"НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми" - читать интересную книгу автора (Щербаков Сергей)

Глава пятая

Госпиталь. Ромка с перевязанной головой лежал в палате у окна и, вооружившись шариковым стержнем, писал родным письмо:

«… лежу в санчасти. Температуры второй день нет. В санчасти тоже не дают расслабиться, приходится порядок наводить. У нас тут трубу на днях прорвало, вода хлестала как из ведра, пришлось убирать все. Правда, едим тут, меры не знаем. Сгущенку ели, масло, сколько влезет с сахаром, яйца, пюре картофельное. Что-то, ваши письма запропастились куда-то. В роте, наверное, лежат. Тут книги все перечитал, подряд набрасываешься, а дома-то не особо я этим увлекался. Все гулять куда-то тянуло. Какие тут к черту «спецы». Это только я один тут знаю ФИЗО. В старой части нас здорово гоняли. Когда "солдатскую бабочку" по 150 раз делали, отжимались по 100–120 раз. «Гуськом» по 200 метров ходили, в противогазах бегали. Что, когда снимаешь его, из него льется пот и слезы как из кружки вода. Утренняя зарядка как ад была. А тут же кроме легкого бега, нагрузок нет. Служу России!»

Как-то днем навестить больного товарища наведался Коля Сайкин, с которым они вместе поехали в «учебку», а угодили сюда. Он был повыше ростом и пошире в плечах, да и силушкой бог не обидел. Но и ему здорово перепадало от старослужащих, его «метелили» сообща, один раз в каптерке так двинули по затылку табуреткой, что он даже сознание потерял.

— Здорово, болезный! Хорошо устроился, как погляжу! Как на курорте. Тепло. Мухи не кусают. Жрешь от пуза. Книжки почитываешь. Медсестры, симпатульки, гляжу, по коридорам со шприцами и клизмами шастают.

— Заходь, салажонок! — обрадовался гостю Ромка, приподнимаясь на локте. — Проходи! Будь как дома. Присаживайся.

— Ром, ну как у тебя дела? Голова сильно болит?

— Да, вроде оклимался. Пять швов на лоб наложили. Теперь, наверное, физиономия как у Отто Скорцени будет, вся в шрамах.

В узкой, вытянутой как кишка, палате кроме Ромки было еще трое солдат. Двое вышли покурить, а третий крепко спал, отвернувшись к стене. На нижнем несвежем белье через спину красовались бурые полосы.

— Чего это с ним? — полюбопытствовал Сайкин, кивнув на спящего.

— Это Владик. Из автобата. Пьяные «деды» его отметелили железными прутьями. Видишь, кровь насквозь пропиталась, запеклась. Раньше в царской армии было наказание шпицрутенами, прогоняли сквозь строй под ударами шомполов, вот и с ним такое устроили, сволочи.

— А чего же ему белье-то не сменят? Грязнущее, дальше не куда, как у бомжа из канализационного люка, да и в крови перемазано.

- Колян, ну ты даешь! — горько рассмеялся Ромка, закатив под лоб глаза. — С луны, что ли свалился? Сам посуди, кому мы тут на хрен нужны?

— Да, это ты верно заметил! Да, действительно! Кому?

— То-то же! Эх, не повезло нам, Колька! Ой, как не повезло!

— Ромк, кто б мог подумать, что так все для нас хреново обернется. Радовались раньше времени. Вот и стали сержантами, вот и стали спецами! Надо же было так вляпаться!

— Ни за что бы учиться не поехал, если бы знал в какую «дыру» попадем! И черт меня дернул напроситься в «учебку». Будь она трижды проклята!

Сайкин вдруг спохватился, вскочил, порывшись в карманах, извлек четыре пачки «примы».

— Вот, сигарет тебе принес. Да, вот еще, к Ваське Конопатому сестра приезжала, угостил, — он положил на тумбочку несколько карамелек.

— Спасибо, Коля, сигареты есть. Ребята выручили. Ты бы лучше мне тетрадку достал с конвертом. Письмо совершенно не на чем написать. И стержень совсем сдох, почти не пишет. Измучился с ним. Только мажет. Надо своим написать, чтобы прислали.

— Достанем, Ромк. О чем разговор. Знаешь, у нас ведь в роте ЧП!

— Что там еще приключилось? Прапорщик Власенко по пьяни обосрался или крыша обвалилась на гребаную казарму?

— Какой Власенко? Игорь Костромин слинял!

— Как это слинял?

— Как убегают? Вот взял и деру дал!

— Смотался, значит, все-таки Игорек!

— Третий день ищут! Всю часть обыскали, все верх дном перевернули. Нигде нет.

— Домой рванул, пацан!

— Домой?

— Хотя, вряд ли, до дома-то полторы тыщи будет!

— В конец достали, “деды”! Озверели, гады! Тайсон, распоследняя сволочь, кулаки свои распустил! Заставлял его в самоволку за водкой идти.

— Я тоже убегу!