"Византийская ночь" - читать интересную книгу автора (Колташов Василий Георгиевич)

7


Десятки художников трудились на лесах у высокой стены.

Разглаживая морщины на гладко выбритом лице ухоженными пальцами, Юстин наблюдал за работой. В молчании за его спиной стояла свита: придворных, гвардейцы, евнухи и рабы. Воздух наполнял вкус горелого масла светильников - работа шла без остановки.

- Я хочу, чтобы всем было видно, что бог и ангелы поддерживают меня, - надорвано произнес император, отвернувшись от стены. - Пусть ангелы окружают меня, словно моя стража. Спишите их с кандидатов, наконец[51]! Вот они в белых одеждах за моей спиной! Бог же должен быть надо мной, но лицо его и позу нужно нарисовать милостивую - благословляющую. Это все чего я хочу.

Голос император был дряхлым.

- Да, божественный, - пролепетал низко склонившийся человек.

- Видно это сейчас? - возмутился Юстин, поднимаясь на носилках, которых уже давно не покидал. Ноги августа не ходили, а все тело страдало последствиями прежних невоздержанных удовольствий. - Кто это видит?

- Светлейший владыка, ты прав, как и всегда.

- Кто это? Это ты, Аркадий? - сощурил старческие глаза император.

- Да, божественный.

Толстый евнух в расшитых золотом одеждах цвета морской волны низко поклонился властелину империи. Приятно зазвенели золотые цепи и обручи. Покорность, а с ней и доброжелательность отобразились на светлом лице сановника. Тонкие ароматы источало его взбодренное тело.

- Я не брал тебя с собой! Зачем ты здесь?

- Меня прислал цезарь Тиверий, мой господин.

- Разве я не говорил, что мирские дела не занимают меня по утрам! Государственные вопросы не должны отвлекать меня и в другие части дня.

- Прости мою дерзость, божественный август, но я думаю, что композиции не достает красок. Пурпур слишком затмевает цвета. Если изобразить небо в более темных тонах, то облик фигур лучше выступит на общем фоне.

- Это не будет слишком мрачно, слишком походить на грозу, Лев? - спросил император, щуря полубезумные глаза.

- Нет, божественный, - ответил худощавый человек с черной бородой и маленьким глазами. - Так действительно выйдет лучше.

- Добавьте синего, - повелительно произнес август. - Чего хочет мой сын и соправитель?

- Он принимает делегацию из Маркианополя. Наши люди сообщают: как только господь вновь явит миру весну, варвары перейдут Дунай.

- Как будто этого не происходит каждый год. Их шайки, то большие то малые пробираются к нам ради грабежа. Разве что-то может здесь измениться?

- Вожак задунайских банд Даврит давно мечтает разорить богатые земли Эллады и Фракии. Как только сойдет лед, доносят шпионы, он с большими силами перейдет Дунай. Возможно, все склавинские племена последуют за ним.

- И чего же хочет от меня Тиверий? Разве он забыл, что я сказал ему, возлагая на него пурпурную хламиду, а с ней все дела и ответственность[52]. «Если ты хочешь, я существую, если не хочешь - я не существую», - верно?

- Император, на востоке не спокойно. Сасаниды…[53]

- Мне известно, Аркадий. Я много лет несу тяготы правления. Ты даже не знаешь, какая это мука! Только богу и мне одному ведомо, как я страдаю! Наказание за грехи… Все мои болезни - наказание за грехи!

- Ты повелел, божественный, и в этот год перебросить для войны с Сасанидами новые войска из Иллирии и Фракии. «И так пока не будет восстановлен мир», - гласит эдикт, изданный в минувшем году. Семь тысяч федератов ждут приказа, чтобы отправиться в Азию. Конные и пешие части собраны в Траянополь. Но цезарь опасается, что северная граница империи и без того слишком слаба. Угроза со стороны варваров серьезна, считает он.

- Угроза от варваров была и будет, как была и будет империя. Еще триста лет назад Рим воевал с готами, вторгавшимися из-за Дуная. Деций Траян погиб в Дакии на болотах, сражаясь с этими варварами[54]. Где они теперь? Служат империи. Так будет и с другими. Иное дело - Сасаниды. Они куда опасней в желании отторгнуть наши владения в Армении. Я не для того перестал откупаться от врагов, чтобы держать в лени двенадцать тысяч солдат во Фракии, когда они там не нужны. Бог видит, я только добра желал империи! Он отнял мои ноги, но не рассудок.

- Не разумней ли оставить войска здесь, император?

- Чего же хочет мой сын, чтобы я изменил волю свою? Разве победа на востоке не принесет нам долгожданный покой? Сколько еще персы будут безнаказанно терзать христианские земли? Пусть Тиверий решает сам!

- Цезарь просит лишь совета.

- Тогда пусть приведет пограничные войска в порядок. Они не щит от варваров, а решето. Мы им должны - значит нужно выплатить хотя бы часть. Лучше платить своим, чем чужим. Только необходима мера. Иначе не хватит никаких средств. Ну, как я это вам объясню!? И потом, что мешает передать некоторые номера в подчинение магистров[55]?

- Император прав, - вмешался Лев. - Зачем придумывать сложные решения, оставляя восток под угрозой. Юстиниан пренебрегал им, увлекаясь завоеваниями. Империя не выиграла от этого слишком много. Передайте магистру Фракии часть наших пограничных войск и повысьте бдительность тех, что останутся на Дунае.

- Оставьте меня наедине с богом! Мне нужно замолить грехи, а поступить я советую, как сказал Лев, - прошептал император, обхватив голову руками. - Дайте мне закончить свои дела. Что я говорил о красках, Феодосий? Ты слышал меня?

- Слышал, владыка.

- Божественный, я передам цезарю, чтобы он не менял принятых решений, а действовал в избранных границах.

- Императорам наследуют приемники - это благополучие страны, это мир и порядок. Без междоусобиц, без мятежей и сотрясания основ общества. Так угодно богу. Разве я что-то делаю не так, господи? - пролепетал Юстин, вдруг снова повышая голос: - Да, так и скажи Тиверию. Пусть наши стратеги выбросят персов из Армении и добьются мира. И спроси его… Нет, не надо. Иди!