"Унеси меня на Луну" - читать интересную книгу автора (Адамс Кайли)

Глава 19

София еще раз перечитала анонимку.

«Идеальная маленькая стерва. Ты хорошо устроилась в своем уютном мирке, но скоро этому конец».

Зловещее послание. Первое угрожающее письмо в жизни Софии. Чем больше она об этом думала, тем сильнее нервничала. Письмо просто появилось на прилавке неизвестно откуда. Она ненадолго отошла от своего обычного места, чтобы ответить на телефонный звонок (покупательница интересовалась корсетами, но бестолковый оператор соединил ее с отделом «Аспен косметикс»).

София подозрительно покосилась в сторону Клер, пытаясь рассуждать логически. У нее, несомненно, имелась возможность подкинуть письмо — она стояла всего в нескольких ярдах от прилавка «Аспен», мотив тоже — она могла злиться на Софию за два опоздания подряд. Загадка разгадана.

София решительно подошла к прилавку «Клиник» и сунула клочок бумаги с напечатанным на машинке текстом под нос главной подозреваемой.

— Я такие вещи не одобряю!

Клер прочла письмо.

— Я тоже. Насчет стервы я бы, пожалуй, согласилась, но вот что бы идеальная… нет, не думаю.

София замолчала, чувствуя бессильную ярость. Интуиция подсказывала ей, что Клер не имеет к записке никакого отношения.

— А ты не заметила, несколько минут назад возле нашего прилавка никто не крутился?

Клер вернула ей записку.

— Я слежу за прилавком «Аспен», только когда тебя там нет.

В это время с обеденного перерыва вернулся Рикки. Обрадовавшись его появлению, София поспешила обратно в свой отдел.

— У меня есть враг! — Она предъявила приятелю свою находку.

Тот прочел записку и вынес вердикт:

— Клер.

— Мне тоже сначала так показалось, но она не согласна с утверждением, что я идеальная.

— Все-таки Клер — ужасная зануда. — Рикки задумался. — Кто тогда мог это написать?

— Да кто угодно. Мне еще нет тридцати, я стройная, замужем за потрясающим мужчиной и ношу на пальце прекрасное кольцо.

Рикки еще немного помолчал.

— Пожалуй, теперь я сам готов послать тебе письмо с угрозами.

— Си Зет! — воскликнула София. — И Чарли Грант. Они обе положили глаз на Бена. — София вспомнила про Китти Бишоп. — Я тебе рассказывала про Китти, подругу Бена? Она его очень опекает.

— Нельзя же обвинять всех подряд, тебя примут за сумасшедшую. Забудь ты пока о записке, может, это чья-то глупая шутка и больше ничего не будет.

София чувствовала, что все не так просто, но решила последовать совету Рикки.

— Я поговорил с поставщиками, — сказал тот. — Они готовы организовать доставку в тот же день, так что все хозяйство привезут тебе на квартиру сегодня вечером.

— Когда ты можешь прийти?

— Я буду очень поздно.

— Почему?

— Мы сегодня устраиваем вечеринку по случаю дня рождения бармена из «Шансов», я — один из организаторов. Бедняга очень переживает, что ему стукнуло сорок.

София стала прикидывать в уме план вечера.

— Ладно, я, наверное, смогу начать сама. Ах да, чуть не забыла! Сегодня вечером к нам доставят тренажер для Дебби.

— К вам?

Она кивнула.

— Это сюрприз. — София вспомнила еще кое-что. — Я не говорила, что у Бена вылезают лобковые волосы? Ты, случайно, не знаешь, может, есть какой-нибудь шампунь от выпадения волос в этом месте?

Рикки посмотрел на нее как-то странно.

— Никогда не слышал, что в этом месте лысеют.

— Мне не померещилось! Я много чего не знаю о своем муже, но уж точно знаю его…

— Винсент! — воскликнул Рикки.

На лице Софии появилось выражение ужаса.

— Я никогда даже…

— Нет, я снова вспомнил про письмо. Его мог написать Винсент.

Такая гипотеза показалась ей неубедительной.

— Это не в его стиле. К тому же мне кажется, что письмо написала женщина.

Рикки вскинул одну бровь.

— Или мужчина-гей. Оно достаточно злобное.

— В таком случае, кроме тебя, у меня нет других подозреваемых.

— Может, у Бена есть тайный поклонник?

Такой вариант, пожалуй, стоило принять во внимание.

— Да, на него и правда иногда поглядывают некоторые типы.

— Ты избежала бы этих неприятностей, если бы была попроворнее и вышла бы замуж за уродливого богатого старика.

Шум вечеринки Бен услышал еще за несколько футов от нужной квартиры. «Хорошо бы, они как следует напились, — подумал он. — Чем больше женщины пьют, тем больше дают чаевых». Он решительно постучал, стараясь, чтобы его услышали.

Дверь открыл мужчина.

— Прошу прощения. — Бен вытащил из кармана брюк бумажку с адресом. — Я думал…

— Вы — стриптизер? — спросил хозяин, улыбаясь во весь рот.

Бен посмотрел поверх его плеча и увидел, что в комнате собрались одни мужчины.

— Крис — это я. Китти говорила, что вы — классный. — Он смерил Бена оценивающим взглядом с ног до головы. — Она не соврала. Входите.

Бен неохотно вошел внутрь. Он был не в том положении, чтобы привередничать. Сборы от вчерашнего выступления едва покрыли стоимость сегодняшнего совещания с Робертом Кэнноном, Ритмом Нэйшном и Тимом Рибелом. В конце концов, деньги не пахнут, и от кого бы он их ни получил, от женщин ли, от мужчин ли, их ценность от этого не изменится.

— Эй, мальчики! — крикнул Крис. — Кушать подано. И сегодня у нас шведский стол.

Комната наполнилась криками и свистом как минимум тридцати возбужденных мужчин, приветствующих его появление. За все двадцать девять лет своей жизни Бен еще не оказывался в столь неловком положении. Он испытывал противоречивые чувства: с одной стороны, ему хотелось развернуться и бежать отсюда, но с другой — и это желание было сильнее, — ему хотелось, чтобы у этих парней оказалось побольше наличных.

Бен нашел свободный пятачок на обеденном столе, поставил свою аппаратуру и нажал кнопку «воспроизведение». Пора разогреть ребятам кровь. Он театральным жестом повернулся спиной к зрителям. Комната наполнилась чувственными аккордами струнных. Покачиваясь под музыку, Бен стал медленно снимать с себя смокинг. Вступление кончилось, и зазвучал голос Фрэнка Синатры, певца из певцов.

«— Путники в ночи обмениваются взглядами…»

Рубашка расстегнута до середины.

«— О, твой манящий взгляд… О, твоя волнующая улыбка… Сердце подсказывает, что ты должна быть моей…»

Бен повернулся к зрителям лицом. Самый пьяный из всей компании вскочил с места и стал нажимать какие-то кнопки на стереосистеме, встроенной в музыкальный центр. Внезапно из динамиков раздалось пульсирующее уханье басов в танцевальном ритме:

«— Путники в ночи… бум, бум… двое одиноких людей… бум, бум… мы были путниками в ночи… бум…»

Бен не верил своим ушам. Наложившись на ритмы диско, музыка сама словно изменилась, казалось, она стала естественной и примитивной, как биение пульса, и подействовала на него ошеломляюще. Он превзошел самого себя. Его бедра вращались в безупречной синхронности с мелодией.

Рубашка полетела на пол.

Компания пришла в неистовство.

Бена охватила какая-то безумная энергия. Он сбросил ботинки, стянул носки, дал брюкам соскользнуть на пол и принял позу модели, рекламирующей белье от Келвина Кляйна, догадываясь, что таким его и хотели видеть. Все это происходило под пение Синатры.

«— До того, как мы впервые поздоровались… бум, бум… никто из нас не знал, что до любви всего один взгляд… бум, бум… один медленный танец… бум…»

Деньги сыпались на него дождем. Каждый хотел расстаться с купюрой. Бену за резинку совали доллары — пятерки, десятки, даже несколько двадцаток. Самым щедрым Бен в благодарность предоставил привилегию сунуть купюры за переднюю часть трусов, а более экономным пришлось довольствоваться боковой частью. Его тело притягивало деньги, как магнит железные опилки. К тому времени когда классическая песня Синатры закончилась, он набрал и на квартплату, и на следующий ежемесячный взнос за кольцо.

Но главным приобретением этого вечера стали даже не деньги, а вдохновение, словно бальзам на душу. «Создай свой собственный номер, сделай что-то свое». Мудрые слова Китти отпечатались в его мозгу. О, он нашел свою нишу. Бен придумал нечто неслыханное и почти возмутительное. Синатра в стиле диско! Те же «Путники в ночи», но поданные в таком темпе, что у зрителей внутри все задрожит, и жизненные ритмы ускорятся. Бен представил, как вокруг него танцуют красотки в блестящих облегающих платьях… Таким спектаклем можно сразить зрителей наповал.

Сегодняшняя компания явно умела обращаться с мужчиной, как с поп-звездой. Бену подумалось, что соседи снизу, сбоку и даже сверху наверняка уже позвонили в полицию и пожаловались на шум. Он решил, что надо получить с Крис гонорар и смываться, пока не приехала полиция.

Подбирая разбросанную одежду, Бен заметил в глубине комнаты знакомое лицо. Он выпрямился и похолодел: прямо в глаза ему смотрел Рикки Лопес.

София нервно мерила шагами комнату и дымила как паровоз. Новость грызла ее, как какое-нибудь чудовище из фильма ужасов. Более того, ей казалось, что ее уже проглотил Годзилла, и она беспомощно трепыхается в животе монстра.

Дебби пыхтела и сопела на тренажере, обливаясь потом.

— Ненавижу… уф… Джейн… Фонду. — У нее еле ворочался язык. — Это… она… уф… придумала… такое мучение!

София сосчитала окурки в пепельнице: восемь. Личная норма в шесть сигарет в день превышена. «Ну и черт с ней!» — подумала София. У нее есть причина сорваться: она только что узнала, что ее муж — гей. И как она раньше этого не заметила? Приятная внешность, острый ум, стильная одежда, вкус к ювелирным изделиям — все признаки налицо. София хлопнула себя по лбу. Как она раньше не догадалась? Чего ей еще не хватало? Телеграмма? Гм… интересно, посылает ли еще кто-нибудь в наше время телеграммы? Если нет, то напрасно. Они воздействуют куда сильнее, чем сообщения по электронной почте.

— Одно… уф… то… уф… что он… уф… танцевал… уф… для голубых… еще… не… означает… уф… что он… сам… голубой.

— Разве я танцую перед лесбиянками? А ты? А Клер? Хотя, если подумать, Клер, пожалуй, стоит этим заняться. Может, тогда она не будет все время киснуть. — София ахнула. — Может, папа с самого начала все знал? Вдруг ему интуиция подсказала, что Бен склонен к гомосексуализму?

— Это… уф… бред.

— Хватит разговоров. Я задыхаюсь только оттого, что слушаю тебя. — София затушила в пепельнице сигарету номер девять и закурила десятую. — То же самое случилось с Кэрри Фишер, представляешь? Две девушки, две мечты о любви, два мужа-гея.

— Сколько… уф… времени…

— Ой, ну откуда я знаю? Вероятно, на это могли уйти годы. Я читала, что некоторые еще в детстве, лет в шесть, понимают, что их тянет к своему полу. Футбольный матч, зазывный взгляд с третьей базы… Всякое бывает.

— Я… спрашивала… сколько…

— Кто знает? Может, навсегда? Если бы Рикки мне не сказал, я бы прожила с Беном всю жизнь и не догадалась.

— Сколько… мне… еще… мучиться… на этой… штуковине?

София едва взглянула на сестру.

— Еще двадцать минут, дорогая. Ты молодец, отлично справляешься.

Она посмотрела на коробки с разнообразными флакончиками, крышечками и бутылочками. Кроме того, тут же лежали разнообразные красители. Комната была настолько загромождена, что стала почти непригодной для жизни. Но, как ни странно, этот беспорядок придавал Софии сил. Она чувствовала, что должна крепиться и бороться. Ради избалованной девчонки по имени Тэффи. Ради клиентов «Жаклин» вообще. Ради Америки.

Вошел Бен.

— Крошка, это не то, что ты думаешь.

София взглянула на него один раз и поняла правду. Волнения, выкуренные сигареты — все это было зря.

— Я никогда, ни на секунду не сомневалась в твоей мужественности.

За девятнадцать минут до конца тренировки Дебби свалилась с тренажера.

— Не садись на диван, — предупредила София. Она только что довела до кондиции очередную партию лака «Голубая грусть Жаклин».

— Я бы не смог при всем желании. Диван закрыт пленкой и завален всякой дрянью. — Бен остановился и оглядел царивший вокруг хаос. — Раньше я называл это гостиной. А что, если мне захочется посмотреть телевизор?

София ни на секунду не оторвалась от работы и даже не подняла глаза.

— Присядь на тренажер.

— Между прочим, почему тренажер Дебби стоит у нас в квартире?

— Я — ее личный тренер.

Бен присел на агрегат.

— Когда ты сама в последний раз занималась спортом?

— Пробежки за такси считаются?

— Нет.

— А перетягивание вместо каната кашемирового свитера на распродаже в «Бергдорфе»?

— Тоже нет.

Она задумалась.

— Тогда в десятом классе.

— Ты заканчиваешь?

— Я могу прерваться. У меня большой заказ, который нужно сдать к концу недели, и я хотела сделать задел. — Она вытянула руки, перепачканные лаком. — Ужас, ты только посмотри, на кого я похожа.

— Не знаю, как я смогу теперь встретиться с Рикки?

— Надеюсь, что в одежде.

Бен лег на тренажер и начал делать упражнения для мышц брюшного пресса.

— Знаешь, я тут подумала… пожалуй, я не против, чтобы ты раздевался перед геями, это никому не повредит. Но мне неприятно думать, что моего мужа разглядывают другие женщины.

Бен остановился.

— Крошка, просто считай, что я актер, а мое выступление — пьеса.

Но София все еще пребывала в сомнениях.

— Может, если я сама увижу твое шоу, будет лучше?

— Ладно. Завтрашний вечер подойдет? Китти к тому времени наверняка найдет мне очередной ангажемент.

София покачала головой.

— Ничего не получится, нет времени, у меня огромный заказ. Я бы лучше посмотрела прямо сейчас.

— Здесь?

— Ну да, — невинно согласилась София. — Все равно скоро спать.

Бен пожал плечами и стал готовить аппаратуру. Он был еще в смокинге. Как обычно, он собирался выступать под песню «Путники в ночи».

София, сидя на стуле, завороженно наблюдала, как ее муж медленно раздевается под музыку. Она пыталась представить, о чем думают, глядя на него, другие женщины. Представляют ли они, как прижимаются к его телу? Мечтают ли почувствовать его глубоко внутри себя? Она-то все это испытала, и сознавать это было невероятно приятно и эротично. Бен Эстез принадлежал ей. Телом, душой и сердцем. Зрительницы только фантазируют, а она может испытать все в действительности.

Мелодия захватила Софию, она закрыла глаза, и стала подпевать:

— С той ночи мы вместе, любовь с первого взгляда стала любовью навеки…

— Где ты была? — рявкнул Джозеф.

Дебби вошла в дом и закрыла за собери дверь.

— У Софии, и я передала это через Толстого Ларри.

— Передавать сообщения умеет не он, а Малыш Бо.

«На этой неделе», — хотела сказать Дебби, но промолчала.

— У Софии все в порядке. Она живет в приличной квартире в неплохом доме в безопасном районе.

— Разве я спрашивал?

— Я подслушала твои мысли.

Джозеф снова плюхнулся в кресло и сделал вид, что увлечен каким-то низкопробным эротическим фильмом по кабельному каналу. Дебби несколько секунд изучала его лысую макушку, возвышающуюся над спинкой кресла, потом пошла наверх.

— Звонил Винсент.

Девушка застыла как вкопанная. На то было сразу две причины: во-первых, новость ее потрясла, а во-вторых, у нее так болели ступни, икры, колени, бедра и ягодицы, что каждый шаг по лестнице причинял жуткие страдания.

— Он хотел, чтобы ты перезвонила.

«Сам попросил. Неплохо, более того, отлично».

— Я ему сказал, чтобы он не отказывался от Софии.

Если бы Дебби обладала способностью перемещать предметы усилием воли, на голову отца в ту же секунду обрушилась бы настольная лампа.

— Почему ты так сказал?

— Потому что этому хлыщу недолго осталось околачиваться рядом с моей дочерью.

«Вот это да. Это серьезно». На экране телевизора тем временем кинозвезда стала принимать душ. У Дебби мелькнула мысль, что в кино маловато женщин-кинорежиссеров, поэтому героини вечно моют свои груди так, как никогда не стала бы делать ни одна нормальная женщина. Ей стало противно, и она молча поплелась к себе в комнату.

Она подумывала о том, чтобы не перезванивать Винсенту до завтра. «Очень радикально». Но в глубине души она знала, что ей не хватит силы воли ждать так долго. Самое большее, на что она способна, это оттянуть звонок на полчаса. Дебби сняла трубку и набрала номер.

— Слушаю. — В голосе Винсента ощущались подавленность и скука. И то и другое — хорошие признаки для обездоленного.

— Привет, это Дебби.

— Как поживаешь?

Сердце девушки переполнилось радостью. Винсента интересует она сама! Этот парень определенно умеет не только брать, но и давать.

— Я без сил, — призналась Дебби. — Я занималась на…

Винсент не дал ей договорить:

— Ты обычно звонила, чтобы рассказать о сестре.

Разочарование и унижение — вот что испытала Дебби. Ее самооценка упала почти до нуля. Она снова почувствовала себя, как в школьные годы.

— Винсент, София вышла замуж, и она счастлива в браке. Честное слово, с твоей стороны просто глупо мечтать о ней и дальше. Пора успокоиться.

— А твой отец говорил мне другое.

— Что ж, он проводит слишком много времени с Толстым Ларри и Малышом Бо, очевидно, это сказывается.

— Но еще не поздно, они могут аннексировать брак.

Дебби закрыла глаза. Она измучилась, ей хотелось спать.

— Ты хочешь сказать — аннулировать? Потому что я не думаю, что София и Бен участвуют в каких-либо политических группировках. — Внезапно Дебби осенило. Она безмерно устала от всего этого: от разговоров, которые ни к чему не ведут, от душевных ран, устала отдавать и ничего не получать взамен. — Знаешь, Винсент, я больше так не хочу. Я люблю сестру, но мне надоело все время о ней говорить. У меня есть и своя жизнь, и довольно интересная. Если ты захочешь узнать что-то обо мне, можешь позвонить, если нет — что ж, пусть у нас останутся воспоминания о том, как мы ходили на мюзикл.

— Это было в ту ночь, когда тебя вырвало на меня в такси.

— Да, — мечтательно прошептала Дебби. — Это наше единственное общее воспоминание.

Не прощаясь, она без всяких сожалений повесила трубку. Возможно, у нее просто не хватило сил, чтобы осознать в полной мере, что она сделала. Или с нее действительно довольно. Именно в такие минуты у нее обычно возникало непреодолимое желание съесть что-нибудь вкусное, ужасно калорийное и совсем не полезное. Однако сегодня все было по-другому. Дебби Кардинелла съела всего лишь рисовый кекс, забралась под одеяло и уснула. И осталась очень довольна собой.