"Газета Завтра 252 (91 1998)" - читать интересную книгу автора (Завтра Газета)

Юрий ЛОЩИЦ МЫ ИДЕМ!

НАМ НИКОГДА НЕ УДАВАЛОСЬ СОБРАТЬСЯ всем вместе. И никогда не удавалось обозначиться: кто же мы такие все вместе? Какой-то союз единомышленников, не имеющий своей организации? Братство ли какое-то? Но ведь среди нас были и женщины, и дети… Так вот и не знаешь до сих пор, как нас правильней называть. Защитники Дома Советов, краснопресненцы? Но наверняка не согласятся многие: мы не по стопам боевиков начала века сюда пришли и не для защиты Советов, а во имя вечной России, Святой Руси… К тому же, многие и погибли не здесь, а у стен нашей московской Бастилии лжи.

Белодомовцы? Такое и совсем худо. Белодомовцами вправе окликать друг друга те, кто с умилением глазел на Ельцина, как он, кряхтя, вскарабкивается на танк. Вот для них-то и был “Белый дом”, с плебейской оглядкой на американский.

Кто-то из нас просидел здесь в осаде весь срок - с 21 сентября по 4 октября. Кто-то пробирался к осажденным, минуя омоновские кордоны, обдирая брючины об острые металлические колючки, или тайными подземными лазами. Мы считаем своими и тех, кто сюда ни разу в те дни не попал, оглушенный дубинками на площади Восстания или на Смоленской, или на Крымском мосту в разные дни и ночи накануне развязки. И тех, кто в расстрельный день с гневом швырял комки ассигнаций в амбразуры тульских десантных бронемашин на Арбатской площади. И, конечно, своими считаем рядовых и офицеров, не подчинившихся приказам грачевских генералов. А врачи и медсестры, укрывавшие в больницах от облав тяжелораненных “мятежников” - разве не свои для нас? Свои были и остались даже среди тех, кто, вынужденный повиноваться пьяным окрикам, стрелял не по людям и окнам, а в воздух. Когда одного из самых известных депутатов забивали в подвале до смерти, его выдернул в сторону офицер и спросил: “Я тебя мог видеть на Куликовом поле? Ты был там?” - “Был”. - “Ну тогда уходи отсюда”. Этот офицер стремительно становился для нас своим.

Сам воздух тех дней сообщал, что своих у нас становится больше и больше - с каждым часом, с каждым днем, с каждым месяцем. Их прибывало - с каждой публикацией портретов погибших защитников русской свободы, с каждой новой песней, видеокассетой, посвященной нашим героям, даже с каждой статейкой госпожи Боннэр, подстрекавшей к репрессиям против “красно-коричневых”.

Нас прибывало от панихиды к панихиде у решеток расстрельного стадиона. Мы узнавали своих сразу, с одного взгляда, даже если никогда не виделись до этого. Они приезжали из других городов, из-за новейших границ. И там, в других городах, за всякими границами, мы легко и радостно находили друг друга - по особому напряжению в голосе, как только речь касалась позорных сцен танково-телевизионной расправы.

Да, мы до сих пор не знаем и никогда, наверное, не узнаем хотя бы приблизительного числа своих погибших единоверцев. Их больше, чем мы догадываемся. Но значит, и нас вместе с ними больше, чем предполагают затаившиеся расстрельщики всех мастей.

Чтобы сбить нарастающий вал нашего никем не организованного воссоединения, они затеяли Чечню. Большей кровью думали замазать, затереть до невидимости народную кровь, пущенную ими в октябре 93-го. Но не вышло. Та жертвенная кровь первенцев русской свободы снова проступает - из-под правительственных ковровых дорожек, на стадионной траве, на пухлых щечках Егора Гайдара, на улыбающихся губках Немцова.

Почему мы в годовщины скорби не проносим по улицам Москвы портреты палачей-расстрельщиков, опившихся кровью наших братьев и сестер? Почему не швыряем их наземь у подножия краснопресненского креста, как в 45-м швыряли на брусчатку Красной площади вражьи штандарты? Это нужно видеть. В том числе и тем, кто надеется, что преступление кое-как обошлось без наказания.

Часто приходится слышать: если Бог есть, то почему же он их не наказывает? О, еще как наказывает!

Сколько останкинских и краснопресненских расстрельщиков полегло в Чечне? Сколько палачей и палачишек от большой политики бесславно завершили свои карьеры?.. Совсем недавно группа московских писателей выступала в тульском доме офицеров перед десантниками, как оказалось, из той самой части, которая под вечер 4 октября 93-го прибыла к месту боевого назначения и из всех своих калибров устроила бешеную получасовую “зачистку” чадящего здания на набережной - с перепугу, что ли, что и там, внутри, дожидается их целая дивизия. Тульским десантникам сегодня по полгода не выплачивают зарплату. Это ли не образцовое наказание за те аникины подвиги?.. А бравые подмосковные танкисты (стыдно называть прославленные в Великую Отечественную гвардейские имена)? На таком же сидят голодном пайке, что и туляки.

Грозный Судья наказывает не всех сразу и не у всех на виду. Зато каждого обязательно еще при жизни.

Но не станем уверять себя, что и мы сплошь безгрешны. Разве Руцкой, отрекшийся от бывших соратников, не наказал себя тем, что и от него здоровое русское общество отреклось, как от вертлявого приспособленца? А по каким уютным омуткам нынче залегли бывшие народные витии Константинов, Румянцев, Аксючиц, Зорькин тот же? Или признали свои ошибки: не тот, мол, народ им попался. А все ли в порядке с совестью у стратегов останкинского штурма, выехавших на баталию с десятью автоматными рожками и одной, да и то дурной, гранатой?

И совсем уж не дело, что по сей день в своей, вроде бы всем родной среде, никак не откажемся мы от мелко-политических уеданий друг друга: одни пойдут на улицу в панихидный день только с Лениным, другие - со Сталиным, третьи, особливо, с портретом или иконой Николая II…

И это всё? И это все? Други мои - и это вся наша Родина, все ее великие лица и лики? А кто понесет портрет Менделеева, кто - Шаляпина, кто - Минина с Пожарским, кто - Ломоносова и Пушкина, кто поднимет над людскою рекой святые образа Невского и Донского, кто напомнит нам, что мы - потомки Сергия Радонежского и Королева, митрополита Илариона и Карамзина, Аввакума и Достоевского, Глинки и Сурикова, Евпатия Коловрата и Рокоссовского, Корнилова и Матросова, святой Ольги и Любы Шевцовой?

Мы ли бедняки на миру? Великая, великодушная страна, мерная, свободная поступь, глубокое, ровное дыхание - вот мы, а не кучка пьяненьких бомжей, выклянчивающих у СМИ часик правды в неделю.

И если в 93-м мы еще втайне надеялись на остатки благоразумия, на остатки совести в загашниках правящего режима, то теперь уже никаких надежд, никаких переговоров, никаких компромиссов с теми, кто даже не скрывает, что им не хватает наглости.

Незабываемое 4 октября 1993 года… Вечная память погибшим в те дни за Россию. Позор и беспамятство ее палачам.

Смертью поправшие смерть, вы идете с нами.

Мы идем.