"Прекрасная Джоан" - читать интересную книгу автора (Хейкрафт Молли)

Глава 26

Подробности переезда из Линкольна в Ньюарк стерлись из моей памяти. Леди Амичия старалась успокоить меня, шепча, что Ричард, возможно, заболел в пути, что его письма к нам, возможно, перехватывали, что его могло задержать многое – например, снегопад или безденежье.

Я видела, что Раймонд смотрит на меня влюбленными и озабоченными глазами. Но даже он не мог растопить лед, сковавший мое сердце, и цоканье копыт отдавалось у меня в голове словами: «Ричард – умер… Ричард – умер…»

Я видела его в оковах перед императором Генрихом и вспоминала Исаака Кипрского в Лимасоле на коленях, молившего о милости к его дочери. Я видела, как Ричарда, с гордо поднятой головой, волокут в мрачную темницу… воображала, что он умирает от меча, от удушения, от голода… Брат сам говорил мне о своих опасениях, когда объяснял, почему не может открыто возвращаться домой вместе с остальными крестоносцами…

Так мы ехали день за днем, и тревога за брата не давала мне покоя ни днем, ни ночью.

Было уже темно, когда я услышала крик и увидела огромные башни Ньюаркского замка, чернеющие на фоне ночного неба. Замок, известный под названием – Северные Ворота, всегда хорошо охранялся; сейчас же, когда в его стенах находилась королева Элинор, стража удвоила бдительность. Однако, как только мы назвали свои имена, нас тотчас впустили. Матушка уже ждала нас на ступенях у входа в замок; она протянула ко мне руки. Мы обнялись, спустя мгновение она приветствовала епископов Джеффри и Хью.

– Рада видеть здесь вас обоих, – сказала она, – мне не терпится поскорее узнать, зачем вы с моей дочерью приехали сюда.

Увидев, что она смотрит на Раймонда, я поспешила его представить.

Матушка нахмурилась:

– Граф Раймонд де Сен-Жиль? Не скрою, я удивлена, граф, увидев вас в Англии. Что привело вас в наши края?

– Личное дело, которое я хотел бы обсудить с вашим величеством, – быстро ответил он, – а также еще более неотложное дело – исчезновение моего близкого друга и соратника, вашего сына короля Ричарда.

Матушка прижала руку к груди; внезапно я увидела, что она уже старая, очень старая женщина.

– Если вы приехали сюда как друг Ричарда, – медленно проговорила она, – тогда добро пожаловать… – Протянув к нему дрожащую руку, она спросила: – Вы принесли мне известия о моем сыне?

– Я сопровождал леди Джоан; возможно, то, что мы узнали, поможет определить его местонахождение. Однако это долгая история, миледи, а леди Джоан выехала с рассветом и проделала много миль; по пути мы сделали всего два коротких привала…

Матушка тотчас распорядилась, чтобы нам дали умыться, поесть и отдохнуть. Мы смыли дорожную пыль и вышли к столу, накрытому на шесть персон в столовой ее апартаментов, где уютно пылал камин.

Некоторое время мы молча ели, а матушка внимательно рассматривала нас, терпеливо ожидая, пока мы насытимся.

Наконец, я начала свой рассказ с находки Блонделя и поведала обо всем, что случилось потом. Матушка перебила меня, сказав, что гонец, которого мы отправили из Марселя с письмом, так и не объявлялся. Потом она спросила, почему Беренгария осталась во Франции и как вышло, что я путешествую всего с одной фрейлиной.

Я рассказала все, что знала, и предложила Джеффри закончить, поскольку именно он допрашивал купца Исаака.

К моему удивлению, матушка выслушала его рассказ спокойно, а затем просто сказала, что желает лично поговорить с купцом. После этого она встала, подошла к сундуку, открыла его и достала свиток пергамента.

– Вот копия письма от императора Генриха к Филиппу Французскому, – сказала она. – Его доставил мне архиепископ Руанский. Позвольте прочесть его вам.

«Генрих, милостью Божией император Священной Римской империи, – возлюбленному другу Филиппу, прославленному королю франков… Считаем необходимым сообщить, что, когда враг нашей империи и нарушитель спокойствия Ричард, король Англии, переплывал море, возвращаясь в свои владения, ветер занес его корабль… в область Истрию, где он… потерпел крушение, королю удалось бежать. Наш верный вассал, граф Мейнард, узнав, что Ричард находится в его краю, и припомнив предательство и вероломство врага в Земле Обетованной, преследовал его, намереваясь сделать своим пленником. Но король снова сбежал, тогда они захватили восемь рыцарей из его свиты. Вскоре после того король оказался в окрестностях Зальцбурга… где Фредерик де Ботестоу захватил шестерых его рыцарей, король же, в сопровождении троих приспешников, бежал в направлении Австрии. Однако за дорогами следили… и наш возлюбленный кузен, Леопольд, герцог Австрийский, захватил вышеименованного короля… в деревушке в окрестностях Вены. Поскольку он теперь находится в нашей власти… мы сочли необходимым известить ваше высочество. Писано в Гройце, на пятый день перед январскими календами».

Я испытала облегчение, узнав, что Ричард жив, но вместе с тем и глубокое сожаление, потому что напрасно доставила столько хлопот многим людям и нарушила правила приличия… Моей первой мыслью было потребовать освобождения брата. Однако все оказалось не так просто. Матушка рассказала, что почти каждый день получает послания от папы. Однако пока не будет доподлинно известно, где именно Ричарда содержат как пленника, он остается в смертельной опасности. Она сообщила, что наши друзья уже разыскивают его: аббаты Боксли и Понробер ищут его в Баварии, Губерт Вальтер прочесывает Германию, а епископ Батский – родственник императора Генриха – уже едет к императору, собираясь воззвать к его разуму.

Закончив рассказ, матушка встала и протянула руку Раймонду.

– Приходите ко мне утром, – сказала она, – и мы обсудим ваше личное дело. Я распорядилась, чтобы вас с удобствами устроили на ночь.

Раймонд низко поклонился и улыбнулся мне. Матушка с бесстрастным видом подождала, пока он выйдет.

– Надеюсь, – сказала она, когда за ним закрылась дверь, – что ты, Джоан, не привезла ко мне шпиона Филиппа. В конце концов, он сын своего отца! Тебе известно, что за дело привело его ко мне?

– Да, но я обещала ему, что не стану говорить об этом. – Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, и увидела, как матушка поджала губы. Потом она пожала плечами. Я хотела уйти, но она задержала меня вместе с остальными.

– Джоан, будет лучше, если ты узнаешь о новых напастях от меня. Джон снова плетет заговоры! Как только он узнал о том, что Ричард, возможно, попал в плен, сразу бросился в Нормандию и стал искать там поддержки среди баронов. Сейчас, если верить моим доносчикам, он в Париже, с Филиппом, и обещает Филиппу все, что тот пожелает, в обмен на поддержку, он снова заявил, что бросит свою жену Изабеллу и женится на леди Алис. Я также слышала, что его разведчики во Фландрии вербуют отряды наемников, которые будут сражаться на его стороне, когда он заявит о своих притязаниях на корону!

Епископ Хью ахнул. Мы с Джеффри молчали. Мы знали, что Джон постоянно плел интриги за спиной Ричарда, пока того не было в Англии, но трудно было поверить, что он открыто будет искать союза Франции.

– Вот почему я здесь, милорды, – продолжала матушка. – В плену или на свободе, но Ричард – король Англии, а я его регент. До возвращения сына домой мой долг защищать его интересы в королевстве. В настоящее время я хочу убедиться в том, что все королевские замки хорошо укреплены, а их защитники верны королю. Я также прошу епископов и баронов снова присягнуть на верность Ричарду. Вот почему, мой милый Хью, я сегодня послала за вами. Я издала приказ, в котором велю всем, живущим вдоль побережья, приготовиться к возможному вторжению. Если Джон приведет войска из Франции или Фландрии, он может высадиться в любом месте между Дувром и Бамбургом.

– Но фламандцы – друзья Ричарда! – воскликнула я.

– Наемники сражаются за золото. Они будут драться за всякого, кто им заплатит, – объяснил мне Джеффри. – Полагаю, не нужно говорить вам, ваше величество, что я и моя епархия верны вам и королю. Будьте спокойны за Йорк и его окрестности; я сам позабочусь об обороне.

– Как и я позабочусь о Линкольне, – вторил ему Хью. – И поскольку вы не в лучших отношениях с Хью Даремским, я предупрежу его и велю поступить так же, как и мы. Когда его замок будет укреплен, ваше величество, полагаю, вы можете считать, что весь север неприступен для врага.

– Благодарю вас обоих. Сегодня я буду спать почти спокойно! Но трудитесь втайне, милорды епископы. Я не хочу втягивать Джона в открытую борьбу, как не хочу объявлять собственного сына предателем.

В ту ночь я спала крепко, утром леди Амичии пришлось даже растолкать меня.

– Извините, ваше величество, – сказала она, – не хотелось будить вас, но королева зовет вас к себе.

Матушка была одна; при виде ее у меня упало сердце. Я поняла, что Раймонд уже попросил у нее моей руки и получил отказ. Она обрушилась на меня, как только я вошла.

– Должно быть, ты сошла с ума, Джоан! Раймонд де Сен-Жиль может притворяться другом Ричарда, но, даже если это не так, он не может быть подходящей партией для английской принцессы и вдовствующей королевы Сицилии. Но, кроме этих и прочих возражений, остается еще отвратительная история его женитьбы на дочери короля Кипра. Нечего сказать, удачное ты выбрала время, чтобы добавить мне хлопот!.. – Видя, что я пытаюсь что-то сказать, она перебила меня: – Нет, я не намерена далее спорить ни с тобой, ни с самим графом Раймондом. Более того, я предложила ему немедленно покинуть Англию, прежде чем станет известно, что он ехал с тобой в обществе всего одной дамы. Слава богу, когда вы прибыли сюда, в твоей свите были Хью и Джеффри!

Я страшно рассердилась и сразу же вспомнила о том, как матушка выходила замуж за отца. Как смеет она осуждать мое поведение? Ведь сама она пошла к алтарю спустя всего каких-то шесть недель после развода с Людовиком Французским! Многие говорили, что Луи мог бы потребовать развода из-за ее неверности вместо того, чтобы объявлять об их кровном родстве. Потом я вспомнила вопрос матушки, заданный как бы вскользь, когда она приезжала на Сицилию. Тогда она спросила, имела ли я любовника за годы жизни с королем Уильямом. Очевидно, ты считаешься добродетельной, пока сохраняешь внешние приличия! Заводи любовников втайне, но не смей путешествовать в обществе мужчины и всего одной фрейлины и нескольких служанок!

Я с трудом сдержалась; меня так и подмывало высказать все, что накипело на душе. Я хотела обвинить ее, потребовать согласия на мой брак с Раймондом, напомнить, что Ричард растратил мое наследство. Матушка должна быть благодарна мне за то, что я сама обеспечила себе будущее! Но мне удалось ответить спокойно:

– Поскольку вы отказываетесь обсуждать это дело со мной, то я удаляюсь.

Выйдя в общую залу, я принялась отыскивать в толпе придворных темноволосую голову Раймонда, увидела епископа Хью и Джеффри, но Раймонда с ними не было. Сердце мое замерло, неужели он поспешил выполнить матушкин приказ и уехал, не попрощавшись, и как раз в этот момент появился Раймонд. Мне захотелось подбежать к нему, броситься на грудь. Но, зная, что за мной наблюдают, я медленно пошла ему навстречу, кивнула и величественно поздоровалась.

– Ее величество сообщила мне, что вы уезжаете домой, – сказала я.

– Возможно, не домой, – отвечал он, – хотя мне все же придется переплыть Ла-Манш. Если вы уже беседовали со своей матушкой, миледи, то знаете, что она не в силах помочь мне… тем не менее я намерен искать ответ на поставленный мной вопрос в другом месте.

– В другом?

Он кивнул.

– Поиски мои могут затянуться, тем более что я собираюсь в такие края, где мне будут не слишком рады, но, если найду своего друга, уверен, все будет хорошо.

Раймонд не мог высказаться прямо, потому что мимо нас медленно прошли две дамы. Он намекал на то, что сам поедет искать Ричарда. Его намерения и обрадовали, и испугали меня. Мне хотелось поговорить наедине. Я огляделась и заметила нишу с двумя каменными сиденьями. Два стражника стояли напротив, но они были далеко и не могли нас подслушать. Усевшись, я сразу же спросила:

– Вы едете в Вену искать Ричарда?

– Да, – кивнул он. – Я решил плыть из Бостона во Фландрию, а оттуда в Кельн. Если я там ничего не узнаю о нем, поплыву вдоль Рейна, а затем по Дунаю. И либо, найду его сам, либо примкну к какой-либо партии, которая тоже ищет его.

– Теперь я буду беспокоиться и о вас тоже, – горько вздохнула я.

– Я буду осторожен. Зная, что ты ждешь меня, любимая, буду осторожен… – Он нежно посмотрел на меня. – Но где же ты будешь ждать меня, Джоан? При дворе своей матушки?

– Раньше я собиралась побыть у матушки, но теперь я вовсе не уверена, что останусь. Может быть, уеду в Лестер, к леди Амичии, или в Пуатье, к Беренгарии. Если бы матушка проявила больше сочувствия к нам…

– Сердце мое, сейчас ее заботит только Ричард. Она отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи, и приказала убираться вон из Англии… Возможно, тебе действительно будет лучше в другом месте. Но я через час уезжаю в Бостон и должен знать, где тебя искать.

Внезапная мысль осенила меня. Возможно ли? Получится ли у меня?

– Мне нужно больше времени, чтобы решить все. Кто знает? Может быть, матушка уже пожалела о своих словах и хочет помириться. Подожди в Бостоне, я дам тебе знать.

– Я не подниму якорь, пока не получу твоего письма. Однако королева приказала мне не медлить с отъездом.

За обедом я была поглощена собственными мыслями, потом позвала к себе леди Амичию и без утайки передала ей наш разговор с матушкой. Я не упомянула о том, что Раймонд собирается сам искать Ричарда, но сказала, что мне лучше будет в Лестере или Пуатье, чем при дворе.

– О, приезжайте в Лестер! – воскликнула она, и ее серые глаза засияли, отчего она стала почти красавицей. – Как счастлива будет герцогиня… да и меня страшила мысль о расставании с вами! Потом, если вы передумаете, мы можем вместе поехать в Лондон.

Я предложила выехать утром следующего же дня.

– Нам с вами не привыкать рано вставать, не правда ли?

Пока слуги собирали наши вещи, я попросила перо и чернила и все утро писала письма. Два из них предназначались матушке. Я тщательно обдумывала каждое слово, каждую фразу; я много раз перечеркивала написанное, начинала снова. Одно письмо я отложила в сторону; возможно, матушка найдет его, а возможно, и нет. Второе я перечитала в последний раз. Оно было кратким, но вовсе не умиротворяющим.

«Меня несказанно огорчил Ваш бесчувственный отказ устроить мое счастье и даже обсудить со мной вопрос о моем будущем. Я измучена долгим путешествием и озабочена пленением Ричарда. Полагаю, Вы согласитесь со мной, что сейчас нам лучше жить раздельно… Завтра утром я уезжаю в Лестер с леди Амичией. Приеду ли я оттуда к Вам в Лондон или же присоединюсь к Беренгарии, я решу позже; в настоящий момент предпочитаю не заглядывать далеко вперед».

Запечатав письмо, я велела отнести его в матушкины покои. Затем написала благодарственные записки Джеффри и епископу Хью, а также письмо, которое должны были доставить Раймонду в Бостон. Но не успела я отложить перо, как ко мне без объявления вошла матушка. Лицо ее пылало от гнева; в руке она держала мое письмо. Она швырнула его на пол к моим ногам.

– Уезжай, ради всего святого! – воскликнула она. – Езжай в Лестер или куда хочешь. Я стара и слишком устала, чтобы спорить с дочерью, одуревшей от любви, – в то время, когда один мой сын в опасности, а второй пытается узурпировать трон! Матерь Божья, мне предстоит защищать всю Англию, а ты называешь меня «бесчувственной», потому что я отказалась выдать тебя замуж за сына моего заклятого врага! Пока ты не образумишься, нам с тобой действительно лучше пожить раздельно.

Тогда я не понимала, что на матушкином месте – если бы мне было семьдесят лет и у меня на плечах лежал груз стольких забот – я рассуждала бы точно так же!

Мы холодно распрощались, и матушка вышла с высоко поднятой головой. Впервые я с грустью заметила, что спина ее уже не так стройна.

– Вот видите? – обратилась я к леди Амичии.

Не отвечая, она подняла с пола брошенное матушкой письмо. Затем заметила, что мне прежде всего нужно поесть и выспаться – очевидно, и матушке тоже. Нам обеим необходимо подкрепить свои силы.

Я рано легла спать в тот вечер, отлично выспалась и на следующее утро была полна сил. Но на душе у меня было неспокойно. Я снова и снова переживала ссору с матушкой и думала о Раймонде, который отправился в опасное путешествие. Наконец, в голову мне пришел рискованный план, хотя я ясно понимала, что он почти наверняка обречен на неудачу. Всю ночь я взвешивала за и против, а утром, не получив ни записки, ни прощального привета от матушки, решилась…

Наша маленькая кавалькада выехала из замка раньше, чем я намеревалась, даже слуги еще не встали. Стражники, открывшие нам ворота, терли глаза и зевали. Дорога перед нами была пустынна, и вскоре нам показалось, что мы одни в целом свете. Пока мы скакали к Лестеру, все молчали. Мне было о чем подумать, а остальные, как мне кажется, просто еще не до конца проснулись. Леди Амичия время от времени пытливо взглядывала на меня, но я не говорила ни слова, пока мы не приехали в деревушку Ист-Стоук, милях в трех от Ньюарка. Я ослабила поводья и жестом подозвала ее к себе.

– Простите меня, – сказала я, – но дальше я не поеду. Я слишком волнуюсь за своего брата короля, меня печалит ссора с матушкой, и в Лестере я не буду счастлива – даже с вами. Я хочу вернуться, взяв одну фрейлину, вьючную лошадь и двоих слуг. – Я назвала Марию, сильную женщину, которую мы привезли из Рима – она говорила только на своем родном языке, – и моего самого верного рыцаря с оруженосцем. К моему великому облегчению, леди Амичия заявила, что понимает меня, и мы с нею трогательно простились, со слезами на глазах, поцеловавшись и пообещав увидеться снова. Затем я распрощалась с остальными, приказала моей маленькой свите следовать за мной, пришпорила лошадь и поскакала обратно по дороге, ведущей в Ньюарк.

Через несколько минут меня нагнал сэр Джон Эрли, которого я избрала своим спутником. Когда леди Амичия и ее эскорт скрылись из вида, я остановила лошадь.

– Я не сказала вам, сэр Джон, – обратилась к нему я, – что намерена ехать не в Ньюарк, а в Бостон, причем кратчайшим путем. Проводите меня туда, не спрашивая ни о чем, и вы заслужите мою вечную признательность.

Не стану описывать наше путешествие, скажу лишь, что сэр Джон много раз доказывал мне свою преданность. Он благополучно доставил меня в Бостон, не говоря никому о том, кто я такая. Когда мы добрались до Слифорда, он выдал меня за свою овдовевшую сестру. Кажется, такой ответ устроил монахов Слифордского аббатства, там я отдохнула и смогла продолжать путь в Бостон. Две назойливые мысли не давали мне покоя: найду ли я в Бостоне Раймонда и не сочтет ли он меня сумасшедшей?

Но я старалась отгонять их. Сэр Джон действительно ни о чем меня не спрашивал; но, когда мы остановили своих лошадей у церкви Св. Ботольфа, по имени которого назван город Бостон, я решила, что пора все объяснить.

– Я должна разыскать графа Раймонда де Сен-Жиля. Он находится в Бостоне и ищет корабль, который отвезет его на родину. Как по-вашему, где мы его найдем? – Кажется, мне удалось скрыть свое волнение.

– Спешьтесь, ваше величество, и ждите меня в церкви, – отвечал сэр Джон бесстрастно. Я еще раз поблагодарила Господа за то, что выбрала себе такого попутчика. – Я, без сомнения, найду его в порту или на одном из лучших постоялых дворов.

И он уехал, оставив меня на попечение Марии. Промозглая сырость в маленькой каменной церкви была едва ли не хуже пронизывающего ветра на дороге; вскоре я дрожала с головы до ног. Кроме нас, в церкви никого не было; безуспешно попытавшись отвлечься в молитвах, я стала ходить по залу, чтобы согреть окоченевшие ноги.

Наконец дверь отворилась, и к нам вошел сэр Джон.

– Мы нашли графа Раймонда, он договорился с капитаном, – с порога объявил он. – Сейчас он приедет сюда и следом за мной повезет вас на постоялый двор, а я поскачу вперед и распоряжусь об обеде.

Я горячо поблагодарила его и снова заволновалась, когда он уехал. Одобрит ли Раймонд мои намерения ехать с ним или отправит меня назад, в Ньюарк? Пока я снова и снова обдумывала, что скажу ему, тяжелая дверь распахнулась во второй раз, и в церковь вошел паломник в широкополой шляпе, закрывавшей его лицо. Ясеневый посох стучал по каменному полу.

Я мельком взглянула на него и отвернулась. Затем снова посмотрела на паломника, более пристально, – и бросилась к нему.

– Раймонд, Раймонд! – только и могла я повторять. А он мне:

– Джоан, Джоан!

Мы рассмеялись. Я показала на его одеяние и шляпу:

– Ты не сказал мне, Раймонд, что собираешься изображать пилигрима. Что может быть лучше!

– Я придумал этот маскарад только сегодня, – ответил он. – Скоро из гавани отплывает корабль с отрядом паломников на борту. Я узнал, что многие пилигримы именно отсюда отправляются на север. Они плывут в Антверпен, а затем по суше идут в Венецию. По пути они заворачивают в Кельн, чтобы поклониться мощам трех волхвов. Что может быть лучше для моей цели! Как видишь, я даже отыскал купца, который продал мне одежду паломника.

– Тогда вернись к нему, – смеясь, посоветовала я, – и купи шляпу и посох для меня. Я еду с тобой, Раймонд. Мне давно хотелось стать паломницей!