"Привкус магии" - читать интересную книгу автора (Сергачева Юлия)13…– Смотри, они, кажется, идут за нами. – Ксения нервно оглянулась. – Я знаю, – отозвался я мрачно. – Сначала прицепился один, потом еще пара, теперь вот… Минула всего лишь пара минут, как я засек первого и не придал этому особого значения. Но почти сразу же появились остальные, и теперь их стало не меньше десятка. – Вон еще… – прошептала девушка. Я кивнул, не оборачиваясь. Мягкое топанье маленьких ног не отставало и не приближалось, перерастая в смутное неумолчное шуршание, когда к преследованию присоединялись новые особи. Нетрудно было догадаться, чего они хотели. Вот как только их наберется достаточное количество… – Что будем делать? – Как всегда – драпать. Вперед! И мы сорвались с места. Почти вовремя, потому что наперерез из дыры в стене посыпались, как из дырявого мешка, новые карлики. Мы сбили с ног самых прытких, пробегая мимо, но они мгновенно повскакивали и присоединились к погоне. Вперед… На пути груда хлама, с которой расползлось клочьями одеяло из крыс… Влево… Еще влево… Снова вперед… Под ногами зачавкало и захлюпало… Темнота рванула навстречу, и пришлось сбавить ход, чтобы не налететь на что-нибудь во мраке… впереди забрезжило свечение… Лишайники… Целая плантация лишайников, на которых покачиваются белесые тонконогие пауки… – Они не отстают! – отчаянно выдохнула Ксения. Вал ощеренных карликов неудержимо катил следом. Теперь их стало сотни. Они выпрыгивали из дыр и проломов, выбегали из боковых ответвлений, сыпались из люков сверху, словно просачивались сквозь стены… Иногда нам удавалось ненадолго оторваться от них, но вскоре волна писков и шипения вперемешку с топотком и шарканьем настигала снова. Ксения отмахнулась растопыренной ладонью, распуская Да и выиграть эти усилия нам позволили разве что шагов сто, зато Ксения резко сбавила ход, заметно побелела и только что с ног не валилась. Я потащил ее за руку. Бетонная кишка внезапно раздвоилась, разбегаясь проходами под прямым углом к главному, затем снова раздвоилась и снова… – Проклятье! – задыхаясь, воскликнула Ксения, обогнавшая меня на пару шагов. Поворот налево оказался ошибкой. Впереди зиял здоровенный пролом в полу и в потолке. Словно что-то неимоверно тяжелое пробило этажи насквозь и кануло в темные недра. Во всяком случае, вместо бетонного покрытия зияла рваная по краям дыра, наполненная мраком. За проломом коридор продолжался как ни в чем не бывало. Но как добраться туда? Вообще-то если как следует разбежаться, то можно попробовать… Ксения обессилено прислонилась к стене. На лбу ее блестела испарина. – Назад, – скомандовал я, и мы понеслись обратно к разветвлению. Возможно, совершать каскадерские трюки не понадобится. Справа обнаружились две двери. Обе запертые. – Можно сломать? – отчаянным голосом спросила Ксения. – Не успеем, – возразил я, попробовав дверь на крепость. – Ты ломай, а я попытаюсь их остановить. – Как? Слышишь, они уже здесь… – Я сейчас… – Девушка опустилась на колени, вычерчивая замурзанным пальцем в пыли на полу вспыхивающую белыми искрами фигуру. Выглядела она измученной и бледной до прозрачности, однако действовала уверенно. Ничего себе! Настоящий – Некогда… – Я схватил ее за локоть. – Давай к пролому… – Спятил? – Она резко попыталась высвободиться, продолжая сосредоточенно вести линию по полу. След шипел и сверкал в трухе. – Мы перепрыгнем, а они нет! – Трой, ты точно обезумел, ты видел эту дыру? – Не останавливайся. Разбежимся прямо отсюда. – Вот псих! – Она наконец оторвалась от недописанного знака, подняв глаза. Мгновение колебалась, запястьем смахивая со лба прилипшие прядки. Вскочила. – Ладно, попробую… Я мельком увидел, как она сосредоточивается, набирая скорость… Мелькнул центральный коридор, уже заполненный подземниками. Один, самый прыткий, выскочил мне навстречу и попытался вцепиться. Я снес его, едва заметив. Ноздри втянули запах грязных шкур, паленого, мускусного… – Давай!! Какие-то секунды мне казалось, что не долечу… Пропасть словно пасть разверзла и дохнула сосущим холодом. Но вот она уже позади, и даже край достаточно далеко, запас есть. Я стремительно развернулся навстречу Ксении. С глухим вскриком она оттолкнулась, перелетела через пролом и приземлилась на самую кромку. Мокрые подошвы ботинок тут же соскользнули, и она упала на край, ударившись коленями, но, к счастью, повалившись всем телом вперед и вцепившись в торчащую арматуру. Я перехватил ее кисти и рванул на себя. – Ненавижу тебя, – прошипела Ксения. Глаза ее стали огромными и черными от пережитого потрясения. – Сволочь ты… Я же могла… – Дыхание у нее перехватило. Казалось, она расплачется, но только блеск в глазах стал ярче. – А ты молодец, – отозвался я, помогая ей подняться на ноги. Влажные пальцы девушки заметно дрожали. – Перелетела птицей. – Пошел ты… – всхлипнула она яростно. – Смотри… – Я развернул ее лицом к провалу. – Они не смогут перепрыгнуть за нами! Коридор перед обрывом был буквально затоплен подземниками. Они все прибывали и вскоре потеснили самых скорых, тщетно пытавшихся удержаться на месте. С пронзительным писком твари одна за другой стали срываться вниз. Соплеменники даже не пытались помочь тем, кто цеплялся за торчащие закраины пролома, а изо всех сил карабкались по головам стоящих позади, стараясь уйти от пропасти. – И никакой магии, – пробормотал я. Насупленная Ксения отвернулась от этой омерзительной кучи-малы и двинулась прочь от пролома, на ходу перетягивая рассаженную кисть платком, извлеченным из рукава. Бетонный туннель вывел к очередным каменным проходам, судя по амбре и наличию проточной воды, являющихся частью системы городской канализации. А может, и нет, потому что вода местами отчетливо светилась. Еще несколько раз мы моментально припускали со всех ног, когда мерещился за спиной нарастающий шум, но вскоре даже тысяча подземников, повисших на хвосте, не заставили бы нас прибавить шаг, потому что силы были на исходе и двигались мы вперед на чистом упрямстве… Но кончилось и оно. – Все, – выдохнула Ксения, оседая на пол. – Больше не могу. Я облегченно рухнул рядом. До последнего момента казалось, что это мне первым придется сдаться и попросить о привале. Какое же ни с чем не сравнимое блаженство просто сидеть, закрыв глаза и вытянув гудящие ноги. Так бы и оставаться в неподвижности пару-тройку столетий. И ощущать тепло привалившейся спиной к моей спине девчонки. И плевать на вонь, темноту и сырость. – Который час? – спросила Ксения после целой вечности. – Понятия не имею, – сознался я, даже не делая попытки пошевелиться. Я и так знал, что часы давно остановились. – Ха-а… Х-ха-ха… Ха… Хи-хи… Х-ха-а-а… Потусторонний сумасшедший смех прошелестел, рассеиваясь и постепенно стихая. Я почувствовал спиной, как Ксения передернула плечами. Да и меня самого пробрал озноб. Привыкнуть к смеху из пустоты было не так просто. – Пить хочется. И перекусить. У тебя ничего не осталось? – Мои карманы выгребли подчистую. Даже мелочь забрали. – У меня тоже… От подземников ушли, зато голод нас доконает. – Без паники. Найдем выход. – Холодно. Хорошо бы огонь развести. Может, я попробую? – Поддерживать его нечем. Здесь нет ничего, что могло бы гореть. – Янжер утверждал, что нам идти максимум часа три. А если напрямик, так и вообще час. Разве могут быть под городом такие подземелья? Город-то небольшой… – Здесь шла война Перекрестков. Они вечно под землю зарывались… Скажи мне лучше, Ксения, а зачем ты настолько усложнила себе жизнь этой экспедицией под землю? Неужели нельзя было легально и безопасно перейти через мост? – Значит, нельзя… – привычно огрызнулась она, помолчала и, смягчившись, добавила: – Скорее всего, меня бы не пустили на ту сторону. – Черные? – Нет, наши. Видишь ли… Моя драгоценная семья хоть и не магическая, но очень старая и весьма уважаемая. И связи семьи Торжич с конклавом Белых магов слишком тесны и обязательны. И даже Ксении Торжич не позволено разрушать традиции, общаясь с кем попало, особенно из Черных пределов. Мне захотелось обернуться, чтобы взглянуть ей в лицо, но я побоялся, что Ксения замолчит. – А в пределе Черных живет человек… Мой друг. Он вдобавок ко всему еще и Черный маг. – Друг? – Именно друг, – холодно подтвердила Ксения. – У тебя есть сомнения? – Сомнения в том, что он есть, или в том, что он друг? – хмыкнул я зачем-то. – Я удовлетворила твое любопытство? – сухо осведомилась она. – Более или менее. Похоже, у тебя милейшая семья, если ты предпочла залезть под землю, лишь бы не возвращаться к родственникам. – Я же не знала, что все так далеко зайдет… Теперь твоя очередь хотя бы в двух словах объяснить, что такое ты видел там, наверху, над нашими камерами, и почему мы бегаем по этим подземельям как кроты? Да еще какие-то крысы пытаются нас съесть? – В двух словах… А разве тебе мало того, что нас посадили в камеры? – Всякое бывает… – неопределенно отозвалась она. – Видишь ли, люди наверху размышляли над тем, куда им девать тела. – Чьи тела? – Подозреваю, что не свои собственные. Ксения вдруг развернулась (я, лишившись опоры, чуть не опрокинулся на спину) и несколько секунд молча смотрела на меня. Я это не столько видел, сколько чувствовал. Потом она кивнула и поднялась на ноги: – Пойдем. …Тишина здесь была сложная – дробная, со своими оттенками, даже со своим запахом и вкусом. То тянуло гарью, то зверями, то падалью, а то вдруг нежным цветочным ароматом… Единственная составляющая, которая всегда присутствовала в этой тишине, – это напряжение. – Смотри, – тихо сказала Ксения, кивнув влево. В первый момент мне показалось, что там кто-то стоит. Но нет, всего лишь силуэт на стене. Человеческая фигура в полный рост, плоская, словно вырезанная из бумаги и прикрепленная к стене, как мишень. Черты лица и тела размечены углем. Удивительно неуместная на грязной и сырой стене. А дальше еще одна, на этот раз с округлыми женскими формами. И еще… Дюжина, нет, больше… Ближайшая ко мне фигура раскрыла нарисованные глаза. Ожили зрачки, обозначенные черными точками, уставясь на меня. Шевельнулась линия рта. Я отшатнулся, налетев на замершую Ксению, и мы ускорили шаги, стараясь уйти быстро и не оглядываясь. …– Ты зачем у меня браслет вытащила? Неужели действительно понадобились деньги? – Я оказала тебе услугу. – Ограбив? – Трой… Ты все-таки простак, каких свет не видывал. – Возможно. И поэтому ты решила освободить меня от лишнего багажа? – Ты что, не удосужился рассмотреть браслет? – Я что-то пропустил? – Ты все пропустил. И странно, что ты так далеко ушел. Охота… Ты видел ночью в Набреге Охоту? – Видел. Она прошла мимо. – Она ушла за браслетом, который я забрала из твоего кармана. – Ты хочешь сказать… – Вот именно. Псы искали браслет и шли за ним как за маяком. Не знаю, почему они раньше тебя не догнали. – Так вот как они меня находили… – Значит, они уже шли по твоим следам? Как ты ухитрился ускользнуть? Псов сбить трудно. – Теперь это неважно… Как я мог не заметить, что эта дрянь работает? Я ничего не чувствовал. – Откуда мне знать. Белые много чего умеют. – Почему ты решила мне помочь? Ты же тоже из Белых? – Ну… – Она помолчала. – Я скорее не тебе, а себе помогала. Ты и так сильно усложнил мне жизнь, потому что все встревожены и насторожены. И ты вел за собой Охоту. Практически наверняка в городе поднялся бы переполох, и в итоге они могли бы выйти и на меня… – Чепуха. Гораздо проще было бы позволить им поймать меня и уйти с добычей, оставив всех остальных в покое. – Ладно… Допустим, я хотела им отомстить. – Кому? – Белым. Традициям. Правилам. Охотникам… Потому что и по моим следам идут какие-нибудь Псы… И ты помог мне тогда в переулке. Мне показалось, что это неплохая идея – оказать тебе ответную услугу. Пока ты лежал без сознания, я вытащила браслет. – И куда подевала? – Забросила в кузов проезжавшего мимо грузовика. – А деньги? – Это были мои собственные деньги, – беззвучно засмеялась она. – Так что это ты меня ограбил. Мы помолчали несколько минут, а потом я спросил: – Ты веришь, что это я похитил Белую Королеву? – Нет. – Почему? – Потому, что… Если честно, Трой, ты похож на теленка, а не на похитителя одной из сильнейших волшебниц. Еще при первой нашей встрече в доме Авроры ты это наглядно продемонстрировал. – Впечатления могут быть обманчивы. – Не льсти себе. Я возмутился и собирался достойно ответить, но в этот момент почудилось, что пол под ногами мягко, но ощутимо дрогнул. Будто уронили нечто неимоверно тяжелое. И еще раз. – Слышишь? – озабоченно спросил я Ксению. – Что? – Она насторожилась, но недоумение на ее лице само по себе было ответом. – Нет, показалось, наверное… Значит, я теленок, а ты? Хитрая лиса? – Жар-птица, – удрученно ответила девушка. – Выставочный экспонат. Она деловито закопошилась. Я скосил глаза, наблюдая. Ксения сосредоточенно разматывала перепачканный платок, освобождая ладонь. Ладонь была все еще красноватая и помятая, в чешуйках подсохшей крови, но от широкой ссадины не осталось и следа. – Этот платок мне няня подарила. – Голос Ксении прозвучал неожиданно кротко. – Она любит делать старомодные подарки. – Заговоренный? – Обычный. Но мне всегда помогает… Коридор вильнул и закончился, влившись в перпендикулярный обширный туннель. Свод поддерживали колонны, прошитые железной арматурой под крошащимся бетоном. Под сводом сохранились загадочные проржавевшие сооружения, смахивающие на решетчатые фермы или на замысловатые люстры (кое-где на крюках тускло горели лампы). Даже смотреть на столь массивные и столь плохо закрепленные клубки искореженного металла было неприятно. Вдоль туннеля тянулся канал, полный мутной, но стремительной воды. Вода приходила из мрака справа и уносилась во мрак слева. Противоположного берега у канала, в сущности, не имелось, если не считать за берег небольшую приступку, за которой вздымалась сплошная стена. И, судя по ее виду, – это была просто наскоро обработанная подземная скала. Высоко вверху просматривались провалы, а за стену цеплялись секции ржавых металлических лесенок. Но снизу не допрыгнешь. Да и подробно рассмотреть, проходы там или просто затенения, мешали конструкции под сводом. – Тупик, – утомленно констатировала Ксения, когда мы прошли шагов на двести влево и так ничего и не нашли, кроме унылого туннеля, грязной, быстрой воды и глухой стены напротив. С нашей стороны тоже никаких ответвлений не было, а тянулся в неизвестность каменный берег, смахивающий на перрон. Может, когда-то он и служил перроном, а вместо воды по каналу шли поезда. – Отдохнем и вернемся назад. Пройдемся против течения, возможно, там что-нибудь отыщется. А если нет, то по пути я заметил одну перспективную дверцу. Вдруг ее все-таки удастся взломать. – И снова влезть в какой-нибудь склад ветоши? – Ксения, хмурясь, собирала в хвост растрепавшиеся волосы, пытаясь перетянуть их платком. Мне тоже хотелось вздохнуть и понуриться. Но в присутствии девушки положено мужественно разворачивать плечи и смотреть твердо. Дабы девушка всегда ощущала себя в полной безопасности и могла найти опору и поддержку в лице храброго рыцаря. А то, что девушка не стремилась искать такую опору и предпочитала обходиться своими силами, да и рыцарь совсем не чувствовал в себе особой уверенности – значения не имело. Стереотип есть стереотип. – Нет тут ничего. И там тоже. Никаких выходов, – заявила угрюмо Ксения. – Ну так ложись и помирай, – посоветовал я, не сдержав раздражение. – Надо было поворачивать там, где я сказала. – Там все стены были разрисованы выжрами. – Да они уже вызрели давно. – Хочешь покончить с собой – залезай в воду. Все приятнее, чем к выжрам. – Тогда вернемся к колодцу и попробуем… – Она замолчала, прислушиваясь. Снова пол сотрясло, на этот раз сильнее и отчетливее. Я вдруг осознал, что чувствовал толчки и раньше, уже несколько минут назад, но тогда они были едва ощутимы. А сейчас… Размеренное, равномерное подрагивание. Бум… Бум… Бум… Нечто тяжело и неспешно ступало по туннелям. – Где это? – Голос Ксении упал до шепота. – Близко? – Не знаю, – ответил я, предчувствуя недоброе. И без того едва освещенный туннель внезапно стал еще темнее, словно в нем рассеялась черная взвесь. Ксения повела ладонью, словно зачерпывая воздух, и на пальцах заискрились сгорающие в невидимом огне пылинки. Я поморщился, ощутив на губах и языке поскрипывающее крошево. К привкусу сухой земли примешался будоражащий мускусный аромат и еще запах влажной меди. Или крови. Знакомое ощущение. Бум… Бум… Даже стремнину в канале периодически сминала рябь. К глухим ударам примешивались невнятное скрежетание и длинные шорохи. Будто что-то волокли, касаясь стен. Или что-то высокое задевало потолок при движении. А может, и то и другое сразу. – Оно идет сюда. Мы замерли рядом, не спуская глаз с проема в стене туннеля. Бежать было рано, да и неизвестно чего ждать. Нечто явно перемещалось по коридору, который мы покинули не так давно. Случайно или шло следом? Вход в коридор от нас теперь находился достаточно далеко, да и света не хватало, чтобы отчетливо рассмотреть детали, но момент появления монстра мы засекли сразу. Еще бы не засечь, если часть стены вокруг проема рассыпалась неровными обломками, пропуская ломившееся существо. – Болван, – процедила Ксения сквозь зубы. – Вот дрянь. Я не мог с ней не согласиться. И по первому и по второму пункту утверждения. Действительно земляной болван и действительно редкая дрянь. Существо неуклюже, но напористо выбиралось из пролома. Скорость у болванов не слишком велика, но упрямства им не занимать. – Здесь он будет двигаться быстрее. – Ксения словно прочитала мои мысли. – Намного быстрее. Болван выпрямился, ворочая круглой головой. Пыль и обломки бетона сыпались с него. Издалека он казался не очень высоким, но на самом деле, скорее всего, и впрямь царапал макушкой потолок, пока шел сюда, а значит, высота его как минимум два человеческих роста. Массивный, почти бесформенный, смахивающий на плохо обработанный кусок глины – круглая голова без шеи, прямоугольный торс, руки-лопаты, ноги-тумбы – болван тем не менее был одним из самых неприятных порождений стихии Земли. И абсолютно невосприимчив почти ко всем видам магии. Во всяком случае, доступной в нашей ситуации. Бум… Бум… Болван целеустремленно двинулся в нашу сторону. Мы, не сговариваясь, рванули со всех ног. Бум-бум… Бум-бум… Вне всяких сомнений, болван старался настичь нас, и вряд ли для того, чтобы облобызать при встрече. – У него… – задыхаясь, проговорила Ксения, – к руке… привязаны… мои часы… кажется… Я мысленно ругнулся, сберегая дыхание для бега. Вот оно что! В таком случае почти наверняка в теле болвана, как в пластилине, утоплена, например, моя зажигалка. Или еще что-нибудь из тех вещей, что пропали из карманов. – Догоняет… – отчаянно воскликнула Ксения. Я мельком покосился через плечо. Болван делал длинные прыжки, разом проглатывая по десять обычных шагов. Взбаламученная вода выплескивалась на берег канала, оставляя темные кляксы. Сверху доносился отвратительный скрип. Помаргивали и без того едва работающие лампы. Одна взорвалась с треском; следом металлическая конструкция под сводом с оглушающим скрежетом обрушилась в воду. Болван гнал перед собой волну горячего воздуха, и хотя расстояние между нами все еще оставалось достаточно велико, отчетливо запахло окалиной, раскаленным песком, обожженной глиной. А потом туннель кончился. Не сразу, конечно. Просто темнота впереди уплотнилась и превратилась в стену с прорезанной аркой, куда нырял канал. Вода перед аркой бурлила и вскипала грязной белой пеной. Зазор между сводом арки и поверхностью воды был ничтожен. М-да… Значит, поезда здесь не ходили. Скорее вагонетки с грузом. Я остановился, ошалело осматриваясь. Болван приближался. Уже можно было различить и кожаный ремешок часов, о которых говорила Ксения, – его узлом завязали на правом большом пальце болвановой кисти. Остальные пальцы создатели монстра не потрудились разделить. На месте глаз – две дыры, тлеющие тусклым багровым огнем. И кривой порез вместо рта. Ксения по инерции унеслась вперед, но шаги ее уже стихли. Я не оборачивался, однако чувствовал, что она остановилась и тоже изучает приближающееся чудовище. Неудержимое, сокрушающее, безжалостное, как катящийся под уклон дорожный каток без водителя. И не увернуться. Я вскинул руки, складывая пальцы в сложный замок и инициируя словами заклятие, а затем резко развел их в стороны. Несложная волшба, не требующая большого резерва, но достаточно эффективная против магии Земли. Если сработает… Воздух расчертили дымные волокна, свивая узор. Болван даже не дрогнул, когда с ходу влетел в плетение заклинания. Словно оно и впрямь было из дыма. Нет, под землей одолеть порождение этой стихии немыслимо. Я попятился. Кожу ощутимо припекало. При желании можно было разобрать даже мелкие трещинки на теле болвана. Он пер как танк, только без лязга и скрежета, вбивая каждый шаг в пол глухими и мерными ударами. – В воду! – решил я наконец. – Так я и знала, – отозвалась за спиной Ксения упавшим голосом. – Тогда прыгай… Вода в канале оказалась ледяной и вонючей. В первый момент даже дыхание перехватило. Я забарахтался, пытаясь удержаться в стремнине, которая упорно волокла к стене туннеля, туда, где кипела белая пена. – Ксень? – Я здесь, – донесся задыхающийся голос слева. Девушка держалась в воде вполне уверенно, хотя брезгливо сморщилась. Правда, ее уже заметно снесло потоком. Зато болван наконец остановился. Замер на краю канала, вращая головой и шевеля руками, будто подгребая воздух вокруг себя. Его тень, как черная шаль, легла на воду. А исходящий от него запах окалины перебивал даже вонь воды. Болван потерял цель из виду, хотя расстояние между нами сократилось всего до десяти шагов. Мы перешли во власть другой стихии, и теперь урод не мог нас различить. – И долго мы тут будем плескаться? – осведомилась Ксения, стараясь отплыть подальше от дохлой крысы, которую несло течением мимо. – У меня ноги сводит от холода. – Давай попробуем выбраться на другой стороне. – Там нет берега. – Есть. Нам хватит, чтобы удержаться… Вода в канале по температуре едва превышала точку замерзания. Уже через минуту я почувствовал, как немеют кисти рук, а холод забирается под мгновенно промокшую и отяжелевшую одежду. Ботинки тянули на дно, но сбросить их я не мог. Был бы канал шире, нам бы не выбраться. В последний момент померещилось, что кто-то вцепился зубами в мою ногу и пытается утащить на дно. К счастью, это оказался всего лишь торчащий штырь металлического сооружения, упокоившегося под водой. Пару раз соскользнув, мы все-таки выбрались на приступку между стеной и каналом. Шириной в один шаг. Не так чтобы мало, но и недостаточно, чтобы разместиться с комфортом. С нас ручьями стекала вода, а зубы непрерывно щелкали. Болван оживился, учуяв наше возвращение. Заметался на другом берегу, делая по паре шагов вправо-влево, покачивая руками и иногда кренясь вперед и опасно нависая над потоком. Водная преграда надежно перекрыла ему дорогу. – От-т-тлично, – сотрясаясь от дрожи, констатировала Ксения. – Т-теперь м-мы б-буд-дем жд-дать, п-пока он раз-звалит-тся от старост-ти. П-пары столет-тий хват-тит? Я не ответил. Во-первых, нечего было, а во-вторых, челюсти у меня ходили ходуном, и попытка что-либо произнести, скорее всего, закончилась бы откушенным языком. Болван покачивался, остановившись напротив. Нескладный, громадный, обманчиво неуклюжий и смертельно опасный. Если бы догнал, наверняка размозжил бы нам головы. А если его хозяева велели доставить добычу живой, то раздробил бы кости, чтобы мы не смогли двигаться. Кто-то не поленился вызвать земных духов, принести им жертву и вдохнуть жизнь в этот безмозглый кусок глины, а затем пустить его по следу. А ведь чтобы оживить урода и заставить подчиниться, требовалось напоить его своей кровью. – Н-надо ид-дти, – выдавил я сведенным от холода ртом. – Д-двигат-ться. А то зам-мерзнем… Кое-как отжав то, что поддавалось отжиму, но не добившись приличного результата, с кряхтением и стонами мы поднялись и пошли вдоль стены, придерживаясь за нее, но все равно ежеминутно рискуя поскользнуться и рухнуть обратно в воду. Болван перемещался по другому берегу параллельно, как нелепая и громоздкая тень. Не отстанет. Не устанет. – Н-ну… од-дин п-плюс есть… П-пить я б-больше н-не хочу, – клацая зубами, сообщила Ксения через какое-то время. – А от-т д-д-дизентерии в-все рав-вно н-не усп-пеем пом-мереть… Я невольно засмеялся. И она тоже. Чем бы ни служил этот туннель раньше, он был очень длинным. Тысячи четыре шагов от одной стены до другой. Такой же сплошной и безнадежной с виду, прорезанной лишь окном для воды. Единственный вход в этот туннель был тот, через который мы сюда пришли. И теперь он оказался недоступным для нас из-за болвана, сторожащего на противоположном берегу. – Что будем делать? – спросила Ксения, когда мы двинулись в обратный путь, убедившись, что вторая стена ничем не привлекательнее первой. Девушку заметно трясло, но говорить она пыталась внятно. – Ничего не соображаю. Надо согреться, – откликнулся я, тоже стараясь напрягать и стискивать челюсти, чтобы не лязгать зубами. – Огонь разводить не из чего. Есть предложения? – Я могу попробовать высушить кое-что… Но это не сразу. – Давай. Все равно спешить некуда. И я опустился на приступку, наблюдая за действиями Ксении. Она задумалась ненадолго, рассматривая свою куртку, которую стащила сразу после водных процедур, да так и волочила за собой, не решившись надеть насквозь промокшее одеяние. Сейчас она разложила ее перед собой, занесла над ней ладони и, закусив губы, сосредоточилась. Через несколько минут от распростертой куртки повалил пар. Еще через полминуты один рукав стал обугливаться, хотя другой все еще сочился водой. – Давно такого не делала, – созналась Ксения, поспешно прихлопывая воспламенившуюся ткань. – Да и сил почти не осталось… – …И фон здесь тяжелый, понимаю, – ободряюще сказал я, обрадованный ее успехами. – Но ты отлично справляешься. – Надо массу побольше, – пробормотала Ксения задумчиво. – Тогда точку нагрева фокусировать будет проще… Отвернись, пожалуйста. – Куда? – Куда-нибудь, – хмыкнула она. – Ага… – сообразил я наконец и повернулся к ней спиной. Смотреть тут было особенно не на что. Торчал на другом берегу болван – неподвижный и равнодушный. Неудержимо бежала вода в канале, мутная и сизая, увлекавшая в дыру под стеной щепки, дохлых мышей и прочий мусор. Помаргивала лампа наверху, единственная уцелевшая из целого соцветия прикрепленных к железной раме. Тянулась вверх стена. Прямо над нами к ней крепилась лестница, но слишком высоко и недосягаемо. – Т-трой… Давай заод-дно и свою одежду. Этой м-мало… В первый момент без одежды показалось даже комфортнее. Холодная, сырая ткань отбирала последнее тепло. Я стащил почти все, передав тяжелую охапку Ксении. Для этого пришлось обернуться. – Из-звини… – Чепуха, – отмахнулась она. – М-мы теп-перь товарищи по н-несчастью… В памяти остался моментальный снимок, словно сделанный хорошим фотохудожником. Полуобнаженное светлое, гибкое тело на фоне грубо изъязвленной, темной стены. Изящный абрис плеча и небольшой груди и тонкие руки, протянувшиеся навстречу, изгиб талии… Захотелось тряхнуть головой, чтобы отбросить наваждение. И одновременно обуял страх, что это все действительно исчезнет. Честное слово, будто подросток на первом свидании… Иллюзорное тепло утекало стремительно и неостановимо. Стылый камень и промозглый воздух жадно тянули его. Прошло всего несколько минут, а я снова стал стучать зубами, уже не в силах удержать дрожь усилием воли. – Т-ты т-там с-коро? – Н-не знаю. Н-не могу сосред-доточиться. Х-холодно… – П-понятно. Я развернулся, опустился на колени за спиной сгорбившейся Ксении и обхватил, прижимая к себе. Она дернулась, как птица, но тут же расслабилась, откидываясь назад. Влажные волосы, несмотря на полоскание в грязной воде, все еще едва уловимо пахли ромашкой. Показавшаяся поначалу ледяной, гладкая кожа живо отогревалась. Я ощущал каждый позвонок на спине девушки. И то, как дрожь исчезала. Занесенные над кучей мокрого барахла руки перестали трястись, и от одежды снова повалил пар, заволакивая все вокруг. Может, минуло несколько минут, а может, несколько лет. Трудно сохранить связь с реальным миром в такой ситуации. – Все… – выдохнула она почти беззвучно. Потом обернулась, не пытаясь освободиться. Широко распахнутые глаза блестели, а едва различимые в густой синеве зрачки будто дышали, то расширяясь, то сужаясь, и отражение лампы двигалось в них, как крупинка золота на дне ручья. А губы… Чуть шершавые, но сохранившие нежность. Теплые, чистые, без следа помады, но от того еще более восхитительные на вкус… В себя мы пришли одновременно. Отшатнулись друг от друга, отворачиваясь и стараясь не встретиться взглядами снова. Поспешно расхватали свою одежду, местами все еще слегка мокрую, с подпалинами, но блаженно теплую. На противоположном берегу канала высился темный болван. Равнодушный ко всему произошедшему. И непроизошедшему. – Я придумала, – произнесла Ксения, не глядя на меня. На скулах ее пылали пятна. – Что придумала? – Стучавшая набатом в висках кровь постепенно стихала. – Вон там впереди, на стене… Видишь? Лестница длиннее остальных. Можно попробовать добраться. – Слишком высоко. – Нет, если я залезу к тебе на плечи… – Она умолкла, все еще не поднимая глаз. Быстрым и уже знакомым движением убрала прядку за ухо. Ухо было ярко-розовым и, кажется, светилось в сумраке. – Можно попробовать, – согласился я, прикинув высоту. – Но это если лестница выдержит. – Если эта не выдержит, возможно, найдется другая, дальше. – А если наверху нет прохода? – Вели же куда-то эти лестницы. – Резонно… Теперь, когда появилась цель, мы оба оживились, и ледок невольной скованности, к счастью, разрушился. Даже если бы лестница оказалась выше, чем мы надеялись, не думаю, что в тот момент мы бы особо огорчились. Но нам и тут повезло. Взобравшаяся мне на плечи Ксения без особого труда дотянулась до нижней перекладины и повисла, пробуя лестницу на прочность. – Держит. – Ты… – Мне вдруг сильно захотелось снять ее оттуда. Немедленно! Но вслух выдавил лишь суховатое: – Осторожнее! Она приняла у меня из рук стянутые между собой свой и мой свитера и привязала их к нижней перекладине. Понадобились еще оба ремня, чтобы импровизированная веревка достигла необходимой длины и прочности. Ксения спешно взбиралась вверх. Прежде чем устремиться вслед, я мельком глянул на неподвижного болвана. Тот мерно раскачивался на месте, переваливаясь с одной ноги на другую. Глаза его вспыхивали багровыми углями. Светлый кругляш часов, прицепленный к ремешку на пальце, колыхался в такт движениям. Связка опасно затрещала, когда я карабкался по ней, чтобы добраться до перекладин. А затем уже заскрипела сама лестница, и из креплений в стене посыпалась труха. Я задержался, чтобы отвязать свитера. Опасно, конечно, но кто знает, что еще за сюрпризы поджидают нас. Поэтому ничего оставлять не стоило. Затрещал болт, выворачиваясь из паза в стене. Посыпались каменные крошки. Проживавший в щели паук стремительно бросился наутек, волоча за собой клочья паутины. Хорошо ему, может бегать по вертикальным поверхностям… Последним рывком я выбрался на карниз, ожидая, что лестница обвалится. Как и положено по сценарию приключения. Но она осталась на месте. Высоко… Этажа четыре. Болвана и другой берег теперь не видно, обзор заслоняют громоздкие конструкции под сводом. К некоторым из них отсюда, с этой каменной полки, переброшены металлические мостки. Сама полка оказалась достаточно широкой, шагов пять. Поэтому и трудно было рассмотреть снизу имевшиеся здесь проходы. Чтобы сэкономить время, мы разошлись в противоположные стороны на разведку. – Там всего три входа, – сообщила Ксения. – Два завалено. – А у меня два и один замурован. – Кинем жребий? – Знаешь, я бы в тот, что с моей стороны, не ходил. Оттуда тянет… – Я неопределенно повел рукой. Невозможно объяснить Белому магу, как пахнет Черная магия. Да к тому же, если не ошибаюсь, некромагия. И все равно нам пришлось идти именно этим путем. Вход, найденный Ксенией, показавшийся поначалу свободным, через пять минут ходьбы завершился тупиком. Пришлось возвращаться. Причем тихо, потому что снизу, от канала, уже долетали голоса. Кажется, прибыли те, кто натравил болвана. Во всяком случае, его они не опасались. Видеть их сверху мы не могли, но голоса разносились эхом и отражались от выгнутого свода. – …Все… там не достать… сами сдохнут… Зулгар-некромант… не выбрался никто… западня… Мы с Ксенией переглянулись и нырнули в туннель, темный и странный. Ничуть не похожий на прямоугольные технические коридоры, по которым мы бродили до сего момента. Его словно проплавили в толще скалы. Шагов через сто я остановился, удержав жестом Ксению. Путь преграждали сплетения толстых ветвей, утыканных иглами в палец длиной. Изгородь была черной от древности и изначально мертвой. Взращенной в таком неестественном месте не иначе как по воле Черного мага. И перевивы сухих плетей только на первый взгляд казались хаотичными. – Надо же, – восхитилась Ксения, с любопытством заглядывая мне через плечо. – Это ведь настоящие «баронские силки». Умеешь расплетать? – А то, – небрежно отозвался я, постаравшись придать голосу убедительности. – Трой, возьми вот. Тебе сейчас нужнее… Она стянула с пальца свое колечко и вложила мне в руку. – Ты ж говорила, что оно для Белых? – Я сказала, что оно на солнце заговорено. А солнцу без разницы, кто Белый, кто Черный. – Спасибо. – Ты ж понимаешь, мной снова руководит эгоизм. С некромагией я плохо знакома. – Она улыбнулась. Маленькое колечко налезло только на мизинец. Но зато, едва оказавшись на пальце, вдруг преобразилось. Из простенькой полоски белого металла оно стало резным с вкраплениями желтых, мерцающих, словно искры, камешков. – Красиво? – засмеялась Ксения. – Жаль, похвастать нельзя. Зато польза от кольца была пусть и невелика, но несомненна. Атака на болвана снова вычерпала мой резерв до дна, и казалось, что еще несколько часов я не смогу зажечь даже свечу, но сила, капля за каплей, начала возвращаться. Медленно, едва-едва, однако ощутимо. Вообще расплести «баронские силки» занятие не столько сложное, сколько требующее внимания и терпения. Вытягивать плети в строгом порядке, не задевая соседние, довольно муторно, особенно если учесть, что треть ветвей невидима. Ложный шаг приводит к тому, что силки срабатывают, захватывая неосторожного, и душат. Вон один такой невезучий как раз валяется возле стены. Одежда истлела, остались одни изломанные кости. Как давно он тут лежит – не разберешь… И самое обидное, что «баронские силки» существуют исключительно для магов. Обычные люди пройдут через них, не обратив внимания. В ладонь злорадно вонзился шип. – Готово, – удовлетворенно сообщил я, отведя последнюю, неохотно гнущуюся ветвь и незаметно потирая пострадавшую руку. – Прошу вас, сударыня… Сразу за «силками» атмосфера в туннеле переменилась. Словно рухнула невидимая завеса, отделявшая нас от мира снаружи. Теперь пространство наполнилось оттенками иного. – А ведь мы давно уже на стороне Черных, – заметила озадаченно Ксения. – Чувствуешь? Еще бы не почувствовать. И река осталась далеко позади. Исходящее от нее тяжкое стремительное ощущение движения стихло. Мы прошли под ней, даже не заметив. И уклонились куда-то в сторону… Кажется, даже в сторону от города. Через новый туннель существовал только один ход, хотя сам туннель ветвился, разделялся, закольцовывался и упирался в тупики. И каждое такое ответвление, кольцо или глухой тупик оснащалось ловушкой. То пол ощеривался клыками выныривающих из невидимых пазов заточенных копий. То обрывался ямой, замаскированной иллюзией надежного покрытия. То стены смыкались вокруг неосторожного, не заметившего нарисованных на них двойных колец. Почти в каждой из ловушек белели кости вперемешку с ветошью одежды. – Сколько же их здесь! – ужаснулась Ксения, всматриваясь в очередную унылую кучу. Голос ее прошелестел, не отталкиваясь, а цепляясь за шершавые стены. – Зато удобно. – Я в этот момент изучал подозрительные плитки на полу и потому не проникся атмосферой. Спохватился, только когда затянувшаяся тишина стала уж очень гнетущей. Ксения смотрела на меня. Лицо ее было расстроенным. – В смысле некроманту удобно, – пояснил я, слегка смешавшись. – Западни и жилище его защищают, и можно регулярно пополнять запасы человеческой плоти, очищая их… Ну что ты на меня так смотришь? Я не некромант! – Ход твоих мыслей навевает подозрения, – ехидно заметила Ксения. – Наверное, некрот покинул здешнее логово или умер. – Я пропустил колкость мимо ушей. – Ловушки действуют, а урожай собрать некому. – Займись. – В следующий раз. – Зачем эти бедняги сюда лезли? – А мы зачем? Ксения задумчиво щурилась на груду ветхой одежды в каменной каверне. Среди сгнивших тряпок поблескивал приплюснутый шлем с одним рогом. – Ну и еще охотники за сокровищами заглядывали, – неуверенно предположил я. – При некотором опыте и наблюдательности все эти ловушки даже для немагов проходимы… Наверное. Из-под шлема на меня укоризненно косился желтый череп. Мародеры в шлемах с рогами не ходят. От магов некроманта хранили препятствия посложнее. Но с исчезновением автора заклятий чары почти распались. Да к тому же подземные духи потрудились, выгрызая дыры в защите, разъедая и подтачивая колдовство. Так что ничего запоминающегося с нами не случилось. Ну разве что я обжег скулу, размыкая Ксения следовала за мной тенью. Проход распустился пятью отростками, и в одном из них мы позаимствовали у приткнувшегося возле стены костяка связку светоносов. От времени они почернели, но все еще действовали. Стоило отломить верхушку одного из стержней, как пространство озарилось зыбким оранжевым светом. Правда, разнообразия в наше путешествие это не внесло. – Передохнем? – На этот раз первым сдался я. – Желание перекусить перерастает в навязчивую манию, – произнесла Ксения, прислоняясь спиной к моей спине. Поза отдыха стала привычной. Удобно, тепло и чувствуешь каждый вздох собеседника. – А я бы выпил что-нибудь. – Коньяка «Бласторский колдун»? – Неплохо. Впрочем, согласен на глоток воды из канала… Мы тихонько посмеялись. – Неприятно здесь, – созналась девушка после паузы. – Никогда прежде не сталкивалась с некромантами. Они все Черные маги? – Нет. На самом деле цвет магии не имеет для них значения. Они работают на глубинных слоях, там, где оттенков не видно. Хотя Черная магия им чуть ближе. Но животворы чаще Белые. – Это те, кто работает с до-жизнью? Разве они сородичи некромантов? – Для некромантов – после-жизнь, для животворов – до-жизнь. У некоторых народов их считают еще опаснее некромантов и жестоко убивают. По их мнению, использовать и направлять то, что еще не рождено, что еще только начало чьего-то сознания и силы, гораздо более отвратительно, чем пользоваться остаточными силами тех, кто прожил свою жизнь. Ксения помолчала, а потом произнесла негромко: – С моей матерью до моего рождения работал животвор. Отец считал… Он считает, что иметь мага в семье престижнее, чем просто деньги и положение. – Не думаю, что животвор мог создать мага, – покачал я головой. – Иногда они меняют характеры и судьбы, иногда вселяют жизнь в бесплодных женщин (при этом забирая ее у кого-то еще, хотел добавить я, но не стал), но силой не наделяют… Ксения шевельнула плечами. – Может быть. Только моя мать так и не захотела считать меня своей дочерью… Я покосился на нее. Воистину, какие только проблемы не придумывает для людей судьба. – Ты училась в Академии? – спросил я, чтобы как-то отвлечь ее. – Нет. Мне нанимали магов давать частные уроки. У меня в наставниках была совершенно фантастическая женщина… – В Академии веселее. – Для тех, кому интересно этим заниматься… – А тебе нет? – Интересно… Но мне многое интересно, кроме… Скажи, а ты когда-нибудь хотел стать просто человеком? Не магом? – Н-нет… Не знаю, наверное, нет. Во всяком случае, такая мысль мне не приходила в голову… – Почти не солгал я. Так, запнулся на мгновение. Словно сказанное показалось мне шероховатым. – Тогда скажи, зачем ты хочешь быть магом? Я окончательно растерялся. Странный вопрос. Зачем мне дышать? – Так вот, как это для тебя… – Ксения задумчиво наклонила голову. – А для тебя? – Я все время думаю, где это различие? Что могут маги и чего не могут простые люди… Во власти?.. – Она зябко вздрогнула. – Трой, можно мне твою куртку? Пожалуйста… Я стащил куртку, протянул и обнаружил, что Ксения повернулась и смотрит на меня с лукавым удовлетворением. – Что?! – Видишь! Совсем не нужно быть магом, чтобы повелевать другими. – Погоди… Ты же попросила. – И сказала волшебное слово «пожалуйста». – Она довольно засмеялась. – Это другое… То есть я хочу сказать, что не во власти дело. Ну скажем, музыкант пишет музыку не для того, чтобы понравиться слушателям, а потому, что не может иначе. Так и маг. – Ты уверен? Что музыканту не нужны слушатели? Я демонстративно потряс головой: – Я устал, голоден и зол. Может, отложим размышления о сущности магов до более комфортных времен? – Сибарит! – величественно заявила Ксения. – Дай сюда куртку… Каменные норы и не думали заканчиваться. По-прежнему унылые, длинные и однообразные. Хотя пауки как могли постарались подойти к решению вопроса творчески… Паутина затягивала пространство плотной, многослойной, рвущейся с отчетливым сухим треском кисеей. Сетям было от роду несколько веков, если не тысячелетий. Их никто никогда не тревожил. Даже сами пауки, невесть чем питавшиеся в этих стылых каменных карманах. Пальцы драли крошащиеся шероховатые нити, расчищая дорогу. Прах засыпал глаза. Пахло пылью и насекомыми. – Не может быть здесь дороги, – брезгливо бурчала Ксения. – Здесь же миллион лет никто живой не ходил. Она подняла повыше едва мерцающий светонос, пытаясь рассмотреть нечто темное, завязнувшее в густых тенетах. – Посвети-ка сюда, – попросил я. Движение света вызвало яркий отблеск справа, пробившийся даже через завесу седой кисеи. При ближайшем рассмотрении на стене обнаружилась бляшка из желтого металла с вычеканенным на ней узором. Узор показался смутно знакомым. – Колкий какой. – Дыхание приблизившейся Ксении легко пощекотало мне ухо. – Что? – озадачился я, но тут же понял, о чем она. Бляшка щетинилась десятками не видимых обычным зрением тонких игл. Иглы покачивались, реагируя даже на колыхание паутины. – Сторожевое клеймо, – догадался я вслух. Иглы беспокойно затрепетали. Может быть, первое, но бес знает, сколько таких же мы могли миновать, не заметив. Либо система сигнализации давно мертва, либо тревогу мы уже подняли, но некому реагировать, либо мы и сами не знаем, в какую ловушку угодили. Я невольно обернулся, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь за пределами освещенного оранжевым круга. Но там лишь зияла чернотой прореха в паутинных занавесях, проделанная нашим вторжением, и волновались мохнатые, оборванные клочья. – Все равно возвращаться некуда, – вымолвила Ксения, отозвавшись эхом на мои мысли. И мы пошли дальше. В сущности, идти осталось всего ничего. Узкий туннель вдруг вспух сферической полостью, которую не осилили оплести даже сумасшедшие здешние пауки. Кипы сивой паутины причудливыми фестонами занавешивали потолок каменного пузыря и сбегали по стенам воланами. Одна из двух стоящих в центре колонн рассыпалась, усеяв пол большими и маленькими обломками. Дальняя стена кармана была плоской, а в центре ее маячила массивная каменная дверь, окованная прихотливой вязью того же желтого металла. Это придавало ей несколько фальшиво-театральный вид. Справа и слева от створок высились бесформенные фигуры, окутанные все теми же белесыми паутинными волокнами. Торчали только трезубцы. – Пещера чудес! – Ксения, озираясь, машинально снимала с лица остатки прилипшей паутины. – Майон Контрабандист и его братья… – Охраняется… хм, зомби, – докончил я. – Правда? – восхитилась Ксения. – Это вон те, что ли? А они не оживут? – Непременно оживут, – пообещал я. – Как только мы пересечем эту черту, – я показал едва заметную трещинку, вьющуюся по полу. – Некроманты, – с отвращением молвила Ксения. – Вечно у них в стражах что-то несвежее. – Весьма выгодно. Неприхотливы, жрать не просят, зарплату не требуют, и терпения их хватит на века… Очередного ехидного комментария от спутницы я не дождался. – Подожди, – она обеспокоенно посмотрела вперед, на скрытые паутиной фигуры, – ты серьезно? Они действительно еще действуют? – Практически наверняка… – Сделать что-нибудь сможешь? – Я не некромант… – И даже не эпический герой, закончил я мысленно, прикидывая размер и массу стражей. – А может… – Поздно! Придется импровизировать. Ксения сдавленно охнула и резво прыгнула за мою спину. Я машинально расправил плечи и замер, мрачно наблюдая, как начинают оживать стражи возле дверей, пробужденные то ли нашими голосами, то ли системой сигнализации. Затрещали окостеневшие от многолетней неподвижности члены. Звякнули ржавые латы. С глухим стуком опустились на пол трезубцы. Медленно, с натугой повернулись головы, выцеливая жертву. – Слева еще один, – подсказала дрогнувшим голосом Ксения. – Вижу, – пробормотал я, краем глаза замечая, как из темной ниши слева вываливается нечто приземистое на четырех лапах. Покойники не оживают. Но иногда некроманты наговаривают заклятие на тела умерших, как на каркас. Каждый страж был так стар, что рассыпался бы в момент, если бы его не связывало заклинание, окутывающее фигуру вязким коконом. Стоит нарушить заклятие, страж рассыплется. Но это не так просто… Я бы даже сказал, что это совсем непросто. Первым прыгнул четырехлапый. Скакнул издалека, словно чудовищная лягушка. Я только успел выставить руки, принимая странно хрупкое, но при этом тяжелое тело. Словно из известкового камня. Тварь сразу же повалила меня на пол, придавив сверху. Заломило кости от резкого холода. Я попробовал толкнуть урода – пальцы легко вошли в плоть до вторых суставов, и кончики их обожгло льдом. Пахнуло гнилью. В тусклых, стеклянистых глазах твари метнулся оранжевый огонек светоноса, который держала в руке отшатнувшаяся Ксения. А ведь это не зомби. Это вывернутый. Какой-то крупный зверь, усилием некроманта оголенный до темных инстинктов. Ну тогда все ясно… Я вонзил ладони еще глубже, не обращая внимания на колючую, стылую боль, и, нащупав внутри твари сплетение тугих волокон, рванул изо всех сил. В глазах распустились черные соцветия от неимоверного усилия, но раздавшийся треск подтвердил успешность маневра, и тварь бессильно откатилась, подергивая конечностями. Мерзостно завоняло падалью, даже ноздри защипало. – Осторожнее! – предупреждающе вскрикнула Ксения. Тут как раз подоспел страж с трезубцем. Навис сверху, занеся свои вилы, все еще опутанный лоскутами паутины. Я откатился в сторону, и трезубец пронзил конвульсивно содрогающегося четырехлапого. Страж равнодушно выдернул оружие вместе с ошметками плоти и развернулся, поднимая руку для следующего удара. Второй страж был на подходе. Двигались они достаточно быстро. С угловатой неутомимостью насекомых. Но было заметно, что и здесь время поработало на разрушение, и заклинание зияло прорехами, как недоработанная компьютерная программа. В лучшие времена эти монстры были быстрее в несколько раз. Я выбросил руку с кольцом Ксении в сторону ближайшего стража, выплескивая скопленную энергию. Кокон стража на мгновение побелел, и только. Зато Ксения, широко размахнувшись, хлестнула замешкавшегося стража связкой светоносов. Тонкие прутья переломились, разбрызгивая вокруг отлетевшие верхушки. Часть светоносов впилась в рыхлую плоть зомби, сверкая оранжевым. Правильно! К бесам магию… А я нащупал здоровенный каменный обломок от разрушенной колонны и, крякнув от усилия, обеими руками с силой засадил его под шлем монстра. Глухо звякнуло. Голову стража снесло начисто, и она покатилась по полу, словно жестяной сосуд, рассыпая черные хлопья. Обезглавленное тело замерло на секунду, подогнуло колени и стало крениться вперед. На меня. Выхватив из рук оседающего стража трезубец, я откатился вскочил на ноги и прыгнул вперед, вонзив зубья в тело его напарника. Скрежетнул металл, натыкаясь на кости. Страж покачнулся, невозмутимо обернулся, вцепившись свободной рукой в древко вонзенного трезубца, и потянул его на себя. Я чуть не кувыркнулся, настолько сильным оказался рывок. Ксения толкнула под ноги стражу его свалившегося наземь коллегу, и тот споткнулся, заваливаясь назад. Я дернул трезубец. В теле стража появились неровные черные дыры. Он рухнул на пол, теряя фрагменты лат. Завозил руками, пытаясь зацепить оброненный нож. Оружие он не выпустил, но из горизонтального положения воспользоваться им не мог. – Спокойной ночи, бедняга, – пробормотал я, вонзая свой трезубец в солнечное сплетение, туда, где сходились линии заклятия и где тело зомби уже было достаточно искромсано, чтобы последний удар мог разодрать тело стража напополам. Из черных разрывов посыпалась труха. И через несколько мгновений казавшаяся однородной плоть стала стремительно сминаться и расслаиваться. Первый страж все еще упорно скребся по полу, слепо ползая от стены к стене, словно колоссальная, глупая, усеянная перемигивающимися оранжевыми огоньками игрушка. Для детишек-некротов. Его тоже пришлось прикончить прицельным пробиванием брюха. – Все, – констатировала Ксения с облегчением, качнув носком ботинка ворох ветоши и засыпанных прахом костей. Загремел, откатываясь, шлем. Машинально проследив за ним взглядом, я обнаружил в стене еще одну нишу, где свернулась клубком вторая четырехлапая тварь. Неподвижная и безразличная к произошедшему. На наше счастье. А рядом паутинная завеса маскировала провал, где тоже стояло нечто. И дальше еще… Запоздалый ужас отдался обессиливающей слабостью и исчез без остатка. Узорчатую дверь сдерживало простое и надежное, как обычный засов, заклятие. Скорее для того, чтобы массивные створки не распахивались сами по себе, чем для того, чтобы служить преградой. Если гость прошел лабиринт и одолел стражей, то никакие запоры его уже не остановят. Но вот колец или ручек снаружи не было предусмотрено, поэтому пришлось воспользоваться ножом, одолженным у зомби, чтобы поддеть створку, просунув кончик лезвия в щель. Массивная каменная дверь распахнулась легко и беззвучно, утаскивая паучью пряжу. Пахнуло сухим тленом и бальзамирующей жидкостью. – Знаешь, я, пожалуй, ушла бы отсюда… – неестественно тонким голосом заявила Ксения спустя полчаса. – Немедленно! В тесной клетке нечто давно и безнадежно мертвое интенсивно шевелило когтистыми конечностями, пытаясь сквозь прутья дотянуться до поспешно отступившей девушки. – Он соскучился по общению, – ухмыльнулся я, захлопнув толстенный фолиант. На кожаной обложке еще сохранилась мерзкая татуировка. Пылищи в логове некроманта скопилось чудовищно много. Она свалявшимися пуховыми одеялами лежала на всех более-менее горизонтальных поверхностях, к счастью, скрадывая подробности интерьера. Зато под ней все время что-то скреблось и шуршало. И стало шуметь активнее, как только почувствовало наше присутствие. – Мыши? – с надеждой спросила Ксения поначалу. – Ну если только дохлые… Останки некроманта, опутанного волокнами своих заклинаний как войлоком, мы обнаружили практически сразу. Он полулежал в массивном каменном кресле, поставленном спинкой ко входу, и все еще глядел пустыми глазницами на дальнюю стену. Судя по костюму – мужчина. В правой руке криво торчал металлический жезл. Костлявые пальцы стискивали его так крепко, что не разжались после смерти, и на костяшках высохшая кожа полопалась. Левой рукой некромант прижимал к себе книгу в заскорузлой обложке. На полу под слоем пыли все еще прочитывался небрежно выписанный кровью «барьер». – Чего он туда уставился? – Ждал чего-то… Или боялся. – Стены? – Ну может, там что-то было. Или есть. Стена не выглядела особенной, но мы внимательно осмотрели ее. Покосившиеся полки со слипшимися книгами, склянки с бледной плотью, зубастые щипцы и черненые иглы… За полками грубая каменная кладка. – Здесь неуютно… Ты не находишь? – Я задумчиво протер ладонью пузатый бок бутыли. Внутри нее провернулось нечто рыбообразное, уставив на меня слепой белый глаз. – Нахожу! – нервно согласилась Ксения. – Давит… Она некоторое время молчала, прислушиваясь. Потом неохотно призналась: – Я думала, что мне кажется… Или что так и должно быть в доме некромантов. – Все заклятия давно высохли и не пахнут… Да и вообще, некроты тоже люди, у них дух другой… А здесь… Ощущение близкой пропасти – вот как это воспринималось. Странное чувство в полностью замкнутом каменном мешке. И сквозило, кстати, от стены. – Отчего он умер? – От тоски и одиночества… Ну что ты опять так глядишь? От старости, наверное, умер. – Непохоже. Смотри, волосы совсем не седые. И зубы… – Не трогай его! А говоришь, что я симпатизирую некромантам. – Жезл полностью разряжен… Я снял с полки пару бутылей. В тяжелых сосудах что-то явственно всплеснуло. – Между прочим, здесь кладка свежее. Сопя и смахивая пыль, мы в четыре руки разобрали полки и разломали кладку подручным инструментом. Благо что изрезанное рунами долото для проделывания дырок в черепах вполне годилось и для выдалбливания раствора между камнями. – Дверь… Самая обычная, окованная позеленевшей крошащейся медью. Металл окислился так, что знаки на двери утратили всякий смысл. – Запасный выход? – Надо совсем спятить, чтобы им воспользоваться. Не хочу знать, куда он ведет. Еще в процессе расковыривания стены мы почувствовали, что совершаем нечто плохое. Давление росло с каждым выпавшим камнем. Казалось, что мы своими руками один за другим выбираем фрагменты хрупкого моста, готового провалиться… Куда? – Там что-то страшное… – Ксения не касалась ладонями двери, ведя рукой над ее поверхностью, но пальцы девушки побелели. От движения воздуха хлопья меди легко сыпались. – Не будем открывать? – Лучше вернемся. Если он завалил эту дверь, то наружу выходил другим способом. Наверное, мы просмотрели… – А зачем ему наружу? Он тут на полном обеспечении, а все, что нужно, ему зомби притащат… Ксения не отозвалась. Вдруг насторожилась, поведя головой. Глаза расширились и казались черными в неровном свете уцелевших светоносов. – Слышишь? Я решил было, что она услышала звуки из-за медной двери, но девушка резко развернулась к ней спиной. И тогда и я различил сначала легкое поскребывание… И лишь затем монотонный, незаметно нарастающий шелест. Скорее всего, он появился давно, но мы не обращали на него внимания. В логове некроманта и так все время шуршало. А потом створки двери, через которую мы проникли сюда, стали медленно раскрываться. Беззвучно и зловеще… Не сговариваясь, мы опрометью кинулись к ним и с силой рванули на себя. К счастью, изнутри ручки имелись. Обе створки туго сомкнулись. Что-то сухо хрустнуло и дробно посыпалось на пол. Мы ошарашено уставились на отрубленные половинками двери фаланги серых пальцев с длинными желтоватыми ногтями. – Н-наверное, сторожевые клейма все же сработали. – Спазм перехватил горло, поэтому заговорил я сдавленно. – У некромантов все тормозит, зато на века рассчитано… Ксения метнула дикий взгляд. Снаружи заскреблось. Дверные створки мягко, но настойчиво потянули. Как они это делают, там же даже подцепить нечем?.. Я снова покосился на вооруженные твердыми, длинными ногтями пальцы на полу и решил не задаваться дурацкими вопросами. – Ты заметил, сколько их? – исчезающим шепотом спросила побледневшая Ксения. Конечно, заметил еще до того, как щель в двери закрылась. Там, снаружи, кишела мертвая плоть. Очень настырная и терпеливая. Дверь дернуло. Как раз в этот момент Ксения ринулась к безучастному некроманту, выхватила из его рук жезл (вместе с присохшей кистью) и, вернувшись, одним движением засунула металлический штырь в отверстия ручек. Новое содрогание створок отозвалось глухим лязганьем. Мгновение мы оценивали прочность импровизированной преграды, а затем переглянулись. – Ну? Где хуже, там или… там? Выбор был невелик. Медная дверь мгновение упруго сопротивлялась, а затем легко поддалась. Ее заложили камнями, но не потрудились запереть. Изнутри пахнуло так, что мы поначалу отшатнулись. Что-то резкое – ядовитое и пряное, словно аромат черволиста. Затхлое и одновременно живое. Густая, непроницаемая, вязкая, как смола, тьма вываливалась из дверного проема. Огонек светоноса превратился в едва тлеющую багровым искру. Шаг, другой… Словно погружаешься в нефть. И ощущение, что тебя накрывает с головой чужеродный, смертоносный, абсолютно несовместимый с жизнью поток, усиливалось с каждым мгновением. А потом стало светло и просторно. И при этом жутко до одури. – Не может быть! – перехваченным голосом воскликнула Ксения, и я поймал себя на том, что беззвучно проговариваю одновременно с ней то же самое. Этого действительно не могло быть. На несколько томительных секунд мы попросту растерялись под шквалом впечатлений и искажений восприятия. Вцепились друг в друга. Пространство расступилось вширь, в высоту и в глубину на немыслимое расстояние. Потолок сводом вознесся резко вверх, затенившись контрфорсами и балками, вырезанными прямо в скалах где-то неимоверно далеко. Стены разошлись по округлому, извилистому периметру, источенные продольными галереями, нишами и иссеченные узенькими лесенками. Дно у каменной полости если и было, то рассмотреть его в густом мраке с того места, где мы находились, было невозможно, а сделать несколько шагов вперед, чтобы заглянуть за край каменного пола, решимости пока не хватало. От одной из галерей, правее и выше на ярус, волнорезом уходила в центр пустоты каменная стрела, на конце которой высилась остроконечная башенка, замершая прямо над пропастью. Скудно мерцали зеленоватые кристаллы, растущие гроздьями на стенах или колоннах. И все бы ничего, но эти галереи, балки, стены, мосты и лестницы соединялись друг с другом под совершенно невозможными углами. Как на рисунке шутника-художника из серии «не верь глазам своим». – Такого просто не может быть, – убежденно повторяла Ксения, уговаривая одновременно себя и меня. В неприятном свете кристаллов ее лицо казалось безжизненным, а глаза пугающими. – Никто не в силах упрятать такую махину под городом. Да здесь земля неспособна удержать все эти сооружения… – Все возможно, – тихо ответил я. – Если уметь работать с пространством. Ты не чувствуешь? Здесь же все изломано… Тот, кто сотворил это, кроил пространство с легкостью безумного, но всесильного архитектора, рассекая и соединяя его, словно бумажную модель. Сворачивая и кромсая реальность под свои немыслимые затеи. Здесь все пропиталось могуществом и магией настолько древней, что она сравнялась по сути с силами самой изначальной природы вещей. И там, где пространство было состыковано и стянуто заклятиями, царило чудовищное, непереносимое давление. От него кружилась голова, ломило виски и чернело в глазах. – Никто такое не может… Сейчас, – едва слышно сказала Ксения. – Значит, это кто-то из прошлого. Я сделал несколько шагов в сторону, осматриваясь. От резкого движения замутило, и к глотке подступила желчь. Захотелось упасть и отдышаться. Дверь вывела нас на одну из галерей. Справа и слева тоже были двери. Не так много (каждая шагов через двадцать), но и не так мало, если посчитать все в целом. Ксения подошла к краю галереи, глянула вниз и отпрянула с мучительным стоном. Я поспешил ей на помощь, но девушка отмахнулась, отворачиваясь. – Уйди… уйди же! – Ее рвало, но пустой желудок не желал исторгать из себя ничего, и тело девушки сводило бессильной конвульсией. Я подобрался к краю, заглянув в пропасть. Никаких перил. Край каменной полки слегка раскрошился, и мелкая пыль посыпалась в колышущуюся тьму внизу. Несколько мгновений ничего, кроме немыслимой глубины, не ощущалось, а затем… Там что-то двигалось. Незримое, даже более невозможное, чем все здесь. Смертоносное. Темнота свивалась, танцевала, слоилась. Изредка внизу всплескивал призрачный, болотного оттенка огонь… Нет, не огонь. Тень огня. Каждый такой всплеск порождал мучительную, сосущую тоску и беспросветный ужас в душе. Людям нельзя туда смотреть. То, что там все еще жило, было недоступно человеческому восприятию. Демоны с другой стороны. С изнанки миров. Настолько немыслимые, что дробили человеческий рассудок одним только фактом своего существования. То ли строитель этого обиталища проделал дыру в Иное, то ли поселил тамошних обитателей на дне своего дома и они все еще были здесь. Живые? А может, давно мертвые, но способные погубить своим присутствием даже после смерти. …Я качнулся назад, отполз к стене и некоторое время восстанавливал дыхание и унимал сердцебиение. Не обмочиться бы. – Здесь нельзя находиться, – едва слышно проговорила Ксения, как мне показалось из немыслимого далека. – Давай вернемся обратно… Лучше умереть там, чем сойти с ума здесь… Я переместился к ней, осторожно взял за дрожащие плечи, повернул к себе. Лицо девушки, и без того осунувшееся, сейчас казалось прозрачным и призрачным. Даже губы побелели. Зрачки расползлись во всю радужку, и заглядывать в них было так же больно, как в пропасть. Она не притворялась и не паниковала. Что-то ее по-настоящему терзало. Пожирало стремительно и безжалостно, словно бездымное, невидимое пламя – кусок сухого спирта. – Если хочешь, подожди пока в гостях у некроманта. Жезл наверняка еще держится. Я попробую найти выход. Как-то обитатель этих хором должен был выбираться наружу? – У него могли быть собственные Врата. – Ксения облизнула сухие губы и отвела взгляд. – Уж чего-чего, а крови он тут не жалел… – А мог быть и простой выход. Я поищу. – Я с тобой. Предпочитаю твое общество обществу смердящих зомби. – Польщен. Но если тебе сейчас плохо, дальше будет хуже… – Притерплюсь. Она решительно поднялась на ноги, отряхнула колени и вызывающе взглянула на меня, попытавшись усмехнуться. Вышло неубедительно. – Ну мы идем или нет? – Уверенную усмешку попортила капля крови, выскользнувшая из точеного носика. Стянув с пальца кольцо, я возвратил его девушке. Она мгновение колебалась, но спорить не стала, забрала и надела на прежнее место. И тут же сдернула, словно обожглась. – Что? – Не знаю… От него еще хуже. – Ксения уронила кольцо в карман. – Пошли… Как всякие обитатели поверхности, мы первым делом потянулись наверх, поднявшись на несколько этажей, до самой высокой галереи. Но вскоре выяснилось, что, по большому счету, совершенно неважно, куда идти. Пространство кувыркалось по своим законам, и, идя вверх, ты вдруг обнаруживал, что снижаешься. Путь вправо изворачивался и становился своим зеркальным отражением. Или, хуже того, совершенно иным ответвлением на другом ярусе… Единственное, что оставалось неизменным, – невыносимые, выворачивающие наизнанку взгляды тех, кто ждал в глубине. – Надолго же мы здесь застряли, – без удивления констатировал я, изучая бесконечный ряд дверей. Вверх, вниз, вправо, влево… Жуть. Ксения, неотрывно смотревшая на каменную иглу, что лежала почти поперек пропасти, спросила, не оборачиваясь: – А может, выход там? – Надо пройти над… Я не договорил, но она ощутимо содрогнулась. И мы пошли дальше. Спуски к самым нижним галереям были разрушены. Сверху было заметно, что часть их, как лишаем, заросла курчавым мхом, растекшимся неровными кляксами по стенам. Он накрыл сплошным одеялом продолговатые, лежащие на полу фигуры, смахивающие на человеческие; затянул распахнутые дверные проемы или забил косматым войлоком ниши. В любом случае мужества спуститься туда у нас с Ксенией точно не хватило бы. И хорошо, что не пришлось подвергать испытанию чувство собственного достоинства. Немалая часть доступных дверей оказалась заперта. Часть замурована. За теми, что открывались, обнаруживались пустые комнаты, комнатки или целые залы. Иногда там находилась мебель, книги или вещи. Иногда предметы, назначение которых не угадывалось. Иногда за дверями обнаруживалось нечто… За одной нас ждали. Только взглянув на НИХ, мы мигом захлопнули створку и долго пытались отдышаться. – Они похожи на… – еле слышно начала Ксения, прикрыла ладонью рот и решительно покачала головой, хотя такое движение вызывало неминуемый приступ тошноты. – Идем. Бестрепетно открыв очередную дверь, я обнаружил целый выводок песчаных химероидов, к счастью зачарованных и неподвижных. А в следующей комнате сидела на каменном возвышении нагая девочка лет девяти. Она медленно повернулась ко мне, и я спешно закрыл дверь. В детских глазах жила смерть. – Ого, – прокомментировала без должного воодушевления Ксения чуть позже. Здесь, как в пещере сказочного дракона, грудами лежало золото, драгоценности и изделия из них. Кованые сундучки раззявили пасти, давясь монетами и камнями. Изысканные доспехи громоздились словно металлолом. Все бы ничего, но каждую вещицу здесь, казалось, покрывал легкий слой черной копоти. – Проклято, – пояснил я. – Надо обезвреживать… Ксения безразлично отвернулась. Вскоре обессиленная девушка заявила, что дальше не пойдет, и просто опустилась на пол возле закрытых створок. Мне невольно вспомнился тот несчастный, этажом ниже, что так и остался навсегда сидеть возле таких же дверей. Но мрачные мысли следовало гнать прочь. И без того атмосфера не радовала. – Вот что, – интонация моя была тверда как никогда, я даже брови насупил для внушительности, – давай ты все-таки вернешься в туннели и будешь ждать там, а я продолжу поиски. На этот раз Ксения не стала спорить. Да только выхода на прежнем месте не оказалось. Исходную точку мы нашли без труда. На каменном полу еще сохранились звездчатые капли оброненной девушкой крови. Но покорно распахнувшаяся дверь вела в комнатку, заставленную странной формы сосудами. – Я буду ждать здесь, – сообщила Ксения безо всяких эмоций. Ни удивления, ни разочарования, ни огорчения. – Если найдешь воду… вернись побыстрее, – едва слышно попросила она. И на этот раз ее голос дрогнул. Галерея сворачивала, и, удаляясь, я старался почаще находить взглядом согбенную фигурку под блеклым светом кристаллов. Все время казалось, что стоит отвернуться – и она исчезнет. «…И в молчании том услышишь ты Зов…» Щекотная струйка потекла по верхней губе, и я машинально и уже привычно стер ее рукавом. Рукав намок и пах кровью. От резкого движения замутило. Вторую каплю перехватить я не успел, и она тяжело плюхнулась на пергамент. Буквы на пергаменте были выведены уверенной рукой. Округлые, с характерными завитками… Кто бы мог подумать, что мне доведется своими глазами увидеть почерк Вохара Виверна? Впрочем, тут полно было сокровищ. Получше тех, что громоздились золотыми россыпями в оставленной где-то ниже сокровищнице. Только главной ценности – подсказки, как найти выход, – тут не нашлось. Хотя… Стены просторной залы были выложены тем, что я поначалу принял за круглые плитки. А приглядевшись, выяснил, что плитки – это на самом деле плотные, мутные, разноцветные, как донышки бутылок, стеклышки. Они даже были неровными, словно бутылочные донца. С вкраплениями и потеками. Каждое из стеклышек служило крошечным окошком. А каждое окошко смотрело в свой мир. По черному песку пустыни катились комки колючек. Линию горизонта каменистой равнины рвали вершины далеких гор, а на переднем плане покосились две каменные стелы. Жадно зевало ущелье где-то-на-краю-земли. Подернулся мурашками дождевой ряби океан – сизый, неживой. Поник в оковах шестиногий и двурукий, давно истлевший узник… А вон то строение с тремя флюгерами-трубадурами, сейчас слегка искаженное мутным коричневатым стеклом, я видел в подзорную трубу со смотровой башни правого берега реки Бережной. И до безумия захотелось выцарапать заветное окошко хотя бы ногтями… Количество стекол – в том числе и мутно-черных – наверняка совпадало с количеством дверей в логове. Только вот знаков, указывающих, как они связаны, так и не нашлось. Хранившиеся в зале бумаги ответа не дали. Напрасно я их разбросал по полу… Еще здесь был стол с круглой полированной крышкой, на поверхности которого проступал темный узор (красноватый на черном фоне), сложенный из тысячи фрагментов, как пазл. Узор был незнаком, но хватило лишь нескольких секунд рассеянного созерцания, чтобы у меня зазвенело в ушах и понемногу сочившаяся кровь хлынула из носа настоящим потоком. – На этот раз ваше задание будет сложнее, – вымолвил Старик. – У вас есть три дня, чтобы заставить трех человек в течение трех часов плясать на главной площади поселка. Попытка уклониться от выполнения задания будет засчитана в проигрыш, – добавил он, взглянув прямо в глаза Старшего ученика. Старший серьезно кивнул. Младший потер переносицу, уже поглощенный новой задачкой. Стоявшая рядом с ними девушка с любопытством переводила взгляд с одного на другого. Она много раз присутствовала на уроках, но все еще не утратила интереса к происходящему, хотя зачастую задания Старика были скучны и утомительны. Впрочем, самое скучное задание эти двое способны были превратить в аттракцион. Особенно Младший. Старик все больше убеждался, что парень награжден редким даром, уникальным и незаурядным, и с каждым годом его талант только расцветал. Иногда Старик ловил себя на том, что попросту любуется творениями слегка взбалмошного, но безусловно даровитого ученика. Впрочем, и Старший никогда не сдавался… – Я разрешаю вам использовать все книги из моей библиотеки, – сказал Старик. И прибавил после паузы: – В том числе и «Книгу Марионеток». Младший встрепенулся. Старший нахмурился. Девушка удивленно приподняла бровь. Она хорошо помнила, как однажды пыталась полистать эту загадочную книгу в слепой, черной обложке, прячущей бесчисленное множество рисунков на плотных страницах. На рисунках только люди – смеющиеся, плачущие, кричащие или свернувшиеся в немыслимых позах. И как Старик, заставший ее с книгой в руках, побелел, выхватил злополучный том у нее из рук и едва не бросил его в огонь. Но потом все-таки передумал и запрятал книгу подальше. Три дня Старший и Младший ученики бродили по дому, рассеянно натыкаясь на предметы, бормоча и изредка производя руками странные пассы. Иногда они исчезали на несколько часов. Младший поглощал книгу за книгой, выписывая на клочках бумаги и на земле загадочные символы или человеческие фигурки. А Старший пропал на целые день и ночь, зато вернулся довольный и тоже принялся чертить что-то на земле. Ни Старик, ни девушка не пытались отвлечь поглощенных своими раздумьями соперников. Лишь однажды девушка, не справившись с любопытством, подобралась поближе к Старшему, рисовавшему на влажном песке возле реки, и обнаружила загадочные путаные линии, украшенные отпечатками его ступней. Темноволосый парнишка заметил гостью вскочил, смеясь, подхватил ее за талию и закружил по берегу… Поселковые обитатели все слышали о новом задании для двух учеников старого мага. И на финальное представление собрались почти все жители селения, за последние годы спокойной жизни разросшегося до размеров провинциального городка. Так что зевак хватало. К тому же день выдался ярмарочный, а значит, хватало и гостей из окрестных деревень. На главной площади выстроили два помоста друг против друга. Оба помоста от зрителей отгораживали цветные занавесы, за которыми происходило загадочное шевеление. – Приступим, – скомандовал Старик, как всегда вполголоса, но так, что даже младенец, заливавшийся ревом на руках у матери, внезапно примолк и принялся сосредоточенно изучать свою ладошку. Первым начал Младший. То ли в силу природной нетерпеливости, то ли по причине самоуверенности он все чаще старался опередить всех и во всем. И вполне успешно, надо заметить. Разошелся цветастый занавес. На пустой помост ступил светловолосый парень в простой темной одежде, а за ним следом выпорхнула стайка музыкальных инструментов, самостоятельно заигравших легкую плясовую мелодию. Парень остановился на краю сцены, внимательно обводя взглядом собравшихся. Затем поднял руку. – Господин староста! – произнес он отчетливо, указав рукой на толстяка в коричневом сюртуке. – Пожалуйте на сцену! Староста, открывший было рот для возражений, внезапно побагровел и пошел к сцене, сняв с локтя руку озадаченной супруги. – А теперь вы, барышня! – И дочка поселкового лекаря, холодная и неприступная красавица, покорно двинулась вслед за старостой. Последним на сцену взобрался мрачный кузнец, славившийся редким упрямством и имевший небезосновательную славу самопального колдуна, коему чужие чары не указ. Но даже он, заметно потемнев лицом, направился к сцене, повинуясь повелению светловолосого паренька. – Пляшите, – тихо приказал Младший, когда все трое оказались на помосте. – Я не умею, – просипел староста, пунцовый от прилившей к одутловатому лицу крови. – Тогда слушайте мои указания, – ответил Младший. И странная троица, покорная взмахам чужой руки, заплясала. Подпрыгивал тучный староста, выкаченные глаза которого посекли кровавые прожилки. С застывшим кукольным лицом и остекленелыми глазами пританцовывала ледяная красавица (ее отец пробрался через толпу к краю помоста и что-то пытался сказать светловолосому кукловоду, но тот рассеянно качал головой). Неловко, деревянно дергался кузнец, неспособный даже под чужой властью научиться изящным па и сладить с массивным телом. В толпе смеялись, хлопали, танцевали в такт. Многие просто наблюдали, завороженные небывалым зрелищем. Даже тугодумам было ясно, что Младший не зря выбрал именно эту троицу танцоров. Ни один из троих по доброй воле не выставил бы себя на посмешище ни за какие посулы, значит, и впрямь их принудили чарами. Кто-то из зрителей злорадствовал. И лишь некоторые отводили взгляды, морщась то ли от неприязни, то ли от жалости… Отзвучала музыка. Танцоры с облегчением освободились от чужих уз. Староста пытался сохранить мину и неловко раскланивался. Красавица залепила Младшему звонкую пощечину, которую тот принял с кривоватой усмешкой. Взгляды кузнеца и кукловода сомкнулись на мгновение. Этим двоим еще придется встретиться где-нибудь без зрителей. Зеваки не успели обменяться впечатлениями, как вновь заиграла музыка. И второй помост показался из-за разноцветного занавеса. Появился Старший ученик мага, облаченный в шутовской костюм, сорвал с головы колпак и поклонился, звонким голосом приглашая всех собравшихся оценить их представление, а при желании присоединиться к нему. На сцену вышли музыканты с инструментами, украшенными цветами и лентами. И под звонкую, искристую мелодию по сцене застучали каблуки незнакомой танцовщицы в складчатой юбке и ее легконогого партнера в трико. К которым присоединился, пусть даже не так умело, Старший ученик мага. Развеселое трио завертелось по сцене так, что наспех приколоченные доски бились и гнулись, как выброшенные на берег Рыбины… Через несколько минут азартно приплясывала вся площадь. – Это нечестно! – искренне сердился Младший вечером. – Он просто привел танцоров! – Да, – ухмыльнулся довольный Старший. – Бродячие танцоры. Пришлось сгонять к городу и выложить немало монет, чтобы затащить их сюда. Ну и еще убедить их принять меня в свое представление… – Это же не магия! – возмущался Младший. – А кто говорил про магию? – скалился Старший. – Учитель велел заставить трех человек в течение трех часов плясать на главной площади. Где в этом задании хоть слово про магию? – Значит, теперь, по всеобщему мнению, я монстр, который заставил несчастных людей танцевать против их воли, тогда как ты, хитрюга… – огорченно проговорил Младший. – Ну что ты! – перебил его Старший. – Ты великий чародей, способный повелевать другими! А я снова неправильно понял задание… Старик едва заметно улыбался, слушая их перепалку. |
||
|