"Искатель. 1970. Выпуск №4" - читать интересную книгу автора

ГЛАВА VII. «БУДЬТЕ ДИАЛЕКТИКОМ, ФРЭНК»

Трехмоторный пассажирский «юнкерс», пройдя над аэродромом, заложил крутой вираж и на несколько минут словно растаял в воздухе, слившись с матово сверкавшим фоном вечных снегов вершин гор. Серебристая машина вновь обрела четкость очертаний уже над самой землей и через мгновение катилась по полю, надменно задрав тяжелый тупой капот и оставляя за собой быстро тающий шлейф пыли.

Посадка была щегольской, недаром на международных линиях компании «Люфтганза» работали пилотами многие отставные асы. И, подумав об этом, встречавший рейс из Берлина майор английской секретной службы Коллинз невольно усмехнулся.

Действительно, в том, что один из видных работников Интеллидженс сервис прилетал не самолете, за штурвалом которого сидел летчик бывшей кайзеровской авиации, была многозначительная ирония судьбы. Но додумывать неожиданно пришедшую мысль не было времени. Металлическая рыбина, поблескивая своей серебристой гофрированной кожей, уже подруливала к зданию аэровокзала.

Спустя несколько минут Коллинз пожимал руку статному седому джентльмену, одетому словно для прогулки по Уэст-Энду в Лондоне. Безукоризненный костюм кремовой легкой фланели, палевая сорочка крученого шелка, светло-желтые замшевые туфли. Даже рисунок галстука, единственной темной детали его туалета, гармонировал с фактурой старой данхиловской трубки.

Коллинз поджал губы при виде всего этого великолепия, но вспыхнувшая было ирония тут же уступила место чувству искренней радости. Приезжий был не только его непосредственным начальником, но и давнишним хорошим другом.

— Вот это сюрприз! — Черноволосый, смуглый, внешне очень похожий на местного жителя, майор ловко подхватил портфель гостя и сам, отстранив шофера, распахнул дверцу машины. — Я был оповещен о приезде представителя фирмы, но не ожидал, что им окажется… — Последовала еле уловимая пауза.

— Да, да. Именно Роберт Кемпбелл, который всегда рад вас видеть, — гость с тонкой полуулыбкой вовремя подхватил реплику. — А вы совсем не изменились.

— Льстить младшим на Востоке не принято. Вы нарушаете обычай. Поехали, Мохаммед.

Носильщики уже кончили укладывать багаж, и шофер расплатился.

— Ничуть не нарушаю. Именно потому, что я совершенно искренен, — вопросительно подняв брови, Кемпбелл взглядом указал на водителя. Коллинз ответил ему чуть заметным пожатием плеч. И оба, понимающе улыбнувшись, заговорили о чем-то пустяковом.

На одной из самых оживленных улиц машина замедлила ход. Кемпбелл, давно уже не бывавший на Востоке, с любопытством следил за тем, как шофер лавирует среди автобусов, обвешанных корзинами осликов и равнодушных к уличной толпе верблюдов. Коллинз, словно вымуштрованный гид экскурсионного бюро, время от времени давал короткие точные комментарии. Словом, все шло в лучших традициях колониального гостеприимства.

— Поторопитесь, Мохаммед, мы опаздываем, — на фарси приказал Коллинз шоферу и, вновь перейдя на английский, обратился к гостю. — Надеюсь, вы остановитесь у меня? Комнаты для вас приготовлены, обед, — он взглянул на часы, — ровно в семь, как в Палас-отеле.

Кемпбелл с сомнением покачал головой.

— Остановиться придется, пожалуй, в гостинице. Кто я такой? Рядовой коммерсант. Мне предстоят разного рода визиты, переговоры и прочее. Дорожная фирма, которую я представляю, рассчитывает на заключение крупных контрактов. Но прежде всего я бы хотел, разумеется, иметь честь быть представленным миссис Коллинз.

Обедали втроем — Кемпбелл, майор и Эллен Коллинз, миловидная, хорошо сохранившаяся шатенка лет сорока, с чисто коллекционерской страстью обзаводившаяся редкостными меховыми нарядами. О них-то и, в частности, о сравнительных достоинствах каракуля туркменской и иранской выделки и шел разговор поначалу.

Для Эллен Коллинз гость оказался на редкость интересным собьседником, потому что разбирался не только в каракуле, но и в бобрах, песцах, соболях. Телеграмма, извещавшая о его приезде, была послана фирмой, занимавшейся дорожным строительством. Но, судя по эрудиции Роберта Кемпбелла в тонкостях советского пушного экспорта, ему приходилось бывать и в таких уголках этой страны, где, как известно, иностранные фирмы дорог не прокладывают.

Впрочем, миссис Коллинз недолго наслаждалась этой содержательной беседой. Сразу после десерта мужчины перешли в кабинет.

Легкая бамбуковая мебель, крытая звериными шкурами, полутораметровый пропеллер под потолком, просторный рабочий стол, застекленная пирамида с ружьями, чучело сокола-сапсана, искусно посаженное на ветвь чертова дерева, голова тура, украшенная кривыми, как ятаганы, рогами.

По обстановке комната напоминала жилище не то ранчмена из разбогатевших ковбоев, не то любителя африканского сафари.

И только длинные стеллажи, заваленные книгами, справочниками, ворохами советских газет и журналов, наводили на мысль о том, что круг интересов хозяина несколько шире. А классический, викторианского стиля камин подчеркивал его британское происхождение.

— А вы неплохо устроились, Фрэнк, — Кемпбелл выдвинул легкое кресло-шезлонг на середину комнаты и расположился под самым пропеллером. — Англичанин всегда останется англичанином. Деловитость и комфорт.

— Жалкие попытки как-то скрасить убожество здешней столицы, — с несколько наигранным пренебрежением отозвался Коллинз, в действительности польщенный комплиментом. — К сожалению, могу предложить только джин или вермут. Порядочного портвейна здесь не достать.

— Вы забыли мои привычки, Фрэнк? — Кемпбелл. посмотрел на хозяина с некоторым удивлением. — Там, где только это возможно, местные блюда, местные напитки. Это позволяет сохранять гибкость, ведь нам приходится быть очень разносторонними. Шербет, пожалуйста, и побольше льда.

— На свете сейчас все меняется. За последние годы мне пришлось наблюдать такие перемены, что…

— Нет, майор, нет, — дружеская интимность, прозвучавшая было в тоне Кемпбелла, понемногу уступала место официальной, деловитой вежливости. — Когда корабль сбивается с курса, капитан должен дважды в день менять воротнички. Тогда пассажиры спокойны. Но перейдем к делу, у меня, к сожалению, мало времени. Последнее донесение, которое я получил, было недельной давности. Есть что-нибудь новое?

— И да и нет, сэр Роберт. Вербовка Разносчика прошла удачно. Он сейчас здесь, принес бланки паспортов, три штуки, а главное…

— Подождите, майор. Даже моя память не в силах вместить все псевдонимы ваших людей. Разносчик — это?…

— Советский подданный Расулов, которого мы привлекли через одного из местных купцов. Границу знает, как собственный двор, можно сказать, мастер почтенного цеха местных контрабандистов.

— Вы в нем уверены?

— Он слишком многим рискует.

— Нечто подобное, — Кемпбелл помедлил, доставая плоский, на «молнии» трубочный кисет, — я читал в донесении, относившемся к этому… да, Богомольцу. Потом он как будто предпочел пойти на риск и выйти из игры?

— Простите, сэр, — Коллинз резко поднялся и, маскируя вспыхнувшее раздражение, прошел к столу за пепельницей, поставил ее перед гостем. — Простите, но психологическая схема в данном случае совершенно иная. Посылая Богомольца к русским, мы никак себя не застраховали, ему нечего терять здесь. Я вас предупреждал об этом. Так и вышло. Его соблазнили деньги, которые были у него на руках, и он предпочел воспользоваться ими, не ждать манны небесной. Разносчик, передав нам паспорта, ставит под удар женщину, родственницу, жену сына. Своей жизнью он может не очень дорожить, ко пойти на бесчестье, навлекая опасность на другого, старший в роде не позволит себе никогда.

— А вы не допускаете, что эти бланки — ловкий ход VIIV, которое уже дало их номера каждому своему агенту? — Оторвав картонную спичку, Кемпбелл старательно раскурил свой «данхилл», пыхнул клубом душистого пряного дыма. — За последние годы русские многому научились.

Коллинз пожал плечами.

— Увы, это так, — Кемпбелл чуть нахмурился, восприняв жест майора как проявление несогласия с его собственным заключением. — Возьмите хотя бы их политику на Востоке. Она становится более осмотрительна и эффективна, чем наша. Советы ищут реального сотрудничества и предлагают взаимовыгодные условия, мы цепляемся за прошлые методы, о г. которых давно пора отказаться. Но мы, пожалуй, отвлеклись. Какими силами будут располагать группы, намеченные для участия в выступлении?

— Объединение всех отрядов позволит создать очень подвижную часть приблизительно в триста-четыреста сабель.

— Вооружение?

— Русские трехлинейки, маузеры, несколько ручных пулеметов. К сожалению, среди повстанцев…

— Будущих или, скажем так, гипотетических повстанцев. Пока это всего лишь банды сельских гангстеров, — глядя куда-то мимо собеседника, холодно уточнил Кемпбелл. — Да, так что «к сожалению»?

На смуглых щеках майора на мгновение вспухли тугие желваки. Сегодня шеф был просто несносен. Но Коллинз сдержался.

— К сожалению, — он попытался смягчить разговор каламбуром, — среди будущих повстанцев слишком мало бывших фронтовиков, так что для столкновения с регулярными соединениями отряд не очень пригоден. Я полагал бы, что целесообразно отсрочить дату выступления с тем, чтобы ввести в окружение наиболее авторитетных вожаков нескольких кадровых военных.

— А зачем? — с откровенной ленивой издевкой протянул сэр Роберт. — Неужели это может что-нибудь изменить? Обойдетесь.

— Простите, сэр, — майор вскочил, вытянулся, опустив руки по швам. — Я, к сожалению, не умею выполнять приказаний, смысл которых мне не ясен. Я полагал, что добросовестная и тщательная подготовка выступления…

— Потрудитесь сесть, Франклин! — Это прозвучало как команда. Благодушный седой джентльмен, так уютно расположившийся в низком шезлонге, куда-то исчез. Вместо него перед Коллинзом сидел, выпрямившись, властный шеф, холодно поблескивавший из-под бровей серо-стальным взглядом. — Сидите и слушайте, только очень внимательно. Мне не так уж нужно было это путешествие, но я пошел на него. Из-за вас. Из-за того, что мы вместе начинали эту службу и вы кое-что сделали для меня. Сейчас я недоволен вами, Фрэнк. Пока — только я. Это не страшно. Но вы теряете ориентировку, а значит, раньше или позже в работе возможны крупные провалы. Этого вам не простят. Зачем вы ковыряетесь в мелочах? Почему медлите? Неужели вы думаете, что эти «триста-четыреста сабель», даже под командованием самого Лоуренса, могли бы повлиять на судьбу Советов? Для выступления не нужны военные. Это должен быть крестьянский бунт. Бессмысленный, жестокий и страшный. Такой, о котором можно будет кричать в мировой прессе. Кричать истерично. Это вы понимаете?

— Сэр Роберт, — Коллинз, уже взявший себя в руки, попытался отстоять свою позицию. — Но разве хорошо подготовленное выступление, захват крупного центра, умелые действия повстанцев не дадут должного резонанса? Разумеется, я не рассчитывал сокрушить Советы. Но организовать дело так, чтобы повстанцы не выглядели просто бандитами, считал своим долгом.

— Ерунда! — Кемпбелл очень осторожно, постукивая головкой трубки по костяшке согнутого пальца, выколотил пепел. — Поймите, ради бога, что кадровый военный может только повредить делу. Мы не должны дать возможность увидеть за всем этим нашу работу. Не операция, но бунт! Выступление должно впечатлять не тактикой, а… — он помедлил, подыскивая наиболее точное определение, — а правильно организованным варварством. Зверством, если вам угодно. Пусть захватят какой-нибудь городок. Пусть разнесут его в пыль и заставят власти подавлять восстание самым жестоким и крутым путем. В этом смысл выступления. Это будет первая ласточка из очень голосистой стаи. Ну хорошо. Значит, Разносчик сообщил, что видел Богомольца. И что же?

— Тот был обеспокоен встречей и сразу постарался скрыться в толпе. На базаре это не трудно.

— А если все-таки Богомолец пришел в ГПУ с повинной?

— Абсолютно невозможно, — уверенно ответил Коллинз. — За убийство целой семьи по советским законам ему обеспечен расстрел. ГПУ не станет привлекать такого человека. Основатель советской разведки был очень строгим моралистом. «Чистые руки» и прочее.

— Да-да, — Кемпбелл задумчиво склонил седую породистую голову. — За господином Дзержинским была известна эта слабость. Хотя неизвестно, слабость ли это… Но предположим все-таки, что встреча на базаре тоже придумана на «бакинской Лубянке»? Как и ход с паспортами. Допустим, что Богомолец был задержан, дал показания…

— Ему нечего было показывать, сэр Роберт, — подчеркнуто официальным тоном ответил Коллинз. — Все инструкции он должен был получить уже в Баку. Ноль пятнадцатый не может сам войти в контакт с повстанцами, а Джебраилов — родственник Гейдар-аги, одного из главарей. Через него должны быть установлены связи, передан склад.

— Через него непосредственно? — Кемпбелл, видимо, более довольный этой частью отчета, снова стал благодушен.

— Не обязательно. На самый скверный случай Богомолец мог послать к Гейдар-аге своего человека. У княжеских нукеров, деревенской знати, торговцев, связанных с контрабандой, с давних времен существовала система тайных знаков, вещественных паролей. Примитивная, конечно, но очень трудная для фальсификации.

— Нечто вроде перстней генералов ордена Иисуса? — Сэр Роберт был известен как знаток истории.

— Я полагал, что подобный прием в данном случае мог быть оправдан, — по-прежнему сухо ответил майор. — Богомолец шел к ноль пятнадцатому именно с таким паролем.

Кемпбелл усмехнулся.

— Ну, ну, Фрэнк. Будьте терпимее к стариковским причудам. Ведь я искренне к вам привязан. Хотите вернуться в Лондон? Вам давно уже не тридцать, а я всегда рад видеть вас в отделе.

— Я не справляюсь с обязанностями? — Коллинз все еще был обижен.

— Если бы так, вам пришлось бы вернуться. — Сэр Роберт еле заметной игрой интонаций подчеркнул это «пришлось». — И все-таки подумайте. Восток, конечно, многое значит для Британской империи, но главные события будут разыгрываться не здесь… Будьте диалектиком, Фрэнк. С возникновением такой силы, которой становится Москва, прежняя колониальная политика протянет недолго. Двадцать, тридцать, максимум пятьдесят лет. Подобные примеры очень заразительны. Главная игра скоро переместится в Европу.

— Вы полагаете, начнется война? — искренне заинтересованный Коллинз забыл о недавней обиде. — Но где та сила, которую мы можем столкнуть с большевиками?

— Ее надо растить, майор. — Кемпбелл, поглядев на часы, с явной неохотой поднялся. — И ее растят. Быстро. Азия не выступит против русских, американцы пока заняты своим континентом, поэтому приходится растить ее в Европе. Большая игра начнется там. Хотя, — он тщательно пригладил волосы, — хотя и здесь нам придется очень много работать. Не хотите ехать в Лондон — не надо. Скучать вам не придется и здесь. Кстати, чуть не забыл. Что, мы делаем ставку на одного Гейдар-агу? А кандидатура номер два у вас не подготовлена?

— Увы, к этому пистолету нет запасных обойм. Гейдар-ага единственный, кто может стать во главе крупного дела. Остальные перегрызутся, не успев выйти из леса.

Сэр Роберт, уже направлявшийся к двери, приостановился.

— Вот это самое скверное, майор. А если с ним что-нибудь случится?

— Тогда мне придется подать в отставку, — неохотно промолвил Коллинз.

— Дай бог, чтоб этого не произошло, — поминая господа, седой джентльмен набожно поднял взгляд (в глаза бросился плавно вращающийся пропеллер), чуть усмехнулся и протянул хозяину руку.

…На следующий день высокий старик в расшитой мегребской безрукавке, зайдя в лавку тавризца Кули-заде, перебросился с ним несколькими негромкими фразами и степенно проследовал на задний двор, где останавливались обычно приезжие. А к вечеру Разносчик — Расулов, — получивший новые инструкции, отправился в обратный путь.

На этот раз он ехал верхом почти до самой границы. Человек, пославший старика с перебитым носом — Се идо в а, очень торопился.