"Приказано умереть" - читать интересную книгу автора (Колычев Владимир)Глава девятаяЕще прошлым летом Кирилл вдруг вообразил себя Брюсом Ли. Дескать, и комплекция у него подходящая – невысокий, худощавый паренек. Только вот мышцы подкачать надо, да в карате поупражняться. Его наивность лишь умиляла Олесю. Кирилл был прекрасен в своей слабости, а не в силе. Но ничего страшного в том, если он укрепит свое тело. Даже если он вдруг станет сильным, отважным бойцом, она все равно будет любить его. И, надо сказать, Кирилл с энтузиазмом взялся за дело. Утро начиналось с часовой зарядки и водных процедур. Тренировался он и по вечерам. Олеся давала ему уроки. Чем бы дитя ни тешилось… Но, как и ожидалось, со временем Кирилл охладел к физическим занятиям. Надоело ему быть Брюсом Ли. Зато водные процедуры он не оставлял. И каждый день по утрам купался в море. И даже зима его не остановила. Понравилось человеку «моржеваться». А Олеся и не возражала. Пусть Кирилл будет «моржом», пусть у него все будет моржовым… В личной жизни у нее все в полном порядке. Кирилл насовсем перебрался к ней в Ялту. Живут в ее доме на берегу моря, вместе радуются жизни. И никто не нарушает их мирную идиллию. И Фадей их не беспокоит. А ведь был момент, когда он бесцеремонно вторгся в ее жизнь, пытался снова втянуть ее в порочный круг. Олеся всерьез опасалась за себя и за Кирилла. Но нет, ничего не произошло. Фадей убрался из ее ялтинской жизни так же внезапно, как и появился. И никто не нарушает ее тихое женское счастье… Олеся сидела на большом камне у самого берега моря. И наблюдала за Кириллом. Смешной он. Худой, несуразный, а сколько в нем детской энергии. Начало октября. Небо ясное, ярко светит солнце, тепло, как летом. Но температура воды отнюдь не летняя. И море не самое чистое. Еще вчера штормило. Сегодня штиль, но вода еще мутная. Только Кириллу все нипочем. Плывет себе и в ус не дует. Уже метров на семьдесят от берега отплыл. Пора возвращаться… Да, вот он останавливается, разворачивается к Олесе лицом, восторженно машет ей рукой. И она машет ему в ответ. Она рада тому, что он есть. Она рада тому, что у них все хорошо. Кирилл нырнул. Минута под водой. Вынырнул. Снова помахал Олесе рукой. Снова нырнул… Минута. Две. Третья пошла… А его все нет. Дыхалка у Кирилла слабая, рекорды по задержке дыхания не для него. А его все нет и нет… Олеся не выдержала. Сбросила с себя спортивную куртку. Шорты снимать не стала. Нырнула в обжигающе холодную воду, поплыла. Подвиги «моржей» ее никогда не вдохновляли. Но и холодная вода никогда не казалась ей непреодолимым препятствием. Широкий размашистый кроль, плеск воды, шипение пены… Она стремительно подплывала к месту, в районе которого исчез Кирилл. Он так и не выплыл. И уже прошло достаточно много времени, чтобы можно было рассчитывать на чудо. Она нырнула, в воде открыла глаза. Видимость ужасная, но на метр-два хватает. В поле обзора ничего нет. Снова вынырнула, набрала в легкие побольше воздуха и опять ушла под воду… На неподвижное тело она наткнулась с третьего захода. Кирилл не подавал признаков жизни. Да, похоже, все… Но Олеся не хотела верить в его смерть. Она схватила его за волосы, взяла на буксир и потянула к берегу. Может, еще есть надежда… Олеся устала, выбилась из сил, но дотащила его до берега. А там уже люди. Кто-то из соседей видел, как утонул Кирилл, как она бросилась за ним в воду. Кто-то подал сигнал бедствия. Она умела делать искусственное дыхание. И руки у нее сильные, чтобы делать непрямой массаж сердца. Но ничего не помогало. Кирилл не хотел оживать. Он был мертв. И никакая сила не могла возродить его к жизни. Олеся уже это понимала, но все равно продолжала делать ему искусственное дыхание. И только приезд «Скорой помощи» оторвал ее от этого бесполезного занятия. Врач только глянул на Кирилла и все понял. И решил, что будет лучше, если он займется Олесей. Девушка была в отчаянии, на грани нервного срыва. Ее отвели домой, где врач сделал ей успокаивающий укол. Олеся уснула. А утром обнаружила в своем доме соседку Марью Сергеевну. Женщина всю ночь провела в ее доме, смотрела за ней. – А где Кирилл? – спросила Олеся. Она понимала, что не должна была задавать этот вопрос. Она же в ясном уме и хорошо помнит вчерашний день. Кирилла ведь отвезли не в больницу, а в морг… Но так хотелось надеяться на чудо. Но чуда не произошло. Кирилл был мертв. И ее жизнь потеряла всякий смысл. Она хотела похоронить Кирилла в Ялте. Но за его телом приехали родители. С Олесей они даже поговорить не захотели, как будто она была виновата в смерти их сына… А ей было совершенно все равно, обвиняют ее в гибели Кирилла или нет. Она точно знала, что ни в чем не виновата. Зато знала, что виновата в гибели других людей. Она убивала людей за деньги. Она страшная грешница. И Бог ее покарал за те несмываемые грехи. Теперь она на себе прочувствовала, что это такое – потерять близкого человека. А скольких женщин и детей она в свое время обездолила… Она могла бы попрощаться с Кириллом в Ялте. Но она отправилась вслед за гробом в Питер. Чтобы не мозолить глаза ее родителям, устроилась в гостинице. Проводила любимого в последний путь, вернулась домой. Купила три ящика вина и закрылась в доме. Только вино могло сейчас заглушить ее боль… Из хмельного омута она вынырнула лишь тогда, когда закончилось вино, а вместе с ним иссякло желание пополнять его запасы. Еще пьяная от утренней порции, она заснула. А когда проснулась, включила телевизор и весь вечер тупо смотрела на экран. Смотрела и ничего не понимала. Утром ее разбудил звонок. Кто-то стоял возле калитки и жал на кнопку вызова. Олеся вывела на экран изображение. Девушка в форме почтальона, велосипед под рукой. Система безопасности позволяла ей связаться с почтальоном, не поднимаясь с кровати. – Что там у вас? – тускло спросила она. – Телеграмма. Вам нужно расписаться… Девушка слегка растерянно шарила взглядом по внутренней стороне телевизионного экрана. Это она скрытую камеру на заборе ищет. Забавная. И довольно-таки симпатичная. Если не сказать, что красивая. Есть в ней какой-то магнитик. – Хорошо, подождите… Олеся набросила на себя халат, вышла во двор. Открыла калитку, пригласила девушку в дом. – Да что вы? – удивилась та. – Вы только распишитесь, и я поеду. – А ноги не устали педали крутить? – Нет, я выносливая, – улыбнулась почтальон. – Но передохнуть-то можно… Пошли, я тебя кофе угощу… Желание пригласить девушку в гости было спонтанным. Но сейчас Олеся уж знала, зачем она ей нужна. Ей нужно было общение. Хотелось выговориться. Так ей станет легче. Почтальон пожала плечами, но приглашение приняла. Завела свой велосипед во двор, прошла в дом. Олеся пьянствовала по-женски эстетично. Никаких следов застолья, пустых бутылок по углам. В комнатах и на кухне отличная вентиляция, так что табачным дымом и перегаром не пахло. И порядок везде. Только сама она выглядит далеко не самым лучшим образом. Волосы растрепаны, глаза отечные, на правой щеке выскочили прыщики. Безобразие… – Как тебя зовут? – спросила она у почтальонши. – Маша, а что? – Ты не обращай на меня внимания, Маша, вот что… – невесело вздохнула Олеся. – Беда у меня. Парень мой утонул. Мы с ним больше года жили. Так хорошо было, а теперь… А-а, жить не хочется… – Да, я знаю, – кивнула Маша. – Слышала вашу историю… – Но я раньше тебя здесь не видела, – вспомнила Олеся. – Да я только третий день здесь работаю. Раньше другой район обслуживала… Так вы будете расписываться? – Меня Олеся зовут. И давай безо всяких «вы»… В конце концов, ты можешь войти в положение человека, которому сейчас и нужно всего-то – потоптаться по чужим ушам. Это называется излить душу. Только не знаю, станет ли мне легче от этого… – А ты попробуй, – ярко улыбнулась Маша. Чем приятно удивила Олесю. Что же за сила в этой девушке, если от одной ее улыбки на душе становится светлей. Они прошли на кухню. Олеся посадила гостью за барную стойку на высокий крутящийся табурет. – Хорошо здесь у вас, – выразила восхищение Маша. – Прямо как в настоящем баре. И кухня большая. Здорово… – Можно светомузыку включить. Она взяла пульт дистанционного управления, нажала на кнопку, и окна автоматически зашторились. И тут же кухня заполнилась мягкой объемной музыкой, а вокруг переливы огней и ярких цветов… Это Кирилл воплощал в жизнь свой тинейджерский замысел. Хорошо с ним было. Черт, как здорово было с ним! Олеся почувствовала спазм в груди. Она вернула все на место. На кухне снова стало светло и цветомузыкальная какофония растворилась в тишине. – Круто! – восторженно улыбалась девушка. Олеся польщенно улыбнулась. Ей было приятно от того, что девушке понравилось у нее в гостях. – Выпить тебе не предлагаю. Все-таки ты на работе… – На работе. И задерживаться мне у тебя сейчас нельзя. – А когда можно? – Ну, после работы… Если пригласишь. – Буду рада… А сейчас давай пить кофе! Автомат приготовления кофе смело можно было ставить в разряд великих изобретений. Задаешь программу, жмешь на кнопку. Пар под давлением проходит через картридж-капсулу с заданными ингредиентами, и кофе готов. Олеся подала гостье чашечку капуччино. А та, в свою очередь, сунула ей под нос бланк телеграммы. Пришлось взять, прочитать. «Олеся, приезжаю девятого. Жди. Олег…» – Что за черт? – озадаченно потерла она переносицу. – Что за Олег?.. Откуда телеграмма? – Из Москвы. – Бред какой-то. Не знаю никакого Олега… – Зато он тебя знает. Имя твое, адрес твой… – Олег, Олег… Уж не Фадеев ли Олег к ней намылился?.. Вот уж кого она не хотела сейчас видеть, так это его. «Приезжаю, жди…» Да, сейчас она все бросит, сядет у камина, закутается в плед и будет его ждать… Большой счастливец этот Фадей, если считать, что наглость – это счастье… Он приезжает девятого октября. Встречать его не надо. Только ждать, когда он сам объявится. Да, это на него похоже… Ничего, как припрется, так и уберется… – А сегодня какое число? – спросила Олеся. – Пятое, пятница… – Да пошел он, чтобы дни считать. – Что, незваный гость хуже татарина? – Да у нас и своих татар в Крыму хватает, – усмехнулась Олеся. – Терпеть не могу этого Олега… Маша поблагодарила за кофе и отправилась по своим делам. Олеся проводила ее взглядом. Приятная девушка, во всех отношениях приятная. Внешность незаурядная, фигура, милая, голосок завораживающий. Одна улыбка чего стоит… Олеся оделась, выгнала из гаража машину и отправилась в салон красоты приводить себя в божеский вид. Сегодня у нее интересная встреча. С девушкой. Да, с девушкой. И это ее оправдывает. Вот если бы она встречалась с мужчиной, тогда Кирилл имел бы полное право облить ее с небес серной кислотой. А у нее сегодня в гостях будет девушка. Веселья не будет, но время они проведут с интересом. Разумеется, никакого интима. Об этом даже вопрос не стоит… Из салона красоты она отправилась в супермаркет, загрузилась под завязку. Целая гора разных вкусностей. И плюс ко всему мягкий «Хеннесси» – но вовсе не для того, чтобы уйти в запой. Коньяк не будет замораживать ее душу, он будет ее согревать… Маша пришла в назначенный час. На улице темно и прохладно. А в доме мягкое приятное освещение, тепло и уютно. – Какая ты! – Маша с нежным восторгом посмотрела на Олесю. – Какая? – Красивая. И трогательная… – Ну, трогать меня совсем не обязательно, – улыбнулась Олеся. – И меня тоже, – в том же духе ответила Маша. Униформа скрадывала волнующие изгибы ее фигуры. Но сейчас она была в шелковом облегающем сарафане – совсем другой вид. Легкий шок и приятное головокружение. И Олесе вдруг захотелось потрогать ее. Чисто по-женски игриво ущипнуть за попку, губами коснуться шеи – узнать, какими духами она пользуется, только и всего. Глупое мимолетное хотение. Да и возникло оно лишь из желания противоречить. Ведь Маша не хочет, чтобы ее трогали. Не хочет, и не надо. А если хочет? Тогда надо?.. Олеся поняла, что ее несет куда-то не туда. И ущипнула саму себя. Не за попку, а за руку – легонько-легонько. Она провела гостью на кухню. Маша не стала ждать, когда ей покажут место, и забралась на табурет за стойку. Олеся не возражала. Подогрела стейки, подала их вместе с салатом. Бутылку отдала Маше. Уж если она чувствует себя свободно и раскованно, то пусть будет разводящей. Мужчин среди них нет, так что разливать коньяк будут сами. Да и не нужны им мужчины. Козлом от них воняет… Олеся представила себя в объятиях того же Фадея, и ее покоробило. Это ж сколько нужно выпить водки, чтобы упасть с ним в одну постель?.. А от Маши козлом не воняет. От нее приятно пахнет не самым дорогим, но настоящим парижским парфюмом. И флюиды женской магии опасно щекочут обоняние… Может, запах коньяка перебьет это наваждение? Что-то медлит Маша… Олеся не выдержала и забрала у нее бутылку. Сама откупорила ее, разлила коньяк по бокалам. Девушки выпили. – Знаешь, я утонула вместе с моим Кириллкой, – сказала Олеся. – Но он умер сразу, а я все тону и тону… Плохо мне без него… – Мне тоже было плохо, когда я парня своего потеряла, – понимающе кивнула Маша. – Как потеряла? – Ну, не в том смысле. Он жив, здоров… Но иногда я думаю, что лучше бы он умер. Тогда бы я с любовью вспоминала. А так подумаю о нем, и задушить гада хочется… – Он что, к другой ушел? – К другой… Ничего, если промежуток будет совсем маленьким? – Какой промежуток? – не поняла Олеся. Уж не собирается ли Маша вплотную подсесть к ней? – Ну, между первой и второй… Между первой и второй промежуток небольшой… Маша взяла бутылку и расплескала коньяк по бокалам. – Ты думаешь, если бы Кирилл ушел от меня, я бы злилась на него? – спросила Олеся. – А так он умер. И я буду вспоминать о нем с любовью, так получается? – Ну, я этого не говорила. – Зато я так подумала… Но Кирилл бы меня не бросил. – Нужно быть ослом, чтобы бросить такую девушку… – А твой парень точно был ослом. Ты же просто прелесть, Маша… Будь я мужиком… – И что было бы, будь ты мужиком? – игриво улыбнулась Маша. – Ну, я бы тебя никуда не отпустила… Но я же не мужик… Ну что, еще по одной? – Не напьемся? – А если напьемся, что здесь такого? – Ничего. Мне завтра на работу не надо… – А живешь далеко? – Ну, в общем-то, неблизко. – Тогда у меня на ночь останешься? Не возражаешь? – Нет, только маман позвонить надо, чтобы не волновалась… Они выпили по третьей, по четвертой… Олеся пьянела. Завела разговор за жизнь. Рассказывала про Кирилла, и ей становилось легче. А может, это коньяк облегчал душу. Или присутствие Маши действовало на нее благодатно. Так или иначе, после первой бутылки она совсем раскрепостилась. Но не распустилась. И упорно гнала из головы нездоровые мысли. Нездоровые мысли о здоровой и нежной женской дружбе… Маленькая стрелка часов стремительно приближалась к отметке «XI». – Между прочим, в это время мы с подругами на дискотеке зажигаем, – сказала Маша. – Намек понял, – кивнула Олеся. Окна зашторивать она не стала – и без того темно. Выключила обычное освещение, запустила светомузыку. Кухня у нее большая, места много. Кислотный дископопс в симбиозе с хмельным угаром плавил мозги. Олеся быстро ощутила себя в подвешенном состоянии, в какой-то момент остро вдруг захотелось недозволенного. Она мягко схватила Машу за руку, привлекла к себе – обняла за талию. Девушка таяла в ее руках, и она не удержалась – поцеловала ее в губы. На какое-то мгновение Маша закрыла глаза – как бы от удовольствия. Но тут же их открыла, рывком отстранилась от Олеси. И они разошлись, как будто ничего и не случилось. Олеся приглушила музыку, села за стойку бара, наполнила бокалы. Маша подошла к ней, легонько обняла за талию – спину вдоль позвоночника приятно приласкал слабенький электрический ток. Они выпили. А на закуску Маша подала ей вишенку, которую держала в своих губах. Олеся взяла ягоду, прильнула к девичьим губам. Маша снова закрыла глаза. Но на этот раз открыла не по собственной инициативе. Сейчас Олеся отстранилась от нее… Хорошего понемногу… – Жарко здесь, – сказала она. – Пошли к морю. – Да, конечно. – Маша и сама поняла, что зашли они в своих порывах очень далеко. Холодный морской ветер освежил их, выветрил из головы чересчур смелые помыслы. Девушки вернулись домой, снова устроились за барной стойкой. И пили до тех пор, пока их не сморил сон… Олеся проснулась утром от холода. Рядом с ней в обнимку спала Маша. В одежде, поверх одеяла. И обнимала она Олесю потому, что замерзла. Все-таки хорошо, что у них ничего не вышло. Сейчас Маша была бы ей неприятна. А так она даже при ее похмельном состоянии не утратила своей привлекательности. Олеся заботливо укрыла ее одеялом. Сама отправилась в ванную. Сейчас от холода ее могла спасти только горячая ванна… Маша тоже попросилась в джакузи, но уже после того, как ванная освободилась. Затем они вместе убрались в квартире, приготовили обед… Весь вечер они сидели в креслах возле камина, смотрели телевизор. Болтали, болтали. Нельзя сказать, что Олеся чувствовала себя счастливой. Но и несчастной она уже не была. Маша не могла заменить ей Кирилла. Но и ее саму, казалось, заменить не может никто… Ночь они провели под одной крышей, но в разных комнатах. А вечером воскресного дня Маша отправилась домой. Она жила с родителями в Ялте на улице Кирова. Олеся отвезла ее на своем джипе. Частный дом из белого кирпича с виноградной беседкой на фасаде. Маша вышла из машины, помахала Олесе ручкой. Но только она зашла во двор, как на пороге выросла ее маман. На голове бигуди, губы сведены в недовольную линию, руки в боки. Как-никак две ночи дочурка пропадала. Но стоило Маше улыбнуться, как мать растаяла. Даже выговаривать ей ничего не стала… Что ни говори, а есть в Маше какая-то магическая успокаивающая сила… Олеся вернулась к себе. Она осталась одна в доме, но уже не чувствовала пустоту. Завтра вечером Маша снова будет у нее, им снова будет хорошо вместе. Но вместо Маши в понедельник к ней заявился Фадей. Его изображение высветилось на экране монитора. Деловой, важный. Дорогой модный плащ, фетровая шляпа в идеальной гармонии с ним, в одной руке изящный кожаный саквояж, в другой стильная тросточка с набалдашником из слоновой кости. Туфли из крокодиловой кожи также ставили его в один ряд с претендентами на звание солидного мужчины. Статный, ухоженный, как мужчина – очень даже симпатичный. А поскольку он был далеко от Олеси, она не улавливала козлиный запах… Чутьем профессионального киллера Фадей мгновенно определил, где спрятана видеокамера. Поймал взгляд Олеси и приветливо помахал ей рукой. Дироловая улыбка, фирменный стиль – скромное обаяние чикагского гангстера… При всех своих недостатках Фадей заслуживал внимания. – Какого черта? – спросила она. – Узнаю свою боевую подругу! – ликующе улыбнулся он. – Без черта ни в ад, ни в рай… Может, впустишь меня в свой рай? – А много за тобой грехов, сын мой? Олеся уже призналась себе в том, что Фадей произвел на нее впечатление. И этим настроил на иронически-благодушную волну. – Много. Но я же пришел к тебе не просто так, а на исповедь. – Я тебе не священник. – Это верно. Ты отправляешь людей в последний путь без исповеди. А вот это он зря! – А пошел ты! – вскипела Олеся. Вроде бы неплохо все начиналось, но дернул его черт за язык. Не должен он был напоминать ей о ее преступном прошлом. А он это сделал. Более того, он напомнил ей о прошлом так, как будто оно было настоящим… А она не киллер, нет. – Я тебя обидел? – вроде как удивился Фадей. – Ну, извини… И даже не думает уходить. И радости в глазах столько, как будто его медком угостили, а не на хутор бабочек ловить послали. – Ты же девятого должен был приехать, – напомнила она. – О! Да ты меня ждала, если дни считала!.. Может, хватит меня у ворот мариновать? Вот уже и люди на меня косятся… Да какие люди!.. Здравствуйте, девушка-красавица! Это Маша к нему подошла. Стройная, красивая. Короткая кожаная курточка, облегающие брюки из тонкой джинсы, полусапожки на высоком каблуке. Роскошные светлые волосы тяжелыми волнами катятся по плечам. Ею можно было залюбоваться. И Фадей откровенно любовался. Маша смущенно опустила глазки, но на губах кокетливая улыбка… Олеся забеспокоилась. Как бы не охмурил девушку этот старый козел… Хотя не такой уж он и старый, тридцать лет ему, может, и больше. И с женщинами у него всегда ладилось… – Добро пожаловать! – сквозь зубы процедила Олеся. И открыла калитку. Маше она была рада. А Фадей раздражал. Но не так-то просто от него отделаться. Разве что убить. Но при свидетелях этого делать нельзя. Тогда придется убить и Машу с ним заодно. А это совершенно неприемлемый вариант. Фадей снял шляпу, скинул плащ, а под ним костюм – белая водолазка, поверх модный пиджак. Козлом от него разило лишь на уровне подсознания, а обоняние улавливало запах терпкого мужского парфюма. Маша смотрела на него с нескрываемым интересом. – Так вы и есть тот самый Олег? – не без кокетства спросила она. – А вы, простите, кто? – чарующе улыбнулся он. – Я Маша. Почтальон. Я телеграмму приносила… – Вот оно что! Значит, вы вестник радостного события? Олеся изумленно округлила глаза. Это что ж, его появление следует воспринимать как радостное событие? Какая наглость! – Как меня зовут, вы знаете… Кстати, давай на «ты»! Фадей откровенно заигрывал с Машей. А та как будто не прочь была ответить ему взаимностью. Это для Олеси он страшный убийца, а дня нее – симпатичный импозантный мужчина. – Маш, мне нужно принять гостя с дальней дороги. А ты пока приготовь нам кофе, – мило улыбнулась ей Олеся. Маша любезно согласилась и отправилась на кухню. Фадей проводил ее сальным взглядом. – Что это за прелестное дитя? – Не твое дело! – сверкнула взглядом Олеся. – Заруби себе на носу, это дитя не твоего поля ягода! И только попробуй прикоснуться к ней своими грязными лапами! Долго не проживешь! – Вау! Какие страсти!.. У тебя что, роман с ней? – Я тебе не лесбиянка, чтобы с девочками романы крутить!.. – Тогда чего трясешься над ней, как наседка над выводком?.. Да, кстати, а где твой великий и непревзойденный Брюс Ли? – Брюс Ли?! – вскинулась Олеся. – Это ты про кого? – Ну, про Кирилла твоего… – А с чего ты взял, что он Брюс Ли? Действительно, откуда у него такие познания об их с Кириллом тихом семейном мирке. Он же не был вхож в их дом. И по телефону Олеся с ним никогда не общалась. – Да комплекция у него такая, – не моргнув глазом, ответил Фадей. – Я его как увидел, так Брюсом Ли и окрестил… – Да, может быть… Нет Кирилла… Рука сама потянулась к бутылке. Но Олеся сама же себя и осадила. Не стоит прибегать к спиртному, а то и Фадею с Машей захочется. А по пьяной лавочке они могут и согрешить… Нет, Маша не должна достаться этому страшному животному. Надо бы ее домой спровадить от греха подальше. – А где он? Расстались? – Утонул Кирилл. Холодное море, судорога… – Да, бывает… Надо бы помянуть его. – Помянем, – кивнула она. – Только вдвоем. Маше домой уже пора… – Чего ты за нее так беспокоишься?.. Что-то здесь не так! – с подначкой улыбнулся Фадей. – Что не так? – Кажется, было время, когда ты с девочками грешила. – Потому что была плохой девочкой, а сейчас я девочка хорошая… Слушай, а чего ты своим грязным пальцем в мое прошлое тычешь? Что было, то прошло, понял? – Ну, события уходят, а пристрастия остаются. – Может, хватит, философ хренов? – Что хватит? Что я такого сделал?.. Ну, нравится тебе Маша, ну и что? Это мужик с мужиком – мерзость, а женщина с женщиной – чисто и эстетично… – Может, ты и прав, но не тебе об этом судить. – Да я и не судья, чтобы судить. Был бы я судьей, я бы предположил, что это ты своего Рэмбо разменяла… – Что ты сейчас сказал? – взвилась Олеся. – А ну повтори! – Извини, не Рэмбо, а Брюс Ли… – Я?! Кирилла разменяла?! Ты что, поезд головой останавливал? – Зачем головой? Он сам остановился… – Ты так больше не говори, понял? Не касайся своим грязным языком светлой памяти моего Кирилла! – Олесь, ну так нельзя! – невозмутимо улыбнулся Фадей. – И лапы у меня грязные, и язык тоже… Ну да, не мылся я с дороги. Может, организуешь мне ванную? – А спинку тебе не потереть? – Почему бы и нет? – А клизму не хочешь?.. Ты какой калибр предпочитаешь? – А ты по-прежнему оружие дома держишь?.. Правильно, киллер всегда должен оставаться киллером… – Я не киллер! И никогда им не буду! – Ты и с девочками завязала! На мальчиков перешла… Но теперь тебя снова тянет к девочкам… Олеся выходила встречать Фадея не с пустыми руками. Джинсы на ней, а за поясом любимый «глок» в термопластиковом исполнении. Длинная домашняя рубаха скрывала «ствол» от посторонних глаз. Но скрывала лишь до поры до времени. Достал ее Фадей своими базарами, не выдержали нервы. Четко отработанное движение рукой – пальцы цепляют рукоять пистолета, вырывают его из гнезда. Она эффектно крутанула «глок» в руке и резко шагнула к Фадею. В пути она находилась ровно секунду, но этого хватило ей, чтобы заслать патрон в патронник. Ствол пистолета уперся Фадею в лоб. Но тот даже глазом не моргнул. И его дебильная улыбка не хочет сходить с лица. – Ну, а я о чем! – не удержался он от комментария. – На девочек тянет, на людей бросаешься… – Еще одно слово, и ты покойник! – хищно прошипела она. Но Фадей не унимался. – Ты права, хватит пустых слов! Никакой больше болтовни! Только дело!.. Есть вариант! И его надо исполнить! Ты мне поможешь… Олеся отвела «ствол» и тут же ударила Фадея в лоб рукоятью пистолета. А бить она умела… Фадей все еще лежал на полу, когда в комнату вошла Маша. – Ой, что это с ним? – ахнула она. Олеся не растерялась. Одной рукой она подняла низ рубахи, второй – четким уверенным движением вернула пистолет на место. – Кофе он очень хотел. А тебя все нет и нет, – ехидно усмехнулась она. – Кофе уже готов, – растерянно пробормотала Маша. – Эй! – Олеся бесцеремонно пнула Фадея. – Вставай! Идем пить кофе! Он открыл и страдальчески поднял на нее глаза. Пробормотал: – Ну ты и сука… – Спасибо за комплимент, козел!.. Как это ни странно, но Олеся ощущала свою вину перед ним. Но скандальные обороты не сбавляла… А разве он не козел? Заказ ей привез. В гибели Кирилла обвинил… Пусть скажет спасибо, что пулей в лоб не угостили… Олеся взяла Машу под руку и потащила на кухню. Именно потащила, а не повела. У девушки от увиденного случился нервный тик, и ноги плохо слушались ее. – А-а, пистолет у тебя откуда? – уже на кухне спросила Маша. – Это пластиковый пистолет. Игрушечный, – просто пояснила Олеся. – А мне кажется, что настоящий… Ты киллер? – спросила она и сама же до ужаса испугалась своего вопроса. – В прошлом – да. А в настоящем – нет. А оружие исключительно для самообороны… И бояться меня вовсе не обязательно. Теперь ты знаешь мою правду, но эта правда не делает тебя опасной. Перед законом я чиста и ни от кого не скрываюсь. Так что можешь идти в милицию, мне все равно… – Зачем в милицию?! – удивленно-восторженно смотрела на нее Маша. – Я что, сумасшедшая?!.. Мне совершенно все равно, кто ты… Нет, не все равно… Ты киллер. Мамочки, я теряю голову… – Киллер – это очень плохо. – Да, наверное. Но это не про тебя… Ты такая, такая… У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение! Я от тебя без ума! – Это нервное, – усмехнулась Олеся. – Это пройдет… – Да, наверное, я слишком много болтаю. Это от возбуждения… – И кто тебя возбудил, крошка? – неожиданно для Маши спросил Фадей. Для Олеси же его появление не было неожиданностью. Она увидела его отражение еще до того, как он переступил порог кухни. – Не обращай на него внимания, – усмехнулась она. – Он сексуальный маньяк. И в голове у него одни пошлости. В этом ты можешь не сомневаться. Кстати, у него есть одна странность, он любит представляться киллером… – Не слушай ее, девочка. – Фадей демонстративно потер шишку на лбу. – Она сама дама со странностями. Вообразила себя киллером и бросается на людей почем зря… – Не знаю, не знаю, на меня она не бросается. – Правильно. Потому что питает к тебе нежные женские чувства. – Да заткнешься ты, наконец!.. Там, в ванной, шкаф, найдешь там чистый халат и полотенце. Можешь хоть на три часа закрыться, никто не обидится… – А спинку потереть? – Это не ко мне! – отрезала Олеся. – И не ко мне! – куда мягче, но так же уверенно заявила Маша. – Ну что ж, с вами все ясно. Фадей исчез. Олеся потянулась за сигаретами, закурила. Маша последовала ее примеру. – А что ему ясно? – загадочно улыбнулась она. – То, что между нами лесбийская любовь, – не стала юлить Олеся. – Но это же не так, – в голосе Маши не было ни капли возмущения. – А ты его больше слушай, этого маньяка… Как он тебе, нравится? Ревность Олесю не душила, но покоя не давала. А Маша, похоже, поняла, что творится у нее на душе. – Да вроде бы симпатичный… Но ты мне нравишься больше… Нет, не в том смысле… Или в том, я не знаю… Ты такая… – Какая? – Красивая. И сильная… Вроде бы мягкая. Но сильная… А я слабая… Слабые всегда к сильным тянутся… Маша чувственно смотрела на нее. В глазах покорность и восхищение. Олеся таяла под этим взглядом, как воск на жарком солнце. Что же делает с ней эта дрянная девчонка? Но чувствам поддаваться нельзя. А если и можно, то не сейчас. Фадей у нее в гостях. И какой только черт его сюда принес? Натворил, наверное, что-то в Москве. А здесь у него в Ялте «боевая подруга»… Только он здорово ошибается, если думает, что Олеся приютит его у себя… День, максимум два. И то при условии, что к Маше он лезть не будет… Маша, Маша… Теперь вот Фадей… А у нее траур – Кирилл же совсем недавно погиб. Ей нужно прогнать всех. Она должна это сделать. Должна, но не может… Олеся чувствовала, что у нее кругом идет голова. Надо успокоиться. А для этого нужен противовес – граммов сто-двести коньячка. Она молча достала из бара бутылку, многозначительно посмотрела на Машу. Та согласно кивнула. Похоже, она в таком состоянии, что согласна на все – хоть азотной кислоты ей предложи, не откажется. Но коньяк не пьянил. И тем более не снимал неприятный осадок с души. А Олеся искала забытья. Голова тяжелая, а хочется легкости. Да такой, чтобы тела не чувствовать. – Коньячок кушаем? – снова зашел из-за спины Фадей. – Можешь присоединяться… – великодушно позволила Олеся. – С пустыми руками не могу. – Сходи в магазин, здесь недалеко… – Холодно. У меня текила есть… – Не стыкуется, – покачала головой Олеся. – Так в том-то и дело… А как насчет паровоза? У меня есть… – Ты сам только что с паровоза… Кстати, ты девятого должен был приехать, а сегодня восьмое… – О! Чудо! Она считала дни моего приезда! Значит, она ждала меня! – Фадей пафосно вознес руки к небу. – Не юродствуй… Я тебя вовсе не ждала. – Ну да, зачем я тебе, когда рядом такая красавица… Может, обниметесь? А я вас зафиксирую для истории… Жаль, фотоаппарата нет. Или есть? – Хватит придуриваться. – Олеся, у тебя диагноз. Тебе не хватает хорошего настроения. Ты же можешь умереть… Умереть она не умрет. Но в одном Фадей был прав – настроение у нее на уровне плинтуса. И она не видела способа его поднять. А хотелось… – Ну так что, запускаем паровоз? – Ну, можно. Только не далеко… И Машу в вагон не брать… – Так мы что, вдвоем поедем? – развеселился Фадей. – А нас отпустят? Как бы невзначай он обнял Машу за талию, но Олеся не зевала – скинула руку. – А что такое паровоз? – взбудораженно спросила девушка. Она догадывалась, что паровоз – это вовсе не транспортное средство. Хотя и способ передвижения. В пространстве и времени. – Это очень просто. Сначала травка, а затем снежок… Маша все поняла. А ведь речь шла вовсе не о смене времен года. – Так это запросто! Я уже пробовала! И ничего!.. – Ну, если пробовала, то еще разок можно, – разрешила Олеся. – Но только не увлекайся… Предупредила, называется. Поганой метлой нужно было гнать Фадея. Только наркотиков в ее доме не хватало… Но что-то уже не очень хотелось быть правильной. Хотя и в открытое море выходить не хотелось. Как бы ни штормило, нужно держаться поближе к берегу. А держать себя под контролем Олеся могла в любой ситуации… Фадей получил «добро», и рад стараться. Сначала был пущен по кругу косячок с гашишем. Это для разгона. Затем появился кокаин – каждому по «дорожке». Но Фадея, похоже, не вставило. Да и Олеся ничего не чувствовала. Он достал пачку «Парламента», засыпал «снег» в пустоту фильтра. Это «плюшка» вдогон по «дороге». Олеся повторила его маневр. А у Маши глаза заблестели и без этого. Но она приняла «плюшку» за компанию. Олеся ожидала радужной эйфории чувств и ощущений. Но ее тянуло в сонное состояние. Что-то непонятное… И с лицом что-то странное творится. Сначала отвалился нос, затем уши. А глаза так и норовят провалиться внутрь… А руки куда делись, ноги?.. Но Олесе не страшно. Она знает, что ничего страшного не происходит. Это приход. Нужно всего лишь держать себя под контролем, тогда не провалишься в себя. И ничего с тобой не случится. – А давайте песни петь! – заорала Маша. – Про зеленых человечков! А вот Машу поперло не по-детски. И какого хрена она залезла в этот чертов паровоз… Олеся должна была разозлиться, но ей почему-то стало весело. – Почему про зеленых? – как будто откуда-то издалека доносится голос Фадея. – А потому что они матом ругаются. И танцуют… А ты их что, не видишь? – Как не вижу, они по мне ползают, – осклабился Фадей. Он тоже держит себя в руках. Но это не мешает ему бессовестно провоцировать Машу. – Не насилуют? – с безумным блеском в глазах рассмеялась она. – Пока нет! – А можно я их прогоню? Не дожидаясь разрешения, Маша набросилась на Фадея и стала сгонять с него несуществующих человечков. А он только и рад тому. Хватает Машу, прижимает к себе. И снова Олесе весело. Хотя бы капельку злости в себе найти… Но все равно Фадею сегодня ничего не светит. Она знает, как спасти Машу от его грязной любви… Олеся поднялась с кресла, крепко взяла Машу за руку, оторвала от Фадея и потащила наверх к себе в спальню. Там она и закроет Машу, чтобы ее не изнасиловали зеленые человечки. А то они жутко прыткие, и опомниться не успеешь, как они тебя со всех сторон облепят. Они зашли в комнату, и Олеся закрыла дверь. Ну вот и все. Зеленых человечков в спальне нет. Они внизу все остались. – Боюсь, что Фадей сегодня девочкой станет, – хихикнула она. – Или уже стал… – Почему? – глупо вытаращилась на нее Маша. – А его сегодня зеленые человечки любить будут. – А кто ж тогда за мальчиков у нас будет? – ужаснулась Маша. – Боюсь, что тебе придется сделать выбор – или я, или зеленые человечки… Девушка думала недолго. – Ну конечно, ты… А что ты умеешь? – Все… Но сначала нужно спрятаться… В любой момент в комнату могли проникнуть зеленые человечки. Но Олеся знала, как спастись. Надо всего лишь спрятаться под одеялом. Маша восприняла ее предложение с восторгом. И принялась раздеваться. Олеся тоже считала кощунством лезть в постель в одежде. Долой все. В том числе и тормоза… |
||
|