"Карусель любви" - читать интересную книгу автора (Адамс Кейси)

Глава 3

Она проснулась от того, что плечи и шею свело судорогой. В волнении она скинула одеяло. Комната купалась в солнечных лучах, но это не помешало Андреа осознать, где она находится.

«Боже мой, — испуганно подумала она, — только не это!»

Хотя, судя по всему, было именно то. Она проснулась в номере Керка, и можно не сомневаться, что он теперь про нее думает. Сотни вариантов проносились у нее в голове: возможно, что она… что они…

Вскочив с кушетки, Энди обнаружила, что спала одетой. Пытаясь вспомнить, что же произошло ночью, она потерла виски. Почему большинство людей так любит алкоголь?

Из соседних комнат не доносилось ни звука. Керк либо еще спал, либо уже ушел.

В любом случае оставаться здесь было бы глупо, поэтому она взяла туфли и на цыпочках вышла из номера.

Идя по коридору, Энди оценивала происшедшее с ней как двойственную ситуацию, смущавшую и веселившую ее одновременно. Она шла к лифту как конспиратор, с туфлями в руках, пытаясь выглядеть тем, кем на самом деле была, — перебравшим шампанского человеком, жертвой обстоятельств. Улыбнувшись, она подумала, что все не так уж плохо. Ей нужно было подняться на лифте в свой номер.

Внезапно она поняла, что не учла одной детали: она оставила ключи от номера внизу у портье! У нее всклокоченные волосы, мятое платье, ноги болят от высоких каблуков и нет никакой возможности попасть в свой номер, не будучи узнанной.

Ладно, решила она, будь что будет. Лифт наконец-то прибыл, и она вошла в него, надеясь, что доедет до портье в одиночестве. Но не тут-то было. На четвертом этаже лифт остановился, и Энди увидела пожилую чету.

— Доброе утро, — сказала она, улыбнувшись и подумав, как это приятно быть вместе столько долгих лет. Пожилая пара выглядела как одно целое. Если долгие годы брака так воздействуют на людей, то ей тоже хочется замуж. — Все в порядке, — сказала она, видя их удивление, — я понимаю, что выгляжу странно. Просто так уж получилось…

Лифт остановился, открылись двери, и Энди вышла, вежливо попрощавшись. Подойдя к столу портье, она оглянулась и увидела, что пожилая чета бегом покидает гостиницу.

Назвав портье номер своей комнаты, она заметила, что он смотрит на нее, часто мигая от удивления.

С ключами в одной руке и с туфлями в другой, Андреа вошла в лифт, улыбаясь сама себе, и нажала на кнопку «3».

Ее первым желанием было принять горячий душ. Затем, надев короткий, удобный халатик, она заказала завтрак в номер, надеясь, что еда избавит ее от головной боли. Сейчас — время отдыха, решила она, не желая думать о том, что будет дальше.

Ее волосы ложились легкими волнами, когда она не сушила их феном. Решив, что главное — это завтрак, она не стала заниматься прической.

Постучав в дверь, Керк Форрестер поправил галстук. Он не ожидал, проснувшись, обнаружить, что Энди ушла. В любом случае он чувствовал ответственность: она была его гостем. Решив только убедиться, что с ней все в порядке, он пообещал себе, что тут же уйдет.

Андреа услышала стук в дверь и подумала, что пришел официант с заказом. Вспомнив, что она еще не приготовила ему чаевые, Энди попросила подождать. Достав из сумки деньги, она открыла дверь.

— Благодарю вас… — Она оторопела, увидев Керка. Его опрятный, свежий вид просто лишил ее дара речи.

— Большое спасибо. — Керк, широко улыбаясь, взял протянутые ему деньги. — Я всегда рад получить несколько лишних долларов.

Энди запахнула свой мини-халатик.

— Вы выглядите ужасно раздражительным для столь раннего часа.

— А вы выглядите так, будто гуляли всю ночь…

— Знаете ли вы, что моя голова болит так сильно, что это передается даже волосам? Я впервые себя так плохо чувствую и стараюсь двигаться как можно осторожнее. Мне плохо, а ваш юмор не добавляет мне приятных ощущений.

— Прошу прощения. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

Внезапно появившийся официант избавил ее от раздумий.

— Разумеется, вы можете уступить дорогу моему завтраку, — ответила она, забирая чаевые из его рук и отдавая их официанту. Сделав глубокий вдох, Энди предложила: — Не хотите ли присоединиться ко мне, мистер Форрестер? Здесь всего так много, боюсь, я всего не съем.

— С удовольствием. Прошлой ночью я тоже много не ел, хотя и не напился, как вы.

— Но я же не виновата, — попыталась оправдаться Энди. — Стэн сказал, что у вас нет безалкогольных напитков. Думаю, он хотел меня напоить.

— В таком случае, раз вы обещаете не пить за завтраком, я остаюсь.

— Обещаю не пить никогда, — улыбнулась Энди.

— Тогда, — сказал он, закрыв дверь, — почему бы вам не пойти одеться?

«Ого!» — подумала она.

— А вы что же, боитесь меня?

— Немного. Думаю, что я вел себя по-джентльменски, когда оставил вас на своей кушетке прошлой ночью. Не стоит искушать меня при дневном свете.

— Я вернусь через минуту, — только и сказала она.

Закрыв дверь ванной, она натянула джинсы и футболку и моментально вернулась.

— А теперь я хочу услышать все про то, что случилось вчера ночью. Я вела себя очень неприлично?

Краска залила его лицо.

— Нет, но вы выражали нежную привязанность, обнимая меня, и говорили, что вам необходима карусель, потому что дали слово вашему деду и какому-то парню по имени Роберт.

— Этого не может быть!

— Еще как может. Кроме того, я чуть не забыл про поцелуй.

Поцелуй! Энди поняла, что такое не смогла бы придумать. Она вспомнила. И вспомнила, как ей понравилось…

«Я должна его повторить», — сказала она себе.

— А я, — тихо продолжал Керк, — как последний идиот укрыл вас одеялом и оставил одну, после того как вы заснули прямо в моих объятиях.

— Спасибо, значит, я у вас в долгу. Позвольте мне начать благодарить вас с предложения отведать яичницы с беконом.

— Это совсем другое, — улыбнулся Керк, — даже не поддается сравнению. Можете мне поверить.

Она ведь действительно очень хороша, подумал Керк, очень красивая, приятная, образованная женщина. В одном он был уверен точно — в своем желании узнать ее лучше. Намного лучше. А если бы он поторопился тогда, накануне вечером… возможно, между ними ничего не получилось бы…

Его победная улыбка и самоуверенный вид задели Энди, при этом она ощутила дрожь во всем теле.

Тем временем Керк взял чашку кофе, уселся напротив Энди и предложил поухаживать за ней.

Поставив чашку на колени, Энди обнаружила, что она поступила очень правильно, так как ее руки тряслись и все равно не удержали бы эту дурацкую чашку. Видимо, такова реакция ее организма на этого мужчину…

— Выпейте чуть-чуть и съешьте тост, — предложил Керк, — думаю, вам станет лучше.

В эту минуту своей заботой и вниманием Керк напомнил ей деда. Это чувство накатило так быстро и неожиданно, что Энди от удивления чуть не свалилась с кушетки, на которой сидела.

От кофе исходил такой приятный аромат, что она решила сделать хотя бы глоток, вдруг на самом деле станет лучше. Как это ни удивительно, но кофе подействовал. Почувствовав прилив энергии, она съела поджаренный тост.

— Думаю, нам не стоит переводить продукты, — сказала она. — Здесь еще очень много того, что можно съесть. Мой дедушка всегда говорил, что, оставляя еду на тарелке, люди оставляют там свою силу.

— Не могу с вами не согласиться, — сказал Керк, протягивая руку к куску ветчины.

Улыбаясь, Энди наблюдала за ним.

— Мой дед приехал в Америку из Германии. Я думаю, что жизнь во время войны меняет человеческие ценности, поэтому и он и бабушка никогда не оставляли недоеденными продукты на столе. Они и меня приучили к этому. Я очень бережливая в каком-то смысле.

— Я тоже, — улыбнулся Керк. — У нас с вами похожие качества, объясняемые различными жизненными обстоятельствами. Расскажите мне о ваших дедушке и бабушке. Правда, вы никогда не упоминаете родителей. Почему?

Рассказывая о случайной смерти родителей и последствиях своей дальнейшей жизни, Энди успокоилась и наблюдала за тем, как он ест.

— Мне было двенадцать лет, когда я переехала жить к Фридриху и Анне. Они вырастили и воспитали меня.

Забыв упомянуть чувство вины, с которым она боролась, будучи всего лишь запасным членом очень закрытой семьи, она теребила золотую сережку в левом ухе.

— Они подарили вам эти сережки? — спросил Керк.

— Да, но как вы?..

— Вы начинаете теребить их, когда нервничаете или в исключительных случаях. В последний раз это произошло, когда вы упоминали своего дедушку.

— Неужели? Это ужасно, — сказала она, мысленно приказав своей руке остановиться, когда та потянулась к другому уху. — Эти серьги связаны с детством и каруселью. Дедушка сказал, что они должны быть медные, как медные кольца, которые люди всегда стараются достать, катаясь на карусели, но он считал, что я заслуживаю золотых.

Внимательно слушая ее, Керк поставил на стол пустую тарелку.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Ну вот. А в двадцатых годах одна американская компания из Иллинойса пригласила деда, чтобы он вырезал лошадей для каруселей.

— Это была чикагская карусельная компания? — спросил Керк.

— Да. Дед работал у них главным резчиком по дереву до тех самых пор, пока компания не перестала выпускать новые карусели. Но даже тогда он помогал обслуживать и реставрировать старые карусели, которые привозили на фабрику.

Энди встала и подошла к окну.

— Дед говорил, что это похоже на встречу со старыми друзьями после долгой-долгой разлуки.

— Значит, одна из тех самых каруселей сейчас у меня? — спросил Керк.

— Да. Номер восемьдесят девять был его самым любимым. Эта карусель — самая последняя из всех, что он сделал за все годы работы на компанию. Он вложил в этих лошадей все свои самые лучшие идеи, поскольку был уже полностью свободен в своем творчестве. Лучше всего деду удались лошади, выступающие за края карусели. — Увидев непонимание в глазах Керка, она объяснила: — В этих каруселях есть два типа лошадей: качающиеся и стоящие прямо, но выступающие за края карусели. Качающиеся стоят своими четырьмя ногами на полу и могут опускаться и подниматься, другие же неподвижны, но они частично находятся за пределами карусели. Кажется, что они летят над землей. Потому что под ногами у них ничего нет.

— Но как же они попали в Сэнди-Ридж? Каким ветром занесло сюда эту карусель? Неужели компания поставляла свои карусели и в это место? — заинтересованно спросил Керк.

— Нет. Именно здесь все странным образом меняется. Это очень необычная история, но я расскажу вам все.

Поднявшись, Энди начала расхаживать по комнате.

— Все подробности очень неточны и отрывисты, но, как говорил мне дед, карусель под номером восемьдесят девять была отреставрирована, упакована и погружена на поезд, который направлялся куда-то на западное побережье. События происходили во время Второй мировой войны, и железные дороги имели жизненно важное значение для обороны страны. Все, что дед знал, это то, что карусель выгрузили из поезда, чтобы освободить место для цемента или чего-то подобного. Нужно было где-то хранить карусель, а поскольку ближайший склад был полон, то ее привезли сюда, в Сэнди-Ридж, и спрятали.

— Почему же они до сих пор не доставили карусель по назначению? — заинтересованно спросил Керк. — Кто-то же до сих пор ждет свою покупку?

— Разумеется. Она предназначалась для частного коллекционера, но когда карусель сняли с поезда, то забыли записать место, в котором ее оставили, то есть номер склада. Соответственно ее не могли погрузить и отправить по месту назначения. В итоге железная дорога оплатила потерю груза, после чего поиски прекратились.

— Поразительная история, — тряхнув головой, сказал Керк.

— Но это только начало, — улыбнувшись, ответила Энди. — Дед строил столько планов поисков карусели, как охотник за сокровищами, нашедший карту клада. Думаю, он заразил своим энтузиазмом и меня.

— Это замечательно, но как же вы нашли ее?

— Она сама нашла меня, — мягко улыбнувшись, ответила Энди.

Керк заметил, что ее глаза изменили цвет. Они стали похожи на весеннее небо сразу после дождя.

— Здесь начинается самое интересное, — задумчиво произнесла Энди. — Я делала несколько каталогов для калифорнийского музея и наткнулась на неоплаченную накладную с какого-то склада. Эту накладную не возвращали из-за неправильного адреса. Мое внимание привлекли размер ящиков и номера на них.

— Только это?

— Это и еще дата. Я приблизительно знала месяц и год, а там было написано: 1944.

— И что же вы тогда стали делать? — В голосе Керка звучало уважение. Он нашел ее умственные способности интригующими.

— Я связалась с моим другом здесь, в Аризоне, и мы попытались найти компанию, занимавшуюся перевозками грузов. Выяснилось, что она, к сожалению, уже давно не занимается бизнесом. Но затем я узнала тот самый знак на вашем складе, который был вынесен на аукционную продажу.

— И что, — улыбнулся Керк, — вы всегда так успешно ведете дела?

— Мне бы хотелось, чтобы так и было… — задумалась Энди. — Так что же, карусель принадлежит мне?

— Вам? — Керк удивленно поднял бровь. — А разве она уже не моя?

— Это детали, и я предлагаю их обсудить. Теперь вы знаете историю и моей жизни, и этой карусели. Вы готовы обсудить нашу будущую сделку?

Керк внимательно смотрел на нее и думал, что никто не смог бы так естественно играть, видимо, она действительно говорила правду. С одной стороны, она была очень привлекательна, но нельзя же абсолютно довериться человеку, только основываясь на этом факте, тем более что они всего лишь недавно познакомились.

— Кто такой Роберт? — Керк решил потянуть время.

— Роберт Майлз. Он старый друг, я знаю его с детства.

— Друг вашего деда?

— Да. — Энди дотронулась до сережки в ухе. — Он мне очень помогает. Поскольку его имя широко известно среди коллекционеров, он собрал группу инвесторов для нашей с вами сделки. Все, что мне нужно теперь, — получить у мистера Форрестера согласие на продажу его карусели.

— Думаю, с этой сделки вы получите неплохие комиссионные.

— В обычном случае так бы и произошло, — жестко сказала она, — но сейчас я действую как добровольный помощник между покупателем и продавцом. Думаю, карусель очень дорогая, а я, как вы уже знаете, берегу деньги, особенно чужие.

— Я не думаю, что мы с вами договоримся.

— Что? Я вас не понимаю.

Керк поднялся, сунул руки в карманы брюк и подошел к окну.

— Вы же еще не видели содержимого ящиков. Почему вы думаете, что карусель находится там? И почему вы считаете, что она собрана на складе полностью?

Энди вынуждена была признать, что он очень здраво рассуждает. Но она считала, что сейчас есть шанс договориться о разумной цене. Если же тянуть время, то цена может вырасти до безумных размеров.

— Это риск, но я иду на него.

— И исходя из вашего риска, — Керк внимательно смотрел на нее, — вы боитесь завышенной цены?

— Верно. Вы абсолютно правы.

— А что делает эту карусель такой ценной? — медленно спросил он.

— Это трудно объяснить… — Энди покраснела и поднялась. — Разумеется, надо сначала собрать ее…

— Да? А что это меняет?

Черт, подумала она, уставясь прямо на него. Холодный расчетливый взгляд Керка гипнотизировал ее. Неужели все труды ее деда пропадут? Нет, она должна бороться до последнего.

— Разница, мистер Форрестер, во внутренней ценности каждого человека. Разобрать эту карусель на части — все равно что разрезать «Мону Лизу» на миллион кусочков и продать их на сувениры. — Ее голос дрожал. — Это кощунство!

— Как вы думаете, — улыбаясь спросил Керк, — сколько мы можем получить за такие кусочки? Может, положить каждый в фиолетовую коробочку и выставить их в рождественском каталоге Неймана Маркуса?

— Фиолетовый цвет — неплохо. — Энди решила, что его улыбка заразительна. — Но в Рождество лучше будут продаваться красные упаковки. Вы покупаете краски, а я раскрашу коробочки.

Заметив, что ее настроение улучшилось, Керк присел на кровать.

— А когда мы закончим продавать кусочки «Моны Лизы», то сможем взяться за что-нибудь другое. Как насчет Ренуара? Думаете, он будет продаваться успешно?

— Послушайте, — Энди положила руку ему на плечо, — я абсолютно серьезна насчет карусели. Как произведение искусства все ее части должны быть собраны вместе.

Без задней мысли она поправила рукав его рубашки. Даже вопреки его неподобающему поведению в делах Керк нравился ей. Действительно нравился.

Керк покраснел и отодвинулся.

— Думаю, вы правы. Можете ли вы порекомендовать кого-либо для сборки карусели?

— Это должен быть эксперт! Неспециалист может сломать старину восемьдесят девять.

— Как скоро можно собрать все части воедино?

— Десять дней. — Энди в задумчивости наклонила голову набок. — Да, десять дней при хорошей организации и полной комплектации. Надо посмотреть все коробки и удостовериться, что ничего не пропало. Существует также возможность того, что из-за сухой погоды в дереве образовались трещины. В таком случае необходима будет реконструкция карусели, в особенности самих лошадей.

Энди показалось, что выражение его лица смягчилось.

— Мне нужен лучший специалист. — Керк смотрел прямо на нее, скрестив руки на груди. — Когда вы можете начать?

— Благодарю вас, но у меня уже есть работа. Кроме того, работа на вас вызвала бы конфликт интересов покупателя и продавца.

А она не так проста, решил Керк.

— Может быть, вы хотите, чтобы работа была плохо сделана?

— Конечно, нет. Но…

— Тогда позвоните этому вашему другу Роберту и скажите, что будете работать на меня и что это никак не будет расходиться с его интересами. Разумеется, я оплачу ваше время и расходы. Если же он поинтересуется вашими собственными интересами, то можете сказать, что это всего лишь предлог для того, чтобы вкрасться ко мне в доверие, чтобы я продал ему желанную игрушку.

— Все это звучит ужасно… цинично, — сказала Энди.

— Но зато правдоподобно, — возразил Керк, — а как иначе вы хотите получить желаемое?

— Честной сделкой, как же иначе? — удивилась Энди. Самым ужасным при этом было то, что Керк предложил то же самое, о чем она сама думала за мгновение до того, как прозвучали его слова…

И это еще не все. Не самое ужасное! Намного хуже было то, что ее тянуло к этому человеку. Не потому, что он был владельцем огромной компании, это было нечто совершенно другое, ее притягивало и манило к нему. Ей хотелось заботиться о нем, пожертвовать ради него всем, сделать для него все, что он захочет, только для того, чтобы он заметил ее.

Испугавшись своего возбуждения, Энди попыталась сконцентрировать внимание на своих руках, ковре, ножках стола, на чем угодно, только чтобы перестать думать о Керке. Хотя ее воображение уже нарисовало его портрет: сильный человек, настоящий мужчина, но уязвимый и ранимый, как маленький мальчик!

Таким был Х. Керк Форрестер, и Энди знала, что она не заблуждалась. На людях он вел себя совсем как сейчас с ней: стоит перед ней, самодовольный, и ждет, что она согласится работать на него.

В то время как все эти мысли проносились у нее в голове, Керк поднялся и направился к двери.

— Потратьте это утро на решение ваших дел, и в два часа я буду ждать вас у склада.

— Но я же еще не дала своего согласия, — попыталась возразить Энди.

— Но вы и не отказали, — ответил Керк. — Вы же не откажетесь?

Энди молчала.

— В таком случае мы договорились.

— Хорошо, — проговорила Энди. Подойдя к Керку, она протянула ему руку. — Скрепим наш договор.

Керк пожал ее руку очень нежно, слишком нежно, заметив, что от его прикосновения краска залила ее лицо. Удивленный ее реакцией, он поднял глаза и встретился с взглядом ее глубоких синих глаз, отчего его пульс участился.

Энди отреагировала на подобную близость ничуть не лучше. Ее пальцы дрожали с тех самых пор, как он коснулся ее ладони своей большой и теплой рукой. Чтобы скрыть дрожь, она схватила его руку обеими руками и этим еще больше уменьшила расстояние между ними. Внезапно воспоминания об их поцелуе нахлынули на нее, залив лицо еще большим румянцем.

— Я… Увидимся в два часа, — только и смогла пробормотать она.

Вздрогнув, он отступил на шаг.

— Да, и принесите с собой список необходимых материалов и рабочих, которые вам будут нужны. Я прослежу, чтобы вы все получили.

Дверь закрылась. Он ушел.

Энди все стояла и смотрела на закрытую дверь. Ее еще трясло. Судя по всему, Х. Керк Форрестер имел над ней власть. Совершенно необъяснимую и немного пугающую; его влияние раздражало и привело к тому, что она далеко улетела в своем воображении…

Это было похоже на ощущения, когда она каталась на карусели. Энди чувствовала, что все ее фантазии могут стать реальностью и привести в прекрасный сказочный мир.

А что было реальностью ее собственной жизни? — спросила себя Энди. Радость от самой жизни была той силой, которая поддерживала ее всегда. И еще работа. Причем не просто работа, а работа двадцать четыре часа в сутки, работа, в которую она полностью погружалась, забывая обо всем на свете. И это все? Была ли это жертва, которую она приняла и с которой собиралась жить дальше?

Обхватив голову руками, Энди испытала неожиданное чувство глубокого одиночества. Да, конечно, у нее были друзья, много друзей, но ведь это не то… Чувство семьи, принадлежности к единому целому — вот то, чего не было в ее жизни, и она об этом прекрасно знала. Она всю свою любовь отдала деду, который покинул ее, так же как и родители. Может, если бы она так сильно не любила его, ее потеря не была бы такой тяжелой…

Легкая улыбка тронула уголки ее губ. Возможно, старик научил ее самому важному из существующего на земле, передал величайший дар — желание и умение любить.

В любом случае время все расставит на свои места.