьена так, как способны говорить о своем сыне лишь муж и жена.

Их сын. Неопровержимая правда отозвалась в сердце острой болью. Да, Люсьен – их сын, хотя Грант никогда об этом не узнает. Она не позволит горьким сожалениям отягощать совесть. Тогда, десять лет назад, у нее хватило мужества принять единственно разумное решение и обеспечить еще не родившемуся ребенку будущее. Грант не хотел ни жены, ни детей и не постеснялся недвусмысленно высказать собственную позицию.

Сегодня, однако, он опроверг все сомнения и открыто наслаждался обществом Люсьена. И все же Софи не собиралась придавать особого значения идиллической картине, которую наблюдала собственными глазами. Понятие «ответственность» никогда не существовало для Гранта. Ребенок представлял для него лишь временное развлечение и ничего больше. Новое впечатление могло его позабавить, но как только новизна бледнела, искатель приключений стремился вперед, к еще не испытанным ощущениям.

Люсьен вернулся вприпрыжку, и Софи с облегчением заметила, что исследование страшной плиты не произвело на мальчика удручающего впечатления. Люсьену не терпелось попасть в арсенал, и они ускорили шаг.

Толстые стены старинного каменного здания встретили их суровым полумраком, сыростью и холодом. Грант любезно подал руку Софи и помог преодолеть высокий порог первого выставочного зала. И его прикосновение снова подействовало на Софи магически: она с трудом сумела сдержать дрожь.

– В этих старых замках всегда так зябко и неуютно.

– Да, разумеется, – пробормотал Грант.

Он провел рукой по спине Софи, ладонь замерла на пояснице. Тело Софи ответило всплеском желания.

Может быть, стоит завести с ним роман?

Предложение Каролины показалось Софи весьма заманчивым. Слова подруги прочно застряли в сознании. Каролина не подозревала, что молодая герцогиня уже познала радости романа с мистером Чандлером и все эти годы прилагала немалые усилия, чтобы стереть из памяти воспоминания об этом романе. Возвращение Гранта вызвало к жизни поток ярких образов и острых впечатлений.

Нежная ласка рук и тепло губ. Ощущение горячего сильного тела на собственном теле. Не поддающаяся описанию восторженная радость единения с любимым.

Расстроенная собственной слабостью, Софи подняла глаза на спутника. Он, несомненно, искушал ее, пытался сломить ее сопротивление. Или во всем виновато воспаленное воображение? Мистер Чандлер даже не смотрел в ее сторону, а тот Грант, которого она знала, постоянно поддразнивал, очаровывал, увлекал. Да, он был признанным мастером остроумных комментариев: неожиданные замечания держали в неизменном напряжении и ум, и тело. Однако сейчас в каждом его слове и движении ощущалась сдержанность. Железная стена самообладания надежно скрывала его истинные мысли и намерения.

И все же он не упускал случая прикоснуться к ней – брал за руку, чтобы отвести туда, где были выставлены мечи и копья; дотрагивался до плеча, чтобы обратить внимание на старинный мушкет; крепко сжимал локоть, собираясь перейти в следующий зал. Софи то и дело замечала устремленный на нее взгляд.

К счастью, Люсьен даже не подозревал о происходившем рядом молчаливом, но суровом поединке. Мальчик увлеченно рассматривал оружие доблестных воинов и инструменты безжалостных палачей. В одном из залов на стенах висели портреты английских монархов верхом на боевых конях и в полном ратном снаряжении. Все, как один, собрались на битву. Грант оживлял впечатление бесконечными рассказами о рыцарской доблести, а Софи не упускала случая добавить несколько извлеченных из путеводителя точных исторических сведений.

Потом они купили у разносчика горячие пирожки с мясом и, прогуливаясь по крепостной стене, с аппетитом съели их.

– Короли проводили турниры прямо здесь, в стенах замка, – сказал Грант. – Рыцари вступали в поединки, чтобы выявить самого отважного и умелого воина. Самым большим счастьем считался символический подарок – талисман от дамы сердца.

– Талисман? – переспросил Люсьен. – Что это такое?

– Платок или какая-нибудь ленточка, – пояснил Грант. Не успела Софи понять, что происходит, как он снял с ее шеи тонкую черную кружевную косынку, повязал на руку повыше локтя, затянул, зажав конец в зубах, и принял комично-торжественную позу, подбоченившись и устремив на импровизированный талисман восторженный взор. Люсьен покатился со смеху.

– Вы сейчас выглядите как самый настоящий напыщенный дурак, – прокомментировал он.

– Полагаю, как глупец, дурак и болван – все сразу, – усилил впечатление Грант.

– Смотри, мама, я рыцарь! Мчусь на турнир! – Изображая одновременно и всадника, и коня, Люсьен галопом поскакал по широкой стене.

– Как приятно видеть, что он играет как нормальный маленький мальчик, – негромко призналась она, взглянув на Гранта. – В последнее время, после смерти Роберта, он всегда такой тихий и печальный.

– Переживает и скучает. Но время лечит.

Несмотря на сочувственные слова, в холодном взгляде снова мелькнула настороженность, и сердце испуганно дрогнуло.

– Спасибо тебе за то, что предложил эту прогулку, – поблагодарила она. – Я и не подозревала, как мы с Люсьеном истосковались по свежим впечатлениям.

– Рад оказаться полезным.

Воздух раскалился, причем не только от солнца. Грант снял с руки косынку и бережно вернул на место: повязал Софи на шею. Пальцы, словно невзначай, прикоснулись к коже. На этом попытки соблазнения закончились – то ли к радости, то ли к разочарованию Софи. Грант невозмутимо отвернулся и окликнул Люсьена, чтобы спуститься вниз и отправиться дальше.

Остаток дня прошел в созерцании монарших сокровищ и посещении Львиной башни. В этом древнем каменном строении располагался зверинец. Впечатление осложнялось характерным запахом, однако Люсьен этого не замечал. Он переходил от одного экзотического животного к другому и самозабвенно рассматривал нескольких львов, медведя гризли и старую тигрицу.

Тауэр они покинули, когда уже смеркалось. Люсьен устал и волочил ноги. Оживился лишь после того, как Грант настоял на покупке сувениров у уличного торговца. Мама получила букетик фиалок, а сын – миниатюрную фигурку рыцаря. Едва экипаж тронулся, мальчик прислонился головой к плечу Софи и уснул, крепко прижав к груди подарок.

Она осторожно обняла худенькое тельце. В потоке любви и нежности поцеловала спутанные волосы, вдохнув настоянный на свежем воздухе и пыли мальчишеский аромат. Грант искусно маневрировал на узких улицах. Время от времени оборачивался и поглядывал на Софи. Софи не спешила прерывать молчание. Разговор мог обострить ощущение близости, а она уже и без того сомневалась, что сможет противостоять мужскому обаянию.

А противостоять было необходимо – не только во имя собственного спокойствия и благополучия, но и ради сына. Увлечение дало бы Гранту повод укрепить позиции в качестве опекуна. Потом, соскучившись, он непременно вернулся бы к своему обычному существованию, причинив Люсьену боль и разочарование.

Наконец в сгустившейся тьме показался элегантный особняк. Вечер выдался прохладным, однако Софи не спешила войти в дом и тем самым закончить приятную прогулку. Конюх принял поводья, а Грант соскочил на землю. Одной рукой он поднял безмятежно спавшего Люсьена, а вторую подал Софи.

Подъезд освещали яркие факелы, в их сиянии блестели начищенные медные петли и ручки. Лакей в голубой ливрее распахнул дверь. Путешественники вошли в просторный холл, и Софи неожиданно показалось, что все трое – одна семья: теплая, дружная и счастливая.

– Бедняжка, – тихо заметил Грант, взглянув на прильнувшего к его плечу ребенка, – совсем измучился.

– Да, – прошептала Софи.

На столе стоял серебряный канделябр, вовлекая отца и сына в магический круг. Темные ресницы обрамляли закрытые глаза мальчика бархатной каймой, а юное личико излучало спокойствие. И все же в чертах читалась характерная для Гранта скульптурная четкость.

Нет, решительно напомнила себе Софи. Отцом Люсьена был Роберт. Предательские мысли порождали лишь боль и страдания.

Она заставила себя отвлечься и в тот же момент заметила, что на площадке широкой лестницы стоит Хелен. Золовка в ужасе прижала руки к щекам и выглядела испуганной, пораженной, словно в дом входили призраки.

Сердце Софи тревожно забилось. Господи! Неужели и она заметила сходство? Не может быть!

Хелен тем временем бежала вниз по ступенькам.

– О небо! Что случилось? Люсьен заболел?

Поняв наконец причину ее волнения, Софи с облегчением вздохнула. К счастью, золовка просто испугалась, увидев племянника на руках у опекуна.

– Не волнуйся, все в порядке, – прошептала Софи и погладила сына по волосам затянутой в тонкую перчатку рукой. – Просто нагулялся и заснул по дороге домой, вот и все.

Хелен остановилась у подножия лестницы и, чтобы не упасть от охватившей ее слабости, схватилась за перила.

– А я… я подумала… после всего, что случилось с Робертом…

– Простите, если испугал, – галантно извинился Грант и с легкой улыбкой добавил: – Видимо, я до сих пор не избавился от хулиганских замашек.

Губы Хелен изогнулись в слабой улыбке. Она выпрямилась и сжала руки.

– Что правда, то правда. Я до сих пор помню, как вы с братом подложили мне в постель череп. Дело было накануне Дня всех святых.

Грант рассмеялся.

– Предадимся приятным воспоминаниям как-нибудь в другой раз. А сейчас, если не возражаете, я отнесу мальчика в его комнату.

Хелен отошла в сторону, уступая дорогу и наблюдая за тем, как Грант легко поднимается по лестнице с драгоценной ношей в руках. Софи хотела пойти следом, однако золовка удержала ее за локоть. В ее глазах застыл и вопрос, и подозрение.

– Почему так долго? – поинтересовалась она. – Уже целый час не знаю, что делать и куда деваться от волнения.

– Вовсе незачем волноваться. Люсьену так понравилась выставка, что мы задержались немного дольше, чем планировали.

– Хм. Сомневаюсь, что это единственная причина опоздания. – Хелен хмуро взглянула вниз.

Софи опустила глаза и только сейчас заметила, что все еще сжимает в руке подаренный Грантом нежный букетик фиалок. Она совсем забыла и о цветах, и о наивном трепете, который испытала, получив изящный сувенир.

Осуждающий взгляд Хелен вызвал раздражение. Если до окончания годового траура оставалось еще несколько месяцев, из этого вовсе не следовало, что нельзя принять из рук мужчины даже букетик цветов.

Она протянула фиалки золовке:

– Будь добра, распорядись, чтобы лакей поставил их в воду. В серебряную вазочку в утренней комнате.

С этими словами Софи стала торопливо подниматься по лестнице. На ходу сняла лайковые перчатки, потом шляпу, привычным жестом поправила прическу.

Спальня Люсьена располагалась неподалеку от классной комнаты.

Мисс Оливер уютно устроилась в кресле-качалке возле камина, ловко орудуя спицами. При виде трогательной процессии тут же поднялась и подошла к кровати. Грант положил мальчика поверх одеяла. Люсьен что-то пробормотал, однако глаз так и не открыл, а фигурки рыцаря из руки не выпустил.

– Не беспокойтесь, ваша светлость, я немедленно позабочусь о том, чтобы герцог сделал все, что положено перед сном. Конечно, его светлость немного рассердится, но быстро остынет: он добрый мальчик.

Софи нежно поцеловала сына в лоб. Ничего дороже Люсьена у нее в жизни не было, и она не уставала изо дня в день благодарить Господа за щедрый подарок. Софи обернулась и увидела, что Грант пристально наблюдает за ней.

Его темные глаза горели желанием. Софи мгновенно отреагировала на этот взгляд.

Как только они вышли из детской и оказались наедине в длинном пустом коридоре, герцогиня вежливо попросила:

– Теперь, после того как ты провел некоторое время с Люсьеном, не согласишься ли обсудить интересующий меня вопрос?

– Вопрос? – Грант удивленно поднял брови. – Ах да, речь пойдет о школе, насколько я понимаю.

– Мой сын еще не успел полностью оправиться после потери отца. Поэтому отсылать его этой осенью в закрытую школу преждевременно. Нельзя сейчас отрывать его от дома и родных. Он еще не готов к этому.

– Или его мама еще не готова, – добавил Грант. Нотка высокомерия в его голосе мгновенно лишила Софи самообладания.

– Я всегда делаю все в интересах сына, – заявила она ледяным тоном. – Всегда поступаю в интересах сына. И никогда не позволяю собственным интересам вторгаться в…

– Спрячь коготки, – с мягкой иронией в голосе посоветовал Грант. Сжал ее руки, поднес ладони к губам и поцеловал сначала одну, потом другую. – А тебя опасно дразнить. Как только речь заходит о ребенке, ты становишься чрезвычайно опасной.

Искреннее тепло прикосновения грозило новым душевным кризисом, и Софи поспешила высвободить руки.

– Значит, ты согласен с моими доводами?

– Разумеется. Если считаешь необходимым, оставь мальчика дома. – Грант нежно погладил ее по щеке.

Софи повернулась и зашагала по тускло освещенному коридору. Грант обхватил ее сзади и прижал к себе.

– Софи, – прошептал он. Теплые губы ласково прикоснулись к ее волосам. – Я захотел тебя сразу, с первого взгляда, во время гонки экипажей ты стояла в первом ряду.

Софи до сих пор помнила ту необыкновенную встречу. Гонки проходили еще до начала светского сезона. Мать привезла ее в Лондон, чтобы купить все, что положено молодой девушке, готовящейся к блестящему дебюту. В то время еще не полагалось принимать участие в увеселениях, но, возвращаясь в сопровождении горничной от модистки, она заметила в Гайд-парке толпу.

Любопытство возобладало, и Софи приказала вознице остановиться. Сначала собиралась посмотреть издали, однако азарт гонки заставил ее приблизиться. Вскоре, забыв обо всем на свете, она горячо подбадривала победителя – красивого молодого человека в легком желтом экипаже, запряженном парой рослых лошадей. Его имя не сходило с уст стоявших рядом дам:

– Ах, снова этот неотразимый Грант Чандлер! Говорят, он и в спальне так же хорош.

– Ммм, готова предоставить ему услуга бесплатно.

Наивная и неопытная, Софи не сразу определила, что эту беседу вели вовсе не леди, а так называемые дамы полусвета – проще говоря, падшие женщины, готовые развлекать джентльменов за деньги и драгоценности.

Софи сосредоточила внимание на объекте всеобщего восхищения, не в силах отвести взгляд от подтянутой, стройной фигуры, особенно заметной в тот момент, когда победитель легко спрыгнул с высокого сиденья, и от очаровательной, слегка плутовской улыбки в ответ на поздравления и рукопожатия соперников. Герой без стеснения направился к неизвестной молоденькой барышне и, взяв ее за руку, отвел в сторону. Он долго смотрел ей в глаза, и Софи мгновенно влюбилась. А по неопытности решила, что он тоже влюбился в нее.

И сейчас, спустя десять лет, замерев в объятиях непредсказуемого, способного на самые дерзкие поступки мужчину, Софи с раздражением осознала, что все еще надеется на искренность его чувств.

– Все, что между нами было, бесследно ушло. Возрождать прошлые заблуждения бессмысленно.

– Неужели заблуждения? – прошептал Грант, согревая ее теплым дыханием. – В объятиях друг друга мы обрели редкую страсть. Ни до нашей встречи, ни после нее мне не приходилось испытывать ничего подобного.

– Разговор вышел за рамки приличий. Немедленно отпусти меня!

Грант и не подумал ее отпускать, лишь повернул к себе лицом. Герцогиня неожиданно оказалась зажатой между стеной и широкой грудью, всем телом ощутила призывную близость. Приподняв пальцем ее подбородок, Грант заглянул ей в глаза.

– Скажи, что забыла все, что между нами было, – хрипло произнес он, – скажи честно, и я немедленно уйду.

Софи выдержала взгляд и соврала:

– Забыла. Просто выбросила из головы.

Его глаза зажглись неудовлетворенным желанием.

– Что ж, позвольте напомнить, герцогиня.

Он накрыл ее губы своими губами с утонченным мастерством, достойным самого дьявола. Софи попыталась отвернуться, однако искуситель не только удержал ее на месте, но и проник языком в рот, чтобы возбудить те же магические ощущения, которые она так хорошо помнила. Но разве воспоминания могли сравниться со страстной реальностью живого поцелуя? Грудь у Софи заныла, ноги подкосились, и если бы Грант не держал ее в объятиях, она бы упала. В попытке отстраниться Софи прижала ладони к гладкой ткани сюртука. Искуситель воспринял это движение как вызов: лаская губами, руками, всем телом, он продолжил безжалостное наступление.

Софи жаждала его ласк и в то же время ненавидела его. Действия Гранта казались рассчитанными и выверенными, словно он загнал собственную страсть в узкие рамки рассудка. Даже дыхание у него не участилось. Ему хотелось покорить ее, доказать собственную правоту. Что ж, она не отступит, пока не отступит он!

Неожиданно принятое решение пересилило желание сопротивляться. Подчиняясь безрассудству, Софи позволила себе растаять на горячей груди, обвить руками крепкую шею и запустить пальцы в густые черные волосы. Шелковистые пряди оставались такими же мягкими, как и прежде. Она провела кончиками пальцев по мочкам его ушей: когда-то он признался, что любит эту простую ласку. Смутно сознавая, что играет с огнем, Софи тем не менее выгнула бедра, чтобы возбудить мужское естество Гранта.

Софи с наслаждением ощутила тот неповторимый момент, когда страсть одержала верх над самообладанием Гранта, и он застонал. Его ласки превратились в жгучий призыв; поцелуй обжигал и требовал ответа. Вкус его губ опьянял, запах мужского тела возбуждал. Софи неслась по волнам наслаждения, забыв обо всем на свете.

Грант расстегнул накидку и проник под корсаж. Пальцы стремились к набухшим соскам, а когда наконец дотянулись, Софи застонала от пронзившего насквозь острого наслаждения. Сейчас уже все тело, все сокровенные уголки умоляли об одном: о полной и неотступной близости.

Сквозь густой туман желания донесся знакомый и в то же время изменившийся голос:

– Софи… скажи… где твоя спальня?

С трудом приподняв тяжелые веки, она поняла, что он обнял ее за талию, чтобы не упала, и увлек к лестнице. Его намерение не оставляло сомнений и мгновенно вернуло Софи к холодной реальности. Она высвободилась из его объятий и прислонилась к стене.

– Нет, Грант. Нет.

– Но ты же хочешь меня! Желаешь так же, как я желаю тебя!

– Для меня нет ничего важнее в жизни, чем сын. – Они остановились совсем близко от комнаты Люсьена. Если бы мальчик неожиданно вышел и увидел их… Если бы кто-нибудь увидел… Эта мысль придала Софи силы.

– Нет, продолжать я не готова. Особенно здесь.

Грант привлек ее ближе и нежно погладил шелковистую кожу над корсажем.

– Тогда поедем ко мне. Там никто не помешает.

– Я не имею права вести себя столь безответственно! Неужели не понимаешь? Ведь я могу забеременеть!

Грант долго молчал. На лице появилось замкнутое, суровое выражение.

– Но можно предохраняться, – наконец возразил он. – Ты наверняка знаешь, как это делается. Не мне тебя учить. Ведь ты всего раз пожертвовала фигурой.

Его замечание прозвучало оскорбительно. Грант считает ее мелочной и тщеславной кокеткой. Как же плохо он знал и ее, и Роберта!

– Все, вопрос закрыт. Вынуждена попросить тебя уйти. Немедленно.

– Как прикажете, герцогиня. Однако знайте: все еще впереди. – Он повернулся и стал спускаться с лестницы.

Прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов, Софи стояла в пустом тихом коридоре. В этот момент она чувствовала себя такой одинокой! Софи привыкла жить без мужчины и ничуть не страдала. Однако Грант разбудил в ней и страсть, и тоску по любви, которой она давно не испытывала.

«Все еще впереди».

Нет, все кончено. Что было, то прошло, и все же Софи не могла не думать о Гранте. Она все еще ощущала на губах вкус его поцелуя, его ласки. Она забыла даже о том, что потеря репутации может отразиться на сыне.

Люсьен. Софи постаралась сосредоточиться на мысли о самом дорогом существе. Ради ребенка необходимо противостоять искушению. Но противостоять наделенному властью опекуну?