"Привкус магии" - читать интересную книгу автора (Сергачева Юлия)22Старый город, один из самых старых на планете, расположившийся в предгорье, на ничейной земле. Ни Черные, ни Белые не претендовали на его территорию. И Черные, и Белые одинаково вольно вели себя на его землях. И, как ни странно, в этом самом магическом из всех городов на свете увереннее всего чувствовали себя обычные люди, привыкшие относиться к царящему вокруг буйству с равнодушием и обстоятельностью людей, живущих на склоне вулкана. Может, и снесет однажды, но пока тепло, сухо и полно горячих минеральных ключей. Над городом высилась Академия, разместившаяся на возвышении. Сложенная из белого и черного камня, она смахивала на исполинскую птицу. Два основных корпуса лежали на склонах холма, словно распростертые крылья, а центральный корпус, выполненный в виде башни с удлиненным шпилем, походил на птичью остроклювую голову, устремленную к небесам… В одном из старейших городов процент молодого населения был самым высоким в мире. Здесь каждый третий был студентом, абитуриентом, посетителем подготовительных курсов, соискателем или начинающим исследователем. Кроме самой Академии здесь же располагалось множество других, в том числе и немагических учебных заведений, так что молодежи на улицах города хватало. И большая часть коренных горожан кормилась, как население курортных побережий, сдачей комнат внаем и обслуживанием всей оравы приезжих. Я с невольной тоской посмотрел на молчаливую Академию, где давно уже шли занятия, где дремали на лекциях или пытались уцелеть на практических занятиях с заглотами мои сокурсники… Позвонить кому-нибудь из приятелей? Девчонкам, с которыми встречался?.. Вряд ли толком осознавая, что делаю, я свернул к уличному телефону, но тут же остановился. Что я им скажу? Людям, с которыми приятно провести вечер-другой, но… – Мы здесь надолго? – осведомился Герайд, грея все еще белые от холода руки об одноразовую чашку с кофе, на которое мы набросились, едва прибыв в город. – Нет, – ответили мы одновременно с Ксенией. И вопросительно посмотрели друг на друга. Герайд приподнял бровь, криво усмехнувшись: – Заботиться о ночлеге не стоит? А то я знаю одно хорошее недорогое место… В бытность мою студентом я снимал там угол. Я с ностальгией припомнил собственную комнату в четырехэтажном старинном, мрачноватом доме на перекрестке улиц Венчальной и Косой. Возвращаться туда сейчас точно не следовало… Над городом стелилось марево чужой волшбы, плелись причудливые узоры, едва сдерживаемые усиленными защитными системами, настолько древними и могучими, что даже шальные студенческие изыски они расценивали как легкий сквознячок, а любые попытки нарушить покой магами высокой квалификации натыкались на противодействие чудовищное, незыблемое и монолитное, как скалы. Никто уже не помнил, кто ставил такую защиту над городом, одни говорят, что конклав Мерцающих, другие, что кто-то из древних магов, а по мнению библиотекаря Ахава, зашиту ладил сам Великий – и не для города, а для того чтобы охранять место финального поединка… Так или иначе, но ни разу за всю его историю город не был покорен силой магии. – Я плохо знакома с Академградом, – созналась Ксения, рассматривая карликовую виверну, свернувшуюся на каменном барельефе дома напротив. Рассерженный хозяин, высунувшись в окно, пытался согнать ее шваброй, но не дотягивался. Виверна зевала и презрительно косилась. – У тебя есть время с ним познакомиться, – отозвался я рассеянно. Она неожиданно взяла меня за локоть: – У меня время есть. Его нет у тебя… Во всяком случае, его осталось слишком мало на изыскания. Мне кажется, что этот город и есть конечная цель. И горы тут есть… Ты ведь не в библиотеку сюда приехал? Я покусал губы, раздумывая. И высвободил локоть: – Потерпи. Я уточню еще пару моментов и все расскажу. Встретимся на смотровой башне в Академии часа через два. Герайд знает, как туда попасть. – Для того чтобы активировать Мертвые Врата, понадобится много крови. Больше, чем может позволить себе отдать один человек. Где ты хочешь взять столько? – Есть у меня идея. Надо навестить одну старую знакомую… Что ты так на меня смотришь? Ты о чем подумала? – Я невольно засмеялся, хотя и несколько уязвленный. Дом Леаниной тетки почти не изменился, с тех пор как я последний раз переступал его порог и не думал, что когда-нибудь вернусь. Все так же вились плети винограда, дававшего плоды обильные, но терпкие и почти горькие. Из них получалось отменное вино – крепкое, горько-сладкое, томное. Но сейчас виноградные лозы украшали разве что багряные, сухие, подмороженные листья, припорошенные снегом. Щербатую ступеньку так никто и не починил. Запрокинув голову, я несколько мгновений смотрел на чердачное окошко, забранное рамкой из каменных лепестков. Само окошко, разбитое на сегменты деревянными планками, походило на сердцевину цветка. На стук никто не ответил. Мог поклясться, что слышал движение за дверью, скрип ступеней… но, возможно, я все-таки ошибся. Да и на улице, хоть и окраинной, шума хватало. Галдели птицы, сражаясь за корку хлеба. Где-то урчал телевизор. Скрежетали качели, с которыми пытался сладить закутанный шарфом до глаз карапуз под умиленным присмотром мамаши… На двери дома был вырезан «запирающий» знак, но его давно не обновляли, так что он выцвел и сыпался, как ветхий вензель. Чтобы проверить, не показалось ли мне движение внутри, я поднял раскрытую ладонь, намереваясь прикоснуться к поверхности двери… И рука зависла в воздухе, потому что дверь как раз в этот момент распахнулась, а стоявшая на пороге девушка, скользнув рассеянным взглядом по обращенной к ней раскрытой ладони, подняла на меня глаза. – Здравствуй, – негромко сказала Леана. Я смутно представлял, что скажу ее тетке. Я был готов даже зачаровать ее, чтобы получить нужный ключ. А вот что сказать Ленке, молча, без удивления глазевшей на меня с какой-то болезненной покорностью, я не знал. – Я не думала, что все пойдет именно так… – произнесла она, будто продолжая когда-то начатый разговор. – Лен, – мучаясь неловкостью, сказал я, – да какая теперь разница?.. – А разве ты не… – Она смешалась. – Что – я не… Погоди, ты решила, что я поквитаться пришел? – искренне поразился я. …Вино в этом доме оставалось таким же, как раньше. И солнечные пятна вычерчивали дополнительные линии на клетчатой скатерти на кухне. Только раньше скатерть была розово-бежевой, а теперь сине-голубой, с корабликами. – …мне хотелось показать тебе, каково это чувствовать бессилие перед чужим превосходством. И каково это быть просто человеком… – Разве я не просто человек? – невольно спросил я. – Ты маг. И мне показалось, что ты посмеялся надо мной… Я знаю, я ошибалась, но так давно носила в себе всю эту мерзость, что, когда ты появился снова, я… Не знаю, что на меня нашло. И не знаю, почему я поверила этим людям. Они знакомые моего… – она запнулась, бросив смятенный взгляд исподтишка, но твердо продолжила: – Моего друга. Он влиятельный человек. Я слышала, что они пытаются при помощи каких-то древних ритуалов обрести магическую силу, собственно, на этой почве мы и познакомились… Но он никогда не пытался втянуть меня в свои игры. И мне надо было заподозрить неладное, когда он предложил помочь мне слегка подшутить над тобой… Я же не знала, что они пойдут так далеко! Он сказал, что средство всего лишь на несколько минут лишит тебя силы, чтобы ты понял… – Она поморщилась и махнула рукой. Я молчал, путаясь в собственном ощущении вины и раздражения от несвоевременности происходящего. Я виноват перед Ленкой. И знал, что она права. Тогда давно я не признался бы даже себе, что действительно в глубине души ощущал свое превосходство. Глупо, но это правда. А она просто почувствовала это и оборонялась как сумела. И теперь не может объяснить, что заставило ее поступать так… – Это он тебе подарил? – неожиданно для самого себя спросил я, кивнув на алый кулон, все еще выглядывающий из разреза ворота. – Сказал, что он сможет защитить меня… – едва слышно произнесла Леана. – Тоже неправда? – Она стянула кулон и небрежно бросила его в мусорную корзинку. Тишина, плотная, густая, заполнила кухню. Барахтаться в ней можно до скончания времен. Ленка молчит долго, тягуче. Я сражаюсь с нетерпением. – Не так все это было… – глядя на сцепленные на столешнице пальцы, наконец признаётся тихо она. – Магия тут вообще ни при чем. Это я так, для оправдания… Ты обманул меня тогда. Просто обманул. И мне захотелось отомстить тебе за обман… Как странно… Вот ведь болело и тревожило еще недавно. А сейчас неважно и неинтересно. Хочется побыстрее прекратить, чтобы не мучилась эта по-настоящему огорченная девчонка. И чтобы можно было уйти и заняться своими делами, потому что время уходит и потому что там, в городе, осталась та, кто мне важнее тысячекратно. – Ты спешишь, – вдруг обронила она догадку едва слышно. – А я… Знаешь, я как второстепенный персонаж. Остаюсь на обочине. – У тебя своя жизнь. – Мне кажется, что я в какой-то момент потеряла в ней что-то важное. И теперь не могу найти. И все, что пытаюсь делать, кажется мне недостаточно важным по сравнению с другими вещами. Я не знал, что ей сказать. – Лен, – не в силах больше сдерживаться, произнес я, – а как поживает твоя тетя? Она все еще работает в больнице? Тетя продолжала трудиться там же, где и раньше. Запирала двери, проветривала помещения, инвентаризировала количество щеток для смахивания паутины и склянок из лабораторий. Иногда она приносила ключи домой, когда забывала отдать вахтерам. Недоумевающая Леана молча показала мне место, где тетка хранила их, – на столике возле входа. Невелика ценность. Кому нужны подсобные больничные помещения? Я Пробило полдень. Из декоративных воротец на часовой башне Академии вереницей заскользили бронзовые фигурки. Каждая своим путем, в зависимости от времени суток, месяца, сезона. Рыцарь в отливающих золотом доспехах рубанул мечом, рассекая день надвое… Следом кувыркнулся акробат. Вспорхнула, изогнув шею, птица… Зрители зааплодировали. На смотровой площадке обзорной башни Академии, как всегда, толклось множество туристов. Сюда пускали всех желающих. Для их удобства и для того, чтобы не мешать студентам и преподавателям, на башню был сооружен отдельный вход с подъемниками, и непрерывная пестрая лента экскурсантов безостановочно вилась по истертым ступеням или наполняла кабинки прозрачных лифтов, как конфетти. Только летом, в самое пекло, когда старый камень обжигал, как раскаленный металл, а бронзовые фигуры драконов дышали нестерпимым жаром, словно их живые прототипы, желающих подняться наверх становилось немного меньше. Сейчас здесь, несмотря на морозец и изрядную высоту, было даже теплее, чем внизу. – …Если вы посмотрите налево, то увидите шпили Ночного Собора, памятника архитектуры седьмого века… Направо Судебная Палата, здание, известное не столько своим нынешним статусом, сколько легендой, согласно которой в этом доме князь Миротвор собрал единственный в своем роде Совет Двойных магов… Слушатели с шуршанием переместились влево, зачарованные мановением руки экскурсовода. Взгляды уже слегка остекленели. – Если вы посмотрите вниз, то вашему взгляду предстанет знаменитая площадь Тринадцати арок, представляющая высокую художественную ценность… Я усиленно вертел головой, пытаясь в толпе высмотреть Ксению и Герайда. Толпа плотная, подвижная, непрерывно сменявшая цвета, смахивала на детскую головоломку. Вот образовалась щель – мне вдруг померещилось, что лицо бесстрашно сидящего на каменных перилах человека знакомо – но тут же прореха сомкнулась. Тревога вонзилась как щепка под кожу. Вроде пока и безопасно, но раздражает. – Прямо вы можете увидеть Мемориал с высоты птичьего полета. Сегодня нам еще предстоит экскурсия в это удивительное место, но пока вы можете оценить масштаб и красоту произведения неизвестного зодчего… Туристы послушно сгрудились, примолкли и сосредоточенно посапывали, оценивая масштаб и красоту. Трудно сказать, насколько высокую художественную ценность представляла собой испепеленная земля, спекшаяся до плотности гранита, усыпанная разновеликими камнями и окруженная по периметру остатками сооружений, сильно смахивающих на скамьи, крутым каскадом сбегающие вниз. То ли амфитеатр, то ли поле для игры в мяч… В центре груда источенных непогодой каменных глыб. Никто в них теперь не смог бы угадать очертаний исполинских стел. Вот уже много веков это просто беспорядочно рассыпанные, бесформенные валуны. – …Финальный поединок между Черным и Белым магами, битва между сторонниками их и противниками, когда земля кипела под ногами, когда небо плакало, когда солнце стало черным и брат слепо шел на брата… Ух ты! Наизусть цитирует… Сейчас по черно-пепельной поверхности Мемориала перемещались вездесущие экскурсанты, смахивающие на цветное драже, перекатывающееся в миске для угля. Ночью там не будет никого… – …Стражи, охраняющие территорию Мемориала вот уже много веков, – экскурсовод умело влил в голос толику драматичности. Особо впечатлительные слушатели затаили дыхание. – Никто до сих пор не знает, что они представляют собой и какие цели преследуют, защищая это пустынное в общем-то место. Но даже сильным магам не удавалось противостоять им. И после заката солнца территория Мемориала считается закрытой… Ну это не совсем правда, подумал я, в который раз рассматривая черную чашу посреди буро-желтой, а местами еще зеленой равнины, кое-где тронутой блестками нерастаявшего снега. Какое-то время натиск загадочных Стражей удается сдерживать. И не раз предпринимались попытки исследовать сердце Мемориала ночью… Но никаких особых отличий от дневного облика памятника там не было обнаружено. Камни молчали и при свете дня, и в темноте. Оторвав взгляд от достопримечательностей, я наконец заметил Герайда и напряженную, заметно встревоженную Ксению, которые высматривали что-то внизу, на площади перед Академией. – …Думаешь, я могу не узнать своего отца? – сердито говорила Ксения, когда я приблизился к ним. – Слишком высоко, – успокаивающе возразил Герайд. Она вздернула подбородок вверх, оборачиваясь и намереваясь протестовать; увидела меня. А я вдруг снова засек того знакомца, что недавно восседал на перилах, а теперь не спеша шел к нам, ловко лавируя между зеваками. Все так же безмятежно заостренное к подбородку лицо, только щеки впали чуть глубже, видимо, от усталости, а может, просто выбриты хуже, зато уголки узких губ приподняты и готовы изобразить почти дружелюбную улыбку. – Рад приветствовать вас, господин Стокол, – не обращая внимания на замерших Герайда и Ксению, проговорил Ловчий. Серые, ледяные глаза его были воспалены и пробиты кровавыми прожилками. Недосып? – День добрый, господин Лев, – со всем возможным безразличием отозвался я. – Пришли насладиться видами? – слегка усмехнулся он. – Я смотрю, вас тянет к архитектурным древностям… – А что тянет вас? – осведомился я. – Неужто моя скромная персона? Ловчий улыбнулся. Широко и весело, а оттого странно и жутковато. Как будто и впрямь улыбнулся узкими губами, например, настоящий лев. – Мы ведь с вами прояснили наши отношения? Своих слов я обратно не беру… В данный момент меня занимает совсем другая персона. Ничуть не менее интересная. На поиски которой меня подрядили Белые и весьма уважаемый бизнесмен, приходящийся этой юной особе родителем… – Ловчий повернул голову и посмотрел на неприязненно сощурившуюся Ксению. Ага. Не раздумывая, я всадил кулак прямо в челюсть Ловчего, бессовестно воспользовавшись тем, что он открылся. Острый, выбритый подбородок дернулся вверх. Взмахнув руками, Лев повалился назад, и я еще успел увидеть его изрядно ошеломленные, полные боли, но при этом смеющиеся глаза. А потом мы втроем понеслись прочь. Благо что ни Ксении, ни Герайду не требовалось время на размышления и оценку ситуации. Амбалы на выходе пытались загородить нам дорогу, но не успели. Кого-то опрокинули. Среди туристов случился взрыв возмущения и всеобщий переполох. Отчасти вызванный брошенной в толпу иллюзорной шутихой – громкой, но совершенно безопасной, а отчасти тем, что туристы, попадая на башню Академии, отчего-то становились чрезвычайно впечатлительными и нервозными… Не иначе рассказы экскурсоводов действуют. – Я же сказала, что видела отца, – уже внизу, пытаясь отдышаться в каком-то переулке, сердито заявила Ксения. – Он в городе. И теперь он точно знает, что я тоже здесь. – Ничего, – утешил я. – Нам бы только ночь простоять… – И внес свое предложение по поводу рационального способа проведения предстоящего времени суток. Стало тихо. – Куда? – переспросил после выразительной паузы Герайд. – В банк крови, – с наслаждением повторил я. Смотреть на его озадаченную физиономию было потешно. – В городе есть один из самых больших в мире банков крови. Оттуда получают всю донорскую кровь для больниц и для Академии. Или откуда, ты думал, берут ее студенты Черных магов для практических занятий? Или, скажем, Белые целители? Из городского населения выкачивают? Ты ведь и сам учился запускать – Я думал, из… – неуверенно предположил Герайд, почесал затылок и кивнул: – Да, логично. – Одолжу литров пять, никто особенно не расстроится… Как я ни возражал, Ксения и Герайд решили принять участие в мероприятии. «Чтобы больше унести», – объяснил Герайд озабоченно. А мне показалось, что они просто не хотят упускать меня из виду. Потому что мы все остро сознавали, что финал уже близок. Что все кончится вот-вот. Проникновение в банк крови при Первой городской больнице оказалось не таким трудным, как я ожидал. Усиленная защита здесь стояла от вампиров, и только. То ли никому другому в голову не приходило покушаться на запасы донорской крови, то ли авторитет Академии действовал, служа лучшей защитой. Забив пакетами с кровью обычные магазинные пакеты, мы выбрались наружу и облегченно перевели дух. Студеный, неподвижный воздух заливал ночные улицы прозрачным гелем. Звуки вязли. Свет фонарей размывало. Силуэты домов таяли, сливаясь с ночным небом. Белесые, бесснежные тучи накрыли город ветхой пеленой, готовой разорваться и явить земле черное небо, усыпанное по-зимнему яркими и мелкими звездами. И луну – сытую, круглощекую… Где-то далеко, ближе к центру города, плескалась музыка и разноголосица. Там над крышами вставало оранжевое марево. – До рассвета еще несколько часов, – сказал я, прижимая к себе скользкий и хрустящий от мороза пакет. – Тогда Стражи уйдут, а туристы еще не придут. – Так мы идем в Мемориал? – без особого удивления, даже с некоторым разочарованием спросил Герайд. – То есть эти твои Мертвые Врата расположены в Мемориале? И я всерьез подумал, что ты знаешь, о чем говоришь… – с отвращением выдохнул он. Казалось, даже в выдохнутом им белесом облачке пара обозначились колкие закорючки. – А чем тебе Мемориал не угодил? – Да бред все это! Неужто ты не смотрел ни одного труда по истории Мемориала? Да почти каждый второй следователь считал своим долгом назвать местом расположения первых Врат именно этот несчастный пустырь. И каких только доводов не приводили! Да только никому так и не удалось не то что активизировать эти мифические Врата, просто доказать их присутствие… – Он махнул рукой, выронив часть пакетов. – Вот бес, а я-то действительно подумал, что тебе что-то известно… – Подними, – угрюмо велел я, кивнув на пакеты. – Это все-таки человеческая кровь… – Я тоже слышала что-то такое, – тихо подтвердила Ксения. Я пожал плечами. – Никто ведь не заставлял вас нанимать меня в проводники? Вас не устраивает мой вариант, поищите свой. – Теперь, когда мы по твоей милости потеряли столько времени? – ощерился явно выведенный из равновесия Герайд. – Когда теперь в городе Ловчий? Когда столько людей… – Он махнул рукой, заметив выражение лица Ксении. – Погоди, – Ксения зябко ежилась. – У нас время есть… Трой, а у тебя его нет совсем. Даже ждать рассвета нельзя. – Полнолуние завтра, – угрюмо напомнил я. – Полнолуние сегодня ночью, в три двадцать одну, – с заметным сожалением возразила она. – Ты неправильно посчитал. На Академии есть часы с календарем. Я хотела тебе показать, но мы так быстро оттуда ушли… Я пораженно смотрел на нее. Не может быть… Или может? Танцовщица в часах изображала луну. Она вращала большое бронзовое зеркало, подставляя свету сначала четверть диска, затем половину… Запоздало вспомнилось, как победно сиял в ее поднятых руках совершенно круглый золотой глаз, отражая солнце. – Тогда… – разом осипшим голосом проговорил я, – у меня вообще не осталось времени на болтовню. Пойдете вы со мной или нет, не имеет значения. – А Стражи? – язвительно осведомился Герайд. – Им ты тоже скажешь, что у тебя нет времени? Я скрипнул зубами, с наслаждением представляя, как хорошо было бы закончить начатую еще тогда над оврагом в Баклагах драку с этим ухмыляющимся типом. Расставить все точки во всех предложениях. Но даже на это у меня не осталось времени. Я забрал пакеты из рук угрюмого Герайда, развернулся и зашагал вдоль улицы. За спиной остался ожесточенный спор. А потом… – Я пойду с тобой, – догнав, заявила запыхавшаяся Ксения. – Вдруг получится. – Стражи, – напомнил я сумрачно. – Втроем проще с ними сладить, – беспечно отмахнулась она. Насупленный Герайд, сжав зубы, шел следом. Всем своим видом он выражал протест и почти внятное: «Я ни в грош не ставлю твою ценность как проводника, но эту девушку я с тобой одну не отпущу». Все-таки определенную долю уважения его поведение вызывало. Уже в сумерках Мемориал становился странным. То, что днем было плоским и ясным, к вечеру, обрастая тенями, делалось многомерным, таинственным. А ночь бескомпромиссно заливала каменную чашу плотной, отравленной тьмой. Зыбкой и коварной. Мемориал будто разом стряхивал с себя приметы времени, становясь незыблемым, грозным и не терпящим праздных гуляк. – Зря мы сюда пришли. – Герайд, конечно, не мог промолчать. – Трудно дышать, – пожаловалась Ксения тихонько. – Здесь всегда так? – Ночью всегда… Искрошенные, истертые миллионами подошв ступени во тьме казались невредимыми, а трещины сливались в явственный, черный на черном, сложный узор. Стоило перевалить через границу Мемориала, как мороз проколол горчащий воздух словно стальными иглами. Пахло смертью. – Вон они… Стражи неспешно текли вдоль дальней границы, со стороны заката. Окоем каменной чаши слегка светился, отражая городские огни, и по тонкой светлой нити скользили черные ломаные фигуры. Не зря говорят, что Мемориал не построили, а буквально подняли из земли. Наспех. Может, оттого изнутри чаша будто скомкана, и не ступени под ногами, а частые складки, уже обросшие колючим ворсом инея. – К центру… Плоское, спекшееся дно памятника даже днем не выглядело ровным, а сейчас бугрилось, проваливалось трещинами, подкатывалось под ноги валунами. Поблескивали плоские сколы камней, окованные панцирем льда. Льдом же взялись тусклые зеркальца луж. Ближе к центру глыбы стали отчетливо угловатыми. Ни времени, ни непогоде не удалось окончательно сгладить резкие изломы разрушенных стел. Я запнулся ненадолго, остановившись и озираясь. Бежавшая следом Ксения с размаху налетела мне на спину, отшатнулась и замерла, беспокойно дыша рядом. Перестал топать Герайд. Далеко на башне прозвенело трижды. Стражи приблизились. Стало заметно, как воздух вокруг них непрерывно мерцает, затвердевая, и подергивается белесыми, тонкими стрелочками на изгибах. А потом рассыпается прозрачной чешуей… Мне хотелось зажмуриться. Каждый нерв отзывался на присутствие Стражей. Запах смерти… Его нельзя передать. Он пронзителен и страшен, его боль неощутимая, но всепроникающая. – Сюда! – с силой выдохнул я. Время среди этих камней не властно ни над существующим, ни над тем, чего уже нет. Стелы были разрушены в битве, но отпечаток их вплавлен в реальность. Наверное, когда здесь идет снег, то снежинки огибают прозрачную арку несуществующих ворот. Герайд вдруг выругался невнятно, но с чувством, и сразу же черное полотно ночи заткала вязь огненных линий. Поставленная Разумно. В поддержку начинания Герайда я выстроил – Вот эти камни… Любые ворота инициируют кровью. У нас ее достаточно… Надеюсь, – добавил я вполголоса. Полыхнуло зеленым. Стражи ощупывали нерушимую стену. Нет, Стражи раздирали ее… – Они еще далеко, – напряженно бросил Герайд. – Но их тянет сюда… Быстрее! – Вот погоди, выпью чашечку кофе… – сквозь зубы прошипел я, пытаясь вскрыть проклятый пакет с кровью, который оказался плотным, да еще и скользким от мороза. Луна, словно в насмешку, выглянула в прореху между тучами. Ледяная, круглая, самодовольная… Здесь, над Мемориалом, она казалась неестественно большой и пугающе яркой, высвечивая потаенные уголки не хуже прожектора. Так что даже зыбкие силуэты Стражей, беззвучно стягивающих кольцо вокруг нас, казались отчетливыми и объемными. Только что тени не отбрасывали… Зато, чтобы найти клапан на пакетах с кровью, приходилось едва ли не подносить их к носу да еще потом елозить ногтями по холодному пластику, чтобы подцепить край. – Кровь текла лениво, собираясь в лаково отблескивающие темные озерца. Запах в морозном воздухе висел как на бойне… И ничего. – Что дальше? – тихо спросила Ксения, когда последний пакет опростали и отбросили в сторону, в груду таких же. Врата молчали. Ни отзвука… Ни ощущения… С таким же успехом можно было вылить эту кровь на любой мощеной площади. Я с ненавистью глянул на ухмыляющуюся луну. Казалось, что на ее щекастой физиономии нарисованы часы и беспощадная стрелка отсчитывает последние минуты… Ничего уже не успеть. И речь теперь идет не о времени, оставшемся до суда, и не о моем статусе мага, а о нашей жизни… Стражи никого не выпускают со своей территории. – Ну добился? – зло выплюнул Герайд. – Всегда все хочешь сделать по-своему, верно? И любой ценой доказать свою правоту… – Я ничего никому не доказывал, – огрызнулся я, положив ладони на замерзшие гладкие камни. Пальцы быстро коченели, и только… Правый мизинец угодил в пятно крови, и я чувствовал, как стремительно густеет и застывает пролитая жидкость. Что-то пошевелилось? Коснулось, будто погладило изнанку души. Что-то знакомое… Отзвук присутствия… Холод, пустота и боль. Нет, это не Врата… – Этого недостаточно. – Ксения присела рядом, хотя ее явно мутило от запаха. – Кровь – это просто жидкость. Сила ее в том, что ее проливает кто-то ради чего-то… А эта кровь мертва, она по сути своей так же действенна и безлична, как физраствор. Здесь не хватает компонента жизни… – Предлагаешь принести жертву? – устало спросил я. – Да приносили здесь жертвы! – воскликнул в сердцах Герайд. – Десятки раз. Нет здесь никаких Врат и никогда не было… На что ты надеялся? – Тебя я за собой не звал, – рявкнул я. – Ты же знал, что она пойдет за тобой! – заорал Герайд в бешенстве, прыгая на край застывающей кровавой лужи, так что брызги разлетелись. Ксения шарахнулась. Лицо ее казалось мучнисто-белым и неживым, а глаза, распахнутые до предела – глянцево-черными, подвижными, нефтяными. Абстрактная ненависть неожиданно обрела фокусировку. Разочарование вперемешку со скопившейся яростью поднялись со дна сознания мутным, ослепляющим валом… В следующую секунду я обнаружил, что намертво вцепился в ненавистного мне человека и ненависть моя оглушающа и велика, словно этого парня я мечтал убить всю жизнь… И даже отраженная в зрачках противника льдистая луна – новый повод для его гибели… Потому что он прав. Потому что он тысячу раз прав. Я не должен был вести Ксению за собой. Я должен был любой ценой остановить ее еще за Мемориалом. Но тогда я так верил, что все делаю правильно… Но этот мерзавец все равно не смеет говорить это! – Нужна жертва? – выдохнул я в его искаженное лицо. – Сейчас будет… – И, поскольку обе руки были заняты, ударил лбом ему в переносицу, услышав хруст. Герайд глухо охнул. Глаза сощурились, наливаясь темнотой и болью. Даже искра-луна исчезла… – С-сукин сын… – негодующе прохрипел он. – Нашел время… От неожиданности я разжал руки. Вот чего угодно я ждал от него, только не этой фразы, полной отвращения. Но даже ответить не успел, потому что полыхнула белая, бьющая по глазам вспышка и нас раскидало в стороны, на камни… Болезненно вскрикнула Ксения. Полуслепой, я кое-как поднялся, пытаясь через танцующие в глазах цветные пятна рассмотреть ее. И увидел девушку, скорчившуюся возле кровавой лужи… Нет, к счастью, это не ее кровь. – Ксень, что… Она отмахнулась и от меня, и от склонившегося Герайда. Лицо ее смяла такая невыносимая мука, что я почти физически чувствовал ее, как гигантского ежа со стальными и ледяными иглами, пронзавшими каждую частицу тела… – Дураки… – с чувством выдохнула Ксения через стиснутые зубы. – Я… не… могу… держать их долго… а вы драться… Кого? Хотел было спросить я, но осекся. Кого еще здесь можно было держать, кроме Стражей? Так вот почему они так медленно двигаются, словно преодолевая незримые барьеры. Я ведь видел, что они сделали с моей Нечто живое?.. Кто-то живой… Не мертвый… Вселить жизнь в мертвое… Недостающий компонент… Ноилл! Прикосновение стало отчетливым и резким. Я едва не заорал от безумного колючего холода, который, казалось, просто родился где-то во мне, и принялся сковывать плоть и обращать в лед кровь. В Мемориале не было стен, на которых могла бы возникнуть Тень. И ни один из проклятых камней не держал теней. Так что Ноилл воспользовался мной самим, чтобы прийти на зов… – Я обещал тебе пристанище. – Я еле выдавливал слово за словом сквозь сведенные судорогой челюсти. – Я нашел для тебя новое жилище… Иди! – И опустил раскрытую ладонь в вязкую кровь. Ликующий, беззвучный, но ощутимый, как ударная волна, вопль сотряс реальность. А в следующее мгновение у моих ног разверзлась бездна. И мне померещилось, что я сижу не над мерзлыми камнями, залитыми темной кровью, а на краю пропасти и меня неудержимо влечет вперед, туда… В пасть. Мерцало призрачное зеркало посреди камней… Чтобы активизировать Мертвые Врата, не нужны живые жертвы. И кровь живая не нужна. А нужна кровь пустая и тень человека. Чтобы пройти по другой стороне… По стороне смерти. – Как ты это… – Изумленный голос пробился как ручеек в снегу, промывая все большее пространство. Пропасть качнулась и отплыла на расстояние. Или это я отошел? Привкус незнакомой пряной волшбы таял, сменяясь резким запахом крови. – Неважно, – услышал я собственный голос. – Теперь надо… Страж лавиной обрушился сверху. Как тысячи острых, ранящих камней. Залепил глаза ледяным песком… Закричала Ксения. Зарычал Герайд. Я и сам завопил, не столько от страха, сколько пытаясь убедиться, что могу хоть что-то протолкнуть через глотку… Снова полыхнуло белым. В глазах расцвели огненно-красные цветы. Но дышать разом стало легче. И даже боковым зрением можно было увидеть, как разметало подтянувшихся до опасной черты Стражей. И Ксению с воздетыми руками, на ладонях которой плясало кипенно-белое пламя… И то, что она вот-вот упадет в обморок. И еще то, что Герайд исчез… Ошалело поведя глазами, я обнаружил его неподалеку среди камней. То ли отбросило, то ли Страж уволок. А еще, подслеповато щурясь, я различил цепочку вполне живых огоньков наверху, по периметру Мемориала. Огоньки плясали, ерзали и метались. Там двигались люди с фонариками и факелами. Ксения опустила руки, сделала шаг в сторону и, кашляя, повалилась ничком. Из носа потянулись черные струйки крови. Девушка явно ничего не различала вокруг. И, к счастью, не видела лежащего Герайда. Ошеломленные ударом, Стражи вновь зашевелились, переходя в наступление. Теперь их уже ничего не удерживало… Я перехватил девушку и проговорил прямо в бескровное, отрешенное лицо, надеясь, что она еще понимает. – Прыгай! Мы с Гердом за тобой. – …Ты первый, – не столько услышал, сколько прочитал я по ее бледным губам. – Время истекло… Я чувствую… – Успею! – как можно увереннее возразил я и помог ей подняться на ноги, не давая оглянуться. – Помни, куда ты хочешь попасть. Мы следом… – Ее потянуло из моих рук. Незримое зеркало Врат качнулось, принимая путницу… Я запоздало спохватился, что ничего не знаю о Мертвых Вратах. И что не стоило посылать в неизвестность Ксению первой. Мало ли куда уведет этот путь… Но и оставаться ей здесь было нельзя. Потому что Стражи сомкнули круг. Даже луна, казалось, утратила яркость… Воздух подернулся мутью. Я едва различал Герайда, который пытался приподняться, а сгорбленный Страж раз за разом валил его наземь… Пропасть дышала в спину, манила, суля спасение. Нельзя задерживаться… «Время истекло…» Искаженное яростью лицо врага: «Он в безопасности, и ему наша помощь не нужна…», «…он переступит и через тебя, если пожелает…» и полное отвращения: «…нашел время…» Ксения не знает, что он отлетел так далеко… Она никогда не узнает, что… Я ощерился и молча понесся к Стражу и его жертве. Успеть, пока остальные твари не дотянулись. Потом разберусь, как я отношусь к этому парню. И потом набью ему морду… А сейчас и впрямь некогда! К счастью, часть Стражей отвлекли идущие по периметру люди. К счастью, Стражи обладали плотью, пусть и эфемерной. И, к счастью, этой эфемерности хватало, чтобы наносить им ущерб… Поддерживая друг друга, как два пострадавших от тапка таракана, мы мучительно долго ползли к Вратам, поочередно волоча товарища по несчастью… И даже жгучий холод Врат показался нам… мне, во всяком случае, упоительно комфортным. Мгновенное ощущение падения и полета в никуда… Привкус мерзлой земли, крови, ключевой воды и горячего песка, канифоль и ладан… Солнечный свет, бархатная тьма, зеленоватые отблески и чужой, бесконечно усталый, понимающий взгляд… Все вместилось в краткий миг перехода. А потом твердая поверхность больно ударила по ступням. Темнота упала со всех сторон, ослепила, пронизала насквозь, словно пытаясь вымыть остатки света даже из души. Одновременно казалось, что тьма эта подвижна, многоглаза и многорука и тысячи ее рук обшаривают сознание в поисках неведомого… Ощущение мерзкое, но избавиться от него невозможно, потому что любая попытка магического сопротивления вязнет в этой тьме, как в сухой крупе. Внутренние барьеры рушатся один за другим под напором… нет, не напором, а бесплотным проникновением, излучением, просвечивающим насквозь… Недавние и далекие воспоминания нежданно поднимаются из глубин сознания, сплетаются в немыслимых сочетаниях, частью выпячиваются, словно яркие шары, а частью истаивают беззвучно и бесследно… В былые мои визиты в Трибунал ничего подобного не происходило. Тогда здесь были люди. Просто люди с в меру проницательными глазами и умами. Сильные и слабые маги. По-своему справедливые судьи… А сейчас только вязкая тишина и мрак, который опутывает не хуже кандалов, не давая двигаться. И голос… Утонув в этой безумной тьме и тиши, я не сразу осознаю, что слышу Голос, который роняет звучные, разноцветные, рождающие эхо слова, от которых по тишине и темноте идут волны и всполохи, как при северном сиянии: – …Трой Стокол, Черно-Белый маг, объявляется лишенным своего статуса на время разбирательства совершенных им преступлений против общества в целом и, в частности, против сообщества магов. В связи с тем что он не воспользовался своим правом презумпции невиновности Трою Стоколу или его представителю вменяется в обязанность опровергнуть доводы обвинения. Если он не сможет предоставить суду доказательства своей невиновности, Трой Стокол лишается статуса мага на веки вечные… Не успел, горячо стучало в ушах. Не успел. Время вышло… Всего лишь несколько минут… Прикрыв глаза, я на обратной стороне век видел выжженные алым цифры – три двадцать восемь… Если бы не вернулся за Гердом, успел бы?.. – …Ни лиц, ни голосов, ни отпечатков сил, дабы не иметь соблазна благодарить или мстить тем, кто присутствует на этом разбирательстве. Лишь тот, кто сам назовет свое имя, будет услышан обвиняемым… Тьма отползла, отступила перед вспыхнувшим светом. Но свет этот был так ярок, что слепил не хуже любого мрака. Реальность разделилась пополам. И «линия» Терминатора прошла через меня. Я отныне вижу только свет и мрак. Белое и Черное. Слишком поздно. Все голоса безличны. Они говорят беспрерывно, спорят. Их суета скользит по грани сознания. – …Совет не предназначен для принятия решений по каким-либо уголовным или гражданским делам. Прерогатива Совета разрешение споров между магами по вопросам, так или иначе имеющим касательство к области магий. А также оценка действий, нанесенных магическим вмешательством, и причиненного ущерба магами лицам, не имеющим магического звания. В том числе и защита прав и достоинства людей, не обладающих магическим даром, от посягательств, исходящих от магов. Прошу противные стороны не забывать об этом… – …Нарушение соглашения между Белым и Черным Кругом, самовольное уклонение от выполнений обязательств… причинение ущерба уважаемому Флаину Магрицу… – …Совершенное нарушение не соответствует наказанию!.. Да, безусловно Трой Стокол покинул место ссылки, однако есть ряд смягчающих обстоятельств… Эх, Ленка. Укоризненное лицо и солнечные зайчики в карих глазах. Когда они успели так выцвести? «…Второстепенный персонаж в твоей, да и в своей жизни…» Перед тобой я действительно виновен, что не разыскал тогда, не сказал столько важного… Так странно, я думал, что ты искалечила меня. А оказалось – выправила и все поставила на свои места. – …Также сторона защиты имеет сведения, что господин Флаин Магриц сам спровоцировал нападение на Троя Стокола, в связи с чем… Фразы рассыпаются на слова, кружатся, будто сухие, никчемные листья. Задевают ломкими кромками: «…сторона обвинения…», «…сторона защиты…», «…предписание…», «… причинение морального и материального вреда как лицам магического, так и лицам не магического сообществ…». Очень хочется заткнуть уши. Но это бессмысленно, потому что неузнаваемые, обезличенные голоса проникают прямо в сознание, минуя органы чувств. Возятся внутри, словно черви, выгрызая спокойствие. – …Также заявляем протест по поводу нарушения соглашения между Белой и Черной стороной о статусе Черно-Белого мага, поскольку в предоставленном свидетелем предмете, а именно в браслете из стеклянного серебра, содержался яд, предназначенный для убийства носителя этого предмета, что не оговорено… Интересно, а кто в конце концов нашел браслет? Хотя нет, неинтересно. Какая, в сущности, разница? – …В таком случае Белая сторона также заявляет протест в связи с двойной сущностью приставленного к Черно-Белому магу агента. Как стало известно, Лука Обр является носителем раздвоенной души, и вторая личность данного человека также предназначалась для исполнения смертного приговора… Я оторопело заморгал. Чужие голоса продолжали переговариваться, метая друг в друга доводы и контрдоводы. Мне казалось, что незримая «линия» Терминатора распиливает меня пополам в прямом смысле. На того, кто был до, и того, кем стану после… Если стану, конечно. Мгновения текли неостановимо, превращаясь в часы. – …Таким образом, в деле об уклонении мага Троя Стокола от выполнения предписанных ему Трибуналом обязанностей по возмещению Белой стороне ущерба, нанесенного ранее, суд принимает предоставленные защитой смягчающие обстоятельства. Также Трибунал полагает, что сторона обвинения не привела суду достаточных доказательств причастности Троя Стокола к так называемому исчезновению Белой Королевы, однако… Я задержал дыхание, предчувствуя недоброе. – Однако Трибунал признаёт, что… И снова, снова, снова… От сверкающей белизны слепит в глазах. От кипучего мрака мутится сознание. Не могу больше все это слушать. Вдруг подумалось, что теперь и здесь, когда решается моя судьба, все высветилось иначе, чем казалось. И то, что рвало сердце еще недавно, сейчас не имеет значения. Лишат меня силы? Не так важно, как думалось. Потому что то, что отныне ценно для меня, не зависит от магии. А от чего зависит? – …Есть среди собравшихся те, кто скажет слово в защиту Троя Стокола? – Вопрос прокатывается между светом и тьмой. Правильно! Вот как раз от этого и зависит… – Я, глава Круга Черных, Атан Корнил, выступаю в защиту Троя Стокола от имени всех членов клана… – Я, Герайд Магриц, выступаю в защиту Троя Стокола от своего имени… Я невольно встрепенулся. Но дальше последовало то, что поразило еще больше. Послышался голос хоть и чужой по звучанию, но все равно до боли знакомый: – Я, Ксения Торжич, Белая Королева, выступаю на стороне защиты Троя Стокола, а также прошу Совет лишить меня статуса мага и разрешить мне воспользоваться своим правом передать его вышеупомянутому Трою Стоколу, если решение суда все-таки будет не в его пользу. – Почему? – Беззвучный шепот оглушает, как набат. Мягкий, сильный удар по ушам. – Почему, девочка? – Потому, что я хочу стать просто человеком. Свободной женщиной. И сама брать на себя обязанности, а не служить носителем предназначения. Потому, что отчасти я виновна в том, что Трой Стокол угодил в эту историю. Потому, что Трой может быть магом, оставаясь человеком. И потому, что он способен вовремя вернуться… – Даже тьма не могла скрасть задумчивую улыбку Ксении. А тишина не посмела утаить последние, едва различимые слова: – А еще потому, что готова отдать ему все… Я его люблю. Темнота и тишина стали теплыми, безопасными и уютными, как объятие родного человека. – Трой Стокол, Совет признает вас невиновным по пунктам обвинения, представленным суду Кругом Белых магов. Все обвинения опровергнуты свидетелями и защитой. Данное решение окончательно и обжалованию не подлежит… Я едва успел перевести дыхание, как прозвучало зловещее «однако». Ненавижу это слово. – …Однако Совет находит вас виновным по следующим пунктам обвинения: нарушение предписания Трибунала и самовольное оставление места ссылки, что должно быть компенсировано Белой стороне. Условия и сроки будут оговорены отдельно. Следующий пункт обвинения состоит в нанесении вреда здоровью посредством магического вмешательства гражданину Лавру Подиполу, о чем свидетельствует предоставленная пострадавшим жалоба. Совет выносит решение лишить мага Троя Стокола статуса мага на срок до пяти лет… И снова прозвучало «однако». Может, не так уж и плох этот оборот? – Однако, принимая во внимание пожелание свидетеля Ксении Торжич о передаче своего статуса и учитывая сопутствующие смягчающие обстоятельства, а также помощь, оказанную магическому и научному сообществу обвиняемым, Совет принимает решение о немедленном возвращении полного статуса мага Трою Стоколу с обязательством компенсировать моральный ущерб, нанесенный пострадавшему гражданину Лавру Подиполу… Голос говорил еще что-то, но я уже не слышал. Облегчения не было. Только смертельная усталость. А потом свет перетек во тьму, смешиваясь. Солнце, уже низкое, едва вскарабкавшееся на небосклон, разметенный ветром от туч, светило ярко и вызывающе, пытаясь согреть многовековые, промороженные насквозь камни Мемориала. Раскрашивало их желтыми бликами. Ласкало изломанные и выветрившиеся грани… Словно какие-то струны разом лопнули после прошедшей ночи, и теперь Мемориал утратил свое строгое величие. Марево древней силы над площадью его развеялось вслед за ночными тучами. Анфилада ярусов потекла, посыпавшись и лишаясь четких очертаний. Камни, прежде пепельно-черные, становились скучно-серыми, и ленивый ветер гонял между ними снежную поземку. Только дышали Врата. Уже не действующие, но и не Мертвые. Как иногда случается с древними памятниками – знаешь, что это всего лишь гранит, но кажется, что он отвечает на прикосновение. Хотя в этих камнях и впрямь нашел пристанище призрак… – Так, значит, – задумчиво грызя сухую былинку, выдернутую из зазора между камнями, спросил я, – ты и есть Белая Королева. Это многое объясняет. Ксения засмеялась: – Что, например? – Ну например, почему ты такая самоуверенная, – вздохнул я. – А еще почему тебе было так плохо в Логове… Отчего я раньше не догадался? – Оттого, что о Белых Королевах почти никто ничего не знает. – Как же… Я вот слышал, что Королева Белых древняя, чуть ли не тысячелетняя старуха. – Я оценивающе покосился на нее. – Не могу не заметить, что для своего возраста ты прекрасно выглядишь. Ксения снова засмеялась. Чуть смущенно и даже виновато, но весело и заливисто. Как ни разу с тех пор, как мы встретились. – Белая Королева – это просто звание. Так именуют всех девочек, родившихся с уникальной силой… Меня вот тоже угораздило. Усилия моего отца не прошли даром… – Она мимолетно поморщилась. – Поэтому ни он, ни Белые никогда бы не позволили мне отказаться от статуса. – Разве плохо быть Белой Королевой? – Плохо, – подтвердила она серьезно. – Представь, что тебе ежедневно, ежечасно приходится испытывать нечто противоестественное… Нет, даже физиологически-отвратительное, вроде непрекращающейся рвоты… Это как болезнь, утомительная и постыдная, от которой ты всю жизнь мечтаешь вылечиться и жить, как все нормальные люди… А кто-то пользуется твоей слабостью, чтобы получать свои выгоды, и от этого все становится еще отвратительнее… Я отыскал ее пальцы, спрятавшиеся в рукавах куртки. Холодные, тонкие, так и кажется, что от тепла они растают бесследно. – Ты прости меня, – тихо произнесла Ксения. – Я виновата перед тобой. Это действительно я втянула тебя в эту историю… – Чепуха, – легкомысленно возразил я. Теперь я мог позволить себе роскошь быть беспечным по отношению к произошедшему. – Это история сама втянула нас… – Это же я убедила их, что Белую Королеву похитил ты, – выжидательно глядя на меня, пояснила Ксения. Я вопросительно поднял бровь. В этой истории многое уже стало на свои места. Но еще не все. Значит, настало время прояснить темные моменты. – Мы ведь даже не были знакомы… – Были. Причем дважды. В первый раз мы познакомились с тобой… то есть я познакомилась с тобой, пока ты отбывал свое наказание в Звеннице. Помнишь невидимку в первой машине? Гордись, тебя сочли достаточно серьезным и непредсказуемым магом, чтобы тратить драгоценное время Белой Королевы на сопровождение твоих похождений… Я вспомнил. Неутомимый и безразличный к происходящему пассажир первой машины, вокруг которого стоял такой плотный кокон магической ауры, что если бы сила светилась и излучала тепло, то окружающие бы были испепелены в считанные доли мгновения, как при вспышке сверхновой. Ну может, я слегка и преувеличил… – …А второй раз мы познакомились с тобой в Галерее вольных художников. Помнишь девушку по имени Саня, к которой ты обещал заглянуть на будущую выставку? – Саня… – повторил я, всматриваясь в лицо Ксении и мысленно проклиная себя за слепоту и идиотизм. Да, конечно, облик Сани был личиной, вот поэтому я потом так и не смог вспомнить лица рыжеволосой девчонки, но повадки, походка, жесты и многие мелочи были Ксениными… Так вот почему в Галерее стояла такая сверхпрочная магическая защита. И я сам проломил ее в то давнее утро. Кретин. – Давай я расскажу все по порядку… …Уже несколько лет Ксения Торжич вела двойную, нет, тройную жизнь. Одна была светской жизнью дочки богатого промышленника. Вторая – утомительная жизнь Белой Королевы. А третья, самая любимая, художницы Сани в Галерее. Про последнюю не знал никто. Выкроить несколько часов в неделю, чтобы сбежать от обязанностей и заниматься любимым делом, было непросто. Но в конце концов Ксения не зря слыла Белой Королевой, и выстроить нужную ей защиту было делом техники. И такая отдушина давала ей иллюзию нормального существования, а также того, что однажды она сумеет порвать с двумя первыми жизнями навсегда… Причина для такого разрыва с каждым годом становилась все отчетливее. Она хотела уйти… Она перебирала и отбрасывала тысячи способов, понимая, что просто сбежать в никуда – это по-детски. Но вот однажды появился Герайд. И тысячи причин для ухода слились в одну… Наверное, она все-таки любила его. И еще то, что он собой олицетворял, – свободу. В Галерее вольных художников вместе с Ксенией работала и Леана Глетчер. Близкой дружбы не получилось, но девушки симпатизировали друг другу. Как-то раз Ксения услышала разговор Лены с одним ее приятелем – они сговаривались пригласить в Галерею и разыграть старого знакомого Ленки, некоего мага по имени Трой, который недавно прибыл в город и с которым у Ленки давние отношения. К тому времени Ксения отбывала скучную обязанность по сопровождению мага по имени Трой Стокол, и сопоставить эти два эпизода было несложно. Вот тогда она и решила воспользоваться моментом. План был прост. Наверняка Трой Стокол согласится на предложение Леаны и прибудет в Галерею. И наверняка придумает, как это сделать втайне от всех. А значит, какое-то время никто из его окружения не будет точно знать, где именно он находится. И значит, можно создать его двойника, который в это время возникнет в покоях Белой Королевы, изобразит ее похищение и уведет возможную погоню за собой. Повадки и облик Троя Ксения успела изучить за долгие часы наблюдений, так что создать убедительную куклу было несложно. – Понимаешь, я сама дала им повод обвинять тебя. Я же не знала, что все так далеко зайдет. Я думала, пока они будут искать тебя, я смогу переждать в Галерее, а потом, когда ты вернешься и докажешь свою невиновность, они окончательно потеряют след… Мне и в голову не приходило, что Ленка сможет затеять такое. И еще меньше я ждала, что именно устроят Белые… – сплетя пальцы с моими, признавалась Ксения. – Вечером в Галерее я нашла только Ленку, которая была в истерике и рассказывала что-то невнятное, но я поняла, что все пошло не так, как она хотела, и что ее, может быть, неумный, но безопасный розыгрыш обернулся для тебя большими неприятностями… Вот тогда я кинулась следом за тобой и теми, кто тебя уволок. Пришлось потратить время на поиски, но все-таки я разыскала поместье. Правда, опоздала, но ты был жив, и все, что я могла для тебя сделать, так это освободить… Я вспомнил распавшиеся веревки и мелькнувшую тень в окне. – И за монетки извини… – Какие монетки? – На билет на электричку. Я хотела задержать тебя в пригороде как можно дольше… Тот мальчишка, помнишь? Которого ты чуть не зашиб молнией?.. И это я, похолодев, вспомнил. …К величайшему изумлению Ксении, Трой Стокол, вместо того чтобы возвращаться и тем самым доказывать непричастность к похищению Белой Королевы, пропажа которой уже была обнаружена, вдруг объявился в Галерее. Да еще и вел себя странно… Озадаченная Ксения попыталась связаться со своими и вдруг выяснила удивительные вещи. Службы безопасности ее дома уже знали, что Трой Стокол не имеет отношения к похищению Белой Королевы. Но он все равно обвинялся в этом… – Потому что им был нужен повод для преследования, – подсказал я мрачно. – Не могли же они во всеуслышание объявить, что Трой Стокол увидел нечто ненужное в Бурой Башне и потому его надо обезвредить как можно быстрее. – Да, – согласилась Ксения. – Только я тогда об этом не знала. Я поняла, что вольно или невольно подставила тебя под удар. И неважно, причиной тому была только моя задумка или что-то еще… – Не тревожься. Думаю, вы мне с Ленкой спасли если не жизнь, то свободу на тот момент. Если бы ваши выдумки не вытащили меня сразу после визита в Башню, очень может быть, что я исчез бы по пути от места событий до Павильона… Потом дороги Ксении и Троя разошлись ненадолго. Галерею Ксении пришлось покинуть, потому что гостивший там Трой нарушил защиту безопасного убежища. Ничего не понимающая и еще не оценившая серьезности ситуации, но решившая воспользоваться сложившимися обстоятельствами и тем, что часть сил отвлечена на поиски пропавшего Троя, Ксения закончила кое-какие местные дела, прежде чем исчезнуть… – Мы снова встретились с тобой в доме Авроры. – Познакомившись в третий раз. И ты снова вытащила меня из ловушки… Ксения мельком улыбнулась. – Ты двигался параллельным маршрутом со мной. Я тоже хотела добраться до Врат в доме подруги. Но когда увидела тебя, мокрого с ног до головы, то поняла, что Врата замкнуты. И направилась в аэропорт… – Та безумная вспышка – была твоя работа? Мне показалось, что я видел кого-то знакомого. – Я решила, что это погоня за мной, и просто перепугалась. Я тогда еще не знала, что это твои преследователи настроены так серьезно… – Позже мы сошлись уже в подземельях. – Единственный путь, по которому могли пойти мы оба, не привлекая внимания. Правда, ты привел за собой Псов… Дальнейшие наши приключения были совместными. Сильный маг способен скрыть свою силу. Так что Ксения успешно изобразила средненькую Белую магиню, а я принял это как должное. Почему? Надо будет поразмышлять на досуге об этом. – Ответь мне теперь на один вопрос. Но на этот раз честно, – сказал я, выбросив истерзанную былинку прочь. – Что вы с Гердом делали возле Баклаг? – Ждали тебя… – отозвалась Ксения негромко. – Почти все, что я сказала раньше, – правда… Я действительно заглянула в тебя, когда ты отдал мне часть своей силы… Трой, я знаю, какой ценой ты вытащил меня оттуда… Я поморщился. – …Но дело даже не в этом. Я слишком много увидела, чтобы позволить тебе просто исчезнуть из моей жизни… И мы слишком много времени провели вместе там, где нет места неправде… – Она говорила это, глядя в сторону. – Я не могла допустить, чтобы ты попал в беду. Я опоздала предупредить тебя о Магрице. И построила «линию» вероятности, чтобы знать, где ты будешь дальше… Ксения повернулась, взглянув на меня сияющими глазами: – Понимаешь, я… И я потянулся навстречу, не дав договорить. Все и так понятно, а снова поцеловать ее мне хотелось неимоверно и уже давно. – Не помешаю, молодые люди? Пропади ты пропадом, как некстати!! Мы прянули друг от друга. Позади, на крошащихся камнях верхнего яруса, стоял Лука. Такой же, как всегда. Непроницаемо улыбающийся. Желтоглазый. Громадный. С темной, глянцевой кожей. Я едва подавил непреодолимое желание вскочить и заслонить собой Ксению. Тем более что в ладони Луки, как и в день нашей последней встречи, был телефон. – Спокойно! – Лука развел руки, верно оценив брошенный мной взгляд. – Это обычный телефон. И все уже кончилось. – Что тебе надо? – Поговорить. Вернуть нашим отношениям былую доброжелательность. – После того как ты пытался убить меня? – И это спрашивает тот, кто первым напал на меня? – искренне возмутился Лука. – И спутал все карты? – То есть? – То есть ты сам лишил себя защиты тогда возле Башни, когда вывел меня из игры. Видишь ли, в мои обязанности входило не только защищать мир от тебя, но и тебя от внешнего мира. И в частности, от Белых, Черных и прочих… На площадь Четыреждыженатого приходил не я, ты же слышал… – Лука с неудовольствием сознался: – До того момента даже я не знал, что он сидит во мне… Вторая ипостась, надо же… Ты вывел меня из строя, и этим воспользовались другие. Те, кто слышал наш разговор, успели к месту встречи раньше меня. – Так. Теперь и ты по порядку. – Ну тогда зайдем издалека… …Среди Черных и среди Белых давно уже сложились всяческие союзы и объединения. Как внутри каждой стороны, так и между ними. Часть выступала за вечное разграничение полномочий и стабильность нынешнего мира. Другая часть, напротив, за смешение магий, прекращение бессмысленного, по сути, разделения, потому что понимающие люди давно осознали, что корень любой магии один и развод существует для удобства властвования отдельных личностей или кланов. Представители и той и другой стороны не находили общего языка. И давно искали способ доказать правоту своей позиции и доказать, например, первичность Белой или Черной магии. Но есть и одна совсем крамольная версия. Согласно ей, дело было совсем не так… Наметившееся еще в последние годы обучения расхождение между друзьями постепенно превратилось в пропасть. Старик подмечал это еще с тех пор, как оба его питомца старались избегать разговоров о прежнем товарище, когда навещали учителя. А затем Старик покинул разросшийся и ставший слишком шумным поселок и поселился в сторожке, в лесу, и все равно регулярно получал отголоски слухов, сведений, рассказов об успехах и неудачах своих бывших учеников. И, слушая, хмурился. Бывшие друзья, оба одаренные, нашли свои пути в этом мире. Жаль только, что пути эти были диаметрально противоположными. Один, говорят, выбрал путь мага. Другой – властителя дум и мечей. За каждым из них шли друзья, сторонники, просто попутчики, и оттого и без того потрепанный войнами мир вновь раздирало на две части. И снова магия, как отрава, пропитывала души людей. И снова человеческие страсти, как яд, насыщали и разъедали любую волшбу, превращая равнодушную силу в гремучую смесь… Говорят, один действительно стал незаурядным магом и великие силы спешили служить ему (Старик недоверчиво усмехался, слушая это). Говорят, за другим люди шли насмерть и человеческая воля одолевала любые прочие силы (Старик задумчиво улыбался)… Когда мир снова был на пороге чудовищной катастрофы, когда два властителя осознали, что на одной земле им двоим недостаточно места (а разве не так всегда происходит?) и последняя, решающая битва уже опаляла думы соперников, кто-то из мудрых, а может, самых трусливых предложил решение – поединок между двумя вождями. Один на один. Да, это были легендарные времена. Тогда такое было возможно… Арбитром между противниками единогласно был выбран последний Великий Маг. Кому еще, как не ему, рассудить своих бывших учеников? И в кои-то веки два ученика согласились друг с другом и пришли вместе в сердце леса просить Великого оказать им честь быть судьей на поединке. В урочный день, в урочный час была назначена последняя встреча. И выбрано место, подальше от людских поселений, в горной долине, где после отгремевшего сражения между ледовыми и огневыми магами ничто живое уже не смело поднять голову. Вокруг поля поставили защитный периметр, способный задержать любое негативное воздействие как изнутри, так и извне. Каждому из противников было выделено время на подготовку. Каждый получил право использовать то оружие и те методы, которые сочтет нужным. Великий Маг дал свое согласие судить поединок с условием, что сам позаботится о судьбе проигравшего. Пафос пафосом, но простые зрители тоже спешили насладиться небывалым зрелищем. Никакая опасность или торжественность момента не могли помешать им устроиться поудобнее. И зрители возвели и оккупировали насыпь вокруг центра событий. И никакая сила, ни магическая, ни чародейская, не смогли бы лишить их удовольствия присутствовать и наблюдать. Как никакая сила не смогла бы прогнать и тех, кто был причастен к этим событиям, хоть и не участвовал в них непосредственно. Среди зрителей, но держась отчужденно, находилась высокая русоволосая женщина, окруженная кольцом стражи. Стояли неподалеку молчаливые, внимательные воины с обветренными, неподвижными лицами, а рядом с ними насмешливые студенты и степенные преподаватели – такие разные, но и те и другие едва сдерживали внутреннее напряжение, ожидая появления своего вождя. Горожане и хуторяне, торговцы и солдаты, музыканты и шлюхи… Старик задумчиво щурился, рассматривая разноцветное море. У его Старшего определенно было больше сторонников… Нет, правильнее будет – соратников и друзей. Смелый воин, изобретательный полководец, умный политик и, по всеобщему мнению, благородный человек, он притягивал к себе людей разных и удивительно непохожих. Впрочем, и у Младшего их хватало. Чужая сила привлекает порой эффективнее благородства. И не только трусливых и хитрых – иногда и слишком категоричных или стремящихся к скорым плодам… – Скажите, господин Маг, а это правда, что вы были его учителем? – осмелился спросить служка, подававший Старику чашку с водой. Паренек был юн, лопоух и восторжен сверх меры. Слишком молодой, чтобы помнить об ушедших временах, когда даже Князь не решился бы вот так запросто задать дурацкий вопрос Великому. Но кто теперь помнит о былых титанах? Теперь другие кумиры. – Правда, – отозвался Старик, не сразу догадавшись, о ком из них идет речь. Кажется, этот паренек из поклонников Младшего. Юный чародей, наверное. – О! – Глаза паренька расширились в восхищении. – Так это вы открыли его магический дар? – Магический дар? – машинально переспросил Старик. – У которого? Мальчик посмотрел на Старика странно. Во взгляде его изумление смешалось с сомнением. «А не выжил ли старик из ума, если задает такие вопросы?» – читалось в ясных, простодушных глазах служки. – Магический дар есть только у одного, – сказал Старик с заметным запозданием. – Только к его открытию я не имею никакого отношения… – Юный служка уже находился вне пределов досягаемости этих загадочных, с привкусом горечи слов. …Двое вышли на поле. На огромной площадке они казались одинаково маленькими; сближались неторопливо до условленной черты. Один был облачен в белую одежду, другой в черную, чтобы все могли даже издалека отличать соперников, потому что иных отличий уже почти и не разобрать. Со временем оба они стали почти одного роста, одинаково плечисты, одинаково уверенны в поступи. Шевелюра обоих выгорела от солнца и поседела, хотя по возрасту они едва перешагнули порог зрелости… Сблизились, обменялись рукопожатиями, перекинулись несколькими словами и поклонились трибуне, где находился Старик, затем трибуне, где замерла русоволосая женщина, и затем зрителям… …Подробности сражения ушли в вечность. Попеременно верх брал то один, то другой. Не зря им обоим дали время на подготовку, поэтому даже поле битвы играло на руку то одному, то другому сражающемуся. Магический шторм натыкался на выстреливающие из-под земли рассекатели ветра, созданные механиками. Огненная лава уходила в вырытые в земле ямы. Огнебои разбивались о щит противника. В свою очередь стрелы относило в сторону, ножи разлетались в воздухе, меч рассекал фантомов… Один был великим воином и искусным стратегом. Он неплохо изучил сильные и слабые стороны соперника и вычислял его действия на несколько шагов вперед. И пока маг плел заклинание, воин успевал подобраться ближе и напасть. Или отразить силу заклятия обратно, в создателя его. Скорость воина, его рефлексы и умение реагировать на происходящее были исключительными… Второй же успешно пользовался хлещущей через край энергией, норовя оглушить, залить, уничтожить противника безумными силами, подвластными ему, ориентируясь на масштаб, а не на искусность. Но как плюющий огнем дракон, он не успевал отвернуться от надоедливой мошки-драконоборца, вездесущего и неутомимого… Маг, наверное, мог победить, потому что за его спиной стояли могучие силы, но поскольку он все еще был человеком, по скорости реакции другой человек мог вполне успешно соперничать с ним. И какая, по сути, разница, что сразит соперника – огненный столб высотой до небес или хорошо отточенная сталь возле ребер? Исковерканная боем земля содрогнулась от очередного удара… Нет, это не маг. Это его противник запустил странную штуковину, сооруженную его другом-изобретателем, и рядом с магом образовалась огромная воронка, а разлетевшиеся камни рикошетом били по защитному периметру… Взревели ликующие зрители, но невредимый маг выбрался из …Мало кто видел, что происходит там, за дымной сплошной завесой. Но внезапно воцарилась тишина. Двое кружили друг против друга. Заляпанные грязью и гарью, их костюмы давно утратили свой изначальный цвет, так что разобрать, кто из них кто, не мог ни один зритель. Они вращались вокруг невидимой оси, намертво сцепившись взглядами, и тишина царила такая, что даже на верхних трибунах можно было слышать, как скрипит и чавкает грязь, под ногами соперников. Одно малейшее движение… Едва один утратит контроль над соперником… Кажется, что один движется чуть скованнее, медленнее, будто пытаясь преодолеть незримые путы. Но и второй несвободен. Удерживать противника в узах не так легко… Один на один, как и было задумано с самого начала. Рефлексы бойца и навыки мага… Или просто один человек против другого пытается отстоять свою правду? Один поскользнулся, второй вскинул руку… В звенящей тишине вскрикнула русоволосая женщина. Кажется, только ей удавалось отличать противников. И они оба отвлеклись на этот вскрик, дернулись, потеряли мгновения… Путы распались. Двое покатились по земле… Захват! …Не только русоволосая женщина знала, кто из противников кто. Соперников различал и сидевший на месте судьи мрачный Старик. Только он видел то, что недоступно было никому на всем свете. Как то один, то другой одолевал врага, но отчего-то не наносил последнего удара. Как у одного из них была секунда, чтобы убить противника, когда тот отвлекся на голос любимой женщины, но он не воспользовался своим преимуществом. Как двое сцепившихся противников сошлись в позиции безнадежной и абсолютно патовой. Воин извернулся и взял противника в такой захват, что малейшее движение сломало бы тому шею. Но маг все еще удерживал своего врага в чародейских путах, не давая себя убить, зато через какое-то время, когда силы его соперника иссякнут, маг смог бы одолеть его почти без усилий. Кто его знает, о чем думали эти двое. Только Старик видел, как маг неожиданно снял заклятие с противника. А воин, имевший возможность сломать соперника, внезапно разжал захват. Среди поля боя, взрывая истерзанную почву, вдруг поднялись, вырастая из-под земли, как невозможные деревья, две каменные стелы, между которыми замерцало призрачное зеркало. И один из бывших противников поднялся на ноги и, не оборачиваясь, прошел через него. Навсегда исчезнув из реального мира. Потому что одним из условий этого поединка было то, что проигравший навсегда уходит из мира через Врата, созданные Великим. А тот, что остался, был изуродован схваткой настолько, что даже родные не смогли бы его узнать… – Так кто же победил? – растерянно спросил служка. Вопрос навсегда повис в воздухе. …Кто из них ушел? Воин, осознавший, что маг сильнее? Или маг, который увидел, что в случае его победы он останется один, в окружении сторонников, но не друзей. Что любимая женщина все равно не станет его, даже если он докажет свое превосходство. А его единственный друг останется лежать на этом поле навечно? И что никогда его сила не поможет достичь того, что действительно нужно ему, а значит, смысла в этой силе он больше не видел? Это только в легендах все заканчивается с финальным поединком. А в жизни людей здесь все только начинается. Сторонники воина и сторонники мага объявили, что именно их предводитель одержал победу. И что другая сторона нарушила все договоренности. И что по цвету своего предводителя они теперь будут зваться Белыми или Черными. Кто-то поверил таким утверждениям, кто-то нет. Одни встали под обретшие цвет знамена, другие предпочли уклониться… И началась война… Новая, первая из череды подобных… Те, кто знал истину, молчали. Или их не смели слушать. – Сведения о том, что основателем клана мог быть совсем даже и не маг, ни Черным, ни Белым не нужно. Это ж потрясение устоев не только в магических кругах, но и во всем мире, – проговорил Лука. – А при чем тут Башня? – Согласно легенде, Великий Маг, наставник двух соперников, после окончания их сражения поднял над полем Врата, через которые побежденный навсегда ушел из мира и поселился в Бурой Башне. – Кто из них? – А вот это так и остается загадкой до сих пор. Башня хранит свою тайну. Точнее, ее хранит ее обитатель. Или ее обитатели. Говорят, однажды туда пришел и победитель… Вот уже много веков маги и люди пытаются проникнуть за стены Башни, чтобы услышать… хоть что-нибудь. Но ни магам, ни людям Башня не желает говорить ничего. По преданию, ее обитатель согласен разговаривать только с тем, кто и маг, и простой человек одновременно. Для кого сила всего лишь инструмент для достижения человеческих целей. Кто не отказывается от своего дара, но умеет не использовать его тогда, когда в этом нет необходимости. Кто не имеет цвета. И не имеет корысти. Лука потер подбородок. – Мы давно подбирали кандидатов. Попытки найти Ключ к Башне велись не один век. Были люди, были маги… Появился ты. Черно-Белый. – Случайно появился? – вставил тихо я. – Много лет назад неподалеку от этой Башни разбились мои родители. – А ты уцелел. – Вот именно. – Не спеши искать виноватых. Возможно, те, кто ждал в Башне, воспользовались ситуацией… – А может, спровоцировали ее. Лука пожал плечами, бесцельно вертя в ладонях свой телефон. Между прочим, одна из самых свежих моделей, представленных пока только на Белой стороне. – Что ж, мы тоже воспользовались ситуацией, решили попробовать и твою кандидатуру. Правда, пришлось потрудиться. Все-таки Башня расположена на Белых территориях, а ты, скорее, относился к Черным. Но подкинуть тебе идею с экспериментом, а потом подсказать Совету нужную форму наказания оказалось делом техники… – Значит, тебя приставили для наблюдения? – В том числе и для наблюдения. – …«Сила всего лишь инструмент для достижения человеческих целей»… – процитировал я мрачно. – Откуда вы знали, кого выбрать? – А мы и не знали. В таких вещах проще действовать экспериментально, натыкаясь на интересные феномены. И сдается мне, что не мы выбрали тебя для визита в Башню, а кто-то другой. – Кто? – Обитатели Башни. Или Великий Маг. Очень может быть, что они знали о тебе больше, чем ты сам. Или чем знали мы. Я подумал и спросил: – Но ведь я ничего не видел?.. То есть почти ничего. – Видел… В Трибунале твоя память была развернута как книга. Это обычная, хотя и бесцеремонная процедура. И тогда тайна, за которой гонялись Черные и Белые, была прочитана… – И что же? Кто он, этот обитатель Башни? Маг или человек? Лука помолчал, улыбаясь рассеянно. И поднялся на ноги, возвысившись над нами темной башней, заслоняющей солнце. – А вот об этом я рассказывать не уполномочен. Тайна пусть остается тайной. Никому сейчас не нужны ответы на подобные вопросы. Все, что ты узнал, занесут в Книгу Памяти, чтобы не утратить в веках… А практической пользы из этого знания не извлечет никто. – Он усмехнулся. – Собственно, именно в этом и состояла суть моей миссии. – Как не стыдно, – укоризненно сказал я. – Закапыватели истин! – Ничего. Некоторым истинам вовсе незачем высовываться оттуда, где они похоронены. Башня опустела. Логово Великого Мага разрушилось. Мертвые Врата больше не ведут никуда. А сегодняшний мир пусть занимается разрешением проблем нынешних. Рано или поздно, когда уже никому не будет интересно, кто первей и круче, Белые или Черные, наши потомки прочтут Книгу Памяти. И то, что сегодня может стать бомбой, тогда будет всего лишь исторической диковиной. – Такое время наступит? – Поживем – увидим… И Лука зашагал прочь, легко прыгая по камням, направляясь к Академии. Я смотрел ему вслед, раздумывая. Говорите, в Книге есть ответы на все вопросы? Или лучше вернуться в Бурую Башню? Солнце неудержимо клонилось к зубцам гор. Туристы волновались за пределами обезлюдевшего и обветшавшего Мемориала. В прозрачном воздухе кружили острокрылые птицы… Где-то в городе собирал вещи для отъезда и запаковывал отцовский гобелен мрачный Герайд. Возможно, его потери в этой истории самые болезненные… Где-то там же переживал поражение и пытался что-то предпринять для отмены необратимого решения отец Ксении. Куда-то спешил, посмеиваясь, проницательный Ловчий с синяком на физиономии, а возможно, он уже выписывал круги вокруг гостевого домика в усадьбе вице-губернатора Глова. Где-то свирепствовал доктор Нота, лишившись возможности изучать интересующий его объект, и отдыхал от забот Риво Никош. Где-то там же выясняли отношения Корнил с Магрицем, Черные и Белые, союзы и альянсы, пытаясь выработать новые стратегии для решения своих задач, а давно принявшая свое решение Веранна беседовала с котом… Где-то и кто-то вносил строку за строкой в Книгу Памяти для потомков или для вечности, если у людей так никогда и не появится желание взглянуть на эти страницы. Как это все сейчас далеко. – Какие планы у тебя на вечер? – осведомился я. – Так и не удалось мне осмотреть достопримечательности славного Академграда, – произнесла Ксения, рассеянно наблюдая за птицами. – Потратит ли знаменитый Черно-Белый маг свое драгоценное время на проведение экскурсии для бедной простой художницы? – Этот разноцветный маг готов потратить на развлечение бедной художницы целую жизнь, если она согласится. – Не будем заглядывать так далеко, – засмеялась Ксения. – Пока я бы хотела увидеть его на своей выставке весной… Ну и еще получить обратно то волшебное колечко фей. Оно так нарядно блестит… А, плевать на любопытствующих туристов. И плевать на настырное солнце, таращившееся с небес. Теперь для нас не имеют значения никакие небесные светила, и наше время мы станем отсчитывать сами. А пока пусть оно остановится, чтобы миг соприкосновения губ и взглядов длился бесконечно… |
||
|