"Волчьи ягоды" - читать интересную книгу автора (Гордиенко Галина)

ГЛАВА 5 МЕСТНАЯ ЛЕГЕНДА

Неделя пролетела абсолютно незаметно. Пашка с Леной оказались действительно из Санкт-Петербурга и охотно приняли Володьку в свою компанию. Запас батареек к плейеру в одном из рюкзаков Володьки обрадовал Лену чрезвычайно.

Высокая, почти с Володьку ростом, светловолосая голубоглазая девочка сильно скучала в лесной деревушке. Ни компьютера тебе, ни музыки, ни подруг. Тоска страшенная!

Понятно, Лена встретила сверстника довольно дружелюбно: как товарища по несчастью.

Пашка чистосердечно радовался, что теперь есть с кем поболтать о любимых играх, группах, заморочках в Интернете и просто лишний раз смотаться за грибами-ягодами. К сожалению, лес его сестру совершенно не привлекал. Лена почему-то его побаивалась.

Местные же жители встретили Володьку довольно настороженно. Они вежливо кивали в ответ на его «здравствуйте» — и все. Практически тут же отводили глаза в сторону. Ни одного вопроса о городе, например, или о здоровье родителей и деда. Лишь провожали сумрачными взглядами, стоило Володьке отвернуться.

Загадочного Петра он видел всего пару раз и никакого разговора у них не получилось. Нет, Володька-то подошел к нему, но…

Реакция парня его поразила. Он смотрел на Володьку чуть ли не с ненавистью! А на приветствие и ответить не подумал. Внаглую повернулся спиной.

Зато маленькая Маруська буквально проходу не давала: таскалась за Володькой по всему поселку, как пришитая. Но близко не подходила, и сама не заговаривала. Только раз, когда Володька протянул ей шоколадную конфету, она подбежала к нему. Застенчиво приняла лакомство и, рассматривая подростка огромными, ярко-синими глазищами, прошептала:

— Ты ж еще не волк, нет?

А когда у Володьки от изумления поехала вниз нижняя челюсть, девчушка хихикнула и с явным облегчением констатировала:

— Значит, нет.

И с тех пор, решив, видимо, что знакомство завязано, эта белоголовая, в длиннющих ярких платьицах босоногая тень не отставала от Володьки ни на шаг. Она не приставала к нему с разговорами, нет, просто бродила следом.

Выходя утром из дома, Володька первым делом натыкался на удивительно напряженный, упорный взгляд пронзительных синих глаз. Девчонка приветствовала его абсолютно диким вопросом:

— Еще не волк, да?

А потом на протяжении всего дня следовала за ним по пятам.

Даже когда они с Пашкой на целый день уходили побродяжить в лес, упрямая Маруська не отставала. Выискивая среди множества зеленых земляничин редкие спелые, Володька спиной чувствовал ее сверлящий взгляд. Оглядывался и непременно находил за каким-нибудь кустом белобрысую, пушистую головенку.

Девчонка так достала Володьку своим странным поведением, что когда они с Пашкой отправились на омут с удочками, он не выдержал и решил порасспросить нового приятеля. Насаживая на крючок жирного червя, Володька хмуро кивнул на Маруську, привычно мостившуюся в кустах:

— Слушай, когда вы только что сюда приехали, она тебя не преследовала?

— Ты о ком? О Маруське, что ли?

— Ну да.

— Вот еще! На Ленку пялилась, конечно, а я ей на кой?

— Чего тогда ко мне прилипла?

— Сравнил, — фыркнул Пашка. — Не забывай, мы почти каждое лето тут торчим. Хотя бы с месяц. Маруська нас прекрасно знает. А ты в первый раз приехал…

— Достала, — зло выпалил Володька. — Представляешь, каждое утро встречает! Будто и не спит. Не успеваю за порог шагнуть, она тут как тут. И ладно бы молчала! А то — «не волк, нет?»

Володька очень похоже передразнил тоненький, писклявый голосок Маруськи, и ребята захохотали. Отсмеявшись, Пашка покосился на приятеля:

— Слушай, я, кажется, понял!

— Что понял?

— Ну, почему она за тобой таскается!

— Да-а? Тогда ты гений! И почему?

Пашка нашел взглядом девчонку, сидевшую на корточках, и неуверенно пробормотал:

— Знаешь, с нас вообще-то бабка слово взяла, что мы молчать будем…

— Не дошло. Давай еще раз попробуй.

— Ну… Как бы это сказать…

— Эй! Ты чего?!

Володька с таким изумлением посмотрел на приятеля, что даже Пашкины оттопыренные уши запылали.

— А, черт! — с досадой выдохнул он. — Ну ладно…

Пашка зачем-то отбросил в кусты вполне приличного червя и нервно потащил из банки другого:

— Понимаешь, деревня же!

— Ну?

— Дыра жуткая, сам видишь.

— Да не тяни ты!

— Короче, здесь почти все считают, что твой дед — оборотень! Вот. И не смейся. Я не при чем.

Володька вытаращил глаза:

— Кто мой дед?!

— Да оборотень же! — Пашка замялся и смущенно пояснил: — Ну якобы волком перекидывается. И не смотри на меня, как на сумасшедшего! За что купил, за то и продаю!

— Ничего себе, — потрясенно прошептал Володька. — Оборотень! То-то от меня все шарахаются!

Володька невольно стал припоминать все свои встречи с деревенскими и все больше убеждался: в Пашкиных словах что-то есть. Он отбросил свою удочку в сторону и раздраженно обернулся к приятелю:

— Ну, пусть! Пусть они считают деда оборотнем! Кретинов, знаешь ли, везде хватает. Но я-то при чем? Что они при мне-то дергаются?!

— Ну ты даешь! — искренне удивился Пашка. — Ты же внук! Кровь одна. Сегодня ты человек, а завтра — тоже перекинешься.

— Дикость какая…

— Зато интересно, — возразил Пашка.

Мальчишки какое-то время помолчали, пристально наблюдая за Пашкиным поплавком. Наконец Володька тяжело вздохнул и спросил:

— Думаешь, они и в самом деле верят?

— Конечно. Мы о твоем деде такое слышали, такое…

Пашка вдруг снова покраснел и поспешно воскликнул:

— Правда, не верили! Мало ли, что болтают? Да и не видели мы твоего старика почти никогда. Честно. Он редко раньше летом в деревне жил. Это сейчас, раз ты приехал, так он тут и торчит…

— Елки! — ошеломленно пробормотал Володька. — Волк!

— Да забудь ты!

Пашка вдруг взвизгнул и выдернул из воды довольно крупного окуня.

Володька равнодушно смотрел, как приятель снимает рыбу с крючка, на душе у него было муторно. В голове ошеломленного мальчика неожиданно всплыли забытые в суматохе последних дней миска с водой, матрас, набитый соломой и странный лаз в подполе.

Буквально на следующий же день после приезда Володька вернулся к тем железным створкам. Вернулся потому, что ему вдруг подумалось: а если у деда там обыкновенная кладовка? Ну, для вин, например. Сельский бар! Но это было б совсем неинтересно, и Володька полез проверять.

Тяжелый металлический засов оказался прекрасно смазан и легко скользил в пазах. Открыв дверцы, Володька непроизвольно отшатнулся: на него пахнуло промозглой сыростью.

Там действительно оказался лаз. И само собой, Володька не смог уйти от него, не проверив. Да и кто из мальчишек на его месте ушел бы?!

Володька перепачкал землей колени и несколько раз чуть не повернул назад: уж очень гнетуще действовали на него темнота, теснота и страшный подземный тоннель в никуда.

Но Володька все же переборол страх, и лаз вывел его в какой-то овраг, прятавшийся метрах в пятидесяти от дома. Продравшись сквозь кусты орешника, Володька буквально скатился вниз и пораженно закрутил головой: снизу отверстия совершенно не было видно.

В дом пришлось возвращаться поверху. Впрочем, он, наверное, и не рискнул бы лезть опять в эту жуткую, дурно пахнущую нору…

Сам не понимая почему, Володька деда о своих находках не расспрашивал. И собак никаких в доме не видел. Да и если честно: с дедом он почти не встречался.

Прибегал домой лишь перекусить и переспать. Днем Володьку на плите всегда ждало какое-нибудь вкусное, мясное блюдо, а к вечеру он настолько выматывался, что еле успевал добраться до постели. И дед против такого распорядка дня совсем не возражал.

Володька ожесточенно замотал головой:

— Чушь какая! Чушь!

— Плюнь, — равнодушно посоветовал Пашка, азартно вытягивая уже второго окуня. — Еще на всякие дурацкие сплетни внимание обращать!

Володька тяжело вздохнул и нехотя занялся своей удочкой. Нужный настрой исчез бесследно, и мысли его были отнюдь не о рыбалке.

Володька безразлично смотрел на поплавок. Сидел рядом с забывшим обо всем Пашкой и думал о своем. В голову лезла абсолютнейшая чепуха.

Ни с того, ни с сего вспомнился вдруг день приезда. Безобидная рыжая дворняга, с визгом улепетывающая в кусты без всяких видимых причин. Огромный котяра, от страха разодравший ему все руки. Нервно вздрагивающий при каждом приближении деда флегматичный Ивасик. Странные, угрюмые взгляды, что бросал на него самого старик. Его нескрываемое отвращение к обычной человеческой пище…

Елки, а зубы?! Полный рот белоснежных, острейших зубов! И это в сто сорок восемь лет?!

Володька в серцах сплюнул: «Конечно, все это глупости! Просто совпадения. И вообще, поменьше нужно фантастики читать. Особенно, страшилок…»

Выдержки хватило минут на десять. Потом Володька, злясь на себя, обернулся к товарищу:

— Слушай, расскажи, а?

— Что?

— Ну, что там вам бабка о моем деде рассказывала.

— Ага, тебе тоже интересно?

— Ну да, — Володька криво усмехнулся. — Я об оборотнях лишь фильмы смотрел. Одни ужастики, знаешь. Дед, вроде бы, совсем не такой. Почему вдруг о нем болтать стали, а?

Пашка озадаченно поскреб затылок. Помолчал немного, размышляя, и пожал плечами:

— Я знаю? Наверное, он на других мало похож. Бабка говорит: почти все время в лесу проводит, в деревне его и не видят совсем. И не меняется он у тебя. По бабкиным словам. Лет пятьдесят уже якобы. Брехня, конечно…

Володька покосился на приятеля и нехотя пробормотал:

— Как раз это не брехня.

И, решаясь, выдохнул:

— Знаешь, а ведь он мне не дед!

Пашка открыл рот:

— А кто?!

— Прапрадед.

— С ума сойти! И сколько ему?

— Дед сказал: скоро сто сорок восемь исполнится.

— Блин! Теперь все понятно!

— Ты о чем?

— Ну, моей-то бабке всего шестьдесят шесть. Сам подумай, она же его всю жизнь видит, а он все тот же. Класс! Твой прапрадед долгожитель, представляешь?! Вот они и накрутили вокруг него ерунды всякой. — И Пашка восхищенно присвистнул. — Сто сорок восемь — здорово! Полтора века отмотал и как огурчик! Повезло мужику.

— И все-таки, что о нем болтают?

— Ну… как бы это…

Володька нетерпеливо заерзал. Пашка бросил на приятеля осторожный взгляд и проворчал:

— Да гадости всякие. Даже пересказывать противно.

— Слушай, не крути! Не перед девчонкой же распинаешься!

— А-а, черт с тобой! Только смотри, чтоб ни живой душе, я бабке слово давал.

Пашка вытер о джинсы вдруг вспотевшие ладони. Помолчал с минуту, потом буркнул:

— Говорят, видели, как к его дому волчара шел. Матерый, с сединой уже. Крупнющий, жуть! Почти с лошадь. А потом кто-то из мужиков и следы находил. Мол, у обычных волков много мельче. А этой зимой и волчица какая-то все у его дома крутилась. — Пашка понизил голос. — Отца Петькиного знаешь? Ох и злющий же мужик!

— Ну?

— Несколько раз подстрелить ее пытался. А волчица будто в воздухе таяла. До оврага он проследит ее — ну, чуть ниже твоего дома проходит! — а дальше — никак. Петькин отец болтает: оборотень волчицу в своем доме прятал. Она старая совсем и больная, еле ноги таскала, ее пристрелить бы…

Пашка замолчал, искоса поглядывая на товарища. Володька, прикусив нижнюю губу, мрачно перебирал в уме полученную информацию.

В то, что его дед — оборотень, Володька не верил. А вот насчет крутившихся у его дома волков…

«Может, дед, правда, подкармливал больных? — подумал Володька. — И лаз отсюда, и миска с водой в углу. Раз он все по лесам бродит, мог и приручить кого. Особенно, если со щенков начинал…»

Володька представил, как сталкивается в тесном лазу со свирепым волчарой, и его передернуло, а по спине словно мурашки пробежали.

Да, был бы номер!

Повезло ему.

Однако прирученные волки это одно, а клепать на его деда, считая его оборотнем, — совсем другое. Володька еще раз обдумал сказанное и развернулся к Пашке:

— Это все?!

— Еще бабка легенду рассказывала, — неохотно признался Пашка.

— Какую?

— Старинную. Будто бы еще от своей бабушки моя в детстве слышала.

— Ну?

— Что ты все «ну», да «ну»?! Блин! Да не умею я!

— Слушай, а давай мы твою бабулю попросим. Пусть она и мне расскажет!

— С ума сошел! — испугался Пашка. — Забыл? Я же слово давал! Нет, уж лучше сам…

Пашка смешно повздыхал. Поморщил свой в десятый раз за лето облупившийся нос. Взлохматил рыжеватые волосы и наконец с бесконечными запинками начал:

— Э-э… В старину, бабка говорит, каждый род на Руси своим предком какого-нибудь зверя считал. Ну, медведя там, лисицу, змею… Хрен его знает, кого еще! А те, кто в этих лесах жили, так волка. И будто находились умельцы, что перекидывались. Те, в кого дух предка вселялся. Они вождями становились. — Пашка поморщил лоб, припоминая. — Потом христианство сюда пришло и об этом забывать стали. Только легенды остались. Мол, кто из народа что-то эдакое в себе сохранил, — и не спрашивай меня: я не знаю что именно! — тот и сейчас это сможет. Ну, перекинуться! Только не сам по себе. А после того, как волчьи ягоды поест. Знаешь, такие красные. Их везде полно. Яд чистый!

Володька завороженно слушал. Даже рот открыл. Пашка задумчиво пробормотал:

— И вроде, еще до революции твой дед какого-то местного воротилу пришиб. Учти, это легенда! Тот, бабка сказала, над его женой… э-э… как бы это…

— Надругался, что ли? — угрюмо подсказал Володька.

— Ну да. Только бабка моя говорила: ссильничал. А твой дед и разозлился. Ужас как разозлился! Голыми руками шею этому мужику свернул. И при свидетелях. Вранье, конечно…

— Ты дальше давай!

— Ну вот. Он его убил, а сам убежал. В леса. Так за ним настоящая охота началась! Полиции, собак нагнали, не счесть. Прямо по следам шли. И в болоте каком-то твоего деда заперли. Окружили так плотно, мышь не проскочит!

Володька, совершенно забыв, что речь идет якобы о родном деде, сочувственно воскликнул:

— Да что ты все резину тянешь? Дальше что?

— Дальше-то как раз легенда и начинается, — хмыкнул Пашка. — Брехня, то есть. Дед твой, ну, тогда-то он еще дедом не был! Совсем молодой мужик, сам понимаешь. Короче, он на кусты волчьей ягоды в том болоте наткнулся. И были те ягоды особенными. Ни на что не похожими. Громадные! И будто не красные, как обычно, а с лиловым отливом. Мужик вспомнил вдруг сказки, что еще от своей бабки слышал, и взмолился…

Володька привстал от волнения. Вошедший в раж Пашка с подвыванием продолжил:

— Мол, если есть хоть слово правды в тех рассказах, то пусть волчья ягода и духи его предка-волка ему помогут. И если он не может из этих болот человеком уйти, то пусть уйдет волком. И съел целую горсть!

— А потом? — затаив дыхание, прошептал Володька.

Маруська, давно подобравшаяся к мальчикам почти вплотную, тоненьким голосочком отозвалась:

— Заснул человеком, а проснулся волком! И ушел от погони.

Пашка сердито посмотрел на пигалицу, испортившую ему финал, и бросил в ее сторону мелкий камушек:

— Брысь отсюда, мелочь пузатая!

Обернулся к другу и подтвердил:

— Ну да, тем легенда и кончается.

— Так он к своей жене не вернулся?

— Мы тоже об этом бабку спрашивали!

— И что она говорит?

— Сказала — возвращался. Ночами. Приходил волком и уходил волком. Будто бы прямо из леса к ним в избу потайной ход вел. Никто волка у той избы не видел, как ни следили. А в доме он человеком перекидывался. У его жены после этого еще трое сыновей народилось…

— От волка?!

— Дурак! От оборотня!

— Хочешь сказать: мой прадед — а он самый младший! — уже от оборотня родился?! Ах ты…

Володька покраснел от злости и сжал кулаки. Пашка торопливо воскликнул:

— Эй, я-то тут при чем?! Я вообще в это не верю! Клянусь! Но по бабкиным словам — да.

Багровый Володька немного отдышался, уверяя себя, что выслушал обыкновенную сказочку и плевать ему на нее с высокой колокольни.

Пашка на всякий случай отодвинулся подальше. Старательно брызгал водой в жестяную банку на давно сомлевших червей.

Маруська обхватила тоненькими руками прикрытые цветастым подолом колени и внимательно смотрела на мальчишек.

— А потом что? — почти потребовал продолжения Володька.

— Что — потом? — буркнул Пашка. — Потом революция. Полиции не стало, и твой дед домой вернулся. Уже человеком.

Мальчики помолчали. Забытые удочки напрасно мигали им отчаянно нырявшими поплавками, их просто не замечали. Наконец Володька задумчиво протянул:

— Слушай, но если они все считают его оборотнем, то как же живут рядом? Они же бояться деда должны.

— И боятся.

— Серьезно?

— Ага.

— Он что, кого-нибудь разорвал? — со странным любопытством спросил Володька. — Ну, из деревенских?

— С ума сошел, что ли?! С чего бы?!

— Э-э… в фильмах…

— Ну ты и кретин! — раздраженно посмотрел на него Пашка и даже покрутил у виска пальцем. — Говорю же: они верят, что этот волк — их предок! А ты — разорвал!

— Как же, верят! Да у твоей бабушки полон дом икон!

— Ну и что? Одно другому не мешает! Твой дед, как волком обернется, по их понятиям, деревне защитник, понял? С тех пор, как он здесь, другое зверье близко сюда не подходит. Те же волки, например.

— А заборы?!

— Какие заборы?

— Да из бревен! В деревне вашей. Я такие высоченные только в учебниках по истории видел. И в фильмах.

Пашка долго смотрел на него. Потом махнул рукой:

— Это так, думаю. На всякий случай. Говорю же, боятся…

— Но почему?!

— А я знаю?

Ребята опять замолчали, думая каждый о своем. Притихшая Маруська подобралась еще ближе и теперь едва не касалась рукой Пашкиной босой ноги.

Володька мучительно морщился, пытаясь отогнать страшные подозрения. Его вдруг начало лихорадить, во рту появился неприятный привкус, слегка кружилась голова, и все казалось нереальным.

Чудилось: он просто заснул дома, и вот-вот мама подойдет и прошепчет на ухо, что так он все на свете пропустит, а уж школу обязательно. Страшно хотелось верить, что он действительно спит. А стосорокавосьмилетний дед — это обычнейший кошмар…

Рядом тихо вздохнула Маруська. Володька вздрогнул, приходя в себя. Ожесточенно помассировал виски — голова буквально гудела — и обреченно бросил:

— Слушай, хоть одна зараза видела, как он… ну, перекидывается?

— Нет, конечно.

— Так с чего взяли?!

Пашка внимательно посмотрел на товарища:

— Ты что, поверил в эту сказочку?

Володька невольно покраснел. Потом принужденно рассмеялся:

— Знаешь, почти. Я как-то забыл, что это сказка.

— А это не сказка! — сердито выкрикнула забытая ими Маруська. — Это правда! Самая настоящая!

И показала мальчишкам розовый язычок.

— Пшла отсюда! — погрозил ей кулаком Пашка.

А Володьке бросил:

— Слушай, забудь. И голову себе не морочь!

Володька мрачно ухмыльнулся: «Легко сказать — забудь!»

Пашка вытащил из воды свою удочку с совершенно чистым крючком и с досадой пробормотал:

— Блин! Накрылась рыбалочка! И чего я только язык распустил, предупреждала же бабка…

Володька хмуро буркнул:

— Да ладно тебе! Завтра еще раз сходим. А сейчас давай в лес, а? Покажешь мне, где вы прошлым летом морошку брали.

— Ха! — мгновенно оживился Пашка. — Да ее тут полно! Это же не у города. Если не лениться, ее столько собрать можно…

Солнце стояло уже высоко, и мальчишки стали собирать свои удочки. Банку с почти нетронутыми, хоть и заснувшими червями, подумав, закопали под густо разросшимся орешником. Володька покосился на Маруську, по-прежнему следующую за ним, и шепотом спросил:

— Слушай, а что, никто не пробовал после деда тех волчьих ягод?

— Не пробовал! — хохотнул Пашка. — Скажешь тоже! Да куча народа перетравилась, бабка рассказывала. Особенно, мальчишки.

— И ничего?

— Будто сам не знаешь!

— А почему? Ну, ты — понятно. Но ведь деревенские-то в легенду верят. Чем они неудачу объясняют?

— Черт их знает! — отмахнулся Пашка. — Бабка моя говорит: ягоды теперь не те. Выродились, мол. А настоящие лишь в самых страшных болотах искать нужно. Туда обычному человеку и не добраться… — Подумав, Пашка добавил: — Да, еще сказала: может, кровь у молодых не та. Разбавлена сильно. Волчьей маловато, вот и пролетают все.

— А у меня, значит, по их мнению, та? — глухо пробормотал Володька.

— Ну да. Ты и внешне жуть как на своего деда похож. Я сам удивился, как увидел.

— А моя мамка говорит: волчонок ты! — звонко выкрикнула им в спину вездесущая Маруська.

Пашка подпрыгнул от неожиданности. Обернулся и угрожающе завопил:

— Да что ж это такое?! Я же сейчас тебя отколошматю! Как боксерскую грушу использую, чем хочешь, клянусь! Канай отсюда, сказал!

И он решительно двинулся на застывшую от неожиданности белоголовую девчонку.

Впрочем, столбняк у Маруськи продолжался недолго. Пашка не успел приблизиться и на пару метров, как Маруська змейкой скользнула в орешник. Только они ее и видели!

— Еще раз на глаза попадешься, хвостики твои крысиные мигом пообрываем! — погрозил ей в спину удочками Пашка, и мальчишки рассмеялись.

Они обогнули орешник и неторопливо свернули на тропу. Володька посмотрел на часы:

— Ну что, разбегаемся по домам пожрать и в лес?

— Давай.

— А Ленка что делает?

— А ну ее! Наушники нацепит и валяется целыми днями на диване. Или бабушке в огороде помогает. Тоска смертная!

— Может, с собой позовем?

— Не пойдет, — замотал головой Пашка. — Она комаров не терпит, а их после дождей полно…

— Ну, леса без комаров не бывает.

— И лес поэтому не любит!

Выйдя к деревушке, мальчишки расстались. Пашка, уже сворачивая к своему дому, обернулся и крикнул:

— Слушай! Ты о нашей болтовне — никому, понял?

— Само собой!

Володька поднялся на крыльцо. Поставил удочки в угол и вдруг подумал, что проще всего расспросить самого деда. Но почему-то сразу же понял, что не решится. Он элементарно трусил.