"Найти и сохранить" - читать интересную книгу автора (Адамс Кэндис)

9

Виктор краем глаза поглядывал на коренастого мужчину, прогуливавшегося по внутреннему тюремному дворику. Звали его Альф Барнс, и полиция подозревала, что он и есть главарь шайки автомобильных угонщиков.

Виктор находился здесь уже вторые сутки. Он вовсе не возражал против посредственной пищи или неудобного матраса, и даже против маленькой камеры с запертой дверью. Больше всего его беспокоило то, что времени на раздумья было предостаточно. И его мысли, словно испорченный маятник, склоняющийся в одну и ту же сторону, постоянно возвращались к Маделин. Что она теперь делает? Что испытывает по отношению к нему?

— Спички не найдется?

Он поднял голову и увидел Альфа. Барнс стоял прямо перед ним, глядя на него исподлобья тяжелым взглядом человека, познавшего тюремные законы.

— Спроси у кого-нибудь другого, — спички у Виктора были, но здесь их достать трудно, и обитатели тюрьмы не очень охотно ими делились. К тому же Виктор не хотел возбуждать подозрений и сразу показаться настроенным на дружеские отношения.

Альф продолжал изучать его.

— Ты новенький, не так ли?

— Да, но я скоро выйду, — уверенно заявил он.

Усмешка появилась на лице Барнса. Прижавшись спиной к стене, он сложил руки на груди.

— Это почему же?

— На меня ничего нет. Да и адвокат у меня хороший.

Альф засмеялся:

— У нас у всех хорошие адвокаты. У всех. За что тебя посадили?

— Они клеют мне кражу собственности. Но я ничего не воровал.

Альф опять засмеялся.

— А в чем тебя обвиняют?

— Угон машины, — небрежно ответил Виктор. — Но у них нет доказательств.

— Ты не врешь? — Альф с интересом посмотрел на Виктора.

Разговор прервал охранник, объявивший о конце прогулки. Все отправились по своим камерам. «Неплохое начало, — подумал Виктор, возвращаясь в камеру. — Завтра продолжим знакомство». А пока ему предстояло коротать время за раздумьями о Маделин.

Она звонила Виктору и в воскресенье, и в понедельник и, не дозвонившись, набрала номер Франсин.

— Виктор в тюрьме, — сказала ей Франсин.

Рука Маделин бессильно опустилась. Она что-то не так поняла.

— Как ты сказала? Повтори еще раз!

— В тюрьме. Его арестовали, — еще раз повторила Франсин.

Маделин нахмурилась:

— Тут какая-то ошибка.

Франсин не ответила.

Конечно, это какая-то ошибка. Но беспокойство начало охватывать ее. Кого она хотела убедить? Себя или Франсин?

— Послушай, Мэд, мне надо бежать по делам. Извини, что мне пришлось рассказать тебе про Виктора, и постарайся не думать об этом.

«Постарайся не думать об этом», — медленно повторила Маделин, вешая трубку. Не так-то просто взять и отбросить прошлое. Она доверила ему поиски брата. Но хуже всего то, что она просто поверила ему.

Медленно, еще не осознавая, что делает, она вышла на улицу и тихо побрела вокруг дома. Она думала о тех подозрительных личностях, которые здоровались с Виктором, об Артуро, которого они однажды встретили. Откуда они знают друг друга? Но знакомство со всеми этими людьми еще не означало, что он сам был преступником.

Тем не менее сомнения все больше мучили ее.

Он сказал ей, что служил в полиции. А еще он говорил, что играет в теннис с Форрестером. Значит, все это было ложью. Роясь в памяти, она вспомнила, что он не сразу сказал ей, что прежде был полицейским. Он не признавался в этом до тех пор, пока они не сблизились. Вначале его это не волновало. Только потом он стал понимать, что предстанет перед ней в лучшем свете, если выдаст себя за бывшего полицейского. А может, он врал, чтобы понравиться ей? Он не имел права так делать! Гнев душил ее, и Маделин плотно сжала губы. Непонятно для чего, но Виктор обманывал ее. Это теперь совершенно очевидно. Он убедил ее в том, чего на самом деле никогда не было. Она ослабила бдительность, позволив своим чувствам превалировать над рассудком. Как она могла? Но откуда она знала, что доверять ему нельзя!

Она подошла к дому со стороны веранды. Слава Господу, что она уехала из Лос-Анджелеса! Если она и вернется, то никогда не встретится с Виктором.

Весь день обида и горечь раздирали ее. К вечеру следующего дня Маделин погрузилась в состояние тягостной депрессии и, сидя в кресле, думала о Викторе.

Что означало находиться в тюрьме? Быть запертым за тяжелыми дверями? Любой человек будет чувствовать себя беспокойно в таких ужасных условиях. А Виктор с его свободолюбием и уж подавно должен чувствовать себя там невыносимо.

— О, остановись! — приказала она себе. — Виктор не заслуживает твоего сострадания.

Тетушка подняла голову от вязания.

— Ты что-то сказала?

— Ничего.

Тетушка продолжала смотреть на нее.

— Что-нибудь случилось, девочка? Ты какая-то дерганая весь вечер.

— Я прекрасно себя чувствую, — поднимаясь из кресла, ответила Маделин и переключила телевизор. Но, не в силах усидеть, встала и пошла на веранду.

Почему она вообще переживает за Виктора? Она ничем ему не обязана. Конечно, если не считать, что он использовал ее. Она закусила губу и положила локти на перила веранды. А правда ли, что он использовал ее? Он ведь не принуждал ее ни к чему, и проведенная вместе ночь подтверждала это. Несомненно, знай она, кто он на самом деле, с самого начала, она не позволила бы себе увлечься им.

Резко оборвав себя, она поднялась. Разве об этом надо думать? Нельзя позволять себе смягчаться. Только жесткость поможет ей побороть эмоции, угрожающие переполнить ее сердце и душу.

— Дорогая…

Обернувшись, она увидела тетушку, остановившуюся рядом.

— Ты переживаешь из-за Дэвида? — не дожидаясь ответа, тетушка села в кресло. — Ты такая беспокойная потому, что считаешь себя обязанной оставаться со мной, а в мыслях хочешь продолжить поиски Дэви?

Маделин хотела было запротестовать, но тетушка жестом успокоила ее.

— Я хочу, чтобы ты знала, что тебе нет нужды сидеть со мной. Я и сама справлюсь.

— Может, ты и права, тетя, но я не уверена, что возвращение в Лос-Анджелес принесет мне что-то хорошее. В первый раз мне не очень повезло.

Тетя пристально посмотрела на нее.

— Не хочешь же ты сказать, что потеряла надежду разыскать Дэви?

Вздыхая, Маделин опустилась на соседнее кресло.

— Тетя Паула, дело в том, что речь идет не только о Дэви. Понимаешь, во время своего пребывания там я встретила человека, — осторожно начала она.

— Ага! — в этом возгласе тетушки было понимание.

Маделин сжала руки в кулачки и уставилась на пол.

— Этот молодой человек… Ты разговаривала с ним с тех пор, как вернулась? — спросила тетушка.

— Один раз.

— И больше он не звонил?

— Нет, — Маделин заколебалась, стоит ли обо всем рассказывать, а затем решила все выложить. — Он не звонит потому, что он в тюрьме.

Тетя Паула вскинула голову и вопросительно посмотрела на племянницу.

— Ты серьезно?

Маделин горько рассмеялась:

— Абсолютно. Тетя застыла.

— Ты просто не должна больше иметь с ним никаких отношений! Ясно, что этот человек не для тебя. За решеткой! — с отвращением закончила она, как будто Виктор нанес именно ей персональное оскорбление. — Только этого нам не хватало!

Маделин понимала, что должна испытывать то же самое. Но слова тети произвели совершенно обратный эффект — она ощутила потребность защитить Виктора. Вероятно, он сбился с пути истинного, но чутье подсказывало ей, что Виктор порядочный человек.

— Он не такой уж плохой, как ты подумала, тетя, — постаралась она защитить его.

— Он в тюрьме, да? — с ужасом проговорила тетя, подразумевая, что комментариев не требуется. — Дорогая, твоя мама перевернулась бы в гробу, узнай она, что ты связалась с уголовником.

Эта фраза еще больше возмутила Маделин.

— Но он никакой не уголовник! Тетя непреклонно поднялась.

— Я иду в дом, — заявила она безапелляционно.

Маделин осталась сидеть на веранде. Слова тети звенели в ушах. Пусть Виктор и лгал ей, но делал он это с единственной целью: он хотел понравиться ей и дать ей возможность принять его. Одна часть ее существа — женщины с юга, благовоспитанной и порядочной, может, и хотела оттолкнуть его, но вторая часть страдала, представляя, как он лежит на холодном полу, окруженный страшными людьми. Злость, овладевшая ею, стала уступать место состраданию.

Разве не должна она хотя бы попытаться помочь ему? Надо ведь его как-то поддержать. Сердце у него чистое, не уставала повторять она. Кто-то же должен в него верить.

А еще она пришла к выводу: правда заключалась в том, что она любила его, но не может помочь ему. Маделин решительно поднялась. Она полетит в Лос-Анджелес и на месте посмотрит, что можно сделать. На мгновение мысль о том, что надо попробовать решить все и по телефону, не встречаясь непосредственно с ним, пришла ей в голову, но она откинула ее.

Приняв окончательное решение оказать ему содействие, Маделин ощутила чувства победы и нетерпения. «Естественно, — напомнила она себе, — помочь ему означало одно, а более тесное душевное соприкосновение означало совсем другое». За пределы чисто дружеской помощи на этот раз она выходить не станет.

Виктор поднялся с тюремной кровати и удивленно уставился на охранника. Что он, черт возьми, имел в виду, говоря, что за него внесли залог?

Охранник пожал плечами.

— Вы Виктор К. Канелли, так, кажется?

— Да, — подтвердил Виктор.

— Собирайтесь, — при этом охранник отпер замок и открыл тяжелую дверь.

Черт! Виктор посмотрел на камеру Аль фа. Они только-только начали завязывать отношения. Виктор даже намекнул, что выйдя на свободу, окажется на мели, но Барнс и не подумал предложить ему работу. А именно к этому Виктор и стремился.

— Вперед, Канелли.

Процедура много времени не заняла, и уже через полчаса, подходя к комнате свиданий, он увидел Маделин. О Господи! Что она здесь делает? Догадка промелькнула в мозгу: это Франсин сообщила ей, что он в тюрьме.

Маделин, напряженно всматриваясь в него, поджидала. На ней было светло платье, которое шло ей гораздо больше чем та одежда, в которой она была в их первую встречу. Руки крепко сжимали сумочку.

Приближаясь к ней, он замедлил шаги. Это ужасно. Правду открыть он не мог, а ничего подходящего в голову не приходило. Оставалось только надеяться на ее понимание.

— Привет, Мэдди.

— Виктор…

Голос ее прозвучал сухо и неуверенно.

Он понимал, что она чувствовала себя преданной, но в настоящий момент никак не мог доказать обратного.

— Ты внесла залог?

— Да.

Некоторое время они стояли молча. Она переводила взгляд со стены на пол — смотреть куда угодно, только не на него.

— Ну что, пошли? — предложил он.

Маделин кивнула.

И пока они не вышли из здания, она не произнесла ни слова.

— Куда ты собираешься? — спросил он.

— К себе домой, — и в первый раз за все время она посмотрела на него. — Мне бы хотелось, чтобы ты пошел со мной. Я думаю, нам… — Голос ее затих, но затем она твердо докончила: — Нам нужно поговорить.

— Обязательно, — он постарался сказать это с оттенком бодрости, но на самом деле говорить ему совсем не хотелось. Это означало бы запутаться во лжи еще больше. Но открыть ей тайну своей работы он не имел права. Лучше для ее же безопасности держать Маделин в неведении. Люди, подобные Альфу, умели выпытывать информацию, если им это было необходимо. Нельзя было подвергать риску Маделин.

— Я, пожалуй, пойду к себе домой, — беспечно сказал он. — Спасибо, что выручила меня. Я позвоню.

Девушка внимательно на него посмотрела. Она и поверить не могла, что таким образом он пытается от нее отделаться.

— Тогда и я пойду с тобой? — заявила она, а когда он уже собрался протестовать, она решительно сказала: — Я настаиваю.

Он тяжело вздохнул.

— Поступай как знаешь.

Войдя в квартиру, он устремился прямо к бару. Необходимо выпить чего-нибудь крепкого прямо сейчас.

— Хочешь выпить? — через плечо спросил он у Маделин.

— Нет, спасибо, — она с неодобрением наблюдала за ним. Она ожидала услышать слова благодарности или хотя бы простое спасибо, но ничего не услышала.

Но тут она подумала, что он наверняка ужасно смущен тем, что она нашла его в тюрьме. Точно! Виктор гордый человек. Вот почему он молчит!

Скользнув по нему взглядом, она заметила, как болтаются на нем джинсы. Он похудел в камере. Черты лица стали резче. Бедный, ему через многое пришлось пройти. Неудивительно, что он ничего не хочет говорить. Нужно время, чтобы он пришел в себя.

Выпивка придала ему решительности, и, обернувшись, чтобы встретиться с ее обвиняющим взглядом, он увидел, как смягчилось ее лицо.

— Я понимаю, ты устал и хочешь отдохнуть, поэтому не стану читать тебе лекцию, если ты боишься, — улыбнувшись, она добавила: — Маленькую нотацию я тебе все же прочитаю. А потом уйду и оставлю тебя наедине с самим собой.

Прислонившись к стене, он ждал. «Господи, дай мне силы не обнять ее и не потрогать мягкие волосы. Она так прекрасна, так беззащитна». Именно такой он и представлял себе ее, когда сидел в камере.

Маделин сжала кулачки и начала:

— Я знаю, ты что-то сделал не так, и тем не менее не считаю тебя плохим человеком. Ко мне ты был добр. Я хочу отплатить тебе тем же.

Он вздохнул. Только не это. Почему бы ей не закатить истерику с криками и проклятиями так, чтобы он тоже рассвирепел и дал ей от ворот поворот?

— Я не знаю, что ты конкретно совершил и почему, — продолжала Маделин. — Предполагаю, что ты совершил кражу, но не хочу вдаваться в детали. Я только совершенно твердо уверена, что ты сможешь начать новую жизнь. — Ее фиалковые глаза умоляюще смотрели на него. — Преступления не приведут тебя ни к чему хорошему.

Виктор не отвечал. Он просто не знал, что сказать. Ситуация вообще могла бы показаться ему смешной, не будь Маделин такой бледной и серьезной. Он даже растерялся.

Она протянула к нему руки.

— Обещай мне, что этого никогда не повторится!

Виктор понимал, что было бы лучше положить конец их отношениям. Но сердце не позволяло незаслуженно обидеть ее, особенно теперь, когда она выглядела такой хрупкой.

— Я попытаюсь, — выдавил он. Когда она подошла к нему, он почувствовал нежный аромат роз.

— Я верю в тебя, Виктор. Ты сильный и можешь добиться чего хочешь, — колеблясь, она протянула руку и дотронулась до него.

Искушение прижать ее к себе было настолько велико, что Виктору пришлось отвернуться.

— Я буду стараться, — стоически произнес он.

Маделин сделала еще шаг, и твердость оставила его. Он обхватил ее руками и прижался к ней крепко-крепко. После секундного раздумья она ответила на его порыв и обвила шею руками. Он прижался головой к ее голове и ощутил мягкость и свежесть. Целыми днями он представлял себе эту сцену, и вот теперь она воплотилась в реальность, казавшуюся невыносимо сладкой. Он ощущал шелковистость ее тела и думал, какой маленькой и беззащитной кажется она ему в эту минуту.

Прижавшись к нему, Маделин вспомнила, что собиралась ни в коем случае не допускать такого. Она неоднократно настраивала себя против подобного исхода, но сейчас ничего не могла поделать со своими чувствами. Шепча слова благодарности, она прижималась к нему все теснее и теснее. Приехав в Лос-Анджелес вопреки протестам тетки, она теперь нисколько не жалела о своем поступке. Она и представить не могла, как сильно тосковала по его объятиям. Ушла куда-то и былая решимость порвать все отношения, и обида. Мир приобрел новые краски, и опьяняющее ощущение уверенности охватило ее.

Виктор наклонился и поцеловал ее. Это был простой бесхитростный поцелуй, который лишь подтвердил ей, как счастлив он увидеть ее снова. Откинувшись, он пристально посмотрел в ее глаза, сожалея, что то, что объединяло их, не может продолжаться долго.

Она не знала, о чем он думает, и подняла губы навстречу его губам, не сомневаясь ни в чем. Его заботливые руки прижимали ее к себе, а страстные поцелуи разжигали огонь в груди. Всего этого ей не хватало с тех пор, как она оставила Лос-Анджелес. И в этом она была абсолютно точно уверена, и когда его язык начал свое путешествие, она сдалась, издав вздох удовольствия.

Она могла целовать его бесконечно долго, но внезапно он отстранился.

— Ох, Мэдди! — и провел рукой по волосам. — Ох, Мэдди, Мэдди!

Она снова прижалась к нему. Пусть только он продолжает целовать ее. Хотелось не думать и не урезонивать себя, а только принимать поцелуи. Пусть все идет своим чередом.

Он поцеловал кончик ее носа и совсем отошел.

— Становится поздно. Тебе надо ехать домой.

— Я могу остаться у тебя, — она понимала, что это не совсем удобно, но поделать с собой ничего не могла.

Виктор побледнел. И снова провел рукой по волосам.

— Не самая лучшая идея.

— О! — только и смогла вымолвить она. Разочарование уступало место смущению. Почему он выпроваживает ее? Только она подумала, что между ними начинает возникать что-то особенное, как он оттолкнул ее. И избегает смотреть ей в глаза. Таким он никогда не был. Что случилось? Еще минуту назад он целовал ее, как прежде.

Неужели печальный опыт пребывания в тюрьме оказал на него такое влияние, что ему необходимо остаться наедине и поразмыслить? Или все дело в ней? Может, он потерял к ней всякий интерес?

И тут ее как стукнуло: ну конечно, он желал ее так же, как и она его, это было видно по его глазам. Но тюрьма нанесла ему такую травму, что она и представить себе не могла. Он ощущал себя запятнанным!

— Не самая лучшая идея, — повторил он снова, но в голосе его совсем не было убедительности.

— Это оттого, что в тюрьме ты почувствовал свою вину, так?

Постановка вопроса удивила его. Он проклинал обстоятельства и понимал ее желание, но поделать ничего не мог.

— Не в этом дело.

Маделин подумала, что он скрывает что-то, а именно — свои истинные чувства. Не может сразу разобраться в них, сообразила она. Надо дать ему время подумать.

Целуя его в щеку, она прошептала:

— Я понимаю, — и без слов вышла. По дороге домой, сидя на заднем сиденье машины, она снова и снова принималась обдумывать сложившуюся ситуацию. Напряжение, существовавшее между ними, огорчало ее. Но он, по крайней мере, дал слово, что изменится. Этого с нее достаточно. Она очень верила в него. Несмотря на предостережение тетушки, она знала, что именно сейчас ему нужен друг, и хотела быть этим другом. Только надо придерживаться дружеских отношений, а не падать в его объятия.

— Вы собираетесь платить или как? — проворчал водитель.

Маделин спохватилась.

— Извините. Я и не заметила, что мы уже приехали.

Остановившись перед дверью, она призадумалась. Зачем она оставила за собой квартиру, ведь, уезжая в Джорджию, она не знала, вернется ли обратно. Похоже, это было предзнаменование. Маделин начинала осознавать, что частично уже принадлежит этому городу. И часть ее тоже уже принадлежит Виктору.

— О, кто к нам приехал! — в дверях стояла фантастически выглядевшая Франсин. — Заходи, дорогая.

Маделин последовала за блондинкой в ее яркую квартиру.

— Ну, как там в Джорджии?

— Замечательно.

— Как тетка?

— Ей намного лучше, спасибо. А как идут дела здесь?

— Ужасно, — проговорила Франсин серьезным тоном, но Маделин по выражению ее лица поняла, что все не так страшно.

Усаживаясь на один из стульев, Франсин подложила под себя ногу.

— Столько всего произошло! Прошлой ночью в баре была ужасная драка. Футболисты напились, — она громко рассмеялась. — Они оставили бар в таком виде, что он похож на пляж после цунами. — Придвинувшись еще ближе к Маделин, она принялась рассказывать о более важном. — Пока я пряталась под столом от летавших туда-сюда бутылок, я познакомилась с отличным парнем.

Маделин не могла сдержать улыбку. Жизнерадостность Франсин помогала ей взбодриться и позабыть сцену на квартире Виктора.

— Знаешь, какой он? — загадочно улыбаясь, она прошептала: — Очень быстрый.

— Ущерб большой?

Франсин смущенно опустила глаза.

— Да нет, немного губы покусал.

Маделин захохотала:

— Бару ущерб большой?

— О… — эта тема была менее интересной, и Франсин неопределенно покачала плечами. — Посуды много побили. На пару дней бар закрыли, чтобы навести порядок. — Она весело улыбнулась. — А, черт с ним! Зато у меня есть время побыть с Клемом. Честно говоря, он скоро придет ко мне.

— Это здорово.

Маделин действительно так думала. И пожалела, что ей самой ночь придется провести в одиночестве.