"Ты - все, что я хочу" - читать интересную книгу автора (фон Зигесар Сесиль)

ТО, О ЧЕМ НИКОМУ НЕ СТОИТ ЗНАТЬ

«Забудьте о своей слишком чувствительной груди, о распухших лодыжках, о растяжениях. Представьте, что ваши ягодицы — это шарики, из которых выпустили воздух. Расслабьтесь. В-ы-ы-ыдох».

Блер не могла себе представить, что это будет выглядеть именно так — лежа на полу с толпой стонущих, как перекормленные коровы, беременных женщин в вонючих чулках. «А теперь сделаем ситуацию еще хуже и задействуем ягодицы».

— Разве не весело? — захихикала мать Блер, лежавшая справа от нее.

Просто кайф.

Блер захотелось ее чем-нибудь треснуть. Сославшись на «личные обстоятельства», она не пошла в школу: ее слишком расстроил лист ожидания в Йель, и ей противно было видеть одноклассниц, особенно Серену. Но после шести часов беспрерывного просмотра «Молодоженов», целой упаковки обезжиренного шоколадного шербета «Хааген-Дазс», а теперь и этого, она мечтала поскорее оказаться в школе.

— Хорошо. Теперь, когда партнеры немного отдохнули, пришло их время поработать. Запомните, ребенка создает команда!

Модные курсы для беременных, которые находились в Верхнем Ист-Сайде, в ультрасовременном пентхаусе на Пятой авеню, вела бывшая медсестра по имени Рут — худая, как йог, и с вьющимися волосами. Она была замужем за модным дизайнером, создававшим холодильники, стиральные и посудомоечные машины, больше похожие на космические корабли и стоящие почти столько же, сколько и настоящий «шаттл». У них было пятеро детей, включая двойняшек; время от времени кто-нибудь из них проходил, не обращая ни малейшего внимания на раскинувшихся по полу беременных женщин, через гостиную, чтобы взять еду из огромного холодильника на кухне.

«Из них явно вырастут психически неустойчивые гинекологи», — подумала Блер.

Рут закатила свои странные черно-белые штаны для йоги от Йоши Ямамото, легла на пол и принялась сжимать лицо, пока не стала похожей на бабуина, пытающегося выпихнуть целое банановое дерево из своей задницы.

— Помните стадии родов, которые мы обсудили в начале занятия? Так выглядит третья стадия. Выглядит безобразно. После того как эпидуральная анестезия прекратит действовать, вы начнете толкать. Забудьте обо всем. В этот момент вы начнете орать мужу, что разрываете свадебный контракт. Может, дети и милые, но в их появлении на свет нет ничего милого. Потому это и называют родовыми муками.

Блер приподнялась на локтях. Неужели в наше время нет более технологически усовершенствованных способов? Нельзя, что ли, достать ребенка лазером.

— А сейчас пришло время удовольствий. Дамы, продолжайте расслабляться на полу. Партнеры, встаньте на колени у их ног, где вам и место. Теперь, дамы, приготовьтесь к чудесному массажу стоп!

Все остальные партнеры были мужьями беременных женщин, а не их семнадцатилетними дочерьми. Мужья должны делать массажи стоп. Это часть их работы. Не дочерей.

Блер уставилась на стопы своей матери. Они выглядели так же, как и ее собственные, за исключением гольфов телесного цвета.

— Начинай работать с правой пятки. Аккуратно возьми стопу в одну руку и поработай большими пальцами. Не бойся нажимать. Она весь день носила двоих людей. Ее ноги загрубели!

Блер как можно нежнее подняла правую ногу своей матери. Одно было ясно: после этих занятий она купит себе пару самых дорогих «Маноло Блаников» и расплатится за них маминой кредиткой. А также ей понадобится серия ударных спа-процедур, чтобы очистить себя от всех этих душещипательных разговоров о будущих родах, не говоря уже о вони от ног.

— Теперь поставьте ее ногу себе на грудь и похлопайте пальцами от ее большого пальца до колена. Это звучит странно, дамы, но ощущение сказочное.

Мужья принялись хлопать. Они уже втянулись во все это.

— Мне нужно в туалет, — объявила Блер. Она разжала руки, отчего нога ее матери упала на мягкое мохнатое ковровое покрытие.

— Можно сходить в ванную, она рядом, в холле справа. Там есть и туалет, — сказала Рут, занимая место Блер.

— А-ах, — застонала Элеонор, когда Рут стала хлопать пальцами по ее ноге.

Ванная была большая и современная, как и весь дом, от пола до потолка она была забита «Клерасилом» и средствами для волос. На полу стоял серебристый пластиковый кошачий туалет, выглядевший так, будто ж его дизайн был сделан мужем Рут; при этом кучки кошачьего дерьма лежали на полу, а не в нем. Блер точно не знала, где у нее дома находился туалет Кошечки-Норочки, но точно не в ее ванной. Какая антисанитария!

Она встала у раковины и, глядя на свое отражение в заляпанном зубной пастой зеркале, включила воду. Уголки тонких губ были опущены, а небольшие голубые глаза были жесткие и злые. Короткие каштановые волосы отрастали медленнее, чем ей хотелось бы, и сейчас в ее прическе не было и намека на стиль. Она задрала топ и оценивающе себя осмотрела. Грудь казалась маленькой, а живот немного обмяк после целой зимы без тенниса. Нет, она не была толстой или что-то в этом роде. Но, может быть, если бы записалась на плавание и поддерживала форму, Йель принял бы ее, и тогда она наконец занялась бы сексом с Нейтом, а ее жизнь стала бы прекрасной вместо…

Внезапно дверь в ванную открылась и тринадцатилетние близнецы Рут, мальчик и девочка с брекетами и кучерявыми рыжими волосами, как у мамы, уставились на Блер, На девочке была серая форма «Констанс Биллард». Блер опустила топ.

— Мы ищем нашу кошку, — сказала девочка.

— Ты лесбиянка? — спросил мальчик, после чего близнецы захихикали в унисон. — Если да, то тогда как ты забеременела?

Простите?

Блер захлопнула дверь и закрыла ее на замок. Затем она опустила крышку унитаза и села. На полу лежала затасканная книга — это была «Джейн Эйр». Блер читала ее дважды. Первый раз, когда ей было одиннадцать, затем — на уроках английского в девятом классе. Она перечитала несколько первых страниц, и вдруг поняла, что очень похожа на Джейн: взаперти, среди издевательств семьи, ее потрясающие умственные способности и чувства, совершенно недооценены. Если бы только в ванной было что-то типа потайного хода, выходившего на улицу… Она бы взяла такси прямо до аэропорта, села на самолет в Англию или даже в Австралию, сменила имя, устроилась работать официанткой или гувернанткой, влюбилась в своего начальника, совсем как Джейн, вышла замуж и жила долго и счастливо.

Но для начала следовало смыть с себя отвратительную вонь ног ее беременной мамаши — вонь, которая, кажется, уже проникала под кожу. Совершенно не думая о том, что она делает, Блер закрыла книгу, встала с унитаза и включила воду в ванне. Она налила в ванну немного огуречного геля для ванн «Кильс», сняла одежду и залезла в воду. Бот так. Закрыв глаза, она представила, что лежит на австралийском побережье в том купальнике «Берберри» в бледно-розовую и темно-синюю клетку, который чуть не купила на прошлых выходных, и наблюдает за своим сексуальным мужем, катающимся на доске в Тихом океане. На закате они будут уплывать за горизонт на своей яхте, пить шампанское, есть устриц и заниматься сексом прямо на палубе, а его зеленые глаза будут сиять под светом луны. Зеленые глаза…

Блер села в ванне. Нейт! Ей вовсе не нужно было никуда убегать, у нее по-прежнему был Нейт. Ее телефон торчал в заднем кармане джинсов, скомканных на полу возле ванны. Она схватила его и набрала Нейта.

— Как жизнь? — спросил он обкуренным голосом.

— Ты будешь продолжать любить меня, даже если я не попаду в Йель? — промурлыкала Блер, опускаясь в пену.

— Конечно буду, — ответил Нейт.

— Ты считаешь меня жирной или бесформенной? — спросила она, вытягивая из воды сначала одну, а потом вторую ногу. Ее ногти были покрыты лаком цвета бургунди.

— Блер, — заворчал Нейт, — ты — антоним всего жирного.

Бяер улыбнулась и закрыла, глаза. Они с Нейтом говорили об этом уже тысячу раз, но это всегда придавало ей уверенности в себе.

— Эй, ты что, ванну принимаешь, или как? — спросил он.

— Ага. — Блер открыла глаза и потянулась за флаконом геля для ванн. — Жаль, что ты не со мной.

— Я могу прийти, — оживился Нейт.

Если бы только она на самом деле была дома, в собственной ванне.

— Дорогая, — раздался из-за двери голос Элеонор Уолдорф, — с тобой там все в порядке?

— Все отлично! — отозвалась Блер.

Я просто лежу в ванной «тренера» курсов для беременных моей матери и занимаюсь сексом по телефону со своим парнем.

— Не забывай, здесь множество беременных женщин с гиперактивными мочевыми пузырями!

Спасибо за напоминание.

— Черт, мне пора, — сказал Нейт. — Все эти тренеры по лакроссу постоянно названивают мне. Они приезжают на выходные, посмотреть мою игру.

Заметьте, как аккуратно он не упоминает, откуда эти тренеры.

— Это… я уезжаю в Джорджтаун завтра утром, но я могу тебе позвонить оттуда, ладно? — Блер отключила вызов, встала, расплескивая воду, вытерлась пушистым белым полотенцем, лежавшим на полке рядом с ванной, оделась и пригладила пальцами влажные волосы. Ее отражение в зеркале теперь выглядело гораздо лучше, а сама она пахла свежестью и огуречной чистотой. Возможно, в этом была заслуга ванны или телефонного флирта с Нейтом, но теперь она ощущала себя совершенно другим человеком.

В коридоре топтались беременные женщины, жевавшие доставленные из «Элис» мини-пиццы с козьим сыром и оливками. Блер остановилась у двери, нетерпеливо ожидая, когда Элеонор договорит с Рут о дизайне холодильников ее мужа.

Одна из двойняшек Рут, та, на которой была форма «Констанс Биллард», подошла к Блер. В руках у девочки была гималайская кошка.

— Это Жасмин, — сказала девочка.

Блер натянуто улыбнулась и поправила застежки на своих бриллиантовых сережках.

— У тебя нервный срыв? — не отставала девочка. — Я слышала, тебе пришлось уйти из школы.

В том, что секреты и тайны личной жизни распространялись по школе и за ее пределами, не было ничего нового. К понедельнику эта рыжая зубастая зараза расскажет всем, как Блер Уолдорф разглядывала свою грудь в ванной ее дома, а может, и кое-что похуже. В какой-то степени Блер ждала поездки в Джорджтаун. По крайней мере, там ее никто не знает и относиться к ней будут уважительно, так, как она того заслуживает.

— Ма! — поторопила она, — нам пора.

Все произошло так, как и предвещала Блер. Как только за ней захлопнулась дверь, малолетнее воплощение зла понеслось в свою комнату, включило компьютер и начало рассылать по сети сообщения.

ЭЙ, НАРОД!

Знаете, говорят, что честность — лучшая политика, и настоящие отношения — честные и открытые? Так вот, я думаю, что это бред. Нет, я не считаю, что вранье — это круто. Просто иногда чем меньше сказано — тем лучше. Послушай, будешь ли ты кому-нибудь интересной, если у тебя совершенно нет никаких секретов? Где же загадка? Элемент неожиданности? Признайтесь, нам нравится, когда наш бойфренд уезжает на выходные, и мы понятия не имеем, где он. Мы любим, когда парень, на котором мы помешаны, устраивает вечеринку, но проводит большую часть времени в одиночестве или выходит из комнаты, чтобы сделать загадочный звонок. Разве не интереснее считать, что все наши знакомые живут двойной жизнью? И подумайте сами, если бы все, чего мы хотим, было правдой, то тогда мы не выливали бы друг на друга столько грязи и не гордились бы этим так искренне, разве нет?

Дорогая Сплетница,

Это звучит странно, но моя мама проводит курсы для беременных в нашей гостиной, и вчера здесь была та старшеклассница со своей мамой, которая, типа, слишком старая, чтобы заводить ребенка. Короче, эта девушка, типа, закрылась в ванной на, типа, час, а потом вышла вся мокрая. Все в моем классе так боятся ее и считают ее очень клевой, но теперь я знаю — она просто сумасшедшая. Неудивительно, что ее не приняли в колледж.

— важнаяновость

Дорогая важнаяковость,

Ты сказала старшеклассница? Детка, мы ВСЕ сумасшедшие.

— Сплетница

Дорогая Сплетница,

Мой двоюродный брат учится в Йеле и работает там гидом для будущих студентов. Ему сказали, что никакого листа ожидания на самом деле нет. Они просто шлют эти письма, чтобы выполнить какой-то национальный норматив.

— кошма

Дорогая кошма,

Bay. Это звучит слишком страшно, чтобы быть правдой.

— Сплетница

Д пьет прощальный кофе в забегаловке на Бродвее. Дж практикует походку-от-бедра в проходе автобуса, идущего по Семьдесят девятой улице. С садится в самолет «ЮС Эйр» до Бостона. Кажется, она весьма серьезно подходит к вопросу выбора учебного заведения. Б пьет водку из миниатюрной бутылочки во время своего полета в Вашингтон — пытается настроиться на Джорджтаун. В выкидывает дверную табличку «Только для женщин», которую она стащила в туалете одного из баров Уильямсберга. Ч с папой в частном самолете. Хотят убедить какой-нибудь наивный колледж принять его? У папы в руках портфель — давайте просто представим, что он набит деньгами.

Люди, не забывайте, у нас остается целых три недели для выбора университета. Давайте используем это время с умом. Хе-хе. Вы же меня знаете!

Ты знаешь, ты меня любишь,

Сплетница