"Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями)" - читать интересную книгу автора (Владко Владимир Николаевич)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

«Винтовка… моя винтовка осталась внизу, на земле!»

Это было первое, о чем подумал Ван Лун. Схваченный крепкими жилистыми лапами поперек туловища, Ван Лун висел под телом гигантской стрекозы. Руки и ноги его были свободны, он мог двигать ими, как мог бы делать это человек, подвешенный за пояс к потолку. Ван Лун заметил, что он машет руками и ногами, машинально стараясь сохранить равновесие. Глупо, незачем: ведь стрекоза и без того крепко держала его и не собиралась выпускать.

Как случилось, что он попал в такое нелепое положение? Как он позволил стрекозе схватить себя? Ван Луну приходилось сознаться, что он меньше всего ожидал нападения летающего хищника. Ему казалось, что стрекоза пролетит над ущельем и скроется. Потом он услышал выстрелы и увидел стремительно падающего хищника. Ван Лун решил тогда, что Галя подбила стрекозу. Но он ошибся. Его рвануло вверх, он выронил от неожиданности винтовку и в первое мгновение не мог сообразить, что случилось. Он понял, что произошло, лишь тогда, когда увидел удалявшийся межпланетный корабль, товарищей, размахивающих руками, раздвинувшееся в стороны ущелье — и красные флаги, развевавшиеся на высокой скале. Ветер бил ему навстречу, он понимал это, слыша непрерывный свист в шлеме, свист, который смешивался с надоедливым низким жужжанием стрекозы. Хищник был доволен. Все произошло так молниеносно, так неожиданно: удар, цепкая хватка за туловище, рывок вверх — и все.

Ван Луна охватила ярость. Его, опытного, бывалого путешественника и охотника, схватила гигантская стрекоза! Так сова ловит маленького мышонка. Пусть она какая угодно огромная, все равно это только стрекоза, какоето насекомое! И оно несет сейчас его куда-то, хочет им позавтракать, что ли?.. Все это случилось на глазах товарищей, которых именно он, Ван Лун, обязан был оберегать от опасности… Какой позор!

Пересиливая ярость, Ван Лун проверил оставшееся при нем оружие: кинжал, его излюбленный широкий кинжал в ножнах, рядом на поясе-две атомитные гранаты, а в кобуре-небольшой автоматический пистолет с разрывными пулями. Этого было, пожалуй, достаточно, чтобы расправиться с хищником.

Быстрым движением Ван Лун вынул из кобуры пистолет. Первое, о чем он подумал, было выпустить несколько пуль в голову стрекозы. Но тут же он сообразил, что это было бы равносильно самоубийству: если даже не убить, а только ранить стрекозу или испугать ее выстрелами, она, конечно, выпустит его из своих цепких лап. И тогда…

Он посмотрел вниз. Под ним медленно проплывали вершины высоких деревьев, непроходимые заросли тропических растений, торчащие из оранжево-красной листвы острые скалы… Казалось, что такими остроконечными скалами утыкана буквально вся поверхность Венеры.

Ярость постепенно утихала, вместо нее появилось хладнокровие, всегда отличавшее Ван Луна в минуты серьезной опасности. Разум работал четко и ясно, автоматически отмечая мельчайшие изменения в положении тела, самые незаметные движения хищника.

Ван Лун отчетливо ощущал, как время от времени лапы гигантской стрекозы сильнее сжимают его — будто она проверяла, цела ли ее добыча. Ничего не поделаешь, пусть проверяет. Остается только ждать. Главное, чтобы стрекоза не слишком интересовалась им во время полета, но и не утратила интереса совсем — не выпустила бы его из лап. Сядет же она когда-нибудь, Тогда… о, тогда Ван Лун не упустит возможности разделаться с нею как следует! А пока что нужно сохранять полное спокойствие, не раздражать хищника, не сопротивляться ни единым движением. Ван Лун оовершенно ослабил мускулы, дал свободно повиснуть и рукам и ногам.

Ему хотелось еще раз взглянуть на астроплан и на товарищей. Но межпланетного корабля уже не было видно, он скрылся за скалами глубокого ущелья. Позади виднелось только красное пятнышко флагов на высокой скале.

Зато теперь Ван Лун хорошо видел все ущелье, тянувшееся неправильной дугой. Высокое нагромождение крупных скал закрывало выход из ущелья с одной стороны. За скалами серебром блестела большая река. Не ее ли путешественники видели издали в день первой вылазки?.. Река протекала почти рядом с ущельем и впадала в огромный бассейн, берега которого едва различались на горизонте. Да, теперь было ясно, что ущелье действительно являлось старым руслом реки, почему-то изменившей течение…

Цепкие лапы стрекозы снова сжали туловище Ван Луна, подтягивая его ближе к огромной голове. Ван Лун не сопротивлялся. Он лишь настороженно следил сквозь прозрачное стекло шлема, как медленно поворачивается к нему голова стрекозы. Вот он увидел твердые края пасти хищника, широкие зубы, острыми лезвиями торчавшие из пасти. Голова стрекозы склонилась над стеклянным шлемом — она, очевидно, хотела получше рассмотреть свою редкостную добычу. Ван Лун увидел, как повернулся к нему огромный зеленый прозрачный глаз. Вернее сказать, это был не глаз, а множество маленьких выпуклых глазков, блестящих и прозрачных, в каждом из которых отражался его цилиндрический шлем. Все эти маленькие глазки, расположенные, как ячейки пчелиных сот, и составляли один огромный выпученный глаз.

Стрекоза поворачивала голову то вправо, то влево, разглядывая Ван Луна. Казалось, она была поражена необычным видом схваченной ею добычи. Да и в самом деле, разве держали когда-нибудь ее лапы человека, да еще одетого в скафандр?..

Ван Лун твердо решил: никакой борьбы в воздухе, никакого сопротивления, пока есть еще надежда, что стрекоза не собирается причинять ему вреда. Старая китайская поговорка правильно советует: «Не надо прыгать в воду, пока лодка еще не перевернулась».

Огромные сетчатые крылья быстрее замелькали над ним. Стрекоза увеличила скорость полета: вероятно, у нее были какие-то свои соображения.

Под Ван Луном все так же проплывали красный лес, оранжевые густые заросли, коегде прорезанные ручейками и небольшими озерами. Первобытная, девственная природа устлала всю поверхность молодой планеты роскошным ковром богатой растительности. Тем более необычным показалось Ван Луну странное темное пятно, которое он заметил внизу.

Среди густой оранжево-красной растительности Венеры это коричневое, почти черное, пятно казалось гарью, выжженным участком леса. Отчего мог произойти пожар? Разве что от молнии… Но, присмотревшись внимательнее, Ван Лун отказался от этого предположения. Если бы темное пятно было гарью, то оно было бы черным, а не таким странно коричневым, и если бы здесь действительно прошел огонь, то хотя бы ветви обгорели. Но ветки были совершенно целыми… кроме того, странно, что такое явление наблюдалось только на одном участке леса.

Еще одно непонятное пятно на ярком оранжевом растительном ковре. Это уже нечто похожее на большую лужайку. Удивительно: досих пор Ван Луну не приходилось видеть на Венере никаких лужаек, вся поверхность планеты была покрыта густыми зарослями, кроме, пожалуй, только скалистых мест, усеянных острыми камнями. А тут виднелась широкая светло-оранжевая лужайка, как будто покрытая высокой травой. Нет, не только травой! На лужайке можно различить какие-то отдельные светлые пятна… словно на траве лежат кучи крупных круглых камней, собранных чьей-то рукой. Опять необъяснимая загадка, над которой Ван Лун даже не успел подумать, так как стрекоза круто повернула в сторону, сделала над лесом большой полукруг и начала опускаться.

Ван Лун почувствовал, как сильно, учащенно забилось его сердце: приближалось время решительной схватки. Он осторожно положил правую руку на кобуру с пистолетом: не пора ли? Но, поразмыслив, решил: «Стрекоза, даже очень большая, все равно насекомое. Пробью ей пулей голову — будет так же крепко держать меня лапами. Да, помню: лапами насекомых управляет не голова. У них нервные центры где-то в груди».

Ван Лун вынул пистолет и переложил его в левую руку — левой рукой он стрелял не хуже, чем правой. Так же осторожно он вынул из ножен свой широкий кинжал.

Тем временем гигантская стрекоза, выбрав для себя место, уверенно опускалась на вершину огромного старого дерева, возвышавшегося над лесом, как исполинская свеча. Теперь Ван Луна держали только две передние лапы хищника. Две задние пары вытянулись вниз, готовые ухватиться за дерево. Крылья почти неподвижно застыли в воздухе, создавая над Ван Луном прозрачный блестящий шатер, в котором переливались все цвета радуги.

Изготовившись, как для прыжка, напрягая все мускулы, Ван Лун ждал. Время еще не пришло. Ясно, что хищник ничего не сделает с ним, пока не усядется.

Но вот стрекоза опустилась на вершину дерева. Задние ее лапы ухватились за ветви. Дерево зашаталось под тяжестью огромного хищника. Стрекоза переступила несколько раз лапами, усаживаясь поудобнее. Ее голова повернулась к Ван Луну, зубастая пасть медленно раскрылась. Передние лапы, крепко державшие тело Ван Луна, начали поднимать его вверх, шлемом к разинутой пасти.

Ван Лун увидел грудь хищника, покрытую желтым слоем хитина. Отдельные сегменты и пластинки хитина соединялись узенькими полосками кожи, позволявшими им свободно двигаться. Под тонкой кожей что-то ритмично пульсировало, переливалось.

Шлем Ван Луна был уже под самой пастью стрекозы, и лапы неумолимо подтягивали его ближе и ближе…

Резким рывком он перевернулся в лапах хищника. Теперь он как бы лежал на спине, лицом к покрытому хитином телу. Стрекоза, удивленная неожиданным движением своей добычи, закрыла пасть, но сейчас же опять разинула ее и вновь потянула Ван Луна к себе.

Морщинистая полоска кожи между двумя сегментами хитина оказалась перед глазами Ван Луна. Не целясь, он сильным ударом вонзил кинжал в эту полоску. Лезвие легко пронзило кожу и глубоко вошло в тело хищника.

Руку Ван Луна обдала широкая струя зеленоватой жидкости, хлынувшей из раны. Но он все так же стремительно повернул кинжал и, не вынимая его из глубокой раны, одним сильным движением распорол грудь хищника.

В то же мгновение Ван Лун почувствовал, как содрогнулись лапы гигантского насекомого. Ударом кинжала он, очевидно, повредил нервные центры гигантской стрекозы. Крылья ее бешено забились в воздухе, поднимая целый вихрь, сбивая листву и ломая тонкие ветви. Стрекоза пыталась взлететь, но не выпускала из лап свою добычу.

Тогда он поднял пистолет и выпустил подряд несколько пуль в распоротую грудь стрекозы. Каждый выстрел сопровождался коротким глухим взрывом: это рвались в теле летающего чудовища разрывные пули. Теперь Ван Лун уже ничего не видел. Все стекло шлема залепила зеленоватая густая масса, извергавшаяся из разорванной груди гигантской стрекозы после каждого выстрела. Но лапы все еще крепко держали его.

Наконец одна из них судорожно дернулась и бессильно повисла. Другая еще сильнее прижала к туловищу тело Ван Луна, но секунду спустя также разжалась и выпустила добычу. Переворачиваясь в воздухе, но не выпуская из рук оружия, Ван Лун полетел вниз, ударяясь о ветки дерева, мягко перекидывавшие его одна на другую, все ниже и ниже…

Густой красный мрак поглотил его. Ван Лун слышал треск веток, ломавшихся под тяжестью. его тела, ощущал, как он ударяется об них, но остановиться не мог, не мог ни за что ухватиться, так как руки его были заняты оружием. Еще удары, уже более мягкие. Послышался уже не треск, а сочный хруст, будто ломались на куски тыквы или арбузы.

Ван Лун лежал на влажной листве, толстым слоем покрывавшей землю. Секунду или две он приходил в себя, затем приподнялся на локтях… Кажется, все благополучно, нет ни переломов, ни вывихов, ноги и руки служат исправно. Болело лишь плечо — очевидно, результат удара о толстый сук.

Ван Лун нащупал какие-то широкие похрустывавшие листья, сорвал их и протер ими. стекло шлема. Теперь он мог видеть.

Невысокие густые заросли папоротников. Мягкая влажная почва, покрытая гниющей листвой. Кругом высятся могучие стволы деревьев, их тесно переплетенные кроны сливаются в один сплошной свод, такой плотный, что сквозь него нигде не видно неба. Раненая или убитая гигантская стрекоза осталась где-то там, наверху. Здесь, внизу, было тихо и спокойно. Ван Лун был свободен, он мог возвращаться к товарищам, к межпланетному кораблю.

Легко сказать — возвращаться. Но как, куда? Проклятая стрекоза во время полета несколько раз меняла направление, и компас не мог сейчас помочь путешественнику. Быть может, он находился всего в нескольких километрах от ущелья, где лежал астроплан, но это расстояние могло быть и вдвое и втрое большим. Впрочем, главное не в расстоянии.

Куда идти — вот главный вопрос. Везде однообразная оранжевая чаща, лес, заросли кустарников и папоротников. Направо, налево, вперед, назад? Неизвестно… Связаться с товарищами по радио? К сожалению, маленький передатчик в скафандре Ван Луна перекрывал очень небольшое расстояние — всего около километра. На всякий случай он до предела увеличил напряжение передатчика и громко проговорил:

— Товарищи! Слышите ли меня? Отзовитесь!..

Как и следовало ожидать, ответа он не услышал.

Прислонившись к дереву, Ван Лун обдумывал положение.

Куда бы он ни направился, какое бы направление ни избрал, — в девяносто девяти случаях из ста он не найдет ущелья и астроплана. Это все равно что идти вслепую. Ожидать здесь? Но чего? Кто может отыскать его тут, кто знает, куда занесла его гигантская стрекоза? Ожидать — значит бессмысленно тратить время.

Тратить время?.. Тревожная мысль мелькнула у Ван Луна: на сколько хватит ему еще кислорода?

Он заменил резервуары с оксилитом сегодня утром. Работа вне межпланетного корабля началась в десять часов утра. Теперь-он взглянул на часы — половина четвертого. Следовательно, кислород расходовался на протяжении пяти с половиной часов. Оставалось немного, совсем немного в его положении…

— Шесть с половиной часов, потом — конец, — пробормотал Ван Лун.

Положение было безнадежным. Ван Лун стоял у дерева и рассеянно поглядывал, как покачивались перед ним кружевные оранжевые листья папоротников. Везде папоротники! И в ущелье, где лежит астроплан, их листья покачиваются так же равнодушно, как и здесь… Нет, это нелепо! Спастись от страшной опасности, высвободиться из когтей летающего чудовища, вырваться буквально из его пасти, чтобы погибнуть здесь, в неведомых дебрях первобытного леса Венеры, задохнуться от нехватки кислорода?.. И это тогда, когда экспедиция не только выполнила свое основное практическое задание — отыскала ультразолото, но и приготовила новый, неожиданный подарок Родине — открыла неизвестный до сих пор элемент?… Нет, с этим нельзя было согласиться, весь разум, все существо человека протестовали против такой несправедливости!

Лучше чем кто-либо другой, Ван Лун понимал, что подобные размышления не могут ничего дать, они способны только отнять драгоценное время. Каждая минута бездействия забирает у него какую-то часть оставшегося кислорода. И если он не предпримет ничего, не использует эту минуту разумно для того, чтобы найти выход из положения, — он сам приблизит неизбежный конец.

Да, Ван Лун понимал все это.

— Стоп! — сказал он сам себе, встрепенувшись. — Товарищ Ван, нужно очень хорошо думать. Решить наконец, что делать.

Но что именно решить? Допустим, человек заблудился в лесу. Он может все-таки попытаться определить, в какой стороне север, юг, запад и восток, то ли по небу, то ли по стволам деревьев. Определить хотя бы грубо, сделать из этого необходимые выводы — и двинуться в каком-то определенном направлении. А что мог сделать Ван Лун? Разве он мог хотя бы приблизительно представить себе, в каком направлении от него находится ущелье? Север не сулил ему спасения так же, как и юг, как запад и восток. Везде, со всех сторон, его ожидало незнакомое, неопределенное и враждебное. Эти огромные деревья с красной листвой, пальмы, оранжевые папоротники, это неумолчное жужжание и стрекот бесчисленных насекомых — все было чужим, таящим в себе неизвестные опасности, все лишь подчеркивало его оторванность от товарищей, которые могли бы ему помочь. А главное — всего шесть с половиной часов дыхания… нет, уже меньше на сколько-то минут, потраченных на бесплодные размышления…

Большая сине-красная бабочка покружилась над его головой и села на лист папоротника. Ее нежные крылья, расписанные прихотливыми узорами, вздрагивали и трепетали. Бабочка хлопотливо передвигалась по широкому листу, словно разыскивая что-то. Ван Лун все так же рассеянно смотрел на нее — и вдруг вздрогнул. Ему показалось, что из-за дерева, на коричневом фоне которого ярко выделялись пестрые крылья бабочки, выглянуло и сейчас же скрылось какое-то существо. Он настороженно поднял пистолет.

Но за стволом дерева ничего не было. Вероятно, случайное колебание листьев папоротника под редкими дуновениями ветра обмануло глаз Ван Луна. Бабочка, испуганная резким движением человека, вспорхнула и торопливо улетела. Ван Лун проследил за нею, пока она не скрылась за деревьями, и криво усмехнулся.

— Нервы у вас не в порядке, товарищ Ван, — сказал он сам себе укоризненно. — Пошаливают, замечу. Галлюцинации — это очень плохо, когда человек один. И когда ему надо действовать. Спокойствие, товарищ Ван!

Ему показалось, что его имя произнес еще кто-то. Очевидно, его нервы действительно утомились… Но вот опять он явственно услышал:

— Товарищ Ван!.. Товарищ Ван!..

Ведь это голос Гали Рыжко, тревожный, торопливый, Ван Лун узнал бы его звонкие нотки среди тысячи других голосов! Откуда она может быть здесь, в первобытном лесу, вдалеке от астроплана, от ущелья? А голос звучал совсем близко, он звал Ван Луна:

— Товарищ Ван! Слышите ли вы меня? Товарищ Ван, слушайте, слушайте! Мы очень беспокоимся о вас. Опасаемся, что вам может не хватить кислорода. Товарищ Ван, идите к нам, я помогу вам найти дорогу! Мы уверены, что вы спаслись, товарищ Ван, слушайте, слушайте!..

Это был ее голос, голос милой девушки! Как же она…

— Мы ждем вас, товарищ Ван! Пеленгуйте мои сигналы. Мы настроили главный передатчик астроплана на вашу волну. Пеленгуйте нас!

Настроили передатчик на его волну? На волну приемника скафандра? Ну конечно, все правильно! Как же он сразу не понял!

— Вспомните, товарищ Ван: вы сами учили меня, как надо пеленговать. Выдвигайте рамку у заднего основания шлема. Пеленгуйте нас, я буду все время подавать сигналы, прислушивайтесь, идите в нужном направлении! Мы ждем вас, торопитесь!..

Чудесная, дорогая девушка! Ты спасаешь Ван Луна, протягиваешь ему издалека путеводную нить, связывающую его с межпланетным кораблем, с товарищами… Милая, смешная Галя, ты напоминаешь Ван Луну, как обращаться с пеленгационной рамкой скафандра, будто он сам великолепно не знает этого.

Ван Лун выдвинул сзади, за шлемом, тонкий шарнирный стержень, который звонко щелкнул и раскрылся в виде ромба, поднимающегося острым углом над его головой. Два тупых его угла были направлены вперед и назад. Ромб напоминал известную каждому радиолюбителю приемную рамку-антенну, укрепленную за шлемом скафандра перпендикулярно к плечам человека. Голос Гали Рыжко стал слышен немного лучше, громче.

Внимательно прислушиваясь к звучанию голоса девушки, Ван Лун начал осторожно поворачиваться. Голос ослабел, стал еле слышен. Дальше, дальше… Ван Лун поворачивался, как бы нащупывая рамкой направление. Голос снова усилился. Громче, громче! Вот оно, нужное направление! Рамка-антенна повернута прямо на ущелье, на передатчик астроплана. Теперь нужно двигаться вперед, следя все время за силой принимаемых сигналов. Как только сигналы станут слабее — надо снова находить нужное направление, сигналы неизменно укажут его.

А Галя Рыжко продолжала звать его все тем же встревоженным голосом:

— Идите к кораблю, товарищ Ван! Пеленгуйте меня! Я буду непрерывно говорить, прислушивайтесь к моему голосу. Мы очень беспокоимся, что у вас может не хватить кислорода, торопитесь!..

Вперед, к ущелью, к межпланетному кораблю, к товарищам! Путь указан, надо быстро идти, держась за путеводную нить, второй конец которой был в руках Гали Рыжко. Славная девушка, тогда, в пещере, Ван Лун выручил тебя — теперь ты спасаешь его, надежный, хороший товарищ!

На смену нервному возбуждению пришло привычное для Ван Луна, так необходимое ему сейчас хладнокровие. Теперь ничто уже не остановит его!

Чаща Венеры смыкалась вокруг него, дикие цепкие растения преграждали путь, неисчислимые насекомые с назойливым жужжанием налетали на его шлем, бились об него, папоротники и ползучие лианы цеплялись за ноги в резиновых сапогах, мешали идти, старались задержать его в лесных дебрях. Но Ван Лун уверенно шел вперед.

Он спешил. Он слышал только голос Гали и торопился к нему, стараясь использовать каждую минуту и не уклоняться ни на сантиметр от правильного пути. Ведь запаса кислорода оставалось не более чем на шесть часов, и он не знал, какое расстояние отделяет его от товарищей.

Лишь однажды он на мгновение остановился, увидев пролетавшую большую синекрасную бабочку с пестрыми узорами на крыльях. Может быть, это не та, а уже другая? Нет, он узнал ее по чуть поврежденному правому крылу. Бабочка пролетела над Ван Луном, опередила его и беззаботно уселась на высоко поднимавшийся над землей лист папоротника.

И Ван Лун подумал:

«Будь счастливо, грациозное создание! Ты никогда обо мне не вспомнишь, знаю. А я буду помнить о тебе всегда. Глядел на тебя — услышал путеводный голос. Прощай, лети!»

Он взмахнул рукой. Бабочка улетела, трепеща в воздухе яркими крыльями.

А Ван Лун двинулся дальше своей размеренной, но быстрой походкой, уверенно выбирая путь между раскидистыми кустами папоротников и стволами деревьев. В его ушах звучал голос Гали Рыжко, непрерывно зовущий его и указывающий направление:

— Торопитесь, товарищ Ван! Мы ждем вас, мы очень беспокоимся за вас!..