"Прекрасная Джоан" - читать интересную книгу автора (Хейкрафт Молли)

Глава 5

Ричард высадился в Мессине в конце сентября. Я не теряла ни минуты и уже спустя сутки вместе со своими придворными и двумя послами брата, лордом де Форцем из Пуату и Ричардом де Темпло, взошла на королевский корабль.

– Мне кажется, что я сплю и вижу прекрасный сон, – сказала я лорду де Форцу. – Почти год я провела в заточении и вот плыву в Мессину, к брату! Мне все время чудится, что я сейчас проснусь и снова окажусь в Ла-Зиза!

Лорд де Форц рассмеялся:

– Никогда не видел более испуганного человека, чем этот странный монарх! Он затрясся, когда прочел письмо Львиного Сердца, и, клянусь, дрожал до тех пор, пока мы с ним не распрощались. Уверил меня, что сделает все, о чем просит король. Но как ему удалось выполнить все требования в столь короткий срок? Когда я вспоминаю недели и месяцы, проведенные нами в пути, препятствия, задержки и проволочки… Уверяю вас, миледи, король столько раз терял терпение, что я рад готовности малыша Танкреда во всем угождать ему!

Мое внимание привлекли слова о препятствиях, задержках и проволочках. Что помешало Ричарду приплыть на Сицилию раньше? Что изменилось в его планах встретиться в Мессине с Филиппом Французским? Неужели смерть Уильяма все перевернула?

Лорд де Форц покачал головой:

– Нет, их намерение неизменно. Но двум королям вначале необходимо было разрешить противоречия; затем наступила зима. Наконец, когда нам показалось, что все трудности позади, заболела и умерла супруга короля Филиппа, и нужно было выждать время траура.

– Я ничего не знала об этом, – объяснила я. – До меня не доходили новости до тех пор, пока один рыбак не сообщил моему повару, что Ричард находится в Марселе, и передал затем мой призыв о помощи.

– Ваш призыв ускорил наше прибытие, как ничто другое, – сказал Ричард де Темпло, высокий и худощавый молодой человек, заросший щетиной, с испачканными чернилами пальцами. Позже я узнала, что он большой друг Ричарда и ведет хронику нашего Крестового похода; однако я еще при первой встрече убедилась, что его речь так же жива и увлекательна, как и его талантливое перо. – На два дня мы задержались в Риме, а затем со всей возможной скоростью отбыли в Мессину. О, миледи! – Голос его зазвенел, когда он приступил к рассказу о том, как они вошли в гавань. – Трудно представить более волнующую сцену! Я высадился на берег заранее, вместе с отрядом, призванным подготовить прием короля Ричарда. Мы привезли с собой его борзого коня и лошадей наших рыцарей и ждали его на берегу, окруженные толпами народа. Видны были галеоны, выстроившиеся в ряд, над ними развевались наши стяги. Носы кораблей украшали девизы наших рыцарей; их щиты сверкали в лучах яркого солнца.

Я словно видела все собственными глазами! Де Темпло улыбнулся, когда я восхищенно вздохнула, и продолжил рассказ:

– Вода кипела под ударами весел, воздух дрожал от звуков труб, и возбужденные горожане разразились приветственными криками. Вот и он! Вот и наш прекрасный король, еще более могучий и великолепный, чем окружающие его благородные рыцари! Он стоит на носу корабля. Я никогда этого не забуду! Никогда! Я слышал, как они радостно кричали, видел, как бросились к нему и проводили к месту его пребывания. «Он стоит целой империи», – сказал один горожанин. «Он по праву наделен властью над народами и королевствами», – говорил другой.

Сердце мое преисполнилось гордости, и я поклонилась двум рыцарям. Если бы наш корабль не попал в полосу прибоя, я попросила бы их рассказывать еще.

Задолго до того, как мы достигли берега Мессины, я была готова к высадке; когда наши корабли зашли в Фаросский залив и качка уменьшилась, фрейлины помогли мне облачиться в платье и мантию, а затем принялись заплетать в косы мои длинные и густые рыжие волосы. Естественно, мне не хотелось предстать перед братом постаревшей и подурневшей, ведь мы с ним не виделись почти четырнадцать лет. И хотя мне еще два месяца предстояло носить белый цвет траура, взглянув в зеркало, я вполне утешилась. Мое вдовье плиссированное платье вовсе нельзя было назвать уродливым, а белоснежная вуаль под короной украшала мои волосы как нельзя лучше. Как всегда, я огорченно вздохнула, созерцая веснушки на своем носу, но здесь я уже ничего не могла поделать.

На берегу нашего прибытия ожидала большая толпа народа. Над всеми возвышался широкоплечий человек с рыжими волосами, еще более яркими, чем мои. Я с нетерпением ждала, когда меня доставят на берег, и, едва ступив на песок, позабыв о своем ранге, со всех ног побежала к Рику, придерживая шлейф. Брат пошел навстречу, подхватил меня на руки и закружил.

– Джо, Джо! – воскликнул он зычным голосом; потом расцеловал меня в обе щеки, его роскошная рыжая борода коснулась моего лица.

Я смеялась и плакала одновременно.

– Рик, Рик! – Я обвила рукой его шею и прижалась к нему. – Какая борода! Неужели ты правда мой брат Рик?

Его веселые ярко-голубые глаза совсем не изменились, хотя прожитые годы оставили несколько морщинок в уголках глаз. Передо мной был мой бесстрашный брат Ричард Львиное Сердце! И он был так же рад видеть меня, как я его.

– Да, я правда твой брат, – отвечал он. – Но могу ли я быть уверенным, что эта высокая и красивая королева и есть моя худющая, длинноногая, веснушчатая сестренка с косичками? Джо, скажу откровенно, я немного испугался, когда увидел, как ты несешься ко мне и шлейф волочится за тобой по песку!

К этому времени на берег высадилась моя свита; я всех представила брату, и, в свою очередь, мне был представлен его двор. Когда с церемониями было покончено, он сообщил, что выбрал для меня удобные апартаменты в огромном старом госпитале ордена Св. Иоанна. Орден был основан участниками Первого крестового похода; за прошедшие годы многие женщины находили приют в его стенах.

– После того как ты устроишься, – сказал брат, – я хочу поговорить с тобой наедине. Нам многое предстоит обсудить, так что я намерен провести с тобой весь вечер.

Вскоре я поняла, что брат проявил по отношению ко мне редкое великодушие; он отвык находиться в обществе женщин, даже своей семьи, предпочитая им вольные и грубые манеры своих спутников – мужчин. И если ради меня он пожертвовал вечером, то это значит, что я по-прежнему остаюсь его любимой сестренкой.

Я препоручила себя заботам настоятельницы. Матушка Серафина приветствовала меня у входа, проводила в отведенные мне и моим фрейлинам покои и, убедившись, что все в порядке, оставила нас. Ричард распорядился доставить нам некоторые предметы, привезенные им из дома: балдахин, вышитый для него матушкиными фрейлинами перед тем, как он уехал из Англии в Аквитанию, золотой умывальный прибор, кувшин и чашу с изящно выточенными ручками, тюки французской материи, чтобы скрыть мрачные стены, – и еще одну вещь, при виде которой я буквально замурлыкала от удовольствия.

На спинке мягкого резного кресла лежало платье чистейшего шелка цвета спелого абрикоса. Я взяла его и руки, осмотрела и решила, что оно, вероятно, скроено по последней французской моде. К платью прилагалась накидка – более темная, чем само платье, расшитая золотыми ветвями и зелеными листьями, и кушак из двух переплетенных шнуров – золотого и зеленого. И хотя мне еще несколько недель нельзя было носить такой великолепный наряд, глядя на это платье и накидку, я впервые захотела поскорее снять траур.

После короткого отдыха и простого ужина, когда мы ждали прибытия нашего багажа из гавани, ко мне пришел Рик и тут же отослал фрейлин в другой зал. Прежде всего я поблагодарила брата за очаровательный наряд и за все те вещи, благодаря которым мы почувствовали себя в мрачных стенах монастыря как дома. Потом я со смехом рассказала брату о том, как напугало его послание Танкреда и что поэтому он позволил мне забрать с собой почти все мое имущество.

– Скажи, как с тобой обращался этот жадный ублюдок? – спросил Рик. – Ведь я не знаю ничего, кроме того, что ты находилась в заточении.

Я подробно рассказала обо всем, начиная со смерти моего супруга, в том числе поведала и о насмешках, которым подвергла незадачливого карлика.

– Если я поступила неразумно, Рик, то расплатилась за свое поведение сполна. Не могу сказать, что мне плохо жилось в Ла-Зиза – нет. Но меня бесило, что мне не разрешали покидать стены замка. Охранники Танкреда следили за мной днем и ночью, я не видела ни одного друга, не получила ни одного письма…

Лицо брата помрачнело.

– Пока я был в Риме, – сказал он, – я слышал, что там же некоторое время находился архиепископ Палермский. Кажется, он был болен. Говорят, он урожденный англичанин и довольно стар.

– Да, это Уолтер! – ответила я, и мне стало тяжело на сердце. – Он был лучшим другом и советником мужа; он был моей поддержкой в те ужасные часы, когда умирал Уильям. Теперь, когда я свободна, я должна послать гонца в Рим.

– Отдай мне письмо, и я доставлю его папе вместе со своими. Скажи, Джоан, Танкред вернул тебе твои наследные владения?

.– Да. Мне принадлежит замок Сент-Анджело; я еще не знаю, проведу ли там остаток своих дней или вернусь в Англию. Сицилия – чудесная страна, и здесь есть несколько роскошных замков, в которых я могу жить.

– Если хочешь угодить мне, – отвечал Ричард, – то на время перестань думать о собственном будущем. Джоан, я прошу тебя об одной услуге – она не слишком сложна и довольно приятна.

Брат озадачил меня: пока он говорил, лицо его выражало отчасти смирение, отчасти усталость – а может, неприязнь?

– Я хочу, чтобы ты оставалась здесь до прибытия моей невесты и затем сопровождала нас в Святую землю. Ей понадобится спутница и подруга, и никто лучше тебя не подойдет на эту роль.

– Твоя невеста? Значит, ты, наконец, женишься на леди Алис! А я все гадала, почему ты медлишь, и жалела бедную девушку, которая все это время жила в Англии, вдали от своих родных!

– Джо, леди Алис не станет моей женой – и мне все равно, что скажет или подумает об этом ее брат, король Филипп. Только не спрашивай, почему я разорвал помолвку. История постыдная, и я приложу все усилия, чтобы никто никогда не узнал, в чем дело. Однако вина лежит на ней, а не на мне. И потом, я уверен, что муж из меня выйдет никуда не годный.

– Чушь! – пылко возразила я. – Твоей жене будут завидовать все дамы в христианском мире. Но если ты женишься не на Алис, то на ком?

– На Беренгарии Наваррской, дочери Санчо Мудрого.

Я удивленно посмотрела на брата. Неужели он, король Англии, не мог выбрать невесту познатнее, чем дочь властителя крохотной Наварры? Но затем я вспомнила, что Беренгария необычайно красива, и обрадовалась:

– Значит, ты увидел Беренгарию и полюбил ее!

– Я видел ее всего однажды, – сухо возразил брат, – да и то издали. Ее брат, мой близкий друг Санчо, утверждает, что она красавица. Возможно, так оно и есть. Как бы там ни было, она не хуже других, потому что брак с нею принесет мне деньги на наш Крестовый поход.

Бедняжка Беренгария! Выйти замуж за человека, который считает ее «не хуже других» и женится из-за приданого! В таком случае Рик прав, его невесте понадобится спутница и подруга.

– Когда твоя невеста должна прибыть сюда? – спросила я.

– Боюсь, лишь через несколько недель. Матушка поехала в Памплону, чтобы договориться о моей свадьбе; она привезет Беренгарию, как только все будет решено.

– Матушка? В ее возрасте?

Рик расхохотался:

– В свои шестьдесят семь она моложе многих сорокалетних женщин! Правда, волосы ее поседели, но она все еще красавица… Ты только представь, какую пышную встречу мы с тобой ей приготовим!

Матушка приплывет на Сицилию! После долгих лет разлуки мы снова будем вместе – матушка, брат и я…

В ту ночь мне не спалось. После года, проведенного в заточении, я увижу мать, познакомлюсь с невестой брата, а потом приму участие в Крестовом походе!

Утром я призвала к себе настоятельницу и спросила, не можем ли мы с фрейлинами помочь сестрам ухаживать за больными. Немало удивившись, она повела нас в госпиталь сырыми, темными коридорами. Вскоре я почти пожалела о своем порыве; но, покончив с неприятной работой и вернувшись в свои апартаменты, мы почувствовали себя в высшей степени добродетельными особами.

– В награду за труды я примерю новое платье с накидкой! – воскликнула я. – Пусть мне пока нельзя их носить, по крайней мере, буду знать, идет ли мне наряд, сшитый по новой моде. Возможно; потом нам придется перешить все остальные платья.

Элизабетта послушно принесла восхитительное абрикосовое платье. Остальные дамы помогли мне раздеться, и Элизабетта стала осторожно надевать на меня новое платье. Потом она отошла и изумленно оглядела меня: лиф платья затягивался как-то необычно, при помощи шнурков. Однако вошедшая молодая послушница, которая принесла нам флягу с вином, робко обратилась ко мне и предложила свою помощь.

– Одна француженка, которая гостила у моих родителей, носила платье, скроенное по такому же фасону. Правда, это было до того, как я ушла в монастырь, но я все помню, – сказала девушка, проворно затягивая шнурки так туго, что я едва не задохнулась. Поглядев вниз, я отметила, что юбка не скрывает живот, как было принято в наших нарядах, а, наоборот, подчеркивает его и была настолько длинной, что пышными складками лежала вокруг меня на полу.

– Наверное, платье шили не на меня! – сказала я. – Оно предназначено великанше с плоской грудью и плоским животом. К тому же у этой великанши руки вдвое длиннее моих!

Однако юная послушница рассмеялась и ловко подвернула мне рукава.

– Нет, нет, миледи! Платье именно так и должно сидеть.

Я сделала шаг и тут же наступила на юбку!

– Как же в нем ходить?

– Вот так! – И будущая монахиня приподняла одной рукой спереди подол своего облачения и, выпятив живот, торжественно прошествовала к двери, высоко поднимая колени. Она походила на кобылку, которая демонстрирует свои стати новому хозяину. Потом девушка обернулась и, смеясь, спросила: – Понятно?

Я все поняла. Не слушая возражений Катерины, я вышла в длинный коридор. Молодая послушница шла на два шага впереди. Я приподняла подол юбки и так же, как она, высоко вскидывала колени. Фрейлины шли за нами, смеясь и передразнивая нашу походку.

Мы почти дошли до конца коридора, когда в дверях неожиданно показался глашатай, несший герб короля Англии. За ним шел мой брат и какой-то некрасивый косоглазый, плохо одетый человек с редкими волосами соломенного цвета.

Первым моим побуждением было повернуться и скрыться в своем убежище; однако я увидела, что Рик оценил шутку, и, решив, что его сопровождает какой-нибудь низший духовный чин или писец, который не посмеет осуждать мою выходку, снова подняла подол юбки и горделиво направилась к ним.

– Приветствую тебя, дорогой брат, – сказала я. – Как видишь, я важничала, словно павлин, в красивых перьях, которые ты привез мне из Франции. Скажи, они мне идут?

– Еще как! – ответил, к моему изумлению, спутник Рика. Когда я развернулась к нему, пораженная его наглостью, я увидела, что он разглядывает меня с откровенным восхищением; его глаза жадно скользили по моей груди и животу. – Должен признаться, миледи, хоть я и король Франции, мне редко доводилось видеть, чтобы наши перья украшали столь прекрасную птицу!