"Песчаные черви Дюны" - читать интересную книгу автора (Герберт Брайан, Андерсон Кевин Джей)

ЭПИЛОГ

На Келсо минул год. Искусственная пустыня продолжала наступать, по мере того, как песчаные форели поглощали все больше и больше воды. Несмотря на то, что борьба казалась безнадежной, люди Вара продолжали биться, спасая гибнущую экологию своей планеты.

Стилгар и Лиет-Кинес делали все, что было в их силах, чтобы помочь Вару в этой борьбе. Оба воспитанных в пустыне гхола считали, что их главная цель — научить людей жить в ладу с пустыней, а не сражаться с ней.

За месяцы, прошедшие после того, как они покинули корабль-невидимку, чтобы остаться на Келсо, пустыня поглотила еще большую часть континентальных равнин и лесов. Вар был вынужден то и дело менять стоянку своего лагеря, отступая под натиском дюн, но пустыня продолжала безжалостно преследовать отважных людей. Несмотря на то что им удалось убить множество червей своими водяными бомбами, одолеть Шаи-Хулуда было не так-то просто. Червей становилось все больше и больше, несмотря на все усилия Вара и его команды.

Когда из-за горизонта показались первые лучи солнца, Лиет вышел из своей огороженной камнями спальни и блаженно потянулся. Хотя оба они были еще подростками, Лиет и Стилгар помнили свою прошлую, взрослую жизнь, помнили, что когда-то у них были жены. Среди женщин из команды Вара были и те, кто готов был принять их в мужья, но Лиет понимал, что пока не готов к браку и воспитанию детей. Может быть, потом у него будет дочь, которую он назовет Чани…

Лиет работал изо всех сил ради преображения Келсо, но из этой планеты никогда не получится вторая Дюна. Плодородные ландшафты уступали, правда, место сухой пустыне, но это было далеко не одно и то же. Интересно, был ли Арракис когда-нибудь плодородным? Может быть, какая-нибудь высокоразвитая цивилизация населила в свое время Арракис песчаными форелями, как это сделала на Келсо Преподобная Мать Одраде, послав сюда свою миссию Бене Гессерит? Может быть, это были таинственные муадру, оставившие на скалах и в пещерах свои непонятные знаки во всей галактике? Лиет не знал ответов на эти вопросы. Возможно, отец задумался бы над этими вопросами, но Лиет считал себя более практичным.

Готовясь к дневной работе, Лиет обратил внимания на то, что белки глаз Стилгара начали синеть. Здешнее население не употребляло меланжу, но Стилгар называл ее священной наградой пустыни, даром Шаи-Хулуда. У него были мелкие группы, собиравшие пряность для собственного употребления, но Лиет знал, что пряность коварна — ее приятно принимать, но от нее неимоверно тяжело отказаться.

Две щебечущие девочки-подростки принесли на подносе завтрак. Они уже знали, какие блюда предпочитают по утрам Лиет и Стилгар. Девочки были красивы, но как же они были юны! Лиет понимал, что они видят только его юношеское тело, но не понимают, какой многолетний опыт носит он в душе. В такие моменты он очень остро тосковал по свей жене Фаруле. Но это было так давно…

Стилгар, однако, оставался верен себе. Покончив с кофе и сладкими пирожными, Лиет хлопнул друга по плечу.

— Сегодня нам придется углубиться в пустыню и поставить на дюнах погодные датчики. Нужно лучшее разрешение, чтобы оценить паттерны высыхания.

Отчего ты так одержим деталями? Пустыня есть пустыня. Здесь всегда будет сухо и жарко, и она будет расти и дальше. — Бывший наиб не видел ничего особенно трагичного или ужасного в умирающей экосистеме. Для Стилгара это был естественный ход вещей. — Шаи-Хулуд будет и дальше занимать свои владения, и ему все равно, что ты при этом будешь делать.

Дело ученых — добывать знания, — сказал Лиет, и Стилгар не нашелся, что на это ответить.

На одном из самолетов, оставленных здесь экипажем «Итаки», он летал к высоким широтам, еще не затронутым пустыней — в те места, где стояли густые леса, где текли реки и высились горы, увенчанные снеговыми шапками и покрытые по склонам пышной зеленью. В долинах и на склонах гор цвели города, жители которых твердо знали, что счастье их скоро закончится. Люди из команды Вара каждый день вспоминали, как было хорошо на их планете до появления червей и как им не хватает того, что они потеряли. Стилгар ничего этого не замечал.

Два друга вместе с группой обветренных добровольцев примерили новые защитные костюмы и подогнали снаряжение. Раньше, выходя в пустыню, коммандос Вара ходили по Дюнам строем. Лиет научил их ходить так, чтобы не привлекать внимание червей. Желтое солнце уже излучало нестерпимый зной, лучи светила отражались от кристаллических песчинок. Несмотря на жару, люди шли в пустыню, чтобы привыкнуть к жизни в ней. Лиет издалека заметил ржавый бурый дым — признак меланжевого взрыва. Лиету даже показалось, что он видит колышущийся след уходящего червя.

Стилгар что-то крикнул, указывая рукой на небо. Люди инстинктивно сомкнули строй, ощутив приближение опасности.

С неба спускались сотни невесть откуда взявшихся кораблей, ощетинившихся стволами орудий и оснащенных очень мощными двигателями. Таких кораблей Лиету еще не приходилось видеть ни разу в жизни. Что это? Вражеские корабли?

На мгновение в нем вспыхнула надежда, что это вернулась «Итака», но корабли были совершенно на нее не похожи и к тому шли очень четким строем. Огромные суда приземлились, взвихрив песок и давя вершины дюн. Пилотов кораблей, казалось, нисколько не волновало, что стук двигателей может привлечь червей. Глядя на мощное вооружение судов, Лиет понял, что эти гиганты играючи отразят любое нападение червей.

Покрытые пылью и потом коммандос посмотрели на Лиета и Стилгара, ожидая объяснений. Ответа у Лиета не было, а Стилгар, несмотря на абсолютное превосходство потенциального противника, был готов безрассудно его атаковать.

Со зловещим жужжанием и звоном корабли выставили опоры, на которых поднялись над поверхностью дюн. Потом начали открываться многочисленные люки, откуда высыпала целая армия металлических подъемников, бурильных машин и экскаваторов. Двигаясь на гусеницах, самоуправляющиеся механические чудовища поползли вниз по склонам дюн. За техникой шли тяжелые металлические роботы, ломившиеся вперед, как смертельно опасные воины… или это были рабочие? Помощники?

Коммандос были вооружены лишь легким стрелковым оружием. Некоторые горячие головы, привстав на колени, уже выбирали цели.

— Подождите! — крикнул Лиет.

На одном из кораблей открылся люк, и из него вылезла одетая в светлые одежды фигура. Человеческая фигура. Человек вышел на наблюдательный мостик и заговорил. Голос его был подхвачен тысячами громкоговорителей, установленных на роботах.

Стилгар и Лиет-Кинес! Не спешите записываться в наши враги.

Кто ты? — отважно спросил Стилгар. — Спустись, чтобы мы могли поговорить лицом к лицу.

Я полагал, что вы узнаете меня. Лиет воскликнул:

Это же Дункан — Дункан Айдахо!

В сопровождении почетного эскорта роботов и людей, одетых в незнакомые Лиету костюмы, Дункан спустился с корабля на дюну.

Лиет и Стилгар, мы оставили вас здесь, бороться с наступающей пустыней, ибо вы заявили, что таково ваше предназначение.

Так оно и есть, — ответил Стилгар.

Евреи тоже здесь?

У них свой собственный сиетч. Они довольны и счастливы.

К ним подошли люди почетного караула — мужчины и женщины, одетые в одинаковые черные комбинезоны. На комбинезоне одной из женщин были видны знаки различия командира высокого ранга. Дункан представил Лиету и Стилгару свою дочь Джейнис.

Я встретился с Врагом, с мыслящими машинами, и закончил эту войну. — Он протянул руку, и все роботы, остановившись, обернулись к нему. Казалось, что гигантские корабли — тоже живые существа, следившие за каждым движением Дункана. — Я нашел способ нашего объединения.

Вы сдались мыслящим машинам, — язвительно произнес Стилгар.

Вовсе нет. Я решил доказать свою человечность тем, что не стал уничтожать всех роботов. Во многих солнечных системах они создали удивительные веши, освоив негостеприимные для людей планеты. Теперь мы стремимся к одной общей цели, и я привез сюда роботов, чтобы помочь вам.

Помочь нам? — воскликнул один из коммандос. Как они могут нам помочь? Ведь это всего лишь машины.

Они наши союзники. Здесь, на Келсо, вы столкнулись с непосильной для вас задачей. Но с этими роботами вы сможете совершить задуманное. — Темные глаза Дункана блеснули. Сейчас он одновременно видел миллионы разных мест. — Мы можем построить заградительный барьер, остановить расползание песчаных форелей и сохранить воду на значительной части планеты. У Шаи-Хулуда будут здесь свои владения, но остальная территория Келсо останется относительно нетронутой. Люди постепенно привыкнут к новым условиям жизни, привыкнут к пустыне — если, конечно, захотят.

— Это невозможно, — выдохнул Лиет. — Как может бригада машин устоять перед натиском пустыни?

Дункан лишь улыбнулся в ответ.

— Не стоит недооценивать — ни их, ни меня. Сейчас я выступаю в двух ипостасях — Квисац-Хадераха и Омниуса. Я руковожу всем человечеством и владею Синхронизированной Империей. — Он пожал плечами и снова улыбнулся. — Спасение планеты мне вполне по плечу.

Лиет не верил своим ушам.

Вы сможете остановить пустыню и, одновременно, сохранить червей?

Да, на Келсо будет пустыня по соседству с лесами, так же, как во мне мирно уживается человек и мыслящая машина.

По мысленному сигналу Дункана машинная техника направилась к границе дюн и пока еще живого ландшафта.

Лиет и Стилгар последовали за Дунканом, который зашагал за машинами в сопровождении своего эскорта. Как у планетолога, у гхола, да просто, как у человека, у Лиета возникла масса вопросов. Но пока, глядя на принявшихся за дело роботов, он решил подождать с вопросами и посмотреть, что будет дальше.

За одиннадцать лет, прошедших с момента возвращения домой, Джессика все больше и больше осознавала, что не все соответствовало ее воспоминаниям. Это действительно был Каладан, или, как его потом называли, Дан, но это была не та планета, которую они с герцогом когда-то от всего сердца любили, как свой дом.

Был ветреный прохладный вечер. Джессика шла по восстановленному реконструированному замку, отмечая несовпадения, казавшиеся ей все более и более невыносимыми. В верхнем коридоре она задержалась возле одного шкафа, антикварной вещи, установленной здесь некогда декоратором замка. На этот раз она решила внимательнее рассмотреть его резные дверцы и внутренность старинной мебели. Повинуясь неясному побуждению, она надавила пальцами на деревянный выступ в дальнем углу шкафа. Задняя стенка сдвинулась в сторону, и за нею показалась ниша, в которой стояла статуэтка грифона. Вероятно, ее поставил здесь гхола барона Харконнена — грифон — древний символ Дома Харконеннов. Грифон был оставлен здесь как напоминание о фальшивости замка.

Глядя на статуэтку и думая о ее неуместности здесь, она вспомнила, скольких трудов стоило ей привести замок в порядок. Она лично руководила работами по выносу орудий пыток и по разрушению отвратительной лаборатории лицедела Хрона. Она и сама не чуралась физической работы; потея и злясь, она терла стены и пол, стараясь уничтожить все пятна, все запахи, все напоминания о заклятом враге. Но замок Каладана был полон таких напоминаний. Как можно начать здесь все заново, если здесь так много следов прошлого — неприятного, раздражающего, ненавистного прошлого?

За ее спиной раздался голос неслышно подошедшего доктора Юйэ:

— Как вы себя чувствуете, миледи?

Она взглянула на врача Сук. На его маслянисто-желтом лице застыло выражение озабоченности; темные губы неслышно шевелились в ожидании ответа.

— Куда ни посмотри, везде вещи барона. — Она, нахмурясь, посмотрела на статуэтку грифона, которую держала в руке. — Здесь есть настоящие веши, например, доска с ястребом, но все остальное — никуда не годные подделки.

Решившись, Джессика открыла створку окна в торце коридора, и в помещение ворвалась штормовая ночь. Преувеличенно драматическим жестом Джессика размахнулась и вышвырнула в плещущееся под стенами замка море статуэтку грифона. Скоро волны разобьют эту вещицу на тысячи осколков. Это будет заслуженная участь баронского герба.

Холодный влажный ветер шелестел в коридоре, обрызгивая стены каплями дождя. Облака поредели, в промежутках между ними показался серп луны, отбрасывающий желтый свет на поверхность неспокойного моря.

Джессика сорвала со стены гобелен, который никогда ей не нравился, и тоже хотела выбросить его в окно, но потом передумала — незачем пачкать планету этой дрянью — надо будет завтра выбросить эту гадость в мусорную кучу.

— Может быть, мне просто взорвать этот проклятый замок, Веллингтон. Я когда-нибудь избавлюсь от всей этой грязи?

Юйэ был потрясен таким предложением.

Миледи, это же родовое гнездо Дома Атрейдесов. Что скажет герцог Лето…

Это же простой макет, новодел, к тому же построенный с массой ошибок.

Может быть, мы тратим слишком много времени для воссоздания того, что довлеет над нашей памятью, миледи? Почему бы не построить новый дом по вашему выбору?

Джессика моргнула. Капли дождя, врывавшиеся в замок, попадали ей в глаза, мочили зеленое платье, пропитывали влагой ковер.

— Я думала, что этот замок поможет моему Лето чувствовать себя уютно, но, наверное, замок действительно больше значит для меня, чем для него.

В коридор вбежал десятилетний мальчик с угольно-черными волосами и пепельно-серыми глазами. Он встревожился, видя открытое настежь окно. Но еще больше он удивился, увидев, что ни Джессика, ни Юйэ не реагируют на дождь, хлещущий по коврам и гобеленам.

Что происходит?

Я думаю, что нам надо куда-нибудь переехать, Лето. Ты не хочешь переселиться в какой-нибудь нормальный сельский дом? Может быть, там нам будет лучше — вдали от этой помпезной и роскошной жизни?

Но я люблю замок! Это же замок герцога.

Джессика не могла думать о Лето, как об обычном ребенке. На нем были надеты рыбацкие штаны и полосатая рубашка — точно так же, как и в тот давний день, когда она прибыла на Каладан, как наложница, приобретенная герцогом в ордене Бене Гессерит. Тогда молодой аристократ шутя приставил ей нож к горлу…

Юйэ улыбнулся.

— Герцога… С тех пор как перестала существовать империя, все эти титулы уже ровным счетом ничего не значат. Да и нужен ли еще народу Каладана герцог?

Реакция Джессики была мгновенной и автоматической, только позже она поняла, что произнесли ее уста.

— Людям всегда нужны лидеры. А мы можем быть хорошими лидерами, и Дом Атрейдесов доказал это в прошлом. Мой Лето будет добрым герцогом.

Глаза мальчика блестели. Он слушал с почтительным вниманием. За детскими чертами Джессика уже видела лицо мужчины, которого она когда-то любила. Юный Атрейдес стал одним из первых в новой серии гхола, выращенных мастером Скиталем. Ребенка отвезли на Каладан, чтобы наречь его здесь — так же, как и прежнего, первого герцога.

С тех пор как они покинули Синхронию, Джессика и Юйэ изо всех сил старались выздороветь от прошлого, занявшись возрождением былых славы и блеска тихой морской планеты. По иронии судьбы хитросплетение их судеб — в прошлой и настоящей жизни — сделало этих людей союзниками. Юйэ, смирившись с тем, что никогда больше не увидит свою возлюбленную Ванну, наконец в какой-то мере обрел душевный покой.

Джессика, однако, знала, что настоящий герцог ожидает ее. Со временем он вырастет и возмужает. Когда к нему вернется исходная память, возраст не будет играть никакой роли.

Любовь Джессики к Лето не будет обычной и заурядной. Но она не будет более странной и необычной, чем все отношения между детьми — гхола, рожденными и выращенными на корабле-невидимке. Джессика, как сестра Бене Гессерит, умела замедлять процесс старения, а пользуясь меланжей, которую обильно доставляли с Капитула, Баззелла и Келсо, они оба смогут растянуть до почти бесконечных пределов срок своих жизней. Она подготовит Лето, и когда настанет нужное время, пробудит его прежнюю память. Произойдет чудо — рядом с ней снова будет ее возлюбленный, со всей его прежней памятью и мыслями.

Надо лишь подождать десяток-другой лет. На этот раз не будет никаких объективных причин, препятствующих их браку, и они смогут пожениться, если захотят, а она очень этого хотела. Впрочем, главное, они снова будут вместе.

— Все будет таким же, когда ты наконец все вспомнишь, Лето. Но все, одновременно, будет и другим.

Изуродованная, вставшая на вечный прикол «Итака» стала штаб-квартирой группы раскольниц Шианы. Изобретательные архитекторы, используя строительных роботов, реконструировали судно и превратили его в уникальное внушительное здание. С навигационной рубки сняли крышу и стены, превратив ее в смотровую башню.

Верховная Мать Шиана осматривала с этой башни удивительный ландшафт перестроенного главного города Синхронии. Погрузившись в необъятные глубины памяти, она вспомнила такую же школу на Валлахе IX, та школа тоже была основана в большом городе. Здесь осталось множество шпилей машинных зданий, и некоторые из них продолжали двигаться, работая теперь, как полностью автоматизированные фабрики и заводы.

Несколько лет назад Дункан и сотрудничавшие с ним машины помогли Шиане реконструировать необычную столицу, хотя эту «чудодейственную» работу приходилось уравновешивать с необходимостью предоставлять людям возможность потрудиться и самим. Дункан и Шиана понимали опасность безделья, разлагавшего людей, делавшего их изнеженными и бездеятельными; Дункан не желал, чтобы люди надеялись, что он сделает за них те вещи, которые были по плечу им самим. Человечество должно уметь само решать свои насущные проблемы — насколько это возможно.

В то же время группы мыслящих машин были разделены, и каждой части были поставлены определенные цели — роботы должны были освоить планеты, на которых невозможна биологическая жизнь: сожженные планеты, замерзшие астероиды, необитаемые луны. Галактика огромна, и лишь ничтожная ее часть пригодна для заселения человеком. Но с машинами жизненное пространство можно было расширить до невообразимых пределов.

Некоторые из роботов начали приобретать своеобразные личностные черты, вырабатывали у себя уникальные характеры. Дункан предполагал, что со временем эти роботы могут стать самыми великими мыслителями и философами, каких когда-либо знала история. Шиана не была в этом убеждена и поклялась доказать Дункану, что с помощью специального обучения сумеет добиться от людей не меньших достижений.

Каждый месяц на Синхронию прибывали свежие соискатели — женщины, желавшие вступить в ортодоксальный орден Бене Гессерит, другие присоединялись к Новой Общине Сестер Мурбеллы на Капитуле. Преодолев первоначальные трудности, два ордена теперь гармонично сотрудничали друг с другом. Более строгие правила ордена Шианы привлекали послушниц совершенно особого рода, такие девушки пришлись бы по вкусу Гарими. Кандидатки проходили строгий отбор, и в орден попадали очень немногие. Община Мурбеллы на Капитуле имела свои привлекательные черты. В новой вселенной находилось место для деятельности всех школ и всех направлений.

Проводилась и обычная селекционная программа Бене Гессерит, и Шиане было приятно каждый день видеть беременных женщин. Только сегодня в штаб-квартире уже побывали семь будущих матерей. Вид этих женщин вселял уверенность в будущем ордена.

Позже, в тот же день с Шианой связался мастер Тлейлаксу Скиталь. Он говорил из своей лаборатории, голос его был бодрый, чувствовалось, что он уверен в себе и никуда не смешит.

Я закончил каталог оставшихся клеток, очистил коллекцию проб от генетического материала лицеделов. Можно внести некоторые генетические признаки в наследственность сестер Бене Гессерит, вернуть утраченное.

После Дункана мы не планируем создание нового Квисац-Хадераха. Этот вопрос даже не обсуждается — пока было ясно, что многое из того, что происходило в прошлом, ни в коем случае не должно повториться…

Я говорю лишь о сохранении знания. Это все равно, что найти давно забытые, но сохраненные семена великолепного растения. Не можем же мы просто выбросить этот материал.

— Нет, конечно, но его надо надежно охранять. Скиталь, кажется, совершенно не расстроился, выслушав предупреждение Шианы.

— Я искренне надеюсь, что раса тлейлаксов восстановится на основе этих утраченных знаний. — Потом он торопливо добавил: — Естественно, улучшенных знаний.

Шиана не помнила, чтобы Скиталь когда-либо работал так усердно. Он восстановил гхола всех погибших членов Совета Мастеров, найдя их клетки в своей нуль-энтропийной капсуле. Он выращивал и воспитывал женщин Тлейлаксу, хотя поклялся, что они никогда не будут подвергаться такому унижению, как раньше. Никогда женщины Тлейлаксу не станут больше аксолотлевыми чанами и никогда не появятся такие беспощадные свирепые враги тлейлаксов, как Досточтимые Матроны. Шиана и ее сестры решили внимательно следить за мастерами, чтобы они — как это случилось в прошлом — не развратили свой народ.

Пока, конечно, у Шианы оставались аксолотлевые чаны — некоторые женщины, по разным причинам, соглашались становиться ими, другие оставляли распоряжение о превращении их тел в чаны после возможных несчастных случаев и внезапной гибели. Как всегда, Бене Гессерит сам удовлетворял свои потребности и нужды.

Закончив разговор со Скиталем, Верховная Мать посмотрела в окно навигационной рубки. Далеко, до самого горизонта, от границы главного города, простиралась выжженная земля, на которой лежали поверженные в прах здания машинной планеты.

Она отрегулировала стекло окна так, чтобы увеличить ландшафт. Она увидела новую пустыню и одного из червей, который поднялся из-под развалин, покачивая безглазой головой. Потом чудовище обрушилось на руины всей своей исполинской тяжестью. Как обычные дождевые черви, эти чудовища взрыхляли грунт Синхронии, превращая брошенные промышленные ландшафты в пустыню, в которой они хотели жить.

Скоро, подумала Шиана, она выйдет в пустыню и будет говорить с этими гигантами.

Она опустила глаза и взяла за руку стоявшую рядом с ней маленькую девочку. Может быть, она возьмет с собой эту юную подопечную, гхола Серены Батлер.

Надо как можно раньше начать готовить Серену к ее будущей роли.

Купаясь в золотистых лучах восходящего солнца, по склону дюны, сбивая шаг, чтобы не привлечь червей, обнявшись, шли два человека.

На Дюне было жарко, но не так, как в прежние времена. Вследствие сильного повреждения окружающей среды климат стал более прохладным, а атмосфера более разреженной. Но с возвращением червей, песчаного планктона и песчаных форелей, взламывавших оплавленную корку, сковавшую планету, старая планета начала возрождаться. Как говорил отец Чани, планетолог Лиет-Кинес, на Дюне все было взаимосвязано в единую экосистему — земля, доступная вода и воздух.

Благодаря Дункану Айдахо армия мощных роботов продолжала перепахивать почву в тех широтах, куда еще не проникли песчаные черви. Машины методично, шаг за шагом, рыхлили песок, открывая червям путь к освоению новых территорий. С другой стороны насаждение растений и мощные валы на пути пустыни стабилизировали биологический матрикс планеты, а люди под руководством Пауля тщательно следили за ростом новых деревьев, кустов и травы. Дункан заставил машин понять, чем была некогда Дюна — до того, как чужеземцы вмешались в ее экологию. Неправильное использование техники привело к катастрофическим последствиям, и вот теперь технику следовало применить для исправления прежних ошибок.

Пауль остановился в сотне метров от ближайшей скалы, где строительные команды обнаружили старый заброшенный сиетч. Вместе с маленькой группой самоотверженных переселенцев Пауль и Чани собственными руками восстановили древнее фрименское жилище, возрождая этим древние обычаи.

В далекие уже дни он был легендарным Муад'Дибом, вождем армии фрименов. Теперь же он довольствовался тем, что стал современным фрименом, руководителем 753 людей, построивших в скалах скромные жилища, обещавшие со временем стать процветающими сиетчами.

Пауль и Чани регулярно летали в пустыню с поисковыми командами. Пауль с оптимизмом смотрел в будущее новой Дюны, полностью осознавая ее невиданный потенциал. Близ раскопанного сиетча он обнаружил глубокий грот, который он и его последователи намеревались со временем оснастить системой орошения и искусственного освещения, чтобы выращивать в нем траву, корнеплоды, цветы и кустарники. Этого будет достаточно для поддержания жизни новых фрименов, но этот оазис не сможет испортить пустынную экосистему, которую теперь, год за годом упорно воссоздавали черви.

Может быть, наступит наконец день, когда он снова поедет по пустыне верхом на черве.

Пауль обернулся навстречу желтоватому рассвету, встающему на горизонте необъятного океана песка солнцу.

— Дюна пробуждается. Точно так же, как мы.

Чани улыбнулась, глядя на своего возлюбленного Усула и вспоминая, каким он был когда-то и каким стал теперь. Она любила каждого из этих Паулей. У Чани заметно округлился живот. Она носила в чреве их будущего ребенка. Через пять месяцев он должен будет появиться на свет, став первым младенцем, рожденным на вновь заселенной планете. Во второй жизни Чани не приходилось опасаться имперских заговоров, тайно подсыпанных в пищу противозачаточных средств и отравления. Ее беременность будет совершенно нормальной, а ребенок — или дети, если они снова будут вознаграждены двойней, — обладая большими возможностями, не будет связан никакими жуткими, никому не нужными целями.

Чани, более чувствительная к изменениям погоды, чем Пауль, подставила лицо прохладному ветру. Рассветные лучи подчеркивали медный оттенок пыли, вьющейся в воздухе.

— Нам надо вернуться в сиетч, Усул. Поднимается буря. Он ласково смотрел, как она начала скользить вниз по склону дюны, как развеваются на ветру ее рыжие волосы. Чани запела песню возлюбленных, идущих по песку, мотив был такой же прихотливый, как ритм шагов по песку.

Они прошли полпути до скал, когда ветер усилился. Летящий песок обжигал лица. Пауль обнял Чани, своим телом прикрыв ее от летящего им в лица песка.

— Да, добрая буря надвигается, — сказала она, когда они достигли входа в сиетч и поспешили внутрь. — Очищающая.

В тусклом свете плавающей лампы он заметил, как ее щеки вспыхнули веселым румянцем.

Взяв Чани за руку, Пауль повернул ее к себе и нежно стер с ее лица, с губ и с глаз песок. Потом притянул ее к себе и поцеловал. Чани таяла в его руках и тихо смеялась.

Ты, кажется, понял наконец, как надо обходиться со своей женой!

Моя Сихая, — ответил он ей, — я люблю тебя уже пять тысяч лет.