"Дмитрий Кантемир" - читать интересную книгу автора (Йовицэ Влад)

5

Привратник проводил пашу в библиотеку и удалился. Бендерский сераскер взглянул на книжные полки, на мраморные бюсты и опустился в кресло. Потом взглянул на часы на стене и снова встал.

Открылась дверь, вошел слуга с кофейным прибором на подносе.

– Долго мне еще ждать? – пронзил его взглядом Измаил-паша.

Слуга поставил серебряный поднос на круглый столик и недоуменно пожал плечами. Это не понравилось паше, но слуга был слишком ничтожным, чтобы выказывать ему свой гнев.

Снова оставшись один, паша поднес к губам чашку с кофе. Напиток был чересчур горяч. Какое-то время Измаил-паша нетерпеливо прохаживался по библиотеке, затем открыл застекленную дверь и вышел на крыльцо.

У крепостной стены, на зеленой лужайке, стояли построенные в две шеренги пехотинцы, все в новой форме, и между шеренгами щеголеватый офицер подавал команды, вертя во все стороны головой, словно петух.

– Открой полок! Сыпь порох! Закрой полок! Достань патрон! Мушкет к ноге! Скуси патрон! Достань шомпол! Заряжай! Взведи курок! Целься! Огонь!

Раздался залп. Окна дворца зазвенели и затянулись дымом.

– Господарь Дмитрий Кантемир ждет пашу Бендерского! – донесся голос привратника.

Измаил-паша прошел через темный коридор, свернул налево и очутился в приемной.

Вооруженный стражник остановил его:

– Ятаган!

Паша непонимающе взглянул на него. Стражник протянул руку, показывая на ятаган. Сераскеру пришлось подчиниться и отдать оружие.

Господарь был один в кабинете.

– Я хожу к тебе уже три недели, – начал Измаил-паша, еще не переступив порог, – но не могу тебя застать!

– Государственные дела… – Кантемир поднялся из-за письменного стола.

– Сегодня жду с самого утра, – прервал его турок. – А когда меня наконец впустили – отобрали оружие! Откуда при твоем дворе такие обычаи, Кантемир-бей? Откуда?

– Видно, ты давно не был в Стамбуле, – ответил Кантемир, – и забыл турецкую пословицу: в поле – оружие, в доме – разум.

Измаил-паше пришлось проглотить пилюлю. Он молчал, лихорадочно подыскивая достаточно колкий ответ. Не найдя такого, решил сразу взять быка за рога:

– Почему мне до сих пор не присланы головы виновных?

– Потому что на «виновных» нет никакой вины.

– С огнем играешь, Кантемир! Твои подданные убили одиннадцать правоверных. Это неслыханное преступление! Это – бунт! Виновники должны быть жестоко наказаны. Клянусь аллахом! Их следует предать позорной казни. Таково мое мнение. И мое решение!

– Решение о жизни и смерти моих подданных принимаю я, – спокойно ответил Кантемир. – Я, и только я.

Господарь сел и стал собирать бумаги, разбросанные по столу. Измаил-паша хотел тоже сесть, но в комнате не было больше ни одного стула.

Снаружи прогремел еще один залп. Паша вздрогнул и оглянулся.

– Кантемир-бей всегда предпочитал книги. Но в последнее время, как мне кажется, предпочитает оружие, – съязвил он.

Кантемир пристально и словно бы удивленно посмотрел на пашу. Усмехнулся.

– О том, что происходит в мире, а тем более в их собственной стране, турки всегда узнают последними.

– Не понимаю, – растерянно пробормотал Измаил-паша.

– Великий везирь сосредоточивает войска под Адрианополем. Мир с Россией нарушен. Война началась…

– Хорошо, что ты укрепил подходы к реке, Измаил-паша. Хорошо, что вырыл рвы вокруг крепости. Хорошо, что отремонтировал стены. Все это хорошо, но…

Они проходили мимо крестьян, работающих на укреплениях Бендер, мимо надсмотрщиков-янычар, следивших за ходом работ. Карл XII шел, прихрамывая, впереди. За ним следовали барон Гротхусен и другие шведские генералы. Свиту замыкал сераскер. Он изо всех сил старался держаться поближе к Карлу, но безуспешно: ему мешали полы длинного халата, в которых он все время путался, и шведские генералы, суетливо поспешавшие за своим королем.

Против крепостных ворот, на возвышенности, король остановился, поднес к глазам подзорную трубу и стал осматривать противоположный берег Днестра.

Запыхавшийся сераскер подошел к нему:

– Я упустил что-нибудь, ваше величество?

– Нет, – ответил Карл, не отрывая от глаз подзорную трубу. – Ты ничего не упустил. Но все, что ты сделал, – ты сделал зря!

– Почему? – встревожился Измаил-паша.

– Да потому, что Петр не отважится осаждать Бендеры.

Сераскер облегченно вздохнул.

– Я тоже так думаю. Подобные крепости не часто встречаются.

– Нет, не стены испугают царя. И не число твоих воинов. Царь побоится меня. Моего присутствия в этих стенах.

Измаил-паша прикинул, что ему выгоднее молча проглотить обиду. Он только поежился и, подавляя раздражение, спросил:

– Но если царь не дерзнет перейти Днестр здесь, где же он его перейдет?

– Я перешел бы под Сороками, – ответил Карл.

– Почему под Сороками?

– Потому что Сорокская крепость меньше и обороняется не турками, а молдаванами.

– Молдаване тоже умеют оборонять крепости. Мы могли убедиться в этом. И к тому же они нам преданы.

– Я думаю, что на этот раз они не будут вам преданы. А если будут, значит, они глупцы! История предоставляет им великолепную возможность избавиться от вашей тирании.

Измаил-паша стал чернее земли, но и на этот раз вынужден был смириться с наглостью высокого гостя.

Карл засунул подзорную трубу в карман поношенного камзола и направился к крепостным воротам. Паша преградил ему дорогу.

– Еще один вопрос, ваше величество…

– Слушаю.

– Мы, турки, не очень-то хорошо знаем русских, не то что вы, шведы. Что это за люди и каковы они в битве?

– Дикари, – пренебрежительно бросил король. – Варвары, только-только вышедшие из лесов. Военной наукой они не владеют…

– Но если они дикари и ничего не смыслят в военном деле, – перебил его Измаил-паша, – то как удалось им разбить вас под Полтавой? Вас, самого выдающегося военачальника среди гяуров?

Карл XII изменился в лице, пробормотал что-то невразумительное, потом крикнул:

– Числом они разбили меня, а не умением! Только числом! – И, взбешенный, весь дрожа от ярости, заковылял к воротам. Генералы поспешили за ним.

Измаил-паша удовлетворенно поглаживал бороду. К нему подошел командир янычар.

– И надо тебе было наступить ему на любимую мозоль! Или не знаешь, каким влиянием пользуется этот беглец из-под Полтавы у нашего высочайшего султана?

– Знаю.

– Знаешь, так терпи. А то накличешь беду. Еще месяц-другой, и он уберется восвояси.

– Ради того, чтобы он убрался из моей крепости, – вздохнул сераскер, – я готов даже врагу открыть ворота! – Он замолчал. Вдруг лицо его прояснилось. – А все же король гяуров дал мне хороший совет! – воскликнул он.

– Какой?

– Прогуляться. Седлайте коней! Мы едем в Сороки.

Первыми заметили турок каменщики на строительных лесах. Они приостановили работу и крикнули солдатам, что отряд приближается. Солдаты, работавшие на укреплениях рядом с мастерами, побросали инструмент и кинулись за оружием.

Взревели и смолкли трубы.

Ворота в Сорокскую крепость были открыты. Дорога, ведущая к ним, – свободна.

Турки ехали с музыкой. Впереди конного отряда скакал галопом сам сераскер Бендерский. Но возле крепости отряду преградили путь телеги с камнем и крестьяне, разгружавшие эти телеги. Ряды турок расстроились, сотники отстали от сераскера. Измаил-паша проскакал в ворота Сорокской крепости, и они тут же с грохотом опустились за его спиной, отделив от отряда. Двое солдат взяли лошадь сераскера под уздцы и повели во двор, заполненный солдатами. На стенах теснились крестьяне из окрестных сел.

Господарский спэтар Иоан Некулче в окружении своих офицеров ждал сераскера на середине двора. Очутившись перед спэтаром, Измаил-паша не пожелал сойти с коня. Не пожелал он и приветствовать Некулче. Вместо этого приказал кратко:

– Открыть ворота!

Некулче не сдвинулся с места, не произнес ни слова.

– Немедленно открыть ворота! – Голос сераскера сорвался на крик. – И впустить в крепость мой отряд!

– Я не получал такого приказания от господаря моего Дмитрия Кантемира, – спокойно возразил Некулче.

– Так получил его от меня! Или вы, молдаване, собираегесь сами защищать Сороки от войск русского царя?

– Будет видно…

Сераскер посмотрел на Некулче уничтожающе.

– Это будет видно скорее, чем ты думаешь! – процедил он сквозь зубы и пришпорил коня.

Однако солдаты повисли на поводьях, остановили коня и отвели его на прежнее место.

– В крепость ты въехал верхом, – сказал Некулче паше Бендерскому, – а из крепости выйдешь пешком. Выйдешь и пойдешь туда, откуда пришел. Когда будешь на вершине холма, отпустим твоего коня к тебе. А теперь слезай!

Измаил-паша посмотрел на солдат и увидел в их прищуренных глазах ненависть. Посмотрел на крестьян и увидел в их натруженных руках оружие. Снова посмотрел на Некулче и увидел в его решительном взоре бесстрашие. Тогда он слез с коня и заторопился к воротам.

Ворота поднимались медленно, со скрипом. Поднялись на высоту пояса сераскера и остановились. Измаил-паша обернулся к солдатам, молча сопровождавшим его.

– Что? Выползать на четвереньках? Мне?!

Солдаты молчали. Паша Бендерский опустился на четвереньки и прополз под воротами.

Ворота закрылись.

С вершины холма, где расположил свой отряд Измаил-паша, Сорокская крепость была видна как на ладони.

Вокруг крепости, казалось, все вымерло. На башнях и стенах – тоже.

Но это только казалось. Жерла турецких пушек грозно смотрели в небо.

Между пушками и крепостью мирно пасся конь сераскера.

Измаил-паша поднял ятаган:

– Огонь!

Грянули пушки. Строительные леса, покрывавшие крепостные стены, загорелись.

– Огонь!

И крепость исчезла в дыму.

Огонь и дым. Дым и огонь. Потом – тишина…

– Алла!

Неудержимым потоком хлынули к крепостным стенам янычары. Засверкали ятаганы. Вот они почти у самых стен…

– Алла!

И снова загрохотали пушки. Но теперь уже впереди. Турецкие пушки молчали. Ожили крепостные стены. Затрещали мушкеты. Раздался молдавский боевой клич. Несколько янычар из окружения сераскера упали.

Измаил-паша застыл на месте.

– Как?! – ошеломленно пробормотал он. – Как они посмели…

– Итак, вы говорите, бояре, что я должен сдать тур. кам Сорокскую крепость? Почему? Потому что они этого требуют. А если завтра они потребуют от нас Хотинскую крепость? Послезавтра – крепость Нямц? А потом – и наши души? Неужели мы должны отдать туркам вес, что они от нас требуют? Народ молдавский говорит – нет! И защищает Сороки голыми руками. И я говорю – нет! И буду защищать Сороки оружием…

– Но ведь это означает войну, ваше величество, – осмелился вставить слово Николае Костин.

– Да! – решительно подтвердил господарь. – Это означает войну.

– С турками, – уточнил Антиох Жора. – Не с русскими.

Б диване воцарилась тишина. Бояре не сводили глаз с господаря. Взгляд Кантемира стал еще острее, пронзительней, но голос прозвучал мягко, почти кротко, когда он спросил:

– А разве я вам когда-нибудь говорил, бояре, что собираюсь воевать с русскими?

Бояре заерзали в своих креслах. Кто-то прошептал:

– Надо бы все хорошо взвесить…

Это вывело господаря из равновесия.

– Взвесить?! – срывая голос, закричал Кантемир, никогда ни на кого не кричавший. – Я уже все взвесил! Двадцать два года в Константинополе я думал об это«. С тех пор как у меня пробудился разум, ни о чем другом не думал я с такой любовью, так горячо, так мучительно! Я лицемерил, я прошел через море унижений, чтобы занять престол этой несчастной страны и отсюда, с этого престола, воззвать к вам и к народу: вставайте! Берите оружие!

Так громко, так мощно звучал голос господаря, что весь дворец пришел в движение. Челядь столпилась перед дверьми и окнами тронного зала, на крыльце, на лестнице, во дворе.

– Что? Что он сказал?

– Тише…

– А может, все-таки не стоит спешить? – снова подал голос Антиох Жора, когда господарь замолчал. – Может, сначала посмотреть, кто кого побьет – русские турок или турки…

– Позор! – гневно прервал его Кантемир. – Внуки и правнуки не простят нам такого позора во веки веков! И не простят нам нашего вероломства!

– Какого? О каком вероломстве может идти речь? – удивился гетман. – Ведь мы не звали русского царя и ничем ему не обязаны!

Кантемир обвел бояр долгим, пристальным взглядом. Потом спокойно произнес:

– Звали. И обязаны…

Бояре недоуменно переглянулись. Лица их выражали недовольство. Один за другим повставали со своих мест.

Послышались возгласы:

– Когда ж это его позвали?

– И кто?

– По чьей воле?

Господарь медленно поднялся с трона. Взял в руки государственные регалии – меч и булаву.

– Я позвал царя, – раздельно сказал он. – Такова воля государства.

– Государство – это мы! – выкрикнул Антиох Жора.

– Нет! – властно отрезал Кантемир. – Государство – это те, кто обладает мужеством его защищать! – И, обернувшись к главному казначею Луке, приказал: – Немедленно огласить всему народу договор, который я подписал с царем Петром Алексеевичем в Луцке!

Протяжно и звонко зазвучали трубы. Медный праздничный гул церковных колоколов поплыл над столицей.

Бурлящие людские толпы вливались в широко распахнутые ворота дворца. Навстречу народу вышли бояре – смущенные, растерянные. На крыльце Антиох Жора протиснулся к Йордаки Русету, тронул его за плечо, заглянул в глаза. Прошептал на ухо:

– Что же ты молчишь, князь? Разве не видишь – Молдавия катится в пропасть!

По лицу ворника пробежала усмешка.

– Молдавия – не мы с тобой! Молдавия – это те, кому господарь возвращает захваченные тобой земли!

– Но я – гетман Молдавии!

– Пока еще, – поправил его Йордаки Русет.

Вперед вышел главный казначей Лука. Толпа притихла…

– …с этих пор, – торжественно читал Лука, – государство Молдавское снова обретает свои прежние границы. Захваченные турками молдавские крепости должны быть возвращены. На два месяца крепости займут русские гарнизоны. Через два месяца их сменят молдавские гарнизоны. Молдавские войска будут участвовать в войне на стороне русских. Молдавия не заключит с турками мир без согласия царя. Россия не заключит с турками мир без согласия господаря. Молдавия не будет выплачивать России никакой дани. Молдавский престол будет принадлежать господарю пожизненно, а после его смерти перейдет к его сыновьям…

Лука замолчал, и воздух сотряс мощный крик:

– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир!

Господарь поклонился народу. Поднял руку, успокаивая людей.

– Герой Полтавы, – начал он, когда стало тихо, – который превратил отсталую страну в мощное цивилизованное государство, повергшее в изумление Европу и ставшее грозой для Порты Оттоманской, протягивает нам сегодня руку. Нам и другим народам, томящимся под турецким игом. Балканы ждут его как своего освободителя. Мы поднимемся первыми. Мы подадим пример. И наш пример воодушевит на борьбу и валахов, и болгар, и сербов, и греков. Мы поступим так, ибо нет у нас иного пути к спасению. Наш спаситель – Россия! Еще мудрый Досотей говорил: свет приходит с Востока. А я говорю вам и через вас всей стране: поднимайтесь! К оружию! Вставайте с открытой душой и со всей отвагой!

– Да здравствует господарь Дмитрий Кантемир! – снова загремела толпа. – Да здравствует Петр – царь России! Да здравствует наше братство по оружию!..

Обеденный стол был давно накрыт. Но никто не прикасался к приборам. Дети, правда, тайком отщипывали кусочки то от одного блюда, то от другого, посматривая пои этом на мать, – не замечает ли? Но мысли Касандры витали далеко.

За дверью послышались знакомые шаги.

– Папа пришел! – встрепенулись дети, вскакивая. Кантемир вошел и весело оглядел семью.

– Скорее, папа! Мы умираем с голоду! – озорно воскликнула Мария.

Кантемир поцеловал дочь в лоб и сел за стол.

– Сколько раз я просил тебя, Касандра, – обратился он к жене, – не ждать меня к столу!

Касандра не ответила. Она была бледна, казалась подавленной.

– Ты похудела, – озабоченно сказал Кантемир. – Выглядишь, как… – Вдруг он увидел свободный прибор и лишний стул. – Мы ждем кого-нибудь к обеду?

Касандра обернулась и укоризненно посмотрела на мужа. В ней словно надломилось что-то. На глаза навернулись слезы.

– Касандра!.. – Кантемир потянулся рукой к ее плечу, но она поднялась из-за стола и поспешно вышла в соседнюю комнату.

– А ты только сегодня заметил, папа? – удивилась Мария. – Это же прибор нашего старшего брата.

Касандра никому не хотела показывать своих слез. Даже мужу. Особенно мужу! И когда Кантемир вошел в комнату, она повернулась к нему спиной. Кантемир не решился приблизиться к ней и остановился посреди библиотеки, опустив голову.

– Рассудок! – с горечью проговорила Касандра. – Только рассудок! Ты весь, с ног до головы, сплошной рассудок. Трезвый и холодный ум. Беспощадный ум… Ты далеко видишь в прошлом. Далеко заглядываешь в будущее. Только возле себя ничего не видишь – ничего и никого. Не видишь, кто с тобой рядом. Не видишь, кто отсутствует. О, рабство! Оно было сладко! В Константинополе мои дети были в безопасности.

Глаза Касандры вспыхнули ненавистью – безграничной и бессильной.

– Как ты мог, – продолжала она. – Как ты мог забыть, что наш старший сын – заложник? Что его убьют!

– Прости меня… – с болью в голосе сказал Кантемир. – Прости, если сможешь!..

Дан Декусарэ пулей вылетел из распахнувшейся двери, ударился о столб крыльца и упал. Двое слуг подхватили его и сбросили с лестницы.

– На боярскую дочь глаза разгорелись, мужик? – кричал с крыльца Йордаки Русет. – Тоже мне жених нашелся!..

Капитан поднялся с земли, подобрал шапку, пистолет.

– Не отдашь дочь по-доброму – выкраду! – пригрозил он боярину.

– Спустить собак! – приказал разгневанный Русет. – Чтоб на куски разорвали!

В окне показалось лицо Родики.

– А девушек похищают только с их согласия! – раздался ее смеющийся голос.

– Ничего, обойдемся и без согласия!

Капитан уже отбивался от псов, налетевших на него со всех сторон. Наконец ему удалось добраться до ограды. Одним махом перескочил через нее. Йордаки Русет облегченно вздохнул. Но тут открылась калитка, и капитан появился снова:

– Ну, боярин, придет время – сам будешь меня упрашивать, чтоб женился на твоей дочке. А я, может, и не захочу! Запомни это!

Псы тотчас ринулись к калитке, Она с треском захлопнулась перед ними.

Декусарэ, поглаживая шишку на лбу, подошел к солдатам, поившим коней у колодца.

– Когда будем свадьбу играть? – поинтересовался Илие Арборе.

– Молода еще дочка, говорит, – угрюмо отозвался капитан. – Пусть, говорит, подрастет…

Солдаты переглянулись украдкой, усмехнулись в усы.

– По коням! – скомандовал капитан, вскакивая''в седло.

Родика смотрела на них из окна. Вот топот копыт замер вдали, Лицо девушки потускнело.