"Рожденные смертью" - читать интересную книгу автора (Крупеникова Ирина)

День третий

Тур высадил студента за квартал до университета.

— После занятий позвони домой, — напутствовал он. — Ворон заедет за тобой. И не вздумай ловить попутки!

— Дали бы мне «Хонду», меньше было бы проблем, — проворчал Лис.

— Я тебе сейчас не то что мотоцикл, велосипед не доверю. Сумку не забудь.

Парень сгреб под мышку пакет с тетрадями, едва сдержал зевок и молча удалился. Тур дождался, когда младший брат завернет в переулок, механически пригладил бороду и включил передачу. Беленькая «Шестерка» вздрогнула, чихнула и отшвартовалась от тротуара. Водитель поморщился. Потрепанная колымага не шла ни в какое сравнение с лихим «германцем». Но хирург не мог позволить себе появиться во дворе больницы на шикарном БМВ, а иные марки, тем более «подержанные», брат категорически отказывался приобретать.

Выслушав мнение коллеги по поводу ночной грозы, Всеволод Полозов принял дежурство, бегло просмотрел истории болезни двух неудачников, доставленных в смену предшественника, отдал распоряжения медсестрам и закрылся в ординаторской. Штатные хирурги делали обход вверенных палат, молодой врач из дежурной бригады опаздывал, поэтому доктор Полозов на некоторое время остался один. Настроение было паршивое не столько от усталости, скопившейся за бурные выходные, сколько от томительного ощущения в глубине сердца. Лис дважды пытался завести разговор о погибшей девушке, а он дважды обрывал тему. Грубее, чем следовало, как сейчас казалось. А собственно, почему?

Всеволод Полозов медленно подошел к окну. Брат признался, что увидал призрака. А сам он промолчал о неком событии, происшедшем у запертых ворот особняка. Вязкое марево под чуткой ладонью было реальным. Кто-то или что-то мешало коснуться тактильной пластины, мешало попасть в дом. И кинулось наутек, стоило Туру осознать его присутствие. В памяти проплыла череда необъясненных фактов, помеченных ярлыком случайности. Последним в туманной галерее был чрезмерно разборчивый грозовой шквал, перевернувший мебель, разбивший телевизор и раскромсавший диванные подушки. Завершением ретроспективной панорамы стал рассеянный и унылый Лис, на которого утром было жалко смотреть. До своей Кикиморы не докричался — так за завтраком истолковал его настроение Ворон.

Возле низкого здания, особняком стоящего на дворе клиники, остановился фургон с толстой черной полосой на борту. Доктор Полозов поспешно отступил от окна. О мертвых позаботятся соответствующие службы, а ему пора заняться проблемами живых. Он взял папку с документами и вдруг почувствовал на плече легкое прикосновение.

— Лида, вы… — и оглянулся.

В ординаторской не было никого.

Нервы сжались в комок. Медленно потекли секунды. Врач стоял неподвижно, ожидая второго фантомного знака. И знак пришел: что-то скользнуло по предплечью.

Всеволод Полозов сорвал с руки перчатку и протянул ладонь в пустоту. Нечто откликнулось, мягко сжав дрогнувшие пальцы.

— Кто здесь? — прошептал он.

Ни звука, ни блика, ни дуновения.

Взгляд скользнул по телефонному аппарату на столе. Осенило. Он поспешно снял трубку и набрал номер. После четвертого гудка абонент ответил.

— Доброе утро, это Полозов, — он откашлялся, дабы скрыть предательское дребезжание в голосе. — Когда назначено вскрытие моей пациентки?… Да-да, пассажирки мотоцикла… Уже?… Нет, не предупредили… Да, спасибо. Да, вижу эпикриз. Извините, не заметил сразу… Что?

Патологоанатом пробурчал нечто нелестное в адрес всех «полуштатных дежурантов» и повторил:

— Претензий от родственников не будет, говорю, потому что родственников нет. Она детдомовская. Как раз увозят уже. У меня тут и так мест не хватает.

Жалобные гудки сменили немногословного собеседника. Доктор Полозов медленно опустил трубку на рычаг и вздрогнул: показалось, что на кисть упала горячая капля.

«Мы должны похоронить ее имя!» — голос Лиса вспыхнул в памяти.

— Пожалуй, шиза все-таки заразна, — вслух повторил Тур слова близнеца и решительно снял белый халат. — А ты, Кикимора, возвращайся домой.

К счастью, входящая в ординаторскую медсестра последнюю фразу не расслышала.

— Лида, я должен отлучится минут на сорок. Но я никуда не уходил.

— Всеволод Васильевич! — глаза аккуратной девицы в белой шапочке очаровательно округлились.

— Все будет в порядке, не волнуйтесь. Номер моего сотового вы знаете.

Несмотря на утренний час на городском кладбище царило оживление. Два катафалка виртуозно разминулись в воротах, а подъехавший третий, чтобы не создать классическую «пробку», благоразумно остановился на дороге. Затормозила и белая «Шестерка».

Тур опустил стекло, автоматически выдернул из пачки сигарету, закурил. В дальнем конце поля, разбитого на крошечные дворики низкими оградами, столпилась притихшая кучка подростков во главе с двумя пожилыми женщинами. Забытый пепел дважды упал на колени, прежде чем нетерпеливые могильщики сняли привезенный гроб с железных «козел», заменивших лафет. Тур отвернулся. Конкретных мыслей не появлялось, но разгорающаяся тревога подогревала кровь и заставляла сердце сжиматься чаще и чаще. Это Ворон почуял неординарное состояние близнеца.

— У меня все нормально, брат. Не звони мне сейчас, — проговорил Тур, хотя понимал, что слова как таковые не дойдут до адресата.

Но Ворон как будто услышал. Сотовый телефон в кармане промолчал.

Вторая сигарета потухла, когда провожающие сели в мрачный автобус. Сделавший дело катафалк развернулся, медленно проехал мимо «Шестерки» и вскоре скрылся из вида. Тур не двигался. От кончиков пальцев к плечам и груди потек влажный холод. Озноб застрял в спине, сковав тело морозной пленкой. Остыло лицо. Ветровое стекло заволокло пепельным туманом, и дневной свет в салоне померк. Шелест ветра в юной кроне лохматой ольхи превратился в глухой шорох змеиной чешуи — помнишь?

Всеволод Полозов вздрогнул всем телом. Бешено колотилось сердце. Он несколько раз глубоко вдохнул и решился заглянуть в зеркало: белое острое лицо покрыла обильная испарина. Он неуверенно усмехнулся. Ворон выглядел точно также после первого и единственного посещения кладбища. Это было давно, и с тех пор брат избегал появляться в подобных местах. Тур вроде бы и раньше знал, почему. Теперь знал наверняка.

Но ухабистая колея звала к песчаному холмику с одиноким пластмассовым венком. И Тур тихо сказал сам себе: осилю. Откуда на язык выпало это слово, он постарался не думать. Вышел из автомобиля и направился к могилам, скрывая за размеренной поступью взбунтовавшиеся чувства.

На алюминиевой табличке, криво торчащей в песке, значилось: «Степанова Наталья Ивановна». Даты рождения и смерти автор надписи начертить не потрудился, а лента на венке явно кустарного производства отличалась изумительной лаконичностью: «Нашей Наташке».

Тур оглянулся вокруг. Могильщики удалились на противоположную аллею, посетителей у свежих захоронений не было вовсе, и на высокого подтянутого мужчину в элегантном темном плаще некому было обратить внимание.

— Вот и всё, девочка, — негромко произнес он, обращаясь к могиле. — Пусть твое тело покоится в мире. А дух… Перчатки упали на песок, а ладони, вмиг ставшие холодными, будто лед, опустились на могильный холмик.

— Наталья Степанова. Мы отдаем твое имя бренной плоти. Навечно. Ты не заложная отныне, ты наш друг. Оставайся с нами как… Кикимора.

Более или менее стройные мысли Туру удалось выудить из сознания, когда «Шестерка» катилась по шоссе в направлении к городу. На рабочем месте он отсутствовал уже пятьдесят минут. Если за это время привезли какого-нибудь бедолагу, и он погибнет, не дождавшись хирурга, занимающегося спасением призраков… Доктор Полозов оборвал силлогизм на коварном «то». Медсестра Лида позвонила бы. Обязательно.

Он вынул сотовый, убедился, что аппарат включен, помедлил и вызвал номер брата.

— Ворон, ты даже представить себе не можешь, какую глупость я только что сморозил, — произнес он.

На другом конце послышалось напряженное дыхание.

— Где ты?

— Возвращаюсь в клинику.

— Я еду к тебе!

— Ворон…

В таких ситуациях возражения не принимались. Остановить Ворона сейчас мог разве что всемирный потоп. Тур бросил аппарат на пустое сидение рядом и покрепче взялся за руль. На сердце стало легче. Что бы там ни было, а телефонный разговор не чета беседе с глазу на глаз.

Заворачивая на двор областной больницы, Всеволод Полозов заметил припаркованный между двумя «скорыми» темно-синий БМВ. Запрет на въезд «кроме машин персонала» Владимир Полозов игнорировал всегда.

«150, не меньше, — отметил про себя Тур, оценив время, за которое брат домчался до места встречи. — И под 90 по городу».

— Я спешил, — Ворон предупредил упреки близнеца. — Где тебя носило?

— Я похоронил имя погибшей девочки.

— Та-ак, — выжал из себя Ворон.

Выслушав всё, начиная с описания ощущений на тактильной панели, он прошелся взад-вперед перед братом и предложил.

— Давай допускать, что нечто потустороннее завелось около нас. Оставим пока вопросы — почему и как. Займемся расшифровкой его поступков. Признаю сразу: логику нашей Кикиморы я не понимаю.

— «Нашей Кикиморы», — хмыкнул Тур. — Похоже на семейное помешательство.

— Не исключаю, — глаза Ворона, не скрытые под очками, приобрели холодные тона. — Но нельзя отрицать, что ты что-то чувствовал, я что-то видел, а Лис что-то действительно слышал.

— Это меня и тревожит, — Тур вздохнул и посмотрел на часы. — Мне пора, близняшка. Лису о моих похождениях знать рано.

Ворон козырнул в знак согласия.

На мраморной лестнице Владимиру Полозову пришлось чуть ли ни локтями пробивать себе дорогу сквозь полчища студентов, атакующих храм знаний в преддверье летней сессии. Читательский билет при входе с него уже не требовали, поскольку вся библиотека, включая вневедомственную охрану, знала в лицо двух обожателей сотрудницы библиографического отдела.

— Привет.

Марина, поглощенная разбором карточек в каталоге, вздрогнула.

— О, какой сюрприз. Влад.

Он улыбнулся. Не было случая, чтобы женщина перепутала близнецов.

— Как у вас дела? — в вопросе не прозвучало ни тени «дежурности».

— В целом все в норме. Ты можешь уделить мне несколько минут?

Конечно, она могла. Всегда, с полной отдачей, о чем бы ее ни попросили.

Они отошли в глубь зала. Владимир Полозов по привычке присел на подоконник. Так он имел возможность прямо, а не с высоты роста, смотреть на ее простое, сухонькое лицо, на крошечные морщинки возле зеленых внимательных глаз, на улыбчивые губы и тонкую шею, где поблескивали яркие капли янтарных бус.

— Проблема первая. И я к тебе, как к профессионалу, — начал он. — Что ты порекомендуешь на тему таможенных документов? Обыскал весь Интернет. Куча общих фраз, своды законов и правил, студенческие поделки, частные рассуждения. А мне бы надо что-нибудь конкретное, точное и простое об оформлении оптовых поставок.

Марина устремила взгляд на лепнину под потолком. Сосредоточенная, она стала еще очаровательнее, и Владимир Полозов не удержался.

— Женщина-интеллектуал. Что может быть прекраснее!

— Подожди, я думаю, — отозвалась она и подняла указательный палец. Серьезное выражение сохранилось на лице, но глаза по-юношески смеялись. Наконец, улыбка получила разрешение озарить профессиональный лик. — Кое-что я в фонде помню. Располагайся, сейчас принесу.

— Как ты умудряешься помнить весь фонд?

— Бог с тобой! — теперь она рассмеялась. — Просто я недавно искала литературу по похожему запросу.

Она направилась за книгами, но Владимир Полозов остановил.

— Вторую проблему ты, наверное, разрешишь прямо сейчас. Встречались тебе где-либо материалы о ритуалах захоронения имени умершего человека?

— Влад, я поражаюсь спектру твоих интересов.

— Да это не я, — он решил соврать. — Борис задачку задал. Ну, так как?

— Захоронение имени… — Марина задумалась. — Древний Египет, пожалуй. Имя почившего непременно оставляли в гробнице. Считалось, что имя — Рин — определяет личность, Ка которой отправляется на суд богов. Если Рин умершего умышленно скалывали с камня, это означало, что покойному не оставляли шансов ни на перерождение, ни на вечное блаженство на полях Иалу. Так казнили после смерти неугодных. Иногда даже фараонов.

— Маринушка, ты энциклопедия!

— Не спеши, — она опять подняла указательный палец, — это далеко не всё. Имя так или иначе фигурирует во многих ритуалах. Славяне, например, давали имя мальчику, когда тот выдерживал испытания и завоевывал право считаться охотником, воином. До испытания мать называла ребенка детским прозвищем, которое именем не считалось. Соответственно, в похоронном обряде имя воина фигурировало обязательно. В христианстве одно из самых важных таинств — крещение. Это не просто наречение личного имени, как сегодня многие считают. Это принятие веры, приобщение к религии.

— Как насчет отпевания? — вставил Владимир Полозов.

Марина укоризненно посмотрела на собеседника.

— Я помню, какой вопрос ты задал. Я хочу сказать, что имя — это в первую очередь обозначение личности, какой бы религии человек ни принадлежал. Потеря имени есть потеря самой личности в глазах любого Бога — Анубиса, Перуна, Зевса, Христа. Следовательно, похоронить имя все равно что отнять веру и душу. В западных сказках нередко встречается такой сюжет: колдун забирает у человека имя и взамен дает ему другое вместе с новой сущностью. Таким образом, жертва выполняет волю злых сил до тех пор, пока добрый герой не возвращает ему имя и вместе с ним память о нем самом. Как развитие этой темы, в языческой мифологии можно встретить два или даже три имени у одного персонажа. Причем настоящее имя тщательно скрывается и доверяется только самым близким. Даже имена языческих богов неоднозначны. Так, например, — Марина увлеклась и теперь говорила строгим лекционным голосом, — появились имена-табу. Всем известно, что «медведь» или «ведьмедь», «ведьмак» — прозвище хозяина леса, образом которого у наших пращуров был обычный косолапый мишка. И лишь слово «берлога» сохранила настоящий корень забытого названия животного: «бер». А вот в английском языке название зверя осталось — «bear», равно как и в немецком «der Bar».

— Забавно. А что-нибудь на тему разделения духа и тела посредством похорон имени вместе с покойником? — отважился уточнить Ворон.

Марина изумленно поджала губы.

— Сдаюсь. Никогда ничего подобного не слышала. Логически это можно вывести из многих поверий, но кажется, ваш неугомонный Борис выдумал собственную сказку.

— Чего-чего, а сказок в его голове хватает, — откликнулся Владимир Полозов.

Пока Марина ходила за книгами, он задумчиво следил за шустрыми воробьями, резвящимися на березе. Рассказ брата и сведения, данные Мариной, раскачивались в мыслях, как качели, у которых точкой равновесия значилась логичная истина. Наконец, Ворон решил, что какие-либо выводы следует делать по итогам предстоящей ночи. Если Лис «услышит» свою Кикимору, значит, Тур действительно провел никому неведомый ритуал, и, следовательно, Полозовы обнаружили у себя экстрасенсорные, мистические или черт знает какие способности. Если нет — придется признать, что фантазии Лиса заняли слишком много места в головах старших братьев, причем чуткий и лояльный Тур оказался первой жертвой этих фантазий. Свое видение Ворон с легкостью спишет в таком случае на взвинченные нервы.

— Влад, посмотри, — Марина бесшумно подошла сзади. — Вот это учебник для юристов, это — очень старые, но действующие инструкции по заполнению таможенных деклараций, а здесь — я захватила на всякий случай — есть глава о пошлинах.

— Спасибо, морская дева!

— Что?

— Твое имя переводится как «морская». Это к вопросу об именах.

Владимир Полозов воздержался от поцелуя, ибо две любопытные библиотекарши так и норовили высунуть носы из-за каталожных шкафов. Он ограничился нежным прикосновением к узенькой руке женщины.

— А к вопросу о Борисе, — Марина незаметно отняла руку, — должна предупредить. Твой братец сидит у нас в читальном зале, зарывшись в горе книг.

Владимир Полозов нахмурился.

— Ты не ошиблась?

— Его рыжие лохмы трудно с кем-либо перепутать.

— Опять прогулял лекции, стервец.

Марина тихо засмеялась.

— Не ругай его, Влад. Парень все-таки не в кино время проводит, а в библиотеке.

Стараясь не стучать по паркету каблуками, Владимир Полозов прошел вдоль столов и остановился у Лиса за спиной. Две стопки книг высились над студентом, а сам студент сладко посапывал, обняв открытый на середине талмуд внушительных размеров.

— Доброе утро, — шепнул Ворон на ухо спящему. — И какая же лекция избавлена от твоего присутствия?

Юноша подскочил на стуле, уставился на старшего брата и протер глаза.

— Политология, — пробурчал он, когда убедился, что голос ему не почудился.

— Почему я ничуть не удивляюсь!

И, вспомнив, что Марина советовала не проявлять излишней строгости, Ворон придержал красноречие при себе.

— У меня завтра зачет, — сообщил студент, когда брат взял в руки книгу из стопки.

— «Языческие ритуалы». Ладно, поверим. Домой собираешься? Или дальше отсыпаться будешь?

— Собираюсь.

Владимир Полозов потрепал юношу по плечу.

— Поехали. А это всё, — он кивнул на книги, — я тебе в сети в два счета найду.

Пятый сервер безропотно впустил взломщика в список своих подключений. Хакер удалил компрометирующие записи в лог-файле, проверил, все ли подготовлено к отступлению, притушил сигарету и пробормотал:

— Вперед, приятель.

Стукнул «enter». Эксплоит легко обошел защиту и предоставил создателю на обозрение содержимое таможенного сервера данных. Коды сетевых адресов, через которые проходил несанкционированный сеанс связи, выстроились в контрольном «окне», а в основном открылись уже знакомые тексты базы. Пароль администратора, добытый несколько дней назад, не изменился, следовательно, вчерашнее «посещение» таможенники не заметили. Почувствовав себя в полной безопасности, Владимир Полозов взялся за углубленное изучение файлов.

Скоро он убедился, что никаких специальных шифров в полях нет: структура базы полностью соответствовала утвержденному бланку таможенной декларации, а таинственный набор символов, повлекший за собой по крайней мере два трупа, был ни чем иным, как обычным идентификатором документа. Хакер озадачено почесал бороду и еще раз сверился со справочником. Никаких ошибок.

— Отделочные строительные материалы. Очаровательно.

Он вновь пробежал глазами содержимое файла. «Убитые» записи содержали информацию о партии гипсокартона, лаков и какой-то ультрамодной краски. И ничего похожего на контрабанду.

— Разве что вместо этого барахла в контейнерах было что-то другое, — проговорил Владимир Полозов и подтянул к себе библиотечную книгу. — Где тут о порядке приема и проверке деклараций?

Короткую вспышку на экране программист не заметил бы, если бы не блик, мелькнувший на дисплее сотового телефона, лежащего под рукой.

— Что еще? — начал он и ахнул.

На экране пульсировало предупреждение эксплоита «АТАС!», а в нижней строке притаилась надпись «Сеанс завершен».

Что заставило администратора таможенников среди ночи заглянуть в список активных пользователей, Владимира Полозова не интересовало. Но его выкинули из системы, это было очевидно. Хакер отступил и поспешно, насколько позволяла скорость мысли и рук, вызвал сервер-трамплин, тот самый, с которого непосредственно атаковал «таможенника». Добраться до реестра и замести следы не удалось. Компьютер с изумительной оперативностью среагировал на вмешательство и выдал запрет на изменение системных данных.

На маршруте оставалось еще три сервера. Оборвать связь прямо сейчас, а через минуту повторно внедриться в их внутренности с другого маршрута и без суеты убрать все признаки состоявшегося взлома. Программист дал команду своему серверу на обрыв соединения. В ответ на экран выпало: «ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН». На разбирательство с ошибкой времени не было, и Ворон прибегнул к грубому, но беспроигрышному методу.

— Лис! Лис, отключи наш сервак!

А сам послал сигнал очередному компьютеру на «засвеченном» маршруте.

— Лис! Ты меня слышишь? Отключи сервер!! — проорал он еще раз.

Брат не ответил, зато откликнулся компьютер питерского провайдера.

Есть связь.

Журнал команд… Изменен… Файл соединений… Хакер уже подумал: порядок — но тут в сохранении несанкционированных модификаций было отказано.

Он выругался. Чем-то быстротечная эпопея напоминала компьютерную «стрелялку». Крути мышью, бей по клавишам, а не то твой герой отбросит копыта. Разница состояла в том, что продуть текущую партию игрок не имел права. Ибо тогда вместо «отброшенных копыт» виртуального персонажа финалом игры будет вполне реальный отряд ОМОН, нагрянувший в дом сетевого взломщика.

— Ворон, что с тобой? — всклоченный Лис в полосатой пижаме ворвался в кабинет. — Ты меня звал?

— Звал, черт подери! Живо в серверную. Отключи маршрутизатор и центральный компьютер!

Ворон говорил, а на экране строка за строкой всплывали параметры банковского сервера, который Владимир Полозов вскрывал год назад по заказу очень серьезного клиента.

— Совсем отключить?

— Выруби всё!

Лис сбросил шлепанцы и босиком со всех ног кинулся на первый этаж.

Ворон продолжал работу, поскольку уже не был уверен, что Лис сумеет физически совладать с норовистой системой. Разве что догадается отрубить бесперебойник и центральное электричество.

На удаление кодов времени не оставалось, и хакер выбрал меньшее из всех возможных зол: ввел вместо реального адреса первый, пришедший на ум идентификатор.

«Файл сохранен», — согласился центральный компьютер банка.

Спустя мгновение терминал беспомощно пискнул, и на экран вывалилось серое окно с предупреждением об аварийном обрыве связи.

— Умница, — проговорил Ворон и вытер ладонью лицо. Черные бакенбарды и каштановая прядь на лбу оказались влажными от пота.

«Файл сохранен». Все равно что «Поздравляем, вы победили!» Он усмехнулся дурацкому сравнению и вдруг решил сделать Лису подарок — освободить его любимую игрушку от запрограммированного поражения.

Оставался третий и самый близкий к стартовой площадке сервер. Волнение улеглось. Этот Ворон знал, как свои пять пальцев, поскольку сам когда-то работал его администратором. Восстановить связь, разобраться, какая муха залетела в компьютерные мозги домашнего сервака, и полный порядок.

Он вышел на антресоль.

— Я отключил! — крикнул Лис снизу.

— Молодец.

Ворон быстро спустился по лестнице.

— Позвони Туру, — продолжал он на ходу. — Скажи, все в норме. Пусть не волнуется.

— Ворон, а что случилось?

— Потом объясню.

Лис приоткрыл рот. Он-то ожидал обычное «отвяжись» или «заткнись».

Успешно завершив операцию по заметанию следов, Ворон несколько минут молча созерцал пустой экран. События неохотно выстраивались в памяти, и под каким бы углом зрения ни рассматривал их Владимир Полозов, вывод следовал один и тот же: взломщика выслеживали. Ему подставили искусную ловушку, и великолепный программист, хакер экстракласса едва не попался в силки из-за собственной халатности, развязанной любопытством. На секунду Ворон все-таки допустил мысль о рукоделии призраков. Получилось следующее: некий насквозь положительный дух стукнул по мозгам дежурного администратора таможни, тот отвлекся от «веселых картинок» в Интернете и вдруг решил посмотреть, нет ли кого-то постороннего в его сети. Следующим шагом тот же фантомный доброжелатель рванул в серверную наглого хакера и устроил бардак в компьютере, после чего сервер отказался принимать команды хозяина. И на закуску сообразительный покойник посетил питерского провайдера, чтобы не позволить преступнику исправить положение. В центральный офис коммерческого банка он, видимо, долететь не успел.

Ворон поморщился, как от зубной боли. Одно дело, если подобную чушь изливает Лис, и совсем другое обнаружить ее в собственной голове.

— Сам виноват, — вслух подытожил он.

— Ворон.

— Чего топчешься на пороге? Заходи.

Владимир Полозов подтолкнул младшему брату компьютерное кресло.

— Курить будешь? — Лис протянул ему пачку сигарет и зажигалку.

Искренне тронутый заботой, Ворон благодарно улыбнулся.

— Спасибо.

— Тур на операции, — доложил Лис, присаживаясь. — Мне сказали — надолго.

— Будем надеяться, он ничего не заметил.

— А что у тебя произошло?

— Хотел проверить, куда вляпался вчера. И чуть не завяз по уши. За мной следили в сети. Но не волнуйся, я вывернулся.

Лис покосился на компьютеры.

— Ты меня поэтому послал машины выключить?

Ворон кивнул.

— Опять сбой был? — не унимался Лис.

Брат испытующе посмотрел на юношу.

— Соображаешь шустро, — и вдруг помимо своего желания задал вопрос в лоб. — Блазеня учуял?

В серверной повисла тишина. Ворон мысленно обругал себя за глупый вопрос, а Лис притаился, не понимая, в шутку или всерьез оборачивается разговор.

Ворон выдохнул дым и отвернулся к экранам.

— Ладно, не отвечай, — буркнул он. — Я это так, для профилактики.

— Брат, призрак в доме был, — набравшись смелости, заявил Лис. — Пахло озоном. Так же, как в спортзале.

— Хорошо, — Ворон продолжал делать вид, что занят аппаратурой. — А что говорит Кикимора?

Опять образовалась пауза. Он краем глаза следил за Лисом. Юноша сидел неподвижно, низко опустив на грудь рыжую голову.

— Нет больше Кикиморы, — глухо произнес он, почувствовав на себе ожидающий взгляд.

— Это почему же?

— Потому что я должен был похоронить ее имя вечера! До того, как прошло трое суток с момента гибели тела! — взорвался парень. — А я даже этого не смог сделать для нее.

Он вскочил.

— Лучше бы я бегал лисом до конца своих дней. Как пророчил отец. Бегал бы по лесам и никогда бы не приближался к вашему дому!

Лис бросился к дверям. Но Ворон среагировал моментально: метнулся наперерез и ухватил за плечи.

— Братишка, что с тобой? Каким еще лисом по лесам?

— А ты не помнишь? Совсем не помнишь? — юноша попытался вырваться. — Три года назад, поздней осенью! Тур нашел старого подстрелянного лиса у ворот. Вы спорили тогда — взять в дом или добить от греха подальше. Ведь бешенство можно подцепить, лисы — они такие: грязные!

— Брат, опомнись!

Ворон с силой встряхнул его и заглянул в глаза. А у самого мелькнуло: без валерьянки не обойтись.

— Я-то помню, — Лис гордо поднял голову. — Но это всё, что я могу. Жить с памятью и страдать от того, что никто вокруг не желает меня слышать. Я шел за вами через свой Переход. Я принял жестокие условия отца, показавшего мне этот Переход, но я не верил, что отец прав. Он говорил, в этом мире больше нет места тому, что ушло за порог. Теперь я вижу сам: этот мир довольствуется только собой, и те, кто самовлюбленно объявили себя хозяевами природы, никогда не увидят ни откуда пришли в эту природу, ни куда уйдут после смерти. Поэтому их существование жалко и коротко, поэтому они — игрушки во властвующих руках. Не заложные, но заложники собственного рассудка!

Ворон хотел сказать — успокойся, но вместо этого крепко обнял младшего брата. Юношеские плечи в его объятьях напряглись. Лис больше не вырывался, но и не делал шага навстречу.

— Малыш, всё, что ты говоришь слишком необычно, — начал Ворон и подумал: «Я общаюсь с ним как с чокнутым!». На сердце засвербело. — Лис, послушай меня… — следующая попытка не обещала ничего кардинально нового.

— Оставь меня в покое, — тихо сказал Лис. — Я решил: мне нужно уйти. Мой последний шанс — мой первый реальный шанс — упущен навсегда. Я знаю имена, которые вручил вам отец. Но клянусь, покинув этот дом, я отдам их обратно, Памяти Земной.

Ворон выпустил брата и отступил на шаг. Буря мыслей и идей носилась вокруг одного единственного вопроса: что делать с парнем? Поддержать игру? Игру ли?

— Значит, сдаешься? — вырвалось у него.

Лис вздрогнул.

Подействовало. Ворон продолжал.

— Признаешь победу пахнущего озоном? А ты не думал, что именно он не дает тебе услышать Кикимору?

Настороженность ярко-карих глаз сменилась плохо скрываемым волнением.

— Вот что, братец, — Ворон пошел ва-банк. — Сегодня утром Тур похоронил имя девчонки. Теперь она и ее прежняя память разделены навсегда. Не имею понятия, где сейчас носит нашу Кикимору, но, по-моему, сдавать позиции после первого выигранного сражения просто глупо.

— Ты издеваешься, что ли? — запинаясь, спросил Лис.

— Дурень ты, — Ворон вошел в роль и досаду разыгрывать даже не пришлось. — Шел бы спать, а то зерна от плевел уже не отличаешь.

— Не вздумай на меня давить своим взглядом! — Лис отскочил.

— Была нужда!

— У тебя глаза горят, как у Огненного Полоза!

Парень испуганно попятился к двери.

Ворон непроизвольно глянул в монитор. В черном поле экрана действительно что-то блеснуло. Светильник?

— Ладно, — он поспешил закончить разговор. — Тур вернется с работы, устроим семейное совещание. А пока я намерен выспаться. Что и тебе советую.

Однако прежде, чем отправиться на боковую, Ворон вверх дном перевернул весь свой стол, а заодно ящики Тура. Письма он не нашел. Того самого последнего письма, которое пришло от младшего брата осенью, почти три года назад. Владимир Полозов помнил, как они удивились и обрадовались корявому посланию, в котором Борис сообщал, что закончил школу, и мать, согласно традиции семьи, отпустила его из-под своего железного крыла. Он волен отправиться на все четыре стороны и хочет перебраться в Тверь, чтобы поступить в университет. В ответ близнецы направили телеграмму: «Рады. Приезжай. Встречаем». Фотографий младший брат никогда не присылал, но Полозовы легко узнали его в аэропорту, хотя видели последний раз в годовалом возрасте. Нечто родное светилось в облике тощего рыжеволосого паренька, неуклюже пробиравшегося сквозь безразличную толпу пассажиров.

С другой стороны ситуация с лесным зверьком, заползшим на двор, в памяти мелькала. Было и вещественное доказательство — справочник ветеринарного врача, который Тур купил по этому случаю. Последующие события провалились в туман времени. Ворон с огромным трудом выудил из бездны былого одну единственную сцену: проселочная лесная дорога, Тур за рулем, он сам рядом, а на руках картонная коробка, в которой свернулся рыжий клубок с белой кисточкой на облезлом хвосте.

Засыпая, Ворон ненароком изловил в голове забавную мысль: как коротка человеческая память! Он помнил десятки сетевых адресов и паролей, бесчисленное множество системных команд, номера телефонов и даже личные идентификаторы налогоплательщиков. Тур в свою очередь знал, как свои пять пальцев, сотни лекарственных средств, названия и свойства трав, тексты рецептов, формулы химических реакций и кучу медицинских терминов. Но бесследно уплывали имена, голоса, даты, события. Он поймал себя на том, что не помнит лицо матери. Вместо него под слипающимися веками маячил лишь темный бесформенный силуэт. Отец приснился в облике деревянного идола с горящими глазами. При детальном рассмотрении изваяние изображало гигантского змея с чешуей из мокрой коры дуба. Идол двигался, метал искры, а невесть откуда взявшееся болото отвечало ему коварными синими огоньками. Остаток сна потерялся в складках постели.