"Эпоха мертвых. Москва" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)

Сергей Крамцов

24 апреля, вторник, утро

Вчерашний день мы взяли на подготовку к выезду и окончательную доработку плана. Может, особого смысла и не было, мы даже изначально собирались двинуть вчера, да Пантелеев словно подбил к такой задержке, выдав разрешение на пользование учебным городком его «подсолнухов». А у меня был великий соблазн заранее отработать вход в здания через окна по лестницам, как мы, собственно говоря, и собирались входить в библиотеку. Чтобы все по шагам – подъехать, выбить стекла, приставить лестницы и быстро забраться, страхуя друг друга. А транспорт должен будет сразу отвалить и двигаться в сторону Театрального проезда, где и ждать команды на эвакуацию.

Вроде и сложного ничего в идее не было, а убили часа четыре на это упражнение. Тут и сектора обстрела надо было правильно разобрать, и двигаться таким образом, чтобы друг другу на прицел не попадать, и светозвуковые забрасывать в окна так, чтобы и летели подальше, и обратно на голову не падали. Все, казалось бы, мелочи, а проблемки на каждом шагу. Ни у кого из нас такого опыта специфического не было, это скорее к СОБРам относится и всяким группам захвата, так что приходилось сочинять на ходу.

Еще непривычным элементом были мотоциклетные куртки, которые мы натянули на себя. Удобной в повседневном ношении одеждой их назвать сложно, плотные, крепкие, приклад в плечевую защиту упирать неудобно, и оружие непривычно смещается из-за этого, но постепенно приспособились. А без них в здание лезть не надо, все же защита, и неплохая.

Под конец занятий с проблемами в основном справились, хотя в процессе подготовки Большой даже умудрился столкнуть меня с крыши «садка», хорошо, что снизу песок был, мягко падать. Когда занятия закончили и собирали имущество, чтобы выдвигаться в сторону столовой, к учебным полям подъехал «жигуль-четверка» с кузовом, в кабине сидели два мужика, а в кузове лежал теодолит, и за ним – потрепанная «Нива», из которой выбрались двое, причем одного я сразу узнал – олигарх Баранов. Я отпустил всю группу, потребовав оставить мне УАЗ, и пошел поздороваться.

К моему удивлению, он меня тоже узнал, причем сразу – остановились-то они в паре десятков метров от нас.

– Здорово, боец! – поприветствовал он меня, протягивая руку. – Живой пока? Ну молодец. Как жизнь?

– Да помаленьку, вашими молитвами, – ответил я, пожимая крепкую ладонь. – А вы как здесь?

– Известно как – ножками, – усмехнулся он. – Колесами, если совсем точным быть. А если конкретно, то в городе житья не стало, ошиблись мы тогда, решив там окопаться. Морфы замучили.

– Их много?

– Много. Не толпы, разумеется, но чтобы раз в час наблюдение не заметило хоть одну такую дрянь поблизости – не бывало. Два человека у нас еще погибло с тех пор – наблюдатели на балконе. Тварь сумела забраться через крышу соседнего дома и прыгнула сверху. Из троих – один живой.

– Плохо как, – вздохнул я. – А я как раз завтра с рейдом на Кузнецкий Мост собираюсь.

– Аккуратней, – сказал Баранов. – Не думаю, что сразу кинутся, но на людей в городе они охотятся целенаправленно. Нам показалось, что они скопились вокруг нашего дома постепенно, пришли из других мест. В осаду вроде как взяли, охотились вполне целенаправленно. Да и мертвяки в городе совсем поумнели. Видели уже и с палками их, и с камнями, и в засаде сидящих – всяких.

– Серьезно? – довольно глупо переспросил я.

– Нет, шучу, – буркнул Баранов. – Мне, понимаешь, делать было не хрен сейчас, вот и подумал, что остановлю парня и буду ему юмор шутить.

Каков вопрос, таков и ответ, как говорится. А вообще мы чуток отвыкли от «дел мертвячьих», все больше в других местах функционировали последнее время, скорее людей опасаясь, нежели мертвяков, вот и отстали от жизни. А Баранов все это время в самом центре города сидел, имел возможность наблюдать.

– Кстати, спросить хотел… – вдруг вспомнил я. – А здание на Маяковке, напротив памятника, – не знаете, что за люди сидят?

– ОМОН, – ответил он. – Ну и с ними МЧС и еще разные. У них там вроде перевалочной спасательной базы, в городе до сих пор людей находят. Мы с ними все время на связи были. Если что, можешь у них укрыться, не откажут.

– Еще живые люди остаются? – поразился я.

– Верно, – кивнул Баранов. – Я бы тоже не поверил, если бы кто сказал. Но даже к нам выходили. Пять человек к нам прорвались, с нами сюда приехали. И еще двое почти добежали, но их морф убил, прямо у наших на глазах.

– И как они выживали?

– Две компании было, – взялся он рассказывать. – Одни в «свечке» на Новом Арбате застряли, там буфет был, и они в нем закрылись, так что еда и вода у них были. Потом выбрались через окно и сумели открытую машину завести, был у них толковый парень. А потом оказалось, что там бензина на нуле, бак кем-то пробит, но тут нас заметили, как раз до ворот дотянули, тем и спаслись. А вторые, семейная пара, пешком прибежали, они, оказывается, прямо в здании напротив прятались.

– А чем питались? – заинтересовался я.

– Везением, – ответил Баранов. – У них праздник ожидался, годовщина свадьбы, гостей назвали целую толпу, ну и продуктами затарились. А тут всех и накрыло. Гости не пришли, а им почти на месяц запасов хватило. Нас видели, оказывается, да почему-то подходить боялись. Потом мертвецов на улице столько стало, что не сунешься. И только сейчас прорвались.

– А мертвяки и морфы что делали, пока они бежали?

– Морфы как-то их проспали на этот раз, а мертвецы за ними следом ломились. На шум проснулись, похоже, – ответил Баранов.

– А просто шуметь и проснувшихся отстреливать не пробовали? – поинтересовался я.

– Поумнели они, – с легкой издевкой ответил собеседник. – Прошлым живешь. Они сперва смотрят, а уж потом действуют. Мы вот постреливали время от времени, и на выстрелы они шли. А потом перестали – запомнили, что добычи нет.

– А тела своих?

– Всегда оттаскивали за углы. Выбегут, схватят и волокут. В башку на таком расстоянии запросто не попадешь, а в другое место им без разницы.

– Во как… – поразился я.

– Вот так, – в тон мне ответил Баранов. – По нашим прикидкам, на уровень обезьян они выходят постепенно, так что вы там поаккуратней. А сейчас извини, работать надо, я тут теперь чуть не за главного инженера по всем местным стройкам.

– Спасибо, – ответил я.

На этом мы попрощались, а я пошел к машине, пребывая в несколько озадаченном состоянии. Не то чтобы я не предполагал такого, тенденция к «поумнению» мертвяков была заметна давно, можно сказать, невооруженным глазом, но чтобы так быстро и так комплексно… Кстати, а хоккейными шлемами мы так и не разжились, хоть и планировали. Это мне при упоминании камней и палок в мертвых руках вспомнилось, как-то не хочется получить трубой по темечку. А теперь уже и не до шлемов… хотя Пантелеев нам на что? Неужели не сжалится и не выдаст хотя бы четыре шлема, на тех, кто в здание лезет? Остальные, может, и обойдутся, а боевой группе точно не помешает.

Схватившись за рацию, начал вызывать подполковника, но был послан куда подальше до вечера – тот был занят и говорить о моих нуждах не мог. Правда, и я твердо решил, что хотя бы четыре шлема выбью, у них точно есть.

Потом ничего не было интересного, обедали да в спортзал скопом ходили, где я под ворочанье железа рассказал обо всех новых угрозах, о каких от Баранова слышал. А уже часам к восьми вечера удалось поговорить с Пантелеевым, который дал команду на склад выдать нам три шлема БШЗ, который «Маска-4», – запомнил, что один выдали раньше. Но если удачно съездим, то я с «Пламени» шлемов с брониками на всю группу стрясу, я только теперь разглядел, что этого добра у них на складе целая куча. А то экономят на нас, понимаешь.

В общем, на этом вчерашний день и закончился. А сегодня с рассветом, уже привычно, мы подъехали к КПП. «Уазик», «буханка» и «садок», все как и планировали. Все были слегка невыспавшиеся, но сосредоточенные и немного нервные – лезть в мертвый город было страшновато. Вроде уже и привычно даже в какой-то степени, и все равно мандраж по полной программе. Да еще и утро такое – прохладное, темное, ветреное, действующее на настроение.

Проверились, досмотрелись и выехали на уже привычный маршрут в сторону города. Из всего интересного, что по пути заметили, – оживилось немного движение, к моему большому удивлению. Я полагал, что избежавшие гибели люди замкнутся в своих анклавах, вроде как ощутить безопасность, дух перевести, а получается, что многие уже перевели.

Впервые я ехал не в головном УАЗе, а в «садке», на сиденье рядом с водителем, то есть со Шмелем. Грузовик в этом походе у нас главней всего, поэтому только Мишке его и доверили. А ехать в нем, кстати, мне понравилось – это не в продуваемом всеми ветрами «козлике» – солидно, со всех сторон закрыто, да еще сзади, за спиной, целый дом, в который теперь проход свободный. Народ там сейчас чай пьет, разливая его из термоса, прямо на пикник собрались. А Вика даже улеглась на полке, закинув руку за голову. У нее в ногах сидела Маша, машинально поглаживающая полимерное ложе своей «мосинки».

По плавности хода «садок» не сильно отличался от «шишиги», тоже тот еще прыгун, но все лучше, чем легкий «уазик». И сидеть не в пример удобней, у меня в ГАЗ-66 всегда колени в приборную доску упираются. «Буханка» тоже катила в колонне бодро, мне хорошо было ее видно во второе, дополнительное зеркало. Выглядит этот маленький автобус со всеми новыми наворотами грозно и брутально, и еще мне хорошо была видна Ксения, сидящая в нем справа и опиравшая автомат на кожух двигателя.

В самом городе мародеров не видно, но думаю, что это из-за того, что еще рано, мы ни свет ни заря выехали. Чуть попозже должны подтянуться, в городе еще есть что брать. Похоже, что центр и основные торговые точки пощипали, даже почистили, но осталась еще прорва всего, от магазинов до складов. В разведанное нами при известных обстоятельствах Бирюлево до сих пор мародерские команды из «Пламени» каждый день ездят, и конца-краю вывозу всего полезного не предвидится.

Омоновская база на Маяковке продолжала работать, мы увидели, как от нее отъехал белый внедорожник с оранжевой полосой и эмблемами МЧС на дверях, в окне верхнего этажа увидели оборудованную огневую точку с пулеметом, а в соседнем виднелся снайпер. Я глянул на них и попутно осенился некоей идеей, не показавшейся маразматической, особенно после вчерашнего разговора с Барановым.

– Колонна, стой! – скомандовал я. – Внимание по сторонам! – и затем обратился к Мишке: – Шмель, давай малым ходом к стене поближе, поговорить надо.

Скомандовав, перебрался в кунг, сразу откинув вниз лесенку люка и вскарабкавшись по ней. И сразу наткнулся взглядом на направленные на меня сверху стволы. И изобразил им радостно-идиотическую лыбу до ушей.

– Мир вам, люди добрые! – крикнул я.

– И тебе того же, – сдержанно ответил высунувшийся в окно худой мужик в городском камуфляже и разгрузке, на которой сумок с магазинами было больше, чем места под них.

– Я тут с вопросом к вам, – продолжил я беседу. – По рекомендации мужиков, что на Малой Никитской раньше сидели да откочевали оттуда. В курсе?

– Ага, – кивнул тот. – Общались с такими, даже в гости заскакивали. А что хотели?

– У нас тут гуманитарная мародерка намечается, – сказал я. – Но в стремном месте.

– «Гуманитарная» – это какая? – уточнил худой.

– Диски с полезной людям информацией, – добавил я патетики. – Не коммерческая вроде как, а всякая научная полезность.

– Ага, – снова кивнул мужик в окне, вроде даже одобрительно. – И что за место?

– Техническая библиотека на Кузнецком Мосту, точнее, ее задворки, Пушечная улица.

Он почесал в затылке и в третий раз выдал свое «ага». Потом спросил:

– И чем помочь можем?

– Мы вроде подготовились… – Я обвел рукой наш сбившийся в плотную колонну транспорт. – Но мало ли что? Хотим с вами связь наладить, нам сказали, что у вас здесь вроде перевалки спасательной. Так?

– Не совсем, но в общем и целом – верно, – ответил худой. – У нас бэтээр есть, можем подскочить, случись чего. Только скажи, нам с этого чего полезного обломится?

Вопрос меня озадачил, но ответил я честно:

– Не знаю. Техническая библиотека, книжки всякие. Нужно что?

– Не, книжка у меня уже есть, – хохотнул он. – Так как «караул» кричать будешь?

– У нас «сто пятьдесят девятая» есть, – сразу перешел я к делу. – Свяжемся?

– Богатые, у нас тут «сто седьмая», если бэтээр не учитывать, – усмехнулся омоновец. – А вообще должны, попробую организовать. Кто там у тебя на получении связи?

Связь установили, в общем. «Сто пятьдесят девятая» стояла у нас в «буханке», оборудованной под КШМ, и при ней дежурила Аня, честно принявшая на себя должность радиста-неофита и с обязанностями своими справлявшаяся легко. Вот и сейчас связь появилась сразу.

Признаться, мысль о том, что сестренок надо приставить к радиосвязи, пришла мне в голову удачно, теперь есть легальная возможность держать их все больше в тылу, да еще обеих в одной машине, под защитой влюбленного до беспамятства в Ксению Пашки. Большой, еще когда я эту идею ему по секрету высказал, одобрил ее со всем пылом и тут же взялся за обучение. Матчасть девушки осваивали, разве что комплекцией для бега с рацией не очень годились, даже спортивная Аня – «сто пятьдесят девятая» не так чтобы легкая, это не «Северок». Зато получился отдельный экипаж штабной машины, которому рваться в бой вроде как по должности не положено.

Дальше пошли знакомым по разведывательному выезду маршрутом, медленно, осторожно, почти что крадучись, если это слово к машинам применимо. Продолжало слегка мандражить, пыльный и серый пейзаж вокруг навевал тоску. Казалось, что Москву присыпало пеплом и могильным прахом. Мертвяков ни убавилось, ни прибавилось с прошлого выезда, а еще на Садовке, как раз перед витриной магазина, из которого мы воровали мотоциклетные куртки, пристроился человеческий морф, обгрызавший длинными и острыми зубами куски гнилого мяса с трупа собаки.

– Стрельнуть? – предложила Маша, увидев его через бойницу в стенке кунга.

– Не надо, – покачал я головой. – Для города особой пользы не будет, а внимание привлечем. И омоновцы рядом, к ним может сунуться.

– У них все окна, кроме бойниц, уже заделаны, дадут – мало не покажется, – высказался Шмель. – Они там давно сидят, как я понимаю, к обороне приготовились.

Дальше снова ехали молча и на подъезде к объекту начали натягивать шлемы, разбирать дробовики – две «Сайги», два «Вепря». Именно их мы планировали за основные стволы при проходе через помещения. Как уже много раз убеждался – в тесноте ружье посерьезней автомата будет, да и рикошетов с пробитием перегородок опасаться меньше придется. Но автоматы тоже брали, складывая приклады и закидывая их за спину, и минимум по шесть магазинов на каждый – мало ли как дело повернется?

– Проверка связи в группе, – скомандовал я, включая рацию на плече разгрузки.

Связь держалась. И на стационарный «кенвуд» тоже выход был, Аня проверила каждого из нас поочередно. С этой стороны вроде бы тоже прикрылись.

– Готовимся к выходу.

Наша маленькая колонна уже сворачивала с Неглинной на Пушечную, головной «уазик» выдвинулся вперед, и сидящий за пулеметом Сергеич обшаривал стволом своей «машинки» окна и крыши окружающих домов. «Садок» затормозил, затем начал быстро сдавать задом в длинный проезд между двумя домами. Эхо тарахтящего дизеля отразилось от близко стоящих стен, заметавшись всполошившейся курицей, заставив желудок пугливо сжаться в холодный ком – вот сейчас набегут, шумим – словно на обед приглашаем, в висячий рельс колотим.

Грузовик уперся мощным силовым бампером в «БМВ», стоящий вдоль стены, с уже почти непрозрачными от пыли стеклами. Заскрежетал металл, машина сдвинулась и поползла назад, упираясь, в свою очередь, в следующую, а та – еще в одну.

– Стой! Готово! – крикнул я Мишке и затем скомандовал остальным: – Пошли!

– Вижу морфа на крыше здания в конце улицы, – послышался в рации голос Сергеича.

– Контролируй! – откликнулся я, взбираясь по лесенке на крышу кунга.

Хорошо, что люк сделали большой, можно со всей снарягой выбраться. Две штурмовые алюминиевые лесенки лежали по обеим сторонам от него, вытянувшись вдоль крыши. Схватили их, установили, зацепив длиннющими самодельными клювами за подоконник широкого окна, пробив стекла, осыпавшиеся со звоном, затем схватились за дробовики. Еще вчера решили, что шума и так достаточно будет, в городе мертвая тишина, так что есть смысл выбить все стекла дробью, чтобы уже лезть без проблем, не боясь изрезаться.

Захлопали выстрелы ружей, громкие, как из гаубиц, словно кувалдами ударили по ушам, снова водопадом посыпалось звенящее стекло, но уже через секунду мы с Лехой вскарабкались наверх лесенок и разом метнули светошумовые гранаты в помещение – некогда высматривать, не схоронилась ли там какая-нибудь тварь.

Грохнуло, сверкнуло, и через секунду мы уже были внутри, встав бок о бок и направив стволы ружей в разные стороны – не зря вчера вход отрабатывали. Но в большой комнате с белыми стенами и двумя рядами офисных столов никого не было.

Следом за нами в нее ввалились Вика с Большим, и они, как и отрабатывали, сноровисто втащили за собой легкие лесенки. Не хотелось бы, но могут пригодиться, вдруг придется самим сваливать через какое-то окно? А их можно еще и соединить, сделав из двух коротких одну длинную.

– Колонне выдвинуться на рубеж ожидания, – скомандовал я, подразумевая, что делать им тут уже не фиг и пусть катятся на Лубянку, откуда и начнется их процесс «подвижного ожидания».

«Садок» снизу рыкнул дизелем и выкатился из проулка. Вскоре шум моторов затих. Мы с места не двигались – прислушивались и, главное, принюхивались. Пахло канализацией, спертым воздухом и совсем немного – мертвечиной, но такой запах могло нести и с улицы, так что не показатель.

– Большой, сигналки, – скомандовал я.

– Ага, – кивнул он, вытаскивая из сумки два изделия хитрой конструкции, состоящих из тонкого нейлонового шнура и палки сигнальной мины СМ, от которой этот шнур и вился.

Энергично взявшись за дело, Большой обмотал шнуром открытые рамы окон, из-за чего мины повисли в центре получившейся паутины, как добыча паука. Зато никто не сможет махнуть снаружи внутрь здания, не сорвав чеку МУВа,[21] и тогда отчаянно засвистит свистулька, встроенная в металлический тубус, а когда свист закончится, а он такой, что мало никому не покажется, слышно издалека, мина отстрелит поочередно штук пятнадцать звездок. Думаю, что такой сигнал мы услышим в любой части здания, а звездки, пожалуй, могут и напугать непривычную тварь. Или – нет.

К чему это все? К тому, что морфов мы уже видели сегодня, а еще наблюдали, как ловко они умеют лазить по стенам. Как бы такая тварь с улицы следом за нами не махнула.

– Большой, дальше по коридору налево? – спросил я.

– Именно, – кивнул он, прижимая к плечу обрезиненный приклад «Вепря».

– Все готовы?

Оказалось, что все. И мы пошли. Первая же дверь из этой комнаты оказалась заперта. К счастью, прочностью она не отличалась, достаточно было шарахнуть по ней ногой, благо открывалась она наружу. Она грохнула о стену, распахнувшись настежь, а мы дружно вывалились в темный коридор, включив фонари и ощетинившись стволами. Мертвяками пахло сильнее, что никому не понравилось, но в самом коридоре было пусто.

– Вика, клин под дверь.

– Есть, – вполне по-уставному ответила она, опускаясь на колено.

Деревянный клинышек, вбитый под закрытую дверь, застопорил ее – это наша дополнительная предосторожность от преследования.

– На позиции, – послышался доклад Сергеича по радио. – Обстановка спокойная, угроз не наблюдаем.

– Принял. Ждите.

Связь, кстати, так себе, может и вообще пропасть, потому что экранов и стен хватает. Ладно, надо двигать.

– Леха, Вика, прикрываете, – тихо сказал я и, вскинув ружье, пошел в сторону лестницы, видневшейся в конце коридора.

Самое мерзкое – двери с двух сторон. Мы же в офисе, не где-нибудь, и темнота при этом полная, лишь через пару приоткрытых дверей пучки тусклых лучей вываливаются, рассекая темноту. Ну и наши фонари, что под стволами, забегали лучами по стенам, замельтешили желтыми пятнами.

Слушать и нюхать, слушать и нюхать. Даже нюхать больше, «спящего» мертвяка не услышишь, гадину такую. Хотя со своим шумом мы уже должны были их всех разбудить. Но откуда-то все же пахнет, верно? Мы люди уже опытные, не перепутаем с каким другим дерьмом, на всю жизнь вперед, сколько бы ее ни осталось, нанюхались.

Опять же выбор: пытаться открывать двери, чтобы свет появился, или, наоборот, сразу заклинивать, чтобы оттуда ничего не выскочило? Заранее думали и так ни до чего не додумались, решили, что «по обстановке». А что у нас за обстановка? А хрен ее знает. Обстановка как обстановка, темно так, страшновато. Все время кажется, что на голову что-то свалится, не знаю почему. Дурацкое чувство.

– Давайте по клинышку под закрытые двери, – принял я какое-то решение.

Клиньев мы много запасли, у меня ими целый подсумок для пулеметной «банки» набит, до самого верху. И у остальных примерно столько же. Большой с Викой взялись их забивать, мы с Лехой замерли, с ружьями, направленными в разные стороны. Стук двух молотков разнесся далеко по коридору, даванул на нервную систему. Пытаюсь понять при этом – почему стараюсь говорить шепотом, когда от нас столько грохота? Никак самому себе не могу объяснить, но при этом и нормально разговаривать не получается.

Пока возились с клиньями, я до первой открытой двери дошел, заглянул в нее аккуратно. Тут чья-то приемная была, стол секретарский с компьютером стоит, по полу в беспорядке бумаги разбросаны. На стене, на белой водоэмульсионке, след окровавленной ладони, бурый, смазанный. Тут, значит, не все так просто было… и ковровое покрытие чем-то темным пропитано. Как хотите, но уверен – есть мертвяки в здании.

Прошел в приемную дальше, попробовал дверь в кабинет начальника – она распахнулась легко и беззвучно. А заглядывать не стал, прикрыл обратно и тоже клин забил. Так спокойней. Зачем голову в каждую дырку совать, если можно эту дырку просто запечатать. Живых в здании точно нет, они бы уже давно на шум среагировали.

Снова закрытые двери, снова клинья. Медленно идем, зато обратно будет легче, все же угрожающих направлений меньше. А пока вот так, нагибаясь на каждом шагу и все время оглядываясь. А потом попался первый зомби, как раз в следующей открытой комнате, уставленной офисными столами. Из-за стука молотков по клиньям я его шагов не услышал, и он вывалился почти на меня, когда до этой самой двери оставалось два шага всего, – маленький толстенький гнилой человечек с обвисшим лицом и мутным взглядом исподлобья, в рваном костюме, однако даже с галстуком на шее. Он был медленным, даже не «живчиком», и, судя по неизмазанной в крови морде, ему даже подкормиться пока не удавалось.

Он напоролся мордой почти что на ствол «Сайги», и мне осталось только нажать спуск. Грохнуло, сверкнуло, его опрокинуло назад, на стену, по которой он и сполз, пачкая ее слизью и какими-то ошметками из разваленного черепа. Жутко завоняло, словно давно лежавший и хорошо вздувшийся пакет с протухшим мясом вскрыли. Леха выматерился. Вика изобразила нечто рвотное, схватив себя за горло.

Дошли до лестницы, пошарились лучами по пролетам вверх и вниз, но ничего подозрительного не заметили. Теперь нам пройти еще этаж, а после него – в полуподвал. Там серверы, там ящики, в которых хранятся оптические диски. И назад, вызывать машины для эвакуации.

Проверил связь, но ее уже не было. Не слышно здесь. Гадство, теперь сами по себе. И ничем ведь этим самим себе не поможешь, тут застройка плотная, стены толстые, и машины ближе не разместишь – нет места.

Шаги на лестнице сразу стали гулкими, снова с эхом. Эхо вообще некстати, можно и чьи-то еще шаги из-за него пропустить. Странно, как много сопутствующих звуков рождает каждый шум в мертвой тишине. Она и вправду здесь мертвая – ни единого звука, если замереть, и мертвецами пованивает. Как еще назовешь?

Первый этаж, на него с лестницы дверь с замком ведет. Прямо за ней стоит мертвая тетка, прислушивается и глазами ворочает. При виде нас не бросается вперед, что было бы привычно, а довольно шустро отскакивает назад, скрываясь с глаз. Мы замираем, уставив в дверь лучи фонарей. Замерли. Тишина. Ни шагов, ни возни с той стороны.

– Всем стоять, – сказал я, делая осторожный шаг вниз по лестнице.

Если так тихо, то она просто укрылась, но никуда не ушла, я бы услышал. И вонь… кстати, вонь не такая уж и сильная, как будто мертвяк не близко, а вовсе даже далеко. Странно. Это плохо вообще-то, я уже привык по этой самой вони ориентироваться. Топ-топ вниз по ступенькам, луч фонаря на открытой двери, слегка колышется в такт шагам, вверх-вниз, влево-вправо. И где она, зараза такая?

Следом за мной понемногу Леха спускаться начал. Нарушение приказа, но Леха толковый, он поодаль, для подстраховки только. Ну и где она? Вот я уже на лестничной площадке, дверь прямо передо мной.

Кинулась мертвая тварь невероятно быстро, пригнувшись, тенью, вытянув руки с согнутыми крючками пальцами. Выстрелить я успел дважды, мимо и куда-то там по спине вскользь, тоже мимо, в общем, только по ушам себе, как кувалдой. Мертвые руки вцепились в разгрузку, меня сшибло с ног, бросив на перила, и затем мы с вцепившейся тварью свалились на мраморный пол, шлем громко стукнул краем о полированный камень, висящий на ремне дробовик оказался зажатым между нами. Свет фонарей скрестился на нас, и прямо мне в глаза уставились ее буркала, мертвые и жуткие. И в этот момент я понял, что она грызет мою руку. Рукав. Рукав мотоциклетной куртки из толстой кожи со вставленным внутри пластиковым щитком. Грызет, вцепившись в эту руку своими гнилыми ладонями, пальцами с обломанными и вырванными ногтями.

Я не знаю, что я испытал на самом деле – страх, панику или, наоборот, дикий восторг из-за того, что на мне эта непробиваемая и непрокусываемая куртка. Мысль о том, что эта толстая кожа меня спасла, взорвалась в мозгу фейерверком, ярким и праздничным. Эта тварь, успевшая начать изменяться, прокусила бы любую «горку». А я не помню даже, как успел выставить левую руку… но моя правая уже тащила из кобуры рукоятку ПБ.

Краем глаза я увидел, как Леха одним прыжком перемахнул оставшиеся ступеньки лестницы и в ту же секунду столкнулся с чем-то темным, метнувшимся из дверного проема, выматерился испуганно, что-то с тяжелым звоном ударило о стену, пробежал Большой, на площадке становилось тесно.

Тварь, навалившаяся на меня, сжимала зубы все сильнее и сильнее, мертвячья вонь лезла в ноздри, дикие, безумные, мертвые глаза словно высасывали из меня душу, а вместе с ней и храбрость, ее ноги елозили по мне в попытке найти опору, и я никак не мог вытащить пистолет.

Послышался тяжкий удар, темное тело, вцепившееся в Леху, пролетело мимо нас, борющихся на полу, со стуком врезалось в дверь, распахнув ее и ввалившись обратно в коридор, что-то металлическое со звоном катилось по полу…

Стрелять мне не пришлось – мертвую женщину сбило с меня тяжким пинком, она откатилась в сторону, ловко извернувшись и успев вскочить на четвереньки, но в ту же секунду лестничная площадка осветилась вспышкой, грохнуло, и ее мозги разбросало по всему полу. А затем еще три частых выстрела из двух ружей, по второму мертвяку, пытавшемуся подняться с пола. Запах горелого пороха перебил вонь мертвой плоти, в глазах замельтешило зелеными кругами от вспышек.

– Твою мать, – сказал я, быстро поднимаясь на ноги и наводя «Сайгу» на дверь.

– Серый! – услышал я испуганный голос Вики. – Укусила?

– Хрен там, – ответил я, разглядывая рукав со слегка поцарапанной кожей. – Эту куртку не прогрызешь.

Спина. Спина тоже так нормально, почти не болит… вообще не болит, а ведь должно было согнуть – меня кинуло позвоночником на торец перил. Но куртка и в этом помогла – была со встроенной защитой позвоночника, на ней с мотоцикла падают, не то что просто с копыт. Ай да мы, сообразили этой полезной одежки натаскать.

– Серый, ты видел? – спросил Леха.

Голос просто не его, видать, струхнул не хуже меня.

– Чего видел?

– Этот, что вторым кинулся… – запыханно проговорил Леха. – Он меня вот этим ударил.

Носок его ботинка толкнул лежащую на полу стальную трубу, похожую на ножку от стола, который кто-то не успел собрать, снова со звоном покатившуюся и уткнувшуюся в ногу мертвой женщины, лежащей на мраморе в странной, перекрученной позе, в которой могут лежать лишь окончательно мертвые.

– А я тебе еще когда говорил! – сказал я в ответ, шаря лучом подствольного фонаря по темному коридору. – И камнями кидаются, Баранов не зря предупреждал.

– И быстрый какой, – добавил Леха. – Большой, а ты в натуре слон дикий. Ты его просто швырнул туда, что ли?

– Не, ногой с ходу дал, – чуть смутился бывший программист. – Вот он и полетел.

Я быстро оглядел дверь из коридора, прикрыл одну створку, потянув ее на себя, забил с обратной стороны клином, несколькими сильными ударами. Затем захлопнул вторую.

– А с ней что сделаешь? – скептически спросила Вика, глядя на мои усилия.

– А вот что…

Вытащив из кармана моток нейлонового шнура, я быстро намотал его в несколько витков между ручками, затянул, завязал и обрезал ножом лишнее.

– Пусть рвутся, – сказал. – Зае… устанут пыль глотать. Пошли ниже.

Главное – сейчас себя в руки взять, а то какая-то нервная эйфория накатила после этой атаки, спасся вроде, все хорошо теперь, все страшное позади. Это неправильно и неконструктивно, мы сюда только пришли, еще все радости визита впереди могут оказаться. Мы же не в курсе, какой тут комитет по встрече имеется.

Никогда мы с такими зомби еще не сталкивались – быстрыми, сильными, да еще вот трубой по черепу норовят, прямо как из моих же размышлений. И вонь… вонь слабее стала. Мерзкая, как и раньше, гниль с ацетоном пополам, но заметно слабее. А это значит, что они вроде как «устоялись», процесс разложения начинает прекращаться на какой-то стадии, и воняет, скорее всего, то, что осталось на коже. И внутренности – как бошки им разнесли, так снова завоняло.

Снова ступеньки, лучи по стенам, тихое эхо шагов. Пока никого, вот площадка, на ней поворот. Приседаю на колено, Большой встает надо мной, за спиной – сунется кто, ударим из двух стволов, забросаем картечью, если успеем, конечно, но все тихо. Пусто. Выглядит пустым, на самом деле.

В цокольном этаже коридора нет, есть тамбур, а в нем всего две двери. Одну сразу клином укрепляем, она нам не нужна, да и ведет всего-навсего в туалет. А вторая как раз туда, куда нам и надо. Она железная, и она не заперта, даже приоткрыта. Я сразу принюхиваюсь. Тянет оттуда мертвечиной, тянет, но так… с ног не сшибает. Но это мы уже проходили, только что, оно теперь по-всякому бывает.

Леха, не забывая оглядываться назад, туда, куда смотрит Вика, тянет дверь, а мы с Большим одновременно заглядываем внутрь. Еще один тамбур, точнее даже, небольшой холл, из него три двери, все закрыты. Новенькие такие пластиковые двери, с блестящими поворотными ручками, отражающими зайчики от фонарных лучей. Хорошие, правильные двери, открывающиеся в нашу сторону, то есть подходящие для подсовывания клиньев.

– Нам эта? – спросил я, указывая на дверь слева.

– Она самая, – кивнул Большой.

– Все входим.

Вошли. Тут сразу стремный момент случился – нас четверо, три двери с трех сторон и еще одна за спиной, куда смотреть, откуда ждать нападения? Леха с Викой, как и планировали, бросились забивать клинья под «лишние», а мы с Большим, мандража и вздрагивая от каждого удара молотка, ожидая нападения откуда угодно, водили стволами из стороны в сторону. Я даже бормотал про себя: «Быстрее же, быстрее…»

Ничего не случилось вроде бы. Снова на пары разбились, снова мы с Большим пошли вперед. Последняя комната, самая важная, цель похода. Дверь заперта на ключ, но этого мы ожидали, дверь-то дохлая, вскрыть ее – никакой проблемы. Открывайся она внутрь, так можно было бы просто пинком, но она наружу, придется чуть поковыряться монтировкой, которую несет с собой Большой. Он за это и взялся, пускай старается, раз такой здоровенный.

Треснуло, хрустнуло, дверь распахнулась, Большой отскочил назад, при этом пол ощутимо дрогнул под его тяжестью. Заглянули. Никого, лучи заметались по шкафам и двум ящикам серверов, стоящим прямо на обычных конторских столах. Маленькая комната, ничего в ней нет толком, только компьютеры, два вертящихся стула и столик с электрочайником в углу, возле него банка растворимого кофе, немытая чашка и заплесневелый бутерброд на полиэтиленовом пакете.

– И что теперь? – спросил я.

– Диски должны быть где-то в том шкафу, жена сказала, – пробормотал Большой, указывая пальцем. – В маркированных бумажных конвертах, их около сотни. А потом я жесткие диски из серваков повытаскиваю, и можем валить отсюда. Давайте рюкзаки, короче, там много всего.

– Ага, ну давай, мы тогда прикрываем, – сказал я ему, снимая с плеч и передавая в руки рюкзак, а затем повторил остальным: – Мы на месте уже, прикрываем.

Ни Вика, ни Леха ничего не ответили, тоже скидывая в это время свои пустые заплечные мешки, и немного раздвинулись, давая мне место в своем ряду. Теперь нам главное – к Большому никого не подпустить, пока он «вещи пакует».

Тот взялся за дело энергично, слышно было, как загремели металлические ящики шкафа. Один, другой, мечущийся там свет фонарика, редкие, но увесистые матюги, когда под руку попадалось не то, что нужно. Потом снова мат, но уже радостный. Вика, которая матюгов вообще не терпела, поморщилась, но ничего не сказала.

– Серый, есть диски! – сказал Володя. – Сейчас серваками займусь.

– А там не одно и то же? – со скрытой надеждой спросила Вика, которой здесь явно не нравилось и хотелось как можно быстрее смыться.

– Нет, на серваках больше, чем на оптике, – ответил Большой, и я услышал, как загремел корпус компьютера.

За серваки здесь были самые обычные компьютеры, разве что с неожиданно раздувшейся памятью, и вытащить диски спереди, как делается в обычных серверах, было нельзя. Грант, который выделили новому отделу, был совсем небольшим, и передать в его пользование нормальные серверы обещали позже. А теперь, видать, и передавать не станут. Лично мне так кажется.

Ладно, недолго ждать осталось. Главное, чтобы у фонарика жизни хватило. Правда, мы их аж по два взяли, да еще и обычные фонари имеются, предполагали, что долго придется в темноте шарахаться.

Желтый круг от луча перескочил на висящие на стене часы. Идут, вон секундная стрелка движется. Я бросил взгляд на свои «Джи-шок» – и точно идут, минута в минуту. Все умерло, а они живые. И будут жить еще долго, пока батарейка в них не сядет. Странно как-то… Вроде нормально, но странно.

Затем луч перескочил на дверь напротив, крошечный диванчик у стены, затем на дверь слева… Вроде там шум какой-то.

– Леха… – прошептал я.

– Слышу, – так же шепотом ответил он.

Уже три луча направились на эту дверь, и едва пятна света наложились друг на друга, с той стороны на нее обрушился тяжелый удар, такой, что из-под косяка сухая штукатурка посыпалась. Мы разом подскочили от неожиданности, а за шиворот мне словно ведро снега кто вывернул – настолько обдало меня паническим холодом: удар был слишком сильным для обычного мертвяка.

– Это кто там? – испуганно взвизгнула Вика, и я точно знаю, что, если бы крикнул я сам, тональность у меня была бы такой же.

– А разница есть? – ответил вопросом Леха, отступая задом к двери в серверную и подталкивая в ту же сторону свою девушку.

За дверью послышалось шебуршание, словно кто-то терся о нее, затем на филенку обрушился второй удар, такой, что она заметно выгнулась, а дверь, если бы не клин под ней, распахнулась бы настежь.

– Уходим? – испуганным голосом спросил суетящийся и чем-то громыхающий в серверной Большой.

– Хрена пухлого! – крикнул я. – Не для того сюда лезли. Работай!

– Я мигом!

– Ты не суетись, а то в болтики отверткой не попадешь, – прокомментировал Леха, сам чуть не подпрыгивающий на месте.

Снова сотряслась дверь, в ней что-то нехорошо захрустело. Надо что-то делать, или вскоре то, что за дверью сидит… а что там сидит, догадаться совсем не сложно, окажется в холле, и придется с ним разбираться с дистанции три метра, и шансов у нас будет… не так чтобы много.

– Вика, дверь на лестницу держи! – крикнул я. – Леха, за мной давай.

Подскочив к двери, я подставил под нее снизу ботинок и надавил изо всех сил руками. Лехе подсказывать не надо было, он сам сообразил, нагнувшись и открыв сумку с клиньями. Пусть хоть так, хоть что-то дополнительное держит дверь, каждая секунда на счету… Дольше продержимся – меньше порвут.

То, что ломилось в дверь, затихло на какой-то момент, когда Леха заколотил самодельной киянкой по забиваемому клину, насторожилось, видать. Но затем снова послышалась возня, полотно двери даже чуть отогнулось после того, как это нечто навалилось на нее, а затем на тонкий белый пластик филенки посыпались равномерные удары, словно кто-то, стоящий с той стороны, колотил по ней руками поочередно, но в каждом кулаке при этом было зажато по пудовой гире. Сыпалась штукатурка, треснул дверной замок, потом вдруг его рукоятка вывалилась с нашей стороны, глухо стукнув о ковровое покрытие пола.

– Может, через дверь пальнуть? – растерянно спросила Вика, обернувшись и приподнимая ружье.

– Не вздумай! – перепугался я. – Пластик сломается и оно сюда вылезет! Жди!

В ударах по двери случилась пауза, а затем на филенку снова обрушился удар, такой, что у меня ладони высушило, а по самой филенке прошла вертикальная трещина.

– Большой, ты еще долго? – перепуганно заорал Леха.

– Почти закончил!

Из серверной послышался удар, явно от падения системного блока на пол, сопровождаемый густой матерщиной нашего технического специалиста. А дверь снова сотрясло, с хрустом сломался замок. Полотно немного подалось вперед, упираясь теперь только в клинья, которые поползли по ковролину, собирая его в морщины.

– Ай-ай-ай! – перепугался Леха и начал заколачивать под дверь еще один клин.

– Большой! Скоро? – не выдержав, заорал уже я сам.

– Все! – как отпускающий грехи глас с небес донеслось желанное слово из серверной, и в дверях появилась неясная фигура с исходящим от нее лучом фонаря, судорожно метавшимся по стенам, – это Большой что-то запихивал к себе в рюкзак.

– Леха, еще клинышек – и валим.

– Ага, – кивнул Леха, запихивая под дверь очередную деревяшку.

Двойной выстрел, раздавшийся у нас за спиной, напугал больше, чем удары но двери. Обернувшись, я увидел тело, валяющееся в какой-то нелепой позе на лестничной площадке, и мертвяка, споткнувшегося об него и упавшего на четвереньки. Снова вперегонки загрохотали дробовики, словно молотками выбивая остатки способности слышать из барабанных перепонок. Я видел, как картечь выбивала клочья не пойми чего из зомби, который как-то вдруг осел, сунувшись мордой в пол, и замер, а из-под его головы вытекала слизистая лужа, блестящая в свете фонарей.

– Пошли! – крикнул Леха, вскакивая. – Хватай мешки!

Тварь за дверью словно поняла его фразу, и многострадальный прямоугольный кусок пластика, бывший нашей единственной защитой, содрогнулся так, что уже из него самого осколки полетели, а филенка одним краем вышла из рамы.

Следующая дверь открывалась наружу, но забить под нее клин возможным не представлялось – она плотно, как и подобает железной двери, входила в раму. И не запрешь без ключей, разве что захлопнуть можно, но тогда она и откроется поворотом ручки.

Пока мы с матерщиной и шипением пытались поудобней пристроить ставшие тяжелыми рюкзаки на спине, на площадке пролетом выше показался еще один зомби – быстрый, резкий, одетый в одни грязные и пропитанные кровью джинсы мужик с искусанными руками и мордой, то ли объеденной, то ли покрытой до самых глаз коркой запекшейся крови – отсюда даже не разобрать было. На площадку он соскочил одним прыжком, но там остановился, затормозившись руками о стенку, разворачиваясь, и в этот момент по нему ударили из всех стволов, почти начисто обезглавив, а его гнилые мозги разлетелись по всей белой стене за ним черным пятном, превращающимся в бурое и мерзкое, когда на него падал свет фонарей.

– Прорвало где-то! – крикнул Леха. – Валить отсюда надо!

– Где, где, они тут небось и были, прямо в здании! – крикнул я, рванув по ступенькам.

За захлопнутой железной дверью загрохотало, похоже, что ее пластиковый аналог не выдержал нагрузки и окончательно разрушился, выпустив ломившуюся в него тварь дальше. А затем уже на железную обрушился тяжкий удар, такой, что она загудела, а мы припустили по лестнице еще быстрее.

Дальше все было очень суетливо – мы бежали по лестнице вверх, соблюдая самое минимальное подобие порядка. На первом этаже дверь, прихваченная шнуром, раскачивалась, а в щель между створками проталкивались чьи-то грязные пальцы, много пальцев, от самого низа и до самого верха, и было похоже, что мой хлипкий импровизированный замок долго не проживет.

Выше, еще этаж. Снова зомби пролетом выше, машет рукой, и что-то тяжелое, глухо стукнувшись, отлетает от моего шлема, а я теряю равновесие и чуть не падаю с лестницы, спасибо, что Большой удержал. На холодное оружие перешли, твари!

Снова заполошная пальба из дробовиков, визгливый рикошет картечин от железных балясин, вспышки, суета, круги в глазах и почти полная уже глухота, полный отказ мучительно болящих ушей воспринимать звуки, которые идут теперь прямо через очаг жгучей боли – в мозг.

Пока трясу головой, остальные валят еще одного мертвяка, я вижу, как суетливо и дергано меняет магазин Большой, не попадая его горловиной в приемное окно и матерясь, затем мы снова бежим наверх, при этом я умудряюсь поскользнуться на лестнице и небольно удариться о мраморную ступень закрытым коленом, и больно, до шипения сквозь сжатые зубы, – открытой голенью. А мог бы и мотоциклетные наколенники надеть, там голень тоже в защите!

В коридоре второго этажа, через который мы влезли в здание, полно мертвяков. Они еще далеко, в дальнем от нас конце, и впереди этой толпы не «живчики», к счастью нашему, а обычные, переваливающиеся на ходу твари, еще не проснувшиеся толком, но это все равно ни разу не радостно. А еще хуже то, что Большой заорал: «Сверху!» – и открыл пальбу – с третьего этажа тоже шли зомби, и немало.

– Леха, клин! – крикнул я и частой стрельбой опорожнил магазин дробовика в надвигающуюся волну мертвяков, норовя вести красную точку коллиматорного прицела прямо по перекошенным, оскаленным мордам.

На пятнадцати примерно метрах рой картечин свое дело совершил – завалил передних на идущих следом, создав затор. И, заметив мой маневр, его повторила Вика, тоже высадив подряд не меньше пяти патронов. На этом мы лишились слуха окончательно, и я даже не услышал, как Леха сумел выбить из-под двери забитый нами клин, и, лишь когда пятно дневного света упало в коридор, я понял, что вход открыт.

Внутрь вломились бегом, почти толкаясь, и я краем глаза успел отметить, что наша «сигнализация» цела, никто не пролез в комнату через окно. Спасены?

Дверь захлопнулась, и я споро взялся обматывать ее ручку очередным обрезком нейлоновой веревки, а Большой тащил по ковролину увесистый офисный стол.

– Ближе! – заорал я в испуге, когда по двери вдруг застучали, а рукоятка попыталась повернуться.

Стол с грохотом упал набок, вплотную к стене, а я, натягивая изо всех сил веревку и молясь, чтобы рукоятка стояла на месте крепко, а не была привинчена за стакан кое-как, принялся судорожно мотать узлы. А как еще прикажете запирать дверь, открывающуюся наружу? Это из коридора хорошо: забил клин – и порядок.

– Серый, откликнись! Серый, откликнись!

Только завязав последний узел, я обратил наконец внимание на то, что Вика в который уже раз повторяет эту фразу. Сначала я не понял, о чем она вообще, но потом сообразил – голос Ани вызывает меня по радио, мы снова в зоне устойчивого приема.

– Серый на приеме!

– Серый, мы вас эвакуировать сейчас не можем!

Голос у Ани был не то чтобы спокойный, скорее даже по интонации ближе к панике.

– Это почему?

Дверь затряслась сильнее, теперь по ней колотило уже множество рук. Но наш веревочный замок пока как-то держался, хоть оптимизма и не внушал – долго такое не продержится.

– Нам в вашем направлении не прорваться! Ты видел, что на улицах творится?

У окна я оказался одним прыжком. Раздвинув веревки «сигнализации», высунулся наружу – и остолбенел. Узкий проход между домами был забит ожившими мертвецами полностью. Пусть и не плечом к плечу, но плотно, даже «садок» забуксует, если попробует прорываться с ходу. А что дальше делается? Пока не видно.

– Будь на связи! – сказал я в рацию. – Как у вас обстановка?

– У нас нормально, но видим толпу мертвяков с вашего направления. Стрелять бесполезно, туда если только танком, – послышался голос Сергеича. – На машинах не прорвемся.

– На рожон пока не лезьте, дайте сориентироваться, – скомандовал я.

– Принял.

Что-то стекает по шее. Приложил руку – кровь из уха. Гадство, я и слышу-то с трудом сейчас, а болят уши так, словно я на сто метров нырял. У Вики тоже кровавая струйка на щеке, кстати.

Я обернулся к нашим, стоящим с озабоченными лицами: сеанс связи слышали все и выводы тоже должны были сделать. Вывод же о том, что у нас большие проблемы, напрашивался л сам собой, без всяких подсказок.

– Чего встали? Леха, Большой, хватайте столы со шкафами и складывайте у двери, как в «Тетрисе», одно в другое, чтобы все цеплялось и тупому враз не разобрать было.

Они даже не ответили ничего, а сразу вцепились за ближайший стол. В комнате таких шесть, да еще три шкафа. И стулья, каких с десяток, можно в эту же кучу затолкать, чтобы зацепить там все наглухо. И тогда, по идее, к нам даже морф не прорвется – поди сдвинь это все, учитывая, что в образовавшуюся щель еще и пальнуть можем. Нет, нас так просто не возьмешь, а паника, в которую я было впал при виде атакующей нас толпы зомби, уже уходит, растворяется, так сказать, в конструктивном подходе… Не дадимся.

Пока за спиной гремели мебелью, а Вика, закусив губу, с напряженным лицом следила за дверью, держа ее на прицеле ружья, я снимал «сигнализацию». Точнее, даже не снимал, а резал, некогда было время терять. И через минуту сумел высунуться в окно по пояс, чтобы суметь выглянуть в Пушечную улицу и разочарованно выругаться – прорываться в ту сторону было бесполезно, там были десятки мертвяков, и это еще в поле зрения.

У них я, кстати, вызвал заметное оживление – на меня уста вились десятки пустых мертвых глаз на перекошенных мертвых харях, и я всей кожей ощутил их аппетит. Поэтому показал и средний палец и спрятался в окне.

– Серый, что там? – крикнула Вика.

– Там абзац, – очень честно ответил я. – К нам не прорваться, только если танком или БАТом, на худой конец.

Второе окно я распутывать не стал, нам и одного хватит чтобы в него выглядывать, тем более что вылезать в него нам точно не придется. По крайней мере, до тех пор, пока массовый выступления зомби на улице не прекратятся.

– Аня, Аня, как принимаешь? – снова запросил я.

– Аня на приеме, – послышался голос девушки.

Надо бы человеческими позывными обзавестись в будущем, что мы все по именам до сих пор? Но спросил я совсем о другом.

– Вы где находитесь?

– В Театральном проезде.

– Откуда толпа начинается?

– От самого угла, – ответила Аня. – Как демонстрация у них или народные гулянья. Мы пытались их отвлекать, но за машинами они гоняться не хотят. Несколько пошло в нашу сторону, мы их отстреляли, но остальная масса даже прячется.

– Званый ужин у них, – буркнул я в ответ. – Типа прием планируется, по крайней мере. Отвлечь не пробовали? Может быть, за вами потянутся, а вы круг сделаете по району – и за нами?

– Только самые крайние идут, остальные внимания не обращают. Машины их не привлекают, сам знаешь.

Это верно, знаю. У мертвяков остатков ума хватает, чтобы за машинами не гоняться.

– В общем, не дергайтесь пока, оставайтесь в зоне уверенного приема, – сказал я. – Мы пока в безопасности, думать будем. Ждите.

Надеюсь, что баррикада нас все же прикрыть сумеет, никакого зомбо-слона или некро-бульдозера в коридоре нет. А значит, есть время на размышления, только на быстрые, правда.

Откуда их все же столько налезло? Хотя… откуда, откуда… Здесь и были, в здании. В этом и соседних. Куда они могли еще все с улиц деться? Центр Москвы был раньше забит ими, а потом что, не испарились же? Вот и прячутся – еды нет, стимула по улицам шляться нет, ну и попрятались по темным местам. А мы тут шум, грохот и всякую стрельбу устроили, перебудили весь район, они и вышли погулять. И самое мерзкое – мы не поняли, что и в этом здании их тоже хватает, просто выше первого этажа они наверняка не поднимались – зачем? А мы нашумели, проскочили в подвал, где «босс уровня» пристроился, а всю эту мертвую кодлу даже не заметили, просто дверь к ним заперли.

Хорошо, что заперли, кстати, пусть и на веревочку, а то они бы нас в подвале и заблокировали. Пожизненно уже, судя по всему, то есть очень ненадолго. А так им пришлось по дальней лестнице обходить.

– Как-то со светозвуком прорываться? – спросил запыхавшийся после возни с мебелью Леха, подходя ко мне и тоже выглядывая в окно.

– И куда это все бросать? – хмыкнул я скептически. – Толпа на всю Пушечную – и так до Театрального, что по Неглинке, что по Рождественке.

– Другие идеи есть?

– Пока нет. Но будут, – уверенно ответил я.

Идеи будут, обязательно. Только вот качество идей не гарантирую, могут и дурацкие случиться за полным отсутствием умных. Умных не завезли, и придется пользовать, какие остались.

Но пока можно думать. Оружие есть, дверь завалена, до окна высоко, связь с транспортом имеется, а у них – с омоновским опорным пунктом. Стоп. А у омоновцев БТР. И что толку? Лезть на нем в этот переулок? Там весь первый этаж мертвяками забит, и никаких решеток на окнах. Начнем спускаться – нас прямо с брони стащат, и то если сам бронетранспортер не застрянет в толпах мертвяков. Вывод? Вывод простой – лобовая атака и здесь не впрок, надо хитрее.

В дверь стучали и ломились все сильнее, щелкнул замок – какой-то мертвяк все же догадался повернуть ручку, но пока даже моя веревочка держала, до баррикады дело не дошло.

Хорошо, БТР до нас добраться сможет так или иначе, это больше тринадцати тонн всякого железа на восьми больших колесах, прорвется… Но вот куда ему прорываться всеми своими тоннами и колесами? Откуда нас снять можно?

– Серый, ну придумал что-нибудь? – тихо подныла Вика, хоть и явно в шутку, но так… подпрыгивая на месте от волнения.

Меня и самого потряхивает от адреналинового потопа, который я заполучил после нашей пробежки по лестнице, да и остальные не лучше выглядят, вон Большой сопит, потеет и на месте перетаптывается, и у Лехи глаза по семь копеек.

– Так, уважаемые, нам бы по-хорошему на крышу надо попасть, – сказал я, окинув взглядом свое воинство.

Воинство посмотрело на меня внимательными и даже сочувственными взглядами, понимая, что я умом тронулся.

– Причем независимо от того, что мы придумаем дальше. Оттуда видно далеко, дома примыкают один к другому, так что сможем через весь квартал перебираться, куда нам нужно будет.

– Это хорошо, когда перебираться можно, – осторожно сказал Леха. – А вот с теми, что в коридоре собрались, как поступим? Попросим их раздвинуться и дать пройти? Или какие другие предложения последуют? Кстати, мы с той заразой, что в дверь в подвале ломилась, тоже забыли договориться о свободном проходе. Сходим побазарим?

– Лестницы нам на что, а? – спросил я его. – Длину как считали? Чтобы можно было с этажа на этаж забираться, по окнам. Их еще штурмовыми называют, слыхал? На хрена их вообще придумали?

Леха явно озадачился. Но спорить не стал, а просто кивнул.

– Рюкзаки на пол, Вика, следи за дверью, Леха, Большой, помогать будете. Страхуйте пока.

Перемотали страховочным концом меня быстро. Для начала надо глянуть, что там у нас с выходом на крышу, сможем ли мы вообще зацепить туда лестницу. Если там все так же, как и в здании напротив, то выбраться реально. Корпуса эти довольно новые, крыши у них плоские, в былые времена на этом самом месте просторный двор был, который уже затем превратили в лабиринт каких-то ущелий, застроив чуть ли не каждый метр.

Страховой конец зацепили за трубу отопления, Большой взялся его понемногу стравливать, Леха стоял с лесенкой наготове, готовясь подать ее мне в окно. Постепенно откидываясь назад, я старался не смотреть вниз, где бесновалась толпа зомби, заподозривших, что им решили спустить завтрак на веревочке, и заранее пришедших в ажитацию. Очень паскудное это зрелище.

Окно на третьем этаже было закрыто, никакого движения за ним не видно. Как цеплять лестницу? Выбивать стекло «клювом»? Отличная идея, только непонятно, как мне удастся размахнуться – тут самому дай бог не свалиться, да еще и лестницу не потерять хорошо, у нас их всего две, и делали их долго. Опять стрелять придется.

Стоп! Стрелок, блин. Я же ногами на подоконнике стою, а он покатый. И тот, что сверху, должен быть таким же. И что это означает? А то, что если я стрельну, и все выбитое стекло полетит вниз, прямо мне на ноги. Хорошо, если вовсе не отрежет их, но то, что мне после этого только на носилках бегать придется, и так всю жизнь, – даже гадать не надо. Нельзя стрелять, нельзя.

– Тащи меня обратно!

Меня вдернули в окно так энергично, что я чуть не сверзился с подоконника на пол, еле устоял на ногах, покрутив лишь пальцем у виска. А потом сказал:

– Лестницу упираем в подоконник и дергаем за шнур. Тогда должны стекла побиться наверху. Потом полезу.

– Один? – удивился Леха.

– А как еще? Две лестницы нам не поставить.

В общем, сработало. Резиновые опорные башмаки норовили соскользнуть, но Большой придержал их руками, а мы с Лехой что было дури дернули за шнур, привязанный к ступеньке. Лесенка словно напружинилась и саданула откинутым «клювом» по окну верхнего этажа. И мимо нас пролетел настоящий обвал стекла, только мне с той стороны и не хватало оказаться. Снизу зазвенело, заметалось эхо. Я выглянул – лестница встала вертикально, значит, крюк прошел через оба стекла, до конца. Теперь бы только не свалиться, пока я на нее забираться буду.

Глянул вниз и заржал злорадно – один из мертвяков пытался вырвать у себя из плеча длинный и острый кусок стекла, при этом он резал пальцы и странно дергался.

– Схавал? – крикнул я ему и полез на подоконник.

Забрался, но вот пока по самой лесенке карабкался – страху натерпелся. Лестница упругая, под ногами проседает и как-то жутковато поскрипывает, что за окном, к которому я лезу, мне не видно, зато под ногами собралась уже такая толпа мертвяков, что между ними кошка не проскочит, и все руки тянут. И воняют. Это другие воняли слабее, или их самих было меньше, а вся эта кодла смердит так, что ком в горле застревает.

Леха не удержался, терпения не хватило – вылез на подоконник и выглядывает, то вниз, то вверх, и чувствуется, что ни одно из доступных направлений движения ему не нравится.

Подоконник все ближе. Видны осколки стекла с острыми краями, в самой раме тоже такие торчат ножами, добивать придется, иначе располосует. Вот уже и край подоконника, пока никто на меня не бросается, и тихо с той стороны. Заглянул через край аккуратно – с той стороны такая же по размерам комната, как та, из которой я только что выбрался. И дверь в нее приоткрыта, но внутри – никого.

– Че там? – спросил Леха, облизнув пересохшие от волнения губы.

– Пусто.

Чем бить? А фонариком, что на поясе висит. Он длинный, крепкий, как дубинка. Им даже череп кому-то можно проломить, буде нужда придет в таком действии. Вот им мы стеклышки-то и посшибаем… вот так…

На шум и звон никто в комнату не забежал, все было тихо. Вообще-то этот этаж нам не слишком нужен, нам выше надо, но лучше бы не рисковать.

Вскарабкался в комнату, протиснувшись в раму, пыхтя и потея от страха, вскинул «Сайгу», наведя на приоткрытую дверь. Пусто, пока никого… А в замке ключик торчит. Вот это подарок! Первый за сегодня!

Я одним прыжком подскочил к двери, захлопнул, повернул плоскую головку ключа на два оборота. Пусть это не стальная дверь, но тупые мертвяки, случись таким за дверью стоять, враз не откроют. Но пока даже тихо с той стороны, а вот снизу слышно, как там уже в баррикаду ломятся. Но паники нет, Вика с Большим помалкивают, мертвякам до успеха далеко, видать.

Следом за мной в окно впихнулся Леха, сразу перегнулся наружу, подхватил вторую лесенку, которую ему подали снизу. Нам тут задерживаться не с руки, нам на крышу надо. Уже привычно установили ее на подоконник, захлестнули веревочной петлей третью снизу ступеньку, напряглись… Бить пришлось аж три раза. Первый удар «клюва» стекло выдержало, а затем мы каждым ударом выбивали по одному слою. Снова летящие вниз осколки, звон, грохот, суета среди скопившихся снизу мертвяков.

– Вика, как там у вас? – спросил я.

– Дверь открыли, но баррикада даже не шевелится, на совесть завалили, – послышался ответ из рации.

Это хорошо, что не шевелится, значит, у нас время есть пока. Ладно, выше надо, выше, не задерживаться здесь.

Первым снова я полез, моя идея, мне за нее и отвечать, Леха лишь за веревку подтягивал лесенку, чтобы она не болталась. Снова не удержался, бросил взгляд вниз, и чуть не поплохело от этого – представилось, как сорвался и полетел прямо на протянутые ко мне гниющие руки и мертвые лица с оскаленными зубами, перемазанные запекшейся человеческой кровью. Нет, если ад есть, то выглядит он именно так, и никак иначе.

Снова фонарик из петли, им как дубинкой – по осколкам. В комнате никого, и она маленькая совсем, разделили перегородкой большую, эта совсем клетушка. В какой-то конторе архивом была – маленький стол у самого окна, стул и вдоль всей стены металлические шкафы. Дверь закрыта.

Протиснулся через раму внутрь, побежал к двери уже привычно. Открыта. И ключа нет. В коридор выглянул, посветил и шарахнулся обратно – в нескольких шагах от входа в комнату мертвяк с пола поднимался, грязный, драный, вонючий. Но один, других я не увидел.

Схватился за «Сайгу» было, но спохватился в последний момент. Не нашумелся еще? Нужны дополнительные гости? Но и этого просто так в коридоре оставлять неохота. На этаже пока тихо, а вдруг они как-нибудь звать друг друга научились? И скоро здесь толпа соберется, будет тоже в дверь рваться, а нам задержаться в этой комнате надо.

Выдернул из кобуры ПБ, быстро накрутил, затянув сухарь, толстую трубу глушителя. Вспомнил, что у нас еще и бесшумное оружие имеется. Открыл дверь, вскинул пистолет двумя руками и отступил назад. И не ошибся, мертвец повел себя предсказуемо – пошел ко мне. И когда эта отвратная тварь появилась в дверном проеме, я ему даже обернуться ко мне не дал, выстрелил прямо в висок. Хлопнуло негромко, даже отдача была несильной, а в бледной пятнистой коже появилась дыра, и тело завалилось вперед, сначала осев на колени, а потом с маху, с глухим стуком, ткнувшись лицом в ламинатный паркет. И гильза со звоном покатилась.

Никого больше? Снова выглянул за дверь – точно, никого. Надо только этого от двери оттащить. Тут мне уже Леха помог, прикрыл, пока я руками в перчатках старался ухватить труп за ботинки – больше всего боялся к его коже прикоснуться, прямо до дрожи зябкой от отвращения. Заскользило тело по ламинату легко, а затем мы начали двигать шкафы, заваливая дверь изнутри. К удаче нашей, казалось бы совсем отвернувшейся от нас в это утро, здесь дверь поставили не так, как на нижних этажах, – эта внутрь открывалась, и поставленные с перекосом железные шкафы заблокировали ее сразу насмерть, если двигать, то только техникой.

Удары по сооруженной нами баррикаде продолжали доноситься снизу, их через окно было слышно хорошо, но Большой с Викой отнеслись к ним спокойно, видать, угрозы все еще не было. Подали рюкзаки поочередно, и мы втащили их в нашу каморку веревочной петлей, затем к нам полезла Вика, причем лезла уже нормально, со страховкой – репшнуром, завязанным по всем правилам скалолазной науки, а мы постепенно выбирали слабину. Она добралась до этажа внизу, ловко по подоконнику перескочила на следующую лестницу, и вскоре Леха за руку втащил ее к нам.

Большой тоже добрался без проблем, и следом за ним втащили лестницу на веревке. Я снова бросил взгляд на крышу дома напротив, до которой всего несколько метров было – дом был копией того, по которому карабкались мы. Не уверен, что «клюв» найдет за что зацепиться, может заскользить, если лесенка расшатается. Надо будет ее держать, причем так, чтобы еще обратный уклон ей не придать – нужна возможность освободить хотя бы одну руку для оружия, случись чего.

Думали недолго – вытащили ее наружу, зацепили – вроде не скользит, по крайней мере. Леха изо всей силы натянул веревку, а Большой, напротив, уперся руками в нижнюю ступеньку, чуть отжимая ее от стены, вместе со мной, потому что полез, разумеется, я, хоть и страшно было – как-то все ненадежно выглядело.

К радости моей и неимоверному облегчению, крыша оказалась пустой. Грязной, пыльной, продуваемой ветром, но – пустой. Совсем. А в трех метрах от лесенки какая-то железяка торчала, за которую очень удачно удалось зацепить веревку, закрепившую лесенку, для вящей надежности.

Последний рывок занял минут десять – пока рюкзаки, пока страховку на каждом закрепили, пока я сам себя, как страхующий, «закрепил на местности» – время на все ушло. И Аня начала снова вопросы задавать, умаялись они там молчанием:

– Серый, ну что у вас, а?

– Почти на крыше, не отвлекай, – буркнул я. – А вообще, лучше связь с ОМОНом установите, поболтайте насчет помощи.

– Ты нас за кого принимаешь? – чуть возмутилась она. – Как вы со связи пропали, мы сразу с ними связались.

– И что? – задал я самый важный на настоящий момент вопрос.

– Рожу они скривили, но обещали подогнать броню, ждут только отмашки и подтверждения маршрута.

– Тогда еще чуток пусть подождут, нам тут осмотреться надо, – ответил я. – Надо, чтобы мы их ждали, а не они нас, а то мертвечины набежит.

Куда ломиться, я уже заранее прикинул – к углу Неглинки и Кузнецкого Моста, к трехэтажному дому, в котором трактир «Елки-Палки» разместился. Но туда еще добраться надо, так что лучше подождать с отмашкой. А вообще омоновцам спасибо, не бросили в беде, не послали куда подальше, сославшись на то, что мы в самое пекло по своей собственной дури полезли, не по чьей-то еще, не предложили самим расхлебывать свои проблемы.

Когда вторая лестница была затащена на крышу, вздоха облегчения сдержать не смог. Тут нас уже так просто не возьмешь – выходов сюда мало, да их еще и знать надо, это не для гнилых зомбячьих мозгов. Да и заперты такие выходы чаще всего, так что пока мы в безопасности.

– Куда дальше? – спросил я, ни к кому конкретно не адресовываясь.

– А что, выбор есть? – спросил Леха.

– Можно на крышу библиотеки забраться и оттуда на «Елки-Палки» спуститься, а можно по большому кругу идти, по часовой стрелке, – прикинул я варианты.

– Через библиотеку надо, – сказала Вика. – Там тупик, если мертвяки снизу заметят, куда мы движемся, то не сообразят снаружи весь квартал обойти. А если пойдем по кругу, то всех за собой поведем, как крыс дудочкой. И чего тогда на крышу лезть было?

– Верно мыслит, – поддержал ее Большой, натягивая рюкзак.

– Согласен, – сказал Леха.

– Ну раз все здесь такие согласные, то так и пойдем, – согласился я, прикинув, что длины лестниц нам должно хватить, чтобы туда забраться. – Давайте, веревки снимаем с лестниц, рюкзаки на горбы – и вперед.

Через пару минут мы уже тронулись, осторожно, оглядываясь и стараясь не шуметь. Чем меньше вероятность того, что нас заметят, – тем лучше для нас, тем проще к нам будет прорваться, потому что в переулок между домами, боюсь, и бронетранспортеру уже не прорваться – завязнет. А если прорвется, то на него через секунду целая куча мертвяков заберется, какая уж тут погрузка. И не отстреляешься от них – слишком много, не успеешь просто.

Тут крыша бетонная, покрыта рубероидом, так что пока шума никакого, те же мертвяки в проулке сильней шумят, там какое-то мычание и возня, топот и шум. А вот когда заберемся на библиотеку – скрытности конец, потому как кровельная жесть имеет дурную особенность громыхать как барабан, как бы ты тихо по ней двигаться ни пытался. Это я еще с детских времен помню, довелось по крышам полазить, любил это дело.

– Это что? – вдруг спросил Большой, показывая пальцем куда-то налево.

Мы уже подбежали к зданию Технической библиотеки и собирались устанавливать лестницу, когда он это спросил.

– Что? – не понял я сначала, куда он показывает.

– Крыша напротив, за чердачным окном, мансардой, или как оно все называется? Будка такая.

– Твою мать! – сказал я с чувством, причем чрезвычайно искренним. – Это морф.

При этом руки у меня сами схватились за висящий на груди дробовик, а где-то в душе начала зарождаться тягучая и мрачная тоска. Только морфа нам еще и не хватало сейчас для полного счастья, а то, что следит он именно за нами, никаких сомнений не вызывает. И толково следит, сволочь, прячется. Даже стрелять отсюда без толку, ни хрена не попадем, только иногда высовывает свою перекошенную белесую харю и сразу прячет.

А еще плохо то, что это самое здание бывшего купеческого союза как раз и тянется вдоль Неглинной, и именно на эту крышу нам надо. Вроде как в гости к нему.

– Пошли в другую сторону? – спросила тихо Вика. – К молдавскому посольству, с него попробуем спуститься.

– И что толку? – спросил Леха, следящий за прячущейся тварью. – Думаешь, оно за нами не пойдет, если решило поохотиться?

– Когда мы здесь проезжали, не шли ведь, – возразила она, при этом нервно оглядываясь и не выпуская оружия из рук.

– За машинами они не гоняются, это давно заметили, – сказал я. – А вот за пешими да забравшимися куда не надо, вроде нас которые, очень даже нехило поохотиться можно.

– Ну это мы еще будем посмотреть, кто на кого поохотится, – пробормотал Леха, вытаскивая из-за спины автомат и откидывая приклад. – Попробую попасть все же, может, испугается, если такой сообразительный.

Шуметь не хотелось, но и не шуметь тоже не получится, как мне кажется. А вот если удастся осторожного морфа спугнуть, то тогда все станет намного проще. А пока он рядом… насмотрелся я на таких тварей, спасибо.

– Гранатой бы… – тихо сказал Большой с сожалеющей интонацией.

– Скатится, даже если добросим, – ответил Леха, целясь. – Подствольники надо было брать, да не подумали, вес экономили.

Из дула «сто пятого» вырвался пучок прозрачного на солнце пламени, треснуло раскатисто, посыпались гильзы, а из кровельной жести на крыше напротив выбило искры и фонтанчики пыли. Морфа, судя по всему, даже не задело, он успел скрыться.

– М-мать! – выругался Леха. – Заныкался.

– Полезли, хрен ли ждать, – скомандовал я. – Прикрываем друг друга.

Разница в высоте между двумя зданиями была около пяти метров, когда строили дом, на крыше которого мы сейчас ошивались, то следили, чтобы его нельзя было разглядеть за тем, который на улицу выходит, архитектурный облик берегли. А теперь нам из-за этой эстетики снова по лестнице карабкаться, да еще и шаткой, сочлененной. Имеется дверь в здание библиотеки, на замок закрытая, – вот она, в двух шагах, но как-то неохота туда соваться. Есть такое стойкое подозрение, что и в здании библиотеки могло быть «лежбище» мертвяков, тогда влезем сразу в собачью свадьбу. А оно нам не надо ни разу.

Морф, до того просто скрывавшийся, вдруг одним невероятным прыжком перепрыгнул за следующее укрытие, а это так метров шесть или даже больше. Впечатляет. Хочет пройти к нам по крышам? Это не радует, суетиться надо.

Лестницу собрали быстро, тренировались заранее. Жесткость конструкции особого уважения не вызывала, качалось все как в шторм, зыбко и вихлясто, но прочность производитель гарантировал, да и испытать мы предварительно не поленились. Почетную обязанность лезть первым я опять взял на себя, уже привычно.

– Ты аккуратней там, – напутствовал меня Леха и снова выпустил очередь по прячущейся твари.

Следом за его автоматом короткими очередями затрещал АКС Большого, а затем и Вика начала постреливать.

– Что у вас там? – заговорило радио испуганным голосом Ани.

– Морфа засекли. Но пока далеко, прижимаем, – ответил я и начал карабкаться вверх.

– Мы их все время засекаем, – ответило радио. – Но на нас не лезут, прячутся.

Выше, выше, выше… не раскачать бы всю эту алюминиевую конструкцию под ногами, чтобы она, как пружина распрямившаяся, не скинула меня с себя. Так себе лесенка получилась, прямо скажем, если бы не нужда, так и не полез – страшно.

Стрельба стихла, послышался голос Лехи: «Спрятался, сволочь такая». Естественно, спрятался, но это вовсе не значит, что убежал или испугался. У меня такое ощущение, что тварь решила взяться за нас всерьез. Голодная, наверное.

Подтверждение моим словам пришло сразу же – снизу послышалась разочарованная ругань, затем быстрая стрельба, а потом снова голос Лехи послышался: «Прыгун, твою мать!»

Почти поднявшись наверх, я оглянулся и по пыли от пуль понял, что морф снова сменил позицию, продвинувшись еще. А ведь толково укрывается, настоящий хищник, это уже совсем не тупая мертвечина. Заодно вспомнились две похожие твари в автоколонне, когда мы себе транспорт добывали, – они ведь еще и парой охотились, один морф отвлекал маневрами, а второй напал сзади…

Сзади! У меня все внутри похолодело, когда я представил, как моя башка появляется над краем крыши, а по ней второй морф, когтями! Я замер, словно закоченев от страха, не в силах сдвинуться ни вверх, ни вниз, паника настоящая началась, руки затряслись. Стоп, стоп… так нельзя, выбор у нас все равно невелик – или на эту крышу, или обратно, по кругу квартал обходя, в лобовую на того морфа, что прячется. Тоже не пойдет.

Судорожно перехватив «Сайгу» правой рукой, я зажал приклад под мышку и, задирая ствол тяжелого ружья вверх, неуклюже полез дальше. Нет никакого выбора у нас, нет совсем, а тут хоть позиция хорошая будет, той твари, что прячется, заниматься этим самым прятаньем станет сложнее.

Все, верх, вот она, крыша заветная. Загремела под ногами кровля, я присел на колено, обводя стволом ружья окрестности. Видно паршиво, конек крыши всю видимость закрывает, надо дальше продвинуться. Встал на ноги, пошел вперед мелким шагом, не опуская оружия и думая о том, чтобы не споткнуться, не поскользнуться и не скатиться – наклон кровли здесь неслабый, страшновато шагать, да еще под ноги не глядя. Листы жести гулко громыхали, прогибаясь под подошвами ботинок, и каждый такой «бух» отзывался эхом где-то в районе сжавшегося в кулачок от страха желудка. Страшно ведь, действительно страшно, я уже давно, с самого начала всей этой Катастрофы, так не боялся. Никогда мы еще не оказывались таким вот объектом охоты посреди пустого мертвого города.

За спиной загремела лестница – Большой полез, как и договаривались, но оборачиваться я не стал – чего там в Большом не видел? А вот за конек заглянуть надо, как бы там… А что там? А хрен его знает, что угодно там быть может. Шаг, еще шаг и еще… медленно и аккуратно, глаза по коньку шарятся в поисках движения, мелькнувшей тени, чего угодно, что выдаст готовую на нас засаду, если такая есть.

Вот и гребень, еще чуть выше, сейчас обратную сторону увижу… вздох облегчения. Пусто. Вся крыша как на ладони, обратный скат, затем подъем – и очередной конек. Что за гадская манера так строить была, какими-то зигзагами и изломами, ни одно место полностью не просматривается? Издевались над людьми специально? Или как?

– Я здесь, – сказал Большой из-за спины.

– Прикрывай остальных, – приказал я, не оборачиваясь. – И лестницу сразу затаскивайте.

– Я понял.

А я дальше, дальше пойду, пока всю крышу не проверю – не успокоюсь. Спрошу вот только:

– Леха, как у вас?

– Скотина еще продвинулась, – ответил он. – Но на рожон не лезет, прячется и скрывается. Может быть, так и получится продержать на дистанции.

– Лишь бы патронов хватило, – ответил я. – Не уходит ведь?

– Ни хрена не уходит.

– Не выйдет на дистанции, Леха, нам ведь еще с крыши лезть придется, тогда она нас и достанет.

В ответ послышалось короткое злобное ругательство. Взгляд искоса вниз – отсюда проход между домами виден. Мертвяки нас заметили, лезут с Пушечной улицы толпой, снизу уже яблоку негде упасть, и все на меня таращатся, заметили. Ну и хорошо, собственно говоря, отсюда им прохода на Неглинную нет, мы так от них и оторваться можем. Правда, вопросик один возникает: а что на самой Неглинке? Мы ведь туда пока не смотрели, не то же ли там самое, что и здесь? Вот будет весело, если там такая же толпа…

Атаку я все же прозевал, не успел даже прицелиться, лишь сообразил завалиться набок, словно кто-то в мозгу шепнул: «Падай!» Морф, бледный, перекошенный, похожий на слепленную из мертвой плоти большую мосластую обезьяну, одним прыжком перескочил через дальний конек крыши, ловко и пружинисто собравшись, приземлился на скат прямо передо мной и, оттолкнувшись в одно касание, прыгнул снова, прямо на меня.

В момент, когда он толкался во второй раз, а я падал в сторону, время словно застряло в какой-то липкой и густой среде, так медленно все тянулось, особенно мой уход с линии атаки, но, когда мой бок все же коснулся грязной кровельной жести, все закрутилось быстро, как на ускоренной промотке. Тварь, обдав меня гнилой вонью, пролетела на расстоянии вытянутой руки от моего лица, а я, неловко повернувшись, не удержался на скате, покатился вниз, не в силах зацепиться и прицелиться, стараясь удержаться хоть за что-нибудь, краем глаза заметив, как морф, коснувшись железа всеми четырьмя конечностями, непостижимым образом развернулся мордой ко мне, уставившись своими мутными буркалами, но скат сыграл злую шутку и с ним – инерцией его тоже понесло дальше, не давая атаковать немедленно беспомощную на тот момент жертву – меня, собственно говоря.

Загрохотал длинной очередью автомат – Большой попытался меня прикрыть. Я увидел, как пули рванули мертвую плоть твари, хлестнули ее по мерзкой морде, похожей на смесь орангутанга и крокодила, но она, лишь мотнув башкой, обратила на это мало внимания. Но ту паузу, которая нужна была, чтобы я мог собраться и хоть как-то приготовиться к обороне, товарищ мне отыграл. И когда морф снова пружинисто сжался, готовясь оттолкнуться и накрыть меня своим очередным прыжком, я открыл пальбу из ружья.

Уворачиваться от пуль эти твари тоже научились, первые два заряда прошли над головой прижавшейся (но так и не прыгнувшей!) твари, а вот все шесть остальных ударили прямо в нее, угодив в морду и плечи. Брызнуло клочьями мертвой плоти, подогнулась перебитая рука, морфа сбило с ног, он снова заскользил к краю крыши дергаясь и щелкая странно перекосившейся, раздробленной, видать, челюстью.

Желание у меня было просто броситься в бегство, сбежать от этой быстрой, сильной, живучей и одновременно с этим мертвой смердящей твари, но словно тот же самый, что советовал падать, теперь шепнул мне: «Добивай! Иначе хана!» И против всех своих желаний я побежал к дергающемуся и пытающемуся подняться на ноги морфу, грохоча железом под ногами и молясь про себя о том, чтобы суметь остановиться, не пролететь дальше, просто прыгнув с крыши в толпу мертвецов внизу, и при этом понимая, что я уже не успеваю сменить магазин в опустевшем дробовике и что не успеваю схватиться за автомат или пистолет, вообще ничего не успеваю.

И тогда я сделал то, чего никак не ожидал от себя сам, – прыгнул ногами вперед, поджимая их на лету и приземляясь на задницу, заскользил в сторону замершего в непонятках морфа, не ожидавшего от меня такого маневра. И когда он замахнулся правой когтистой конечностью, я изо всех сил выпрямил обе ноги, метя прямо в разбитую выстрелом челюсть. Удар, сильный, такой, что я аж задницей вмялся в кровельное железо, и гадину подкинуло, заваливая назад, ее ответный удар пришелся в пустоту, а затем я увидел, как ноги морфа потеряли опору, сорвались с крыши, брюхо с обрывками тряпья на нем заскользило, заскребли жуткие кривые когти уцелевшей руки, пытаясь уцепиться за край… и даже уцепились.

Но я тоже успел, даже не понял когда, сменить магазин в дробовике и дослать патрон. И когда зацепившаяся за край тварь подняла свою изуродованную харю, уставившись на меня своими мутными, злобными до холода в позвоночном столбе глазами, я сказал:

– Пошел на хрен.

И выстрелил, целясь в переносицу. Грохнуло, толкнуло в плечо, брызнуло осколками кости и гнилой крови, и тварь сорвалась вниз, в толпу своих «коллег».

– Вот так, – сказал я и плюнул вслед, даже не выглядывая с крыши, все равно в какую-то мертвую морду попаду, все радость.

Снизу, с соседней крыши, снова загрохотали автоматы – наши проблемы пока еще не закончились, рано булки расслаблять. Большой, не зная, что ему сейчас делать, крутился во все стороны, то целясь в прячущуюся на крыше тварь, то порываясь броситься ко мне.

– Прикрывай их! – крикнул я ему. – И пусть поднимаются.

Сменив оставшуюся почти без патронов «Сайгу» на автомат, я поскакал по крыше дальше, но близкой и непосредственной опасности уже не обнаружил. Это если о совсем близкой говорить, а вот через дорогу, на крыше Дома художника, тоже мелькали за вентиляционными трубами гнутые спины морфов. И опять двоих. Это интересно, кстати, – они всегда парами действуют? Об этом тоже подумать следовало бы.

Когда я вернулся, наши уже затаскивали лестницу за собой. Морф, по которому вели огонь, нырнул, со слов Лехи, на чердак, исчезнув из зоны видимости, но радоваться было рано: нам как раз в ту сторону надо, и когда эта зараза решит к нам вернуться и в каком месте – никому не известно.

Кстати, улицу все же рассмотрели. Мертвецов на Кузнецком и Неглинке хватало, но плотной толпы не было – по всему видать, она вся стянулась в Пушечную. Если на бэтээре к нам выйдут, то прорвутся без вопросов.

– ОМОНу сколько сюда идти, как думаешь? – спросил я Леху.

– Если у них готовность по двум зеленым свисткам, то минут десять, не больше, – ответил он, недолго подумав. – Пробок я пока не видел, так что мухой долетят. И затор на Петровке им по барабану, собственно говоря, бэтээр через него пройдет, не заметив.

Я лишь кивнул и начал вызывать Аню:

– Аня, Аня, как принимаешь?

– Принимаю, – сразу же послышался ее голос. – Чего надо?

Вот блин, дисциплина связи. Партизаны, одним словом. Ну и ладно.

– Вызывай помощь, мы почти готовы, – сказал я. – Пусть выдвигаются на угол Кузнецкого и Неглинной, к трактиру «Елки-Палки». Там мы спуститься попытаемся.

– А спуститесь? – уточнила она.

– А куда мы денемся? Спускаться – это не подниматься, если просто падать, то даже труд невелик. Пусть выходят, а то на крышах тоже суетно здесь. Где вы сейчас?

– На Старой площади, понемногу в вашу сторону движемся.

– Обстановка как?

– Мертвяков прибавляется, уже самим страшновато становится. Со всех сторон лезут.

– Жить еще можно?

– Можно, можно! – спохватилась она. – Пока вас не эвакуируют, мы никуда не уйдем, не беспокойся. Головным пока «садка» пустили, ему уже под бампер трое или четверо попали, а мы следом катаемся.

– А ты помощь за трепотней вызвать не забыла? – съехидничал я.

– Сестрица на «сто пятьдесят девятой» дежурит, вызвала уже, – фыркнула Аня в ответ. – Это я тут в тебе боевой дух укрепляю и бодрости со смелостью придаю, вроде как валькирия, в радиоварианте.

– Подтвердили?

– Обязательно.

– Отбой связи, балаболка.

Так, с этим понятно. А теперь у нас впереди задача «пройти через морфа», при условии, что он все же попытается напасть. Не хотелось бы, но что делать?

– Ну что, Лех, пошли дальше?

Он лишь кивнул, и, подхватив лестницу, мы понеслись по гулкой крыше дальше, к стыку с нужным нам домом бывшего Московского купеческого общества. Большой и Вика бежали следом, не отставая, и грохоту от нас было, как от обвала на складе металлолома.

К моему глубокому удовлетворению, длины лестницы хватило как раз до конька нижней крыши – разница по высоте была очень большая. Правда, при этом сочлененная лестница повисла на «клюве», упираясь в стену крючьями и не касаясь нижней поверхности. Попробовал – не очень уже крепко получается, но должна выдержать.

– Давайте вперед по одному, прикрываю, – скомандовал я, опускаясь на колено и озираясь.

Куда те два морфа с домов напротив делись, а? У библиотеки фасад кучерявый, с колоннами и всякими изысками, если эти твари карабкаться умеют, то им раз плюнуть до нас добраться. Приходилось уже видеть морфов, путешествующих по стенам домов аки посуху, то есть по ровной земле.

Большой спустился первым, тоже занял оборонительную позицию внизу. Следующим полез Леха, а оставшаяся рядом Вика спросила:

– А на улицу тоже так по одному спускаться будем, медленно и печально? Под нами толпа успеет собраться, пока будем возиться.

– Все учтено могучим ураганом, – откликнулся я, продолжая озираться. – Бросим лестницу, хоть и жалко, а сами по веревкам. Не забыла еще, как делается?

Скалолазанием мы все вчетвером любили побаловаться, даже соревнования устраивали, так что чего-то особого в спуске с трехэтажного здания на тросе для нас не было – очень даже несложный спуск, пусть с грузом и оружием даже.

– Я не забыла, – покачала головой она. – А Володька умеет?

– Это его проблемы, – усмехнулся я. – Если в ВДВ служил, да еще в ДШБ,[22] то должны были учиться, даже норматив есть. Иначе никак, тогда только на крыше жить оставаться.

«Клюв» штурмовой лестницы перестал трястись – Леха закончил спуск. И следом сразу полезла Вика, а я придвинулся ближе – как-то неуютно тут одному оставаться стало. И сразу же, словно для стимуляции самых мрачных мыслей, с фасада библиотеки донесся звон выбитых и осыпающихся на улицу стекол. Это кто там хулиганит?

Примерно определив направление на звук, я навел светящуюся точку прицела на самый край крыши, приготовившись пальнуть во все, что оттуда покажется, но пока ничего не показывалось.

– Леха, как обстановка? – крикнул я.

– Тихо, морфа не видно, – ответил он снизу. – Но расслабляться не надо, как мне кажется.

– Ага, я тоже так думаю!

С этими словами я перекинул ногу через край крыши и начал спускаться. Лестница снова загуляла подо мной, но уже не так радикально, как при подъеме: сказалась опора на стену. Правда, в верхней своей части она получила отрицательный уклон, и приходилось держаться крепче, немного подтягивая себя к ней. Но спустился быстро и без проблем, а затем и саму лестницу сняли, хоть и собрались ее бросить – спустить ее на улицу и забрать с собой не получится, суеты много будет, нам бы самим суметь смыться без потерь.

Что-то заскребло по железу, и прямо из-за ближайшего чердачного «скворечника» показалась харя морфа. Мелькнула она лишь на один момент, и в ту же секунду сразу четыре очереди хлестнули по этому месту, издырявив кровельную жесть и разбив открытое окно, осыпавшееся осколками на кровлю. А тварь снова успела нырнуть внутрь.

– Нет, так дело не пойдет! – крикнул Леха, вытаскивая из разгрузки «эфку». – Оно нас тут достанет или в последний момент кинется и все обгадит. Серый, прикрой! Надо валить ее на хрен!

Грохоча ботинками по кровле, мы вдвоем метнулись к чердачному окну, бегло его обстреляли с ходу – тварюга все же от пуль старается укрываться. Ее и вправду за рамой уже не было, и Леха, ничтоже сумняшеся, закатил туда гранату. Грохнуло, из окна выбросило невероятный клуб пыли – на чердаках подметать не принято, а я следом, вдогонку, метнул туда еще и две «Зари» разом, отскочив в сторону.

Взрыв светозвуковых больше похож был на близкий выстрел пушки, хорошо, что уши прикрыть догадались, а затем я сунулся внутрь, включив фонарь на автомате, и обежал его узким ярким лучом помещение. Морф убегал, его перекошенная фигура мелькала уже в дальнем от нас углу чердака, и было похоже, что твари от «эфки» досталось, очень уже бег был неуклюжим и кривобоким. Не удержавшись, я выпустил три короткие очереди вслед, норовя угодить по конечностям, но не знаю, попал или нет – тварь скрылась, кажется нырнув в чердачную дверь. Ну и хрен с ней, главное, от нас подальше, не гоняться же?

– Готовим веревки! – скомандовал я, отцепляя от себя бухту репшнура. – На ведерный узел, за тумбы!

К счастью нашему, на крыше бывшего Купеческого общества были перила, установленные между массивных кирпичных тумб. За них-то и крепить проще всего. Обмотал одну такую петлей, затянул узел, выбросив вниз длинный ходовой конец, – такая веревка теперь дефицит, не бросать же ее болтаться на фасаде?

На улице, кстати, нас давно заметили, и снизу намечалось некоторое оживление. Мертвяки понемногу подтягивались к нам, собираясь в небольшую толпу снизу. Быстрее бы ОМОН подъехал, а то набежит тварей столько же, сколько и в Пушечной, и что тогда делать прикажете?

Большой явно растерялся при словах «ведерный узел», но Вика ему помогла. Обмотаться же веревкой правильно помог ему Леха, попутно объясняя, что делать дальше. Мне сразу представилось, как Большого или перевернет при спуске, или он просто попытается тормозить верхней рукой и в результате сорвется – у нас ведь ни страховки, ни карабинов, ни подвесных нет, а если с перепугу за ходовой конец схватится, то еще и узел может развязаться, и тогда падение вниз, к мертвецам. Может, ему лучше по лесенке? Хотя какая, к черту, лесенка, ее донизу не хватит никаким образом, прыгать придется, да еще спиной вперед. Вообще никуда не годится. Почему не догадались подвесной разжиться? Сейчас бы проблем не было. Или сделать?

Лишняя веревка есть, можно попытаться.

– Вов, стой смирно, ноги в стороны!

Переспрашивать, зачем это нужно, он не стал, и я начал быстро обматывать верх каждого его бедра тройным кольцом веревки, а потом еще такое же намотал по талии. Основа есть, нормально, хорошо, что веревка не в дефиците. На свободном конце быстро навязал три бурлацких узла, затем остаток веревки пропустил у Большого под мышками, закрепив узлом беседочным. Все, теперь только конец второй веревки по петлям пропустить, и можно спускаться.

– Смотри, – сказал я ему. – Вот так рукой тянешь – тормозишься, сюда сдвинул – быстрее пошел. Второй конец вообще не трогай, трос развяжется, понял?

– Ага, – кивнул он.

Вид у него был уже чуть поуверенней, все же какая-то страховка получилась.

– От стены не толкайся, а то раскачает, а ты тяжелый и еще с грузом. Следи только, чтобы не раскрутило, понял?

– Ага.

– Как ведро на веревке себя спускай, трос крепкий. Ни хрена с тобой не будет. Не спеши, но и не зависай, помни: руку сюда – и ты остановился, так что слишком не разгонишься. Усек?

– Типа того.

Мотор бронетранспортера ревел, гоня перед собой по мертвым улицам волну гулкого эха. Машина была уже близко. Похоже по звуку, что даже не одна машина, а не меньше двух. И вскоре мы их увидели, на Петровке – пятнистый БТР-80 впереди и следом за ним, почти вплотную, двухосный полноприводный «Урал» с защищенной решетками кабиной и с высокими, специально наращенными бортами кузова. Ну все верно, ну не дураки же они! Зачем принимать людей сверху в тесные люки, когда их можно просто грузить в кузов? Эх, это мы тут все больше мародерили, а кто спасательством занимался, тот ума набрался куда больше нашего.

На подъезде к нашему дому БТР притормозил. Коническая башенка шевельнулась, и торчащие из нее стволы пулеметов поочередно начали выбрасывать языки пламени, причем стреляли куда-то под нас, стараясь разнести, видать, толпу скопившихся мертвяков. Не удержавшись, глянул вниз и увидел, что все это не впустую – тяжелые пули КПВТ рвали мертвецов на куски, и самое главное – среди груды трупов я увидел корявое тело морфа, еще трепыхающееся, но уже явно безнадежно искалеченное – судя по движением, ему перебило позвоночник. Еще один морф несся длинными прыжками через улицу, уходя в сторону коробки ЦУМа, стараясь уйти от обстрела. Вот они где были, парочка с крыши Дома художника. Очень даже запросто могли бы нас на спуске подловить – да и порвать в клочки. А мы их и не видели. Вот так.

Интересно, но многие мертвяки начали разбегаться в стороны, норовя укрыться от обстрела за углами и просто сбежать. Лишь несколько тупо перетаптывались на месте, пока их не повалило, или вовсе пошли навстречу бронетранспортеру, который тронулся с места и подмял их под себя, сбив с ног высоким наклонным носом и переехав могучими ребристыми колесами.

Затем бронетранспортер пошел впритирку к стене, сбивая и давя оставшихся мертвецов, и мне подумалось, кто нам теперь точно предъявит счет за изгаженные давленой мертвечиной колеса – где теперь их мыть? Следом за броней шел «Урал», и вскоре его кузов оказался прямо у нас под ногами. Точнее, под ногами Большого и Вики, а мне судьба, судя по всему, предназначила спускаться на кабину. А Лехе так и вовсе на дорогу.

Схватив веревку, пропустил ее между ног, обхватил бедро, портупеей перехлестнул грудь, заведя за плечо и дальше под мышку, присел – и через секунду повис на ней, слегка покачиваясь. Петля троса больно впилась в ляжку, стянуло грудь, но если не нравится, то надо подвесную с собой носить, тогда все куда проще будет, не надо будет мозг искать в… там, где его нет обычно, у большинства людей, по крайней мере.

Увесистый рюкзак за спиной попытался меня перевернуть, но я удержал положение и, чуть ослабив хватку, заскользил вниз, чувствуя, как нагреваются от трения перчатка на руке и штанина «горки». Передо мной мелькнуло окно, за которым стояла мертвая тетка, жующая кусок какого-то гнилого мяса, который держала в руке и которая даже не попыталась атаковать, а лишь проводила меня, чуть не обгадившегося со страху, каким-то мутно-меланхоличным взглядом. За следующим окном не было никого, а потом мои ноги коснулись железной крыши, и какой-то мужик в кузове, в черном берете и городском камуфляже, махнул мне рукой и сказал:

– Сюда сигай.

Рядом с ним стояли еще трое, положившие автоматы в вырезы проделанных в борту бойниц, открытых сверху. Но не стреляли – непосредственной угрозы пока не было.

Я спрыгнул как раз вовремя для того, чтобы принять медленно и не слишком уклюже спускающегося Вовку, и рядом с ним ловко встала на ноги Вика – вот как хорошо и полезно вести активный образ жизни даже в мирное время.

– Леха? – крикнул я.

– Уже здесь! – сказал он, забираясь в кузов с подножки кабины и при этом умудряясь еще и тащить свою веревку.

Кстати, напомнил…

– Снимаем веревки!

Машина тронулась через минуту, а мы сидели на скамейках, вытянувшихся вдоль бортов, и сматывали бухты репшнура. Лестница утрачена, но хоть веревки остались, чистая экономия.

– Все целы? – спросил омоновец в черном берете, когда мы уже свернули на Садовое кольцо.

– Целы, – кивнул я. – Потерь нет, раненых нет, если только в штаны накидавшие.

– Вам бы по шее накидать, – достаточно жестко сказал он. – В центре города уже затишье давно, а вы всю нежить перебудили. Докажи мне, что нам вообще стоило за вами сюда прорываться, жечь соляру и гадить колеса. Хоть какой-нибудь аргумент подкинь.

Я постучал по своему рюкзаку, который успел снять и который расположился под сиденьем.

– Вот тут вся Техническая библиотека, – сказал я. – Чертежи, технологии, технические условия тысяч всевозможных производств, которые людям еще понадобятся. Некоторые уже забыты, потому что их заменили другими технологиями, а теперь им самое время возрождаться. Некоторые просто были засекречены, а носители таких секретов, возможно, по улицам теперь бродят с гнилыми харями.

– Ну, аргумент, – кивнул он. – Может, и не зря мы к вам катились… только вот что надо сказать?

– М-м-м… менты – козлы? – озадачился я.

– Ну ты нахал! – заржал мужик в черном берете. – От козла слышу, спасибо бы сказал. Но «поляну» ты накроешь, на все два взвода. Понял?

– Не вопрос.

– Ну раз не вопрос, то думай, когда подъедешь с напитками и закусками. Будем ждать. Вон ваши едут, кстати, – в обход прорвались.

Действительно, по Садовке катили все три наши машины, в добротном порядке, прошедшие испытания на все сто процентов.