"Прекрасная изменница" - читать интересную книгу автора (Смит Барбара Доусон)

Глава 13

Софи вернулась в библиотеку, отчаянно надеясь освободиться от мучительной душевной бури. Однако любимая комната показалась совсем чужой – пустой, холодной, неуютной и негостеприимной. За спиной щелкнула задвижка: Грант запер дверь. В угрюмой тишине звук показался слишком громким.

Высокие книжные полки, пейзажи на стенах, удобные кресла и полукруг стульев возле камина – все выглядело по-прежнему. В воздухе витали привычные запахи: пыль, аромат старинных кожаных переплетов, слабый, чуть терпкий дымок камина. Ничто не изменилось – кроме ее самой.

«Предыдущий герцог – ваш супруг – умер не своей смертью. Его отравили».

Софи охватил ужас. Чтобы устоять на ногах, пришлось схватиться за спинку стула. Отвечая на бесконечные мучительные вопросы детектива, герцогиня всеми силами старалась сохранить самообладание.

Кто-то убил Роберта. Мягкий, спокойный, щедрый Роберт пал жертвой преступника. Невероятно, но об этом говорилось в анонимном письме. Больше того, отравительницей аноним назвал именно ее.

Грант взял хрустальный бокал, налил в него бренди, поднес бокал к губам Софи и слегка наклонил.

Огненная жидкость запылала на языке и обожгла горло. Ока закашлялась и произнесла:

– Это… это бренди Роберта. Я никогда его не пила.

Она хотела вернуть бокал, но Грант не взял его.

– Допей, – приказал он. – Это лекарство.

– Нет, только голова закружится.

– Сразу почувствуешь себя лучше, – настаивал он. – Доверься мне.

Да, этому человеку можно доверять. Проплакав у него на груди весь вчерашний вечер, слушая, как он защищает ее от обвинений в убийстве, Софи увидела Гранта с иной стороны. Что, если ее истинное убежище не любимая его библиотека, а его объятия?

Софи снова поднесла бокал к губам и сделала небольшой глоток. Тепло разлилось по телу, оживило заледеневшие кончики пальцев. Постепенно ослабло мучительное мышечное напряжение, а черное облако паники и недоверия начало медленно рассеиваться, уступив место привычной ясности мысли.

Грант стоял рядом – так близко, что она чувствовала жар его тела. Так близко, что наверняка успел бы подхватить ее, упади она в обморок.

Но она ни за что не позволит себе слабости. Необходимо обдумать и понять суть невероятного обвинения.

– А ты веришь в то, что Роберта отравили?

Грант долго молчал, глядя в сторону. А когда наконец снова посмотрел в глаза, сильное лицо выглядело мрачным, замкнутым.

– Похоже, что так оно и есть. Если, конечно, ты не вспомнишь кого-то, кому необходим повод, чтобы запереть тебя в тюрьму.

Снова налетел порыв ледяного ветра. Неужели живет на свете человек, питающий столь острую ненависть?

Несколько дней назад Софи вполне могла бы назвать преступником самого Гранта. И все же в глубине души понимала, что герой ее романа не способен на жестокость, да и вообще не причинит зла.

– Если даже такой человек и существует, то я все равно не представляю, кто это.

– А враги у тебя есть? Может быть, обидела кого-то пренебрежением? Может быть, кто-то затаил зло?

– Нет. – Вздрогнув, Софи поставила полупустой стакан на стол. – Каждый сезон мы с Робертом посещали обычные светские рауты. Но сказать, что кто-то питал к нам ненависть, никак не могу. А после его смерти я никуда не выезжала.

– Не спеши, подумай хорошенько, – посоветовал Грант. – Вспомни каждого, кто мог бы вынашивать неприязнь, зависть, пусть даже по самому пустячному поводу. Возможно, что-то случилось много лет назад и уже стерлось из памяти.

Сжав руки, Софи принялась мерить шагами библиотеку. Медленно прошла мимо книжных полок, заполненных дорогими сердцу старинными томами. Обошла стремянку, отмечавшую то место, на котором остановились поиски дневника Аннабел. Но сегодня отступило даже нетерпеливое стремление узнать, действительно ли третья герцогиня родила ребенка не от мужа, а от любовника. На первое место вышла необходимость снять подозрение, защитить свое доброе имя. И выяснить правду ради памяти Роберта.

Замкнув круг по комнате, Софи остановилась перед Грантом. Он стоял, прислонившись спиной к буфету, но даже в состоянии полного смятения трудно было не заметить мощного призыва мужественной привлекательности. Как истинный джентльмен, безупречно одетый в бордовый сюртук и бежевые панталоны, он тем не менее излучал греховную притягательность повесы. Чувственное и в то же время твердое очертание губ, сквозивший в глазах цинизм говорили об опыте и глубоком понимании жизни. Ничто не могло его удивить.

Неужели он отменит планы на вечер? О, как хотелось верить, что этого не произойдет!

Софи с негодованием осознала греховное вожделение. Как можно предаваться низменным мыслям, когда Роберт, возможно, пал жертвой убийства? Должно быть, несколько глотков бренди не прошли бесследно – у нее дрожали колени.

– На ум приходят лишь мелкие просчеты, – призналась она. – Ну, например, возможно, лорд Харрингтон презирает меня за то, что смеялась, когда ты въехал в его бальный зал на лошади. Леди Далримпл так и не простила мне то, что ее не пригласили на последний званый обед.

Грант слегка, одними губами, улыбнулся – взгляд оставался серьезным.

– Может, кто-то завидует твоему положению в обществе.

– Так сильно, что даже решил обвинить меня в убийстве? – Софи покачала головой. – Полный абсурд.

Грант налил себе бренди из хрустального графина.

– В таком случае письмо правдиво и Роберта действительно отравили. Но у кого были причины желать его смерти?

– Что ж, пожалуй, я имела основания этого желать, поскольку знала жестокий секрет Роберта. Значит, ты тоже считаешь меня убийцей?

Как всегда, взгляд Гранта остался непроницаемым. Наконец он улыбнулся и покачал головой.

– Тебя? Разумеется, нет.

– Необходимо действовать быстро, – сказала Софи. – Если предоставить Джонсу время на расследование, он может докопаться до тайной жизни Роберта.

– Я думаю о том же, – признался Грант. Теперь уже он пошел вдоль книжных полок с бокалом бренди в руках. – Но действовать необходимо не только тебе. Я – друг Роберта, а потому должен участвовать в защите его памяти. Считаю, что первым делом следует заняться Эллиотом.

– Из-за чичестерских артефактов?

Грант кивнул.

– Полагаю, они с Робертом поссорились из-за ценных находок?

– Да, всего за несколько недель до болезни. – Софи опустилась в кресло и попыталась представить чудаковатого кузена в роли убийцы. Мог ли Эллиот настолько рассвирепеть, чтобы решиться отравить обидчика? – В тот вечер кузены долго ссорились. Ссора случилась здесь, в библиотеке. Роберт считал справедливым передать археологические сокровища в дар музею Монтегю, а Эллиот хотел забрать их себе.

– Насколько можно судить, находки так и не попали в музей и остаются в твоем распоряжении.

– Теперь они принадлежат Люсьену, – пояснила Софи. – В настоящее время хранятся в сейфе одного надежного банка. Даже если бы я хотела расстаться с ними, мне не удалось бы. Попечители призваны бдительно охранять достояние вплоть до совершеннолетия наследника. Только он сможет решить, как распорядиться ценностями.

– Понятно. – Пригубив бренди, Грант подошел к столу, на котором лежали географические карты, и принялся листать атлас. Софи помнила, что он всегда имел привычку, задумавшись, ходить по комнате. – В тот вечер Эллиот присутствовал на обеде. Во всяком случае, ты так сказала сыщику.

– Зашел, чтобы взять из библиотеки кое-какие книги. Он часто это делает. – Она понимала, что кузен имел возможность отравить несговорчивого родственника. А вдруг действительно прокрался в кухню и подсыпал яд в любимый пирог Роберта? Предположение испугало Софи. – Но вообще-то Роберт и Эллиот всегда ладили. Любили беседовать на исторические темы. Трудно поверить, что наш археолог мог затаить столь яростную и беспощадную злобу.

– А как насчет Хелен?

Софи изумленно подняла брови и на мгновение даже лишилась дара речи.

– Что за нелепость! С какой стати ей…

– Убивать собственного брата? – закончил фразу Грант. – Не забывай: они всю жизнь напоминали воду и масло в одном сосуде. Роберт всегда терпел от сестры насмешки и унижения – во всяком случае, в детстве. Думаю, Хелен так и не смогла смириться с тем обстоятельством, что мальчик вырос и теперь уже нельзя приказывать ему, что делать и как поступать.

– Согласна, леди Рамзи – действительно властная особа. Но в то же время она нежно любила брата. От мелких ссор и стычек далеко до убийства.

Грант снял с полки книгу и слегка повернул, чтобы прочитать золотые буквы на корешке.

– И все же в одном случае она могла решиться на крайнюю меру: если узнала о тайной жизни Роберта.

– Нет. За все десять лет я ни разу не заметила ни единого намека на ее осведомленность. – Наклонившись, Софи вцепилась в подлокотники кресла. – Пойми, Роберт вел себя исключительно осторожно и скрытно. Я тоже. Мы вели себя так, что никто не мог усомниться в нашем семейном счастье.

Да, ради этого супруги даже время от времени делили постель, хотя и вполне целомудренно. Дома Роберт часто целовал Софи в щеку, регулярно оказывал ей знаки внимания и любви: дарил цветы, драгоценности, книги. А на званых вечерах и приемах проводил возле красавицы жены больше времени, чем предписывали правила приличия, так что пару вполне можно было принять за влюбленных молодоженов.

А главное, отношения вовсе не были притворными. Роберт искренне привязался к жене, равно как и она к нему. Ну а если порой молодая, полная сил дама и испытывала неудовлетворенное желание, если страдала от тоски женского одиночества – что ж, значит, так было ей суждено. Софи считала себя обязанной супругу. Он принял, спас в минуту отчаяния и безысходности, дал ее сыну собственное имя.

Сыну Гранта.

Герцогиня заметила внимательный, заинтересованный взгляд и не смогла сдержать торопливый бег сердца. Нельзя позволять себе сожалеть об обмане, и она не поддастся слабости. Грант ненавидел саму мысль о браке. Чего стоили горькие слова: «Черт подери! Я же не могу позволить себе жениться! А теперь придется!»

Воспоминание о неподдельном ужасе до сих пор больно ранило гордость. Они с Люсьеном оказались бы лишь досадной обузой. Так что надо радоваться тому обстоятельству, что удалось отпугнуть его холодной резкой ложью.

– А что тебе известно о любовниках Роберта? Он когда-нибудь о них говорил?

– Существовал лишь один человек, с которым муж поддерживал отношения на протяжении долгих лет. – Она покачала головой. – Но как он мог отравить Роберта? Он не бывал у нас в доме. Никогда.

– Мог подкупить кого-нибудь из слуг, чтобы подсыпали яд.

Софи содрогнулась от ужаса и отвращения.

– Зачем? С какой стати?

– Ссора между любовниками. Или глубоко укоренившееся чувство вины из-за вожделения к мужчине. Выяснить можно, лишь расспросив. – Словно торопясь исполнить задуманное, Грант подошел ближе. – Так кто же это? Как зовут интимного друга?

– Роберт никогда не упоминал его имени. Вообще не хотел, чтобы я хоть что-то знала о темной стороне его жизни. Необычайно строго придерживался правил конспирации.

– Но ты же была в доме любовника.

Софи скрестила руки на груди.

– Сомневаюсь, что удастся отыскать этот дом снова. Было совсем темно. Кроме того, я очень расстроилась. Ехала в наемном экипаже и не следила за дорогой.

Грант допил бренди и поставил пустой стакан на стол.

– Наверняка можно найти способ выследить этого человека. Не осталось ли свидетельств в бумагах Роберта? Писем или адреса?

– Мне, во всяком случае, ничего об этом не известно. – Неожиданно в голову пришло воспоминание о словах, сказанных Робертом много лет назад. Муж объяснял, как разыскать его в случае острой необходимости.

Взволнованная открытием, Софи вздохнула, собираясь поделиться внезапным озарением, но тут же передумала. Грант и без того знает слишком много. Лучше самой заняться деликатным вопросом.

Софи встала.

– Может быть, хочешь проверить письменный стол Роберта? – предложила она. – Кое-какие бумаги, разумеется, уже изъяты, но многое сохранилось. Пойдем, провожу тебя в его кабинет.

Она направилась к двери, однако Грант взял ее за руку и привлек к себе. Ладони показались мягкими, но сильными и даже немного шероховатыми. Большой палец нежно погладил чувствительную кожу на внутренней стороне запястья. Прикосновение мгновенно изменило атмосферу в комнате: воздух наполнился чувственным напряжением.

– Софи, – тихо предупредил Грант. – Полагаю, наши планы на вечер не изменились.

Особенный, заряженный взгляд отозвался в душе фейерверком искр. Несмотря на события и волнения дня, сердце дрогнуло, а голова пошла кругом. Теперь уже не от бренди.

Может быть, не стоило позволять себе излишеств в тот самый день, когда открылась мрачная правда о смерти мужа? И все же каким-то непостижимым образом Софи вдруг ощутила, что Роберт одобрил бы ее дерзкий поступок. Он всегда желал ей счастья. Возможно даже, назначая опекуна, имел в виду не только воссоединение Люсьена с родным отцом. Что, если, предчувствуя близкий конец, он хотел, чтобы в ее жизнь вернулась первая любовь?

Она с трудом сдержалась, чтобы не броситься в объятия Гранта прямо здесь, в библиотеке: на полу, на софе, где угодно.

Но восторженное безрассудство – удел юности. Скрыв волнение, Софи сдержанно кивнула.

– Не вижу оснований откладывать, если ты готов принять и соблюдать мои правила.

Грант слегка улыбнулся, словно напоминание показалось забавной шуткой.

– Успела составить список?

– Конечно. Сейчас покажу. – Софи подошла к столу, достала из ящика сложенный листок и протянула Гранту.

– Всего-то? – заметил он, развернув листок. – Я думал, это будет юридический документ на десяти страницах.

Грант стал читать написанное вслух:

– «Встречи возможны исключительно в твоем доме. Ни при каких условиях не предпринимай попыток соблазнения в Малфорд-Хаусе». – Грант вскинул брови. – Серьезное ограничение, тебе не кажется? – В голосе его звучали иронические нотки. – Спонтанность и разнообразие оказались бы весьма кстати.

Софи покачала головой:

– Даже слушать ничего не хочу. Под этой крышей живет мой сын.

Грант пожал плечами и вернулся к списку.

– «Необходима полная и абсолютная секретность. Никогда никому не называй моего имени, даже собственным слугам. Прими все возможные меры предосторожности против нежелательных последствий». Полагаю, речь идет о возможной беременности.

– Да. – Софи покраснела. – Рождение ребенка даже не обсуждается. Помню, ты как-то сказал, что существуют способы предохранения от беременности.

– Обычно об этом заботится женщина. – Грант посмотрел ей в глаза. – Но не каждая располагает такого рода знаниями. Разумеется, это привилегия куртизанок, а не леди.

– Защита необходима, Грант. Это требование не подлежит обсуждению.

Помолчав, Грант сказал:

– Есть еще один способ. Я могу выйти из тебя до того, как извергнется семя.

Как просто, с облегчением подумала Софи.

Много лет назад Грант не проявил подобной осмотрительности. Она и сейчас отлично помнила острую радость единения, бурно растущее возбуждение и всплеск экстаза. А потом они лежали, обнявшись, тесно прижавшись друг к другу, наслаждаясь теплом отступившей страсти.

Софи крепко сжала его запястье, пытаясь донести серьезность обсуждаемого вопроса.

– Ты непременно должен обещать безопасность. Ошибка невозможна.

– Здесь мы единодушны, – произнес он. – Ну что, читаем дальше?

Софи разжала пальцы и кивнула.

– «Длительность романа буду определять я. Как только решу прекратить отношения, ты немедленно подпишешь документ об отказе от опеки над Люсьеном». – Грант взглянул на Софи с нескрываемым негодованием.

– Черт подери, это еще что такое?

– Необходимое условие. Я все равно не смогу встречаться с тобой после того, как роман окажется в прошлом. Постарайся понять.

– А мне это требование представляется платой за оказанные услуги.

– Подобное в мои планы не входило, – заметила она невозмутимо. – Тебе придется согласиться. Близость между нами невозможна, если ты не примешь хотя бы один из пунктов.

Грант пронзил ее холодным оценивающим взглядом. Лицо вновь превратилось в непроницаемую маску. Софи вздернула подбородок и не отвела глаз, хотя сгорала от волнения. Что, если он откажется выполнить ее условия? Что, если выдвинет собственные или просто бросит листок в огонь? Сможет ли она отказаться от близости, к которой стремилась душой и телом?

Трудно сказать.

– Суровая сделка, – медленно произнес Грант. – До сих пор ни одной женщине не удавалось диктовать мне свои условия.

Тревога росла. Герцогиня хранила молчание. Все, что можно и нужно было сказать, сказано. Оставалось лишь ждать.

В следующее мгновение Грант аккуратно сложил листок и засунул во внутренний карман сюртука. Движения выглядели сдержанными, хотя во взгляде пылал пожар откровенного возмущения. Лениво и чувственно он провел большим пальцем по ее губам.

– Я принимаю все условия. В семь часов ждите.

Софи спустилась по узкой каменной лестнице и открыла тяжелую дверь винного погреба. Сырой холодный воздух заставил плотнее завернуться в шаль. Придерживая концы обеими руками, она осторожно пошла на мерцающий вдали свет.

Совсем недавно, после тщательных, но безуспешных поисков в письменном столе Роберта, Грант отправился домой. Прощаясь, держался вежливо и официально. Судя по всему, выполнял просьбу о сохранении тайны, за что Софи была ему благодарна. Но откуда же взялось безумное желание ласки, дерзкая мечта нарушить правила и ощутить на губах сладость его губ?

Грант согласился отказаться от опекунства, и это главное. Ибо согласие означало отсутствие искреннего интереса к судьбе Люсьена. Но вместо радости душу терзали разочарование и обида – для мальчика это будет серьезной травмой. Что ж, придется смириться: ни одна мать не в состоянии навсегда защитить ребенка от суровой правды жизни.

Софи заставила себя сосредоточиться на ближайших делах. Скоро придется облачиться в вечернее платье и сделать вид, будто собралась в театр. Надо выбрать время и пожелать спокойной ночи сыну. Но прежде всего предстоит решить эту жизненно важную задачу.

В подвале с каменными стенами и сводчатым потолком сохранялась постоянная прохладная температура. На длинных полках рядами лежали огромные деревянные бочки с вином, на которых значились названия лучших виноградников Испании, Италии, Португалии и Франции. В последние месяцы содержимое бочек оставалось в неприкосновенности. Роберт гордился своим вином, любил принимать и угощать гостей. Но они с Хелен лишь изредка, за обедом, выпивали по бокалу.

Толстый слой опилок на полу заглушал шаги. Неслышно ступая вдоль полок по направлению к самой последней, на которой стояли бутылки, Софи внезапно услышала звон металла о металл, шорох движения, характерный звук льющегося в стеклянный бокал вина. Осторожно завернула за угол и затаилась в тени, подальше от тусклого света масляной лампы.

За длинным столом стоял Фелпс, перед ним были разложены нехитрые инструменты: ручная дрель, чтобы сверлить дырки в бочках, деревянный молоток, чтобы забивать пробки, медная воронка, чтобы наливать вино в бутылки. Дворецкий снял черный сюртук, а поверх брюк и рубашки надел длинный белый фартук. Запрокинув голову, он жадно приник губами к высокому бокалу.

Софи вступила в круг света.

Фелпс так быстро поставил бокал на стол, что красное вино расплескалось по столу. Воздух наполнился резким виноградным запахом. Откашлявшись, дворецкий поспешно схватил тряпку и стер улики.

– Ваша светлость! А я… я как раз проверял степень готовности вина.

Значит, старик не прочь приложиться к рюмочке? После долгих лет безупречной службы слабость казалась скорее забавной, чем тревожной. Герцогиня дипломатично предположила:

– Должно быть, готовитесь к званому ужину: четверг не за горами.

Старик обрадовался:

– Да-да, так оно и есть. Леди Хелен поручила выбрать только лучшие вина. Вот я и стараюсь.

– Похвальное усердие, – сухо согласилась Софи и продолжила: – Вам, несомненно, известно о том, что Боу-стрит расследует смерть герцога. Эннибал Джонс намерен допросить слуг.

– Да, ваша светлость. Офицер просил меня составить список тех, кто дежурил во время болезни его светлости.

– Значит, он уже вас допрашивал?

– Нет. Сказал, что придет завтра утром. – Кипя негодованием, Фелпс схватил бутылку и принялся яростно ее полировать. – Должен признаться, что считаю крайне вредным позволять такому вульгарному, неопрятному мужлану вторгаться на кухню и вмешиваться в работу приличных трудолюбивых слуг. Я лично проверял рекомендации всех принятых на работу. Уверяю вас, каждый представил безукоризненный послужной список, вполне соответствующий требованиям блестящего герцогского дома.

– Никто не обвиняет вас в пренебрежении обязанностями, – заметила Софи, при этом бросив многозначительный взгляд на бокал с остатками вина. Фелпс покраснел.

– Прошу простить мое многословие, ваша светлость, – произнес Фелпс ворчливо-почтительно, – но вынужден добавить еще одно обстоятельство. Дело в том, что я собираюсь изложить Джонсу собственные подозрения относительно личности преступника.

Пораженная Софи вплотную подошла к дворецкому.

– Так кто же это? Что вам известно?

– Речь идет о месье Ферране. Не припомните ли, как решительно я противился его поступлению на службу?

– Повар? Но какую цель он мог преследовать?

– Все дело в национальности. Во-первых, лягушатнику нельзя доверять. Во-вторых, Ферран отравил герцога, чтобы отомстить за поражение французов в битве при Ватерлоо.

Софи с трудом сдержала улыбку. Вряд ли Джонс принял страшную историю всерьез, но все же стоило внести повара в список возможных злоумышленников.

– Понимаю. А вам известно, куда он отправился после увольнения?

– В какую-то простую семью по фамилии Ньюберри. Торговцы тканями.

– Ясно. Но ведь Джонс наверняка спросит и о других служащих. Попрошу оказать ему всяческое содействие. – Софи помолчала и тихо добавила: – С одним-единственным исключением.

Фелпс ждал продолжения молча, с каменным лицом. Догадался ли старик, о чем идет речь?

Герцог доверил верному старожилу семьи ту важную информацию, в которой сейчас остро нуждалась герцогиня. А ее предупредил, что, если когда-нибудь в его отсутствие возникнут серьезные затруднения, следует немедленно обратиться к Фелпсу и дворецкий тотчас разыщет господина. Однако у Софи так и не появилось возможности выяснить, что именно знал старик. Деликатная материя оставалась невысказанной. И вот теперь настоятельная потребность воплотить намек в конкретные слова привела в ужас и поставила Софи в тупик.

Но она контролировала выражение лица, сохраняя достоинство и холодную уверенность.

– Я имею в виду… близкого друга герцога. О нем вы упоминать не должны. Понятно?

Лицо Фелпса исказила гримаса негодования. Губы слегка пошевелились, словно дворецкий собирался что-то ответить. Но потом лишь опустил глаза и кивнул.

– Но у меня есть еще одно требование, – настойчиво продолжила герцогиня. – Я хочу знать имя этого человека.

Дворецкий остолбенел.

– Прошу прощения, ваша светлость, но я поклялся его светлости…

– Мой супруг мертв. И теперь вы в ответе передо мной.

Фелпс упрямо сжал и без того тонкие губы. На мгновение Софи испугалась, что старик откажется говорить. Учитывая долгую службу в семье, трудно решиться на угрозу увольнения. Но в случае крайней необходимости…

К огромному облегчению Софи, дворецкий поклонился и даже посмотрел ей в глаза.

– Как прикажете, ваша светлость. Готов сказать.