"Глаз в небе" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кинред)

Глава 11

Лучи октябрьского солнца пронизали воздух холодными, хрупкими иглами тусклого света. Слабая изморозь еще белела на траве. Раннее утро. Струйки пара над Белмонтом поднимались вверх и исчезали в голубовато-белесом тумане. Вдоль автострады плотный поток автомашин двигался — бампер к бамперу — в сторону Сан-Франциско.

— О Боже!.. — огорченно вздохнула миссис Притчет. — Такое движение!..

— Мы не поедем этой дорогой, — заметил ей Джек, сворачивая с прибрежного шоссе на боковую трассу. — Мы едем к Лос-Гатосу.

— И что потом? — с жадным, почти детским любопытством спросила миссис Притчет. — Подумать только, я никогда не была в той стороне!

— Тогда мы доберемся до океана! — порозовев от волнения, предложила Марша. — Поедем по автостраде номер один, вдоль берега, до самого Биг-Сура.

— Это где же? — с сомнением в голосе спросила миссис Притчет.

— В горах Санта-Лусия, пониже Монтерея. Много времени не займет, а место для пикника отличное.

— Чудесно! — согласилась миссис Притчет, устраиваясь поудобнее на сиденье. — Как мило с вашей стороны — устроить пикник.

— Ну что вы… — Джек не удержался от сарказма. Пришлось сильно надавить на акселератор, чтобы дернувшаяся машина выбила из куриных мозгов Эдит Притчет малейшее подозрение.

— А почему бы не поехать в Голден-Гейт-парк? — хмуро предложил Макфиф.

— Слишком много народу, — логично возразила мисс Рейсс.

— А Биг-Сур — это часть федерального заказника. Дикое место.

Миссис Притчет встревожилась:

— А мы будем там в безопасности?

— Абсолютно! — заверила ее мисс Рейсс.

— Кстати, почему вы не на работе, мистер Гамильтон? — продолжала беспокоиться миссис Притчет. — Ведь сегодня не праздничный день, не так ли? Мистер Лоуз давно работает.

— Я взял на несколько часов отгул, — сдерживая раздражение, ответил Джек. — Чтобы вывезти вас на природу.

— О, как это мило! — Миссис Притчет всплеснула пухлыми ручками.

Мрачно пыхтя сигарой, Макфиф спросил:

— Что происходит, Гамильтон? Вы кого обмануть собираетесь, а?

Тошнотворное облако сигарного дыма поплыло к заднему сиденью — прямо под нос миссис Притчет. Нахмурясь, она упразднила сигары. Макфиф обнаружил, что напрасно чмокает губами. На мгновение его лицо приобрело цвет свежеочищенной свеклы. Но Чарли поспешил взять себя в руки.

— Угу! — пробормотал он.

— Вы что-то сказали?.. — с улыбкой каннибала осведомилась миссис Притчет.

Макфиф не ответил; он неуклюже ощупывал карманы, надеясь, что хоть одна сигарета чудом уцелела.

— Миссис Притчет, — небрежно заметил Гамильтон, — вам не приходила в голову мысль, что ирландцы ничего не внесли в мировую культуру? Нет ни ирландских художников, ни ирландских музыкантов…

— Господи Иисусе! — Услышав такую наглость, Макфиф чуть не поперхнулся от неожиданности — И музыкантов?.. — удивленно переспросила миссис Притчет. — Боже, неужели это так? Нет, я не задумывалась об этом.

— Ирландцы — нация варваров, — с садистским удовольствием продолжал Гамильтон. — Все, что они могут…

— Джордж Бернард Шоу!.. — в страхе завопил Макфиф. — Величайший драматург в мире! Уильям Батлер Йетс, величайший поэт! Джеймс Джойс, вели…

— Он осекся. — Тоже поэт.

— Автор «Улисса»! — тоном обвинителя добавил Гамильтон. — Запрещенного долгие-долгие годы из-за неприличных и вульгарных страниц.

— Это великое искусство! — прохрипел Макфиф.

Миссис Притчет размышляла.

— Да, — согласилась она наконец, принимая решение. — Любой окружной судья признал бы это искусством. Так что, мистер Гамильтон, я думаю, вы тут не правы. Ирландцы очень талантливы в драматургии и в поэзии.

— Свифт, — прошептал с надеждой Макфиф, — написал «Приключения Гулливера». Сенсационная вещь.

— Хорошо, — дружелюбно кивнул ему Гамильтон. — Сдаюсь.

Едва не лишившись рассудка от пережитого страха, Макфиф откинулся на спинку сиденья, хватая ртом воздух. Физиономией он сейчас больше всего походил на утопленника.

— Как ты мог?!. — осуждающе зашептала Марша на ухо мужу. — Ты — зверь!

Маленький инцидент позабавил мисс Рейсс; она с интересом и уважением посмотрела на Гамильтона:

— Вы подошли совсем близко…

— Ближе некуда, — ответил Джек, сам немного шокированный собственным поведением. — Сожалею, Чарли.

— Забудь, — хрипло выдавил Макфиф.

По правой стороне дороги тянулись странные пустыри — голая земля до горизонта. Джек попытался вспомнить, что же тут раньше располагалось. Ага, вспомнил: индустриальная зона и нефтеперерабатывающие заводы. Красители, мазут, гербициды, пластмассы… Вонючее, липкое, гнусное. Теперь все исчезло. Спешите радоваться…

— Я как-то раз посетила здешние места, — заметив удивление Джека, пояснила миссис Притчет. — И упразднила источник зловония.

— Заводы, значит, тоже приказали долго жить? — криво усмехнулся Джек.

— Билл Лоуз будет разочарован, оставшись без мыловарни.

— Я оставила мыловаренные фабрики. — Старуха обидчиво поджала губы.

— По крайней мере те, которые приятно пахнут.

Джек поймал себя на мысли, что жуткая трансформация действительности доставляет ему даже некое мрачное удовольствие. При всей своей нелепости и произвольности миссис Притчет мановением руки стирала с лица земли целые индустриальные районы. Джек не сомневался, что разгул безумия долго не продлится, поскольку уничтожалось само основание мира вещей. Никто не рождался, ничто не производилось. Телесная любовь перешла в категорию болезненных явлений, известных только узкому кругу специалистов. Нет, такая шизоидность должна была лопнуть под тяжестью своих же собственных законов. И это навело Джека на мысль… Вероятно, надо начинать с другого конца.

Должен быть более простой способ «освежевать кошку». Вот только кошки тоже перестали существовать. Вспомнив о Прыг-Балде, Джек почувствовал прилив загнанной в подсознание ярости. Угораздило же бедного кота перейти ведьме дорогу… Но коты, во всяком случае, остались в том, настоящем мире. Артур Сильвестр, Балда, комары, химзаводы и Россия — все это продолжало существовать в подлинной реальности. Джек перевел дух. Балде все равно бы здесь не понравилось. Мыши, мухи, кузнечики, тараканы — все помножено на ноль. К тому же в ханжеском мире нет места и подзаборным кошачьим радостям. Джек решил поставить пробный эксперимент.

— Смотрите-ка, — самым беззаботным тоном бросил он, когда за окнами машины промелькнули какие-то трущобы полузаброшенного городка. — Какие мерзкие развалины! Я возмущен до глубины души! Трущобы сгинули. Естественно, в сем мире прибавилось свободного пространства.

— Так уже получше. — Марша беспокойно поглядывала в окна. — Но, может быть, правильнее… я хочу сказать, пусть миссис Притчет решает сама.

— Я стараюсь помочь, — обворожительно улыбнулся Гамильтон. — В конце концов, я тоже хочу нести культуру в массы. Мисс Рейсс не заставила себя долго ждать.

— Взгляните на того полисмена, — заметила она. — Штрафует беднягу водителя. Как может он так поступать?

— Мне жаль шофера! — пылко поддержал ее Джек. — Попался в лапы к дикарю. Наверно, еще один ирландец. Они все такие!

— Мне он кажется итальянцем, — возразила миссис Притчет. — Но разве полиция не делает доброе дело, мистер Гамильтон? Мне всегда казалось…

— Полиция — конечно. Но не автодорожные сторожевые псы. Есть разница.

— О!.. — кивнула миссис Притчет. — Понимаю.

Полицейские дорожной службы, включая того, что попался по пути, сгинули в небытие. Все в машине, кроме Макфифа, вздохнули с облегчением.

— Меня не обвиняй, — заметил Гамильтон. — Это все мисс Рейсс.

— Давайте упраздним мисс Рейсс, — угрюмо проворчал Макфиф.

— Ну, Чарли!.. — ухмыльнулся Джек. — Это не совсем гуманно с твоей стороны.

— Да, да!.. — сурово напустилась миссис Притчет. — Вы меня удивляете, мистер Макфиф.

Прямо-таки дымясь от бессильной злобы, Макфиф отвернулся к окну.

— Кто-то должен избавить нас от этих болот, — вдруг брякнул он. — От них зловоние до самого неба.

Заболоченная равнина перестала дурно пахнуть. Точнее, не стало и самих болот. Вместо них вдоль дороги появилась некая неопределенная низменность. Бросив взгляд в ее сторону, Гамильтон спросил себя, какой могла быть глубина исчезнувших болот. Не больше нескольких ярдов… Тут на обочину выскочила перепуганная стайка длинноногих птиц. Птицы растерянно крутили головами, потеряв привычную среду обитания.

— Смотрите! Какие интересные! — воскликнул Дэвид Притчет.

— Давай, давай! — поощрил его Джек. — От чего ты хочешь избавиться?

Дэвид рассудительно ответил:

— Я ни от чего не хочу избавиться. Я все хочу видеть.

Это отрезвило Гамильтона.

— Ты молодчина, — сказал он мальчику. — И не слушай никого, кто станет разубеждать тебя.

— Как я смогу стать ученым, если будет нечего изучать? — спросил Дэвид. — Куда идти за болотной водой, чтобы рассматривать ее под микроскопом? Все стоячие пруды исчезли.

— Стоячие пруды? — пытаясь понять смысл разговора, переспросила миссис Притчет. — Что это такое, Дэвид? Я не уверена, что…

— И в полях больше нету разбитых бутылок, — обиженно сказал Дэвид. — И мне уже нечем пополнить свою коллекцию жуков. Ты убрала всех змей, и мой капкан змеелова больше не нужен. На что мне теперь смотреть: как уголь грузят на железной дороге? Теперь и угля-то нет! Раньше я всегда ходил через завод по производству чернил для паркеровских ручек — теперь нет завода. Ты вообще ничего не оставишь?

— Только приятные вещи! — с обидой в голосе ответила ведьма. — Тебе их вполне хватит для занятий. Ты же не станешь играть со всякой гадостью, не правда ли?

— И еще!.. — упрямо продолжал Дэвид. — Элинор Рут, девчонка, ее семья недавно переехала в дом напротив, обещала мне показать то, что у нее есть, а у меня нет, если я пойду с ней в гараж. Я пошел, а у нее ничего не оказалось. И это мне не нравится.

Миссис Притчет побагровела, казалось, ее хватит удар.

— Дэвид! — наконец удалось выкрикнуть ей. — Ты маленький грязный извращенец! Скажи, ради Бога, что с тобой случилось? Откуда в тебе эти животные наклонности?

— Наверное, от папаши, — елейно заметил Джек. — Дурная наследственность.

— Не иначе!.. — Миссис Притчет тяжело дышала, будто карабкалась на невидимую гору. — Дэвид, когда вернемся домой, я задам тебе таку-ую трепку, что ты на всю жизнь запомнишь. Неделю сидеть не сможешь. Никогда в жизни я такого…

— Упраздните его, — с философским видом посоветовала мисс Рейсс.

— Не смей упразднять меня! — воинственно заорал Дэвид. — Только попробуй!

— Я позже с тобой поговорю! — Сверкнув злобно глазами, старая карга горделиво задрала морщинистый подбородок. — Сейчас я не желаю с вами общаться, молодой человек.

— У-у-у!.. — заныл Дэвид.

— Теперь я могу с тобой общаться, — напомнил мальчишке Джек.

— Я бы предпочла, чтоб вы этого не делали, — проворчала миссис Притчет. — Пусть до него дойдет наконец, что нельзя находиться в обществе приличных людей, если сам занят грязными делишками.

— За мной тоже водятся грязные делишки… — начал было Гамильтон, но Марша хорошенько пихнула его, и Джек умолк.

— На твоем месте я бы помалкивала, — прошипела Марша.

Миссис Притчет молча уставилась в окно, мимоходом корректируя столь отвратительную для нее реальность. Ветхие фермерские усадьбы, старые ветряные мельницы исчезали на глазах. Ржавые кузова битых автомашин десятками покидали сей мир. Флигеля, времянки, амбары пропадали из виду вместе с сухими деревьями и кучами мусора. Походя, волна праведного гнева старой маразматички истребила одетых в потрепанные комбинезоны сезонных рабочих, гнувших спины на уборке урожая.

— А что это там такое? — раздраженно воскликнула ведьма.

Справа, как бельмо на глазу, торчало приземистое, уродливое здание из бетона.

— Это, — сообщил Гамильтон, — подстанция Тихоокеанской газоэлектрической компании. Она контролирует высоковольтные линии.

— Ну, что ж, — пожала плечами миссис Притчет. — Полагаю, вещь полезная.

— Есть люди, склонные так думать, — ответил Гамильтон.

— Могли, конечно, сделать бы привлекательней. — Миссис Притчет возмущенно фыркнула. Когда машина проезжала рядом с подстанцией, четкие прямые линии здания вдруг задрожали и расплылись. И через мгновение в зеркале обратного вида можно было наблюдать странного вида коттедж с черепичной крышей, увитый плющом.

— Очень мило, — оглянувшись, пробормотала Марша.

— Подождите, когда придут электрики проверять кабели, — бросил Гамильтон. — Вот будет удивление!

— Ну что вы, — холодно улыбнулась мисс Рейсс. — Они ничего не заметят.

Солнце еще не добралось до своей полуденной точки, а Гамильтон уже выруливал с автострады к роскошной зелени дикого леса. Массивные стволы красного дерева возвышались вокруг; темные лощины мелькали по обе стороны от узкой дороги, которая вела в глубь парка «Биг-Сур» и вверх по склону Коун-пика.

— Страшно! — воскликнул Дэвид.

Дорога карабкалась вверх. Вскоре они выбрались на широкий склон, буйно заросший кустарником. Тут и там, как памятники древних времен, среди зелени поднимались обломки скал. Любимые цветы Эдит Притчет, золотые калифорнийские маки, цвели здесь в бесчисленном количестве. При виде этой картины миссис Притчет издала восторженный возглас:

— Какое великолепие!.. Лучшего места для пикника не придумаешь.

Остановите машину!

Гамильтон послушно свернул с дороги и повел «форд» прямиком к поляне. Пришлось немного потрястись на ухабах, прежде чем миссис Притчет догадалась их упразднить. Вскоре Джек затормозил и выключил мотор. Вокруг стояла удивительная тишина, только потрескивал остывающий радиатор и доносились издали слабые крики птиц.

— Вот мы и приехали, — сказал Гамильтон.

Все оживленно вывалились из машины. Мужчины достали из багажника корзины с провизией. Марша взяла одеяло и фотокамеру. Мисс Рейсс — термос с чаем. Дэвид резво носился вокруг, хлестал по кустам длинным прутом и вспугнул даже целое семейство куропаток.

— Ну что за прелесть! — умилилась птичкам миссис Притчет. — Смотрите, даже птенцы летают!

Жилья вокруг явно не было. Только зеленые волны леса плавно спускались вниз к океану, словно стремясь слиться с синевой воды. Зрелище впечатлило даже Дэвида.

— Вот это да!.. — прошептал он. — Вот это здорово!

Миссис Притчет покрутилась немного и ткнула пальцем в том месте, где надо расстелить одеяло. Открыли корзины с припасами. Салфетки, картонные тарелочки, вилки и чашечки весело расходились по кругу. Украдкой забравшись поглубже в кусты, Джек лихорадочно принялся готовить «угощение» для старухи. Никто не обращал на него внимания. Джек развернул носовой платок и смочил его хлороформом. Прохладный ветерок отнес дурманящий запах в сторону, его никто даже не почуял. Порция хлороформа предназначалась только для одной особы. Все пройдет быстро, эффективно, а главное — безболезненно.

— Чем ты занимаешься, Джек? — проговорила вдруг неожиданно возникшая рядом Марша.

Застигнутый врасплох, Джек воровато вздрогнул, едва не уронив бутылочку с хлороформом.

— Ничем, — ответил он глухо. — Ступай к остальным и готовь закуску.

— Ты что-то затеваешь! — Марша нахмурилась, а потом ловко глянула Джеку за плечо. — О Боже! Это крысиный яд?

Гамильтон злорадно усмехнулся:

— Лекарство от кашля. У меня катар.

— Ты задумал очередную пакость! — У Марши от гнева округлились глаза.

— Я ведь вижу! Ты всегда крутишь, если готовишься что-нибудь выкинуть.

— Просто собираюсь положить конец безумию, — заявил Джек с решимостью фаталиста. — С меня хватит!

Марша цепко схватила мужа за руку:

— Джек, умоляю, ради меня…

— Тебе нравится дебильная империя старухи? — Он рывком освободился от тонких пальчиков Марши. — Тебе, Лоузу и Макфифу!.. Вам хорошо и весело, пока ведьма упраздняет людей, животных, насекомых — все, что превосходит ее убогое воображение!

— Джек, ничего не делай, пожалуйста! Обещай мне!

— Извини. Все решено. Жернова завертелись.

Близоруко щурясь в их сторону, миссис Притчет позвала:

— Идите сюда! Тут йогурт с бутербродами — торопитесь, пока все не съели!

Встав на пути у мужа, Марша горячо зашептала:

— Я не пущу тебя! Ты не должен, Джек!.. Неужели тебе непонятно?

Вспомни Артура Сильвестра…

— Уйди с дороги! — резко оборвал он ее. — Снадобье испаряется.

К его изумлению, глаза супруги неожиданно наполнили слезы.

— Боже мой… Джек, милый! Что со мной будет? Я не выдержу, если она упразднит тебя. Я умру. Сердце Гамильтона дрогнуло.

— Ну, не глупи…

— Это правда.

Слезы беспомощно катились по ее щекам; вцепившись в Джека, она толкала его назад. Но все усилия Марши были напрасны. Мисс Рейсс уже переместилась на другое место, и в результате миссис Притчет повернулась к разыгравшейся сцене спиной. Дэвид, отвлекая внимание мамаши, возбужденно демонстрировал ей разноцветные камешки, откопанные им где-то поблизости. Нельзя больше ждать ни секунды; другого случая может не подвернуться.

— Стань в сторонке, — мягко попросил Гамильтон жену. — Если не можешь смотреть, отвернись.

Решительным движением он отодвинул Маршу в сторону.

— В конце концов, рискую-то я ради тебя. Ради тебя, и Лоуза, и Прыг-Балды, и всех нас. Даже ради дурацких сигар Макфифа.

— Я люблю тебя, Джек, — убитым голосом сказала Марша.

— А я спешу! — бросил Джек в ответ. — Понятно?

Она кивнула:

— Понятно. Желаю удачи.

— Спасибо. — И уже двинувшись вперед, добавил:

— Рад, что не сердишься из-за Силки.

— А ты на меня?

— Сержусь, — буркнул Джек. — Но, вероятно, перестану, когда увижу девчонку живой и невредимой.

— Надеюсь, что увидишь, — пролепетала виновато Марша.

— Ну, держи пальцы крест-накрест.

Размашисто шагая по упругому дерну, Джек быстро приблизился к Эдит Притчет, рассевшейся как слон на солнцепеке. Миссис Притчет как раз допивала из бумажного стаканчика чай с апельсином. В левой руке она держала половинку вареного яйца. На толстых коленях покоились тарелка винегрета и банка абрикосового компота. Когда Джек уже навис над старухой, мисс Рейсс поспешно проговорила:

— Миссис Притчет, вы не передадите мне сахар?

— Ну конечно, дорогая! — Она положила остатки яйца на салфетку и взялась за бумажный пакет с сахаром.

— Боже!.. — Ведьма вдруг сморщила нос. — Откуда этот противный запах?

И пропитанный хлороформом платок исчез из дрожащих рук Гамильтона. Бутылочка, заткнутая за пояс и слегка давившая в бедро, перестала беспокоить. Миссис Притчет вежливо передала пакетик с сахаром мисс Рейсс и вернулась к трапезе.

Все кончилось. План рухнул — тихо, бесповоротно.

— Восхитительный чай! — заявила миссис Притчет, когда рядом появилась озадаченная Марша. — Вас можно поздравить, дорогая! Вы — прирожденный кулинар!

— Так оно и есть, — подтвердил Джек.

Он уже пришел в себя от неожиданного поражения, уселся на землю и нервно потирал руки:

— Что тут у нас хорошего?

Дэвид широко раскрытыми глазами уставился на него, разинув рот.

— Бутылка пропала! — громко заныл он. — Она пронюхала!

Игнорируя вопли мальчика, Гамильтон спокойно выбирал себе закуску.

— Я, пожалуй, возьму всего понемножку! — жизнерадостно объявил он. — Все так замечательно!

— Берите, угощайтесь! — прошамкала с набитым ртом миссис Притчет. — Попробуйте этот чудный сыр с сельдереем и сливками. Невероятно вкусно!

— Спасибо! — кивнул признательно Гамильтон. — Так и сделаю.

Дэвид Притчет, уже на грани истерики, вскочил на ноги и, гневно указывая на мать пальцем, завизжал:

— Это ты, мерзкая жаба, взяла наш хлороформ! Ты сделала, чтоб он пропал!

— Да, дорогой, — запросто подтвердила миссис Притчет. — Ужасный, отвратительный химикат, и, честно говоря, я не представляю, для чего он тебе. Погулял бы лучше вокруг, посмотрел. Здесь, кстати растут замечательные папоротники. Тебе полезно на них взглянуть.

Раздался звенящий от напряжения голос мисс Рейсс:

— Миссис Притчет, что вы собираетесь делать с нами?

— Господи, — сказала миссис Притчет, накладывая себе еще винегрета, — что за странный вопрос? Ешьте, дорогая. Вы такая худенькая, вам действительно неплохо бы поправиться.

Машинально все продолжали жевать. Но только миссис Притчет ела с видимым удовольствием; она сопела и чавкала, напоминая в эти мгновения экзотическое животное, только что очнувшееся от голодной спячки.

— Здесь так мирно, — промямлила она. — Только ветер шумит в верхушках сосен.

Высоко над лесом послышался слабый рокот самолета — это совершал рейд патруль береговой охраны…

— Что такое?.. — Брови миссис Притчет сошлись у переносицы. — Непрошеное вторжение…

Самолет, как и вообще все самолеты в этом мире, выбыл из игры.

— Понятно, — с наигранным безразличием сказал Гамильтон. — Что следующее на очереди?

— Сырость! — Миссис Притчет скорчила брезгливую гримасу.

— Не понял?..

— Сырость! — Она заерзала на подушке. — Я чувствую сырость от земли.

Это неприятно.

— А вы можете упразднить даже понятие? — спросила мисс Рейсс.

— Могу, дорогая!

Земля вдруг стала на ощупь, теплой и сухой, как поджаренный тост.

— И ветер немного прохладен, вы не находите?

Ветер стал согревающе ласковым, будто тепло от камина.

— Ну, как вам теперь?

Джека захлестнуло чувство отчаянной бесшабашности. В конце концов, терять уже нечего: все равно безумие уничтожит самое себя. Надо ускорить развязку;

— Вам не кажется, что цвет у океана отвратительный? — спросил он. — Глядеть противно!

Свинцово-синяя ширь океана окрасилась зеленью пастельных оттенков.

— Так гораздо лучше, — высказалась Марша. Она сидела рядом с Джеком, судорожно стиснув ладонь мужа. — О, дорогой… — беспомощно пробормотала она.

Гамильтон привлек жену к себе и указал вдаль:

— Посмотрите, как вон та чайка летает!

— Она охотится за рыбой, — прокомментировала мисс Рейсс.

— Нехорошая птица, — заключил Гамильтон. — Убивает беспомощных рыб.

Чайка растворилась в воздухе.

— Но рыбы сами виноваты, — строила логическую цепочку мисс Рейсс. — Они уничтожают другие формы жизни — маленьких рачков, планктон и водоросли.

— Злобные, алчные рыбы! — подхватил Гамильтон.

По дрогнувшей глади океана пробежала рябь. Рыба, как вид жизни, была списана за ненадобностью. Кстати, со скатерти-самобранки одновременно пропало блюдо копченой селедки.

— Ой!.. — воскликнула Марша. — Это был импорт из Норвегии.

— Должно быть, обошлось недешево, — проворчал Макфиф. — Импорт всегда пожирает изрядные суммы.

— Кому нужны деньги?! — удивленно, будто открыв великую истину, оглядел собравшихся Джек. Достав из кармана горсть мелочи, он швырнул ее вниз по склону. Яркие кружочки металла сверкнули на солнце. — Деньги — грязь и тлен.

Блестеть монеткам пришлось недолго. В кармане у Гамильтона странно хрюкнул бумажник: улетучились банкноты.

— Очаровательно! — хихикнула миссис Притчет. — Как мило, что все вы мне помогаете! Иногда мне идей не хватает.

Вдали на склоне корова щипала траву.. В тот момент, когда взоры обедающей компании обратились на нее, корова поднатужилась и произвела нечто не к столу сказанное…

— Упразднить коров! — закричала мисс Рейсс, но это оказалось излишним. Эдит Притчет успела почувствовать неудовольствие — и корова испарилась.

Но одновременно у Джека исчез ремень. Туфли Марши. И сумочка мисс Рейсс. Все, что сделано из кожи. А со скатерти пропали йогурт и сливочный сыр.

Мисс Рейсс протянула руку и дернула за ботву сухого бурьяна.

— Какие неприятные растения! — пожаловалась она. — Я укололась…

Упомянутые растения ушли в забвение. Также сдуло почти всю траву на пастбище, где прежде паслись коровы. Теперь вокруг расстилалась лишь голая земля да камень.

Прыжками носясь по кругу, как клоун по манежу, Дэвид кричал:

— Мне попался колючий можжевельник! Ядовитый можжевельник!

— Деревья вообще ядовиты, — сделал открытие Гамильтон. — И репейники, лопухи… сорняки всякие…

От этих слов рощу справа сильно тряхнуло. Лес вокруг тоже затрепетал, будто по нему прошлась гигантская невидимая расческа. После такой «стрижки и укладки» проплешин в растительном мире явно прибавилось. Марша хмуро пыталась спрятать подальше остатки своей обуви — лохмотья дратвы и металлические заклепки.

— Просто безумие какое-то! — прошептала она Джеку.

— Упразднить обувь! — предложил Гамильтон.

— Неплохая мысль, — согласилась миссис Притчет. Глаза ее горели сумасшедшим огнем:

— Обувь жмет ноги!

Остатки туфель исчезли у Марши из рук. Кстати, вместе с обувью остальных присутствующих. Макфиф нервно заерзал своими большими ступнями в желто-красных носках. Не найдя, куда пристроить ноги, он смущенно подтянул их под себя. Тут на горизонте появился дымок океанского сухогруза.

— Алчные торговцы стригут купоны, — констатировал Гамильтон. — Сотрем их с карты морских путей!

Темный дым на горизонте пропал. Торговое судоходство стало достоянием истории.

— Теперь намного чище! — одобрила мисс Рейсс.

По шоссе приближалась машина. Из открытого окна долетели веселые звуки джаза.

— Упраздните радио, — посоветовал Джек.

Шум прекратился.

— Заодно бы и телевизоры, и кино…

Видимых перемен не произошло; но кино и телевидение наверняка завершили свое существование.

— А как же остальная дешевка? Аккордеоны, гармони, банджо, маракасы!..

Наверное, многие музыканты в мире тотчас получили хороший подарок.

— Рекламу! — закричала мисс Рейсс при виде длинной тяжелой автоцистерны, размалеванной по бокам яркими буквами. Слова на бортах цистерны увяли.

— Грузовые машины — туда же!

Тягач с цистерной прямиком въехали в небытие, выплюнув ошалевшего водителя в кювет, как косточку от компота.

— Ему больно, — жалобно проговорила Марша.

Водитель, не успев выползти на дорогу, исчез…

— Топливо! — подсказал Гамильтон. — То, что везла цистерна.

В мире не стало больше дизельного топлива.

— Нефть, скипидар, нафталин!.. — внесла свою лепту в дело улучшения реальности мисс Рейсс.

— Пиво, медицинский спирт, чай! — добавил Гамильтон.

— Повидло, мед и шипучка, — предложила мисс Рейсс.

— Яблоки, апельсины, лимоны, абрикосы, груши… — робко подала идею Марша.

— Изюм и персики, — мрачно проворчал Макфиф.

— Орехи, лакрица и бататы! — продолжил Джек.

Миссис Притчет любезно упраздняла упомянутые категории. Стаканчики чая опустели. Скатерть, заставленная едой, заметно обеднела.

— Яйца и сосиски! — вскочив на ноги, закричала мисс Рейсс.

— Сыры! Дверные ручки! Вешалки! — тоже вставая, добавил Гамильтон.

Идиотски хихикая, миссис Притчет продолжала вращать жернова своей адской мельницы.

— В самом деле!.. — колыхая телесами от охватившего ее веселья, задыхаясь от смеха, проговорила она. — Но не слишком ли далеко мы зашли?

— Чеснок, бигуди и зубные щетки! — чуть громче произнесла Марша.

— Сера, карандаши, мел, помидоры! — захваченный общей шизофренией, выпалил Дэвид.

— Трава, автомобили, газонокосилки! — пролаяла мисс Рейсс.

На краю поляны благополучно окончил свои дни «форд» Гамильтона. Склоны холмов будто вытоптало стадо мамонтов.

— Тротуары, — зашел с другого бока Джек.

— Питьевые фонтанчики, часы… — добавила Марша.

— Мебельная политура, — приплясывая, взвизгнул Дэвид.

— Массажные щетки, — отчеканила мисс Рейсс.

— Комиксы, — напомнил Макфиф. — И эти торты с надписями кремом.

Французская стряпня.

— Кресла, — неожиданно для себя сказал Гамильтон, и ему стало жарко от собственной смелости, — и диваны!

— Диваны — аморальная вещь! — подтвердила мисс Рейсс, в возбуждении не заметив, что наступила на термос. — Долой их тоже! И стекло! Все стеклянное.

Миссис Притчет послушно упразднила очки мисс Рейсс, как и все стеклянные изделия.

— Металлы! — прокричал изумленный Гамильтон.

У брюк пропала «молния». Металлический корпус термоса тоже исчез. Часы на запястье у Марши… металлические пломбы в зубах… и даже крючки на женском белье.

Потерявший голову Дэвид, прыгая за спинами у взрослых, провизжал:

— Одежду!

В тот же миг все оказались в чем мать родила. Но никто не испытывал и тени смущения, ибо разница полов, как самая страшная скверна, была устранена гораздо раньше.

— Растительность! — сказала Марша и поднялась, чтобы встать рядом с мужем.

На этот раз перемены вышли значительные. Ближние холмы и далекие горы мигом облысели, превратившись в гигантские голые черепа. На них, будто пятна запекшейся крови, темнели лишь небольшие островки жухлой земли.

— Облачность! — с перекосившимся лицом крикнула мисс Рейсс. Несколько белых нежных перышек, плывших по небу, растаяли. — И дымку тоже! Солнце вспыхнуло слепящим заревом.

— Океаны, — прорычал Гамильтон.

Пастельную зелень, простиравшуюся до горизонта, сморгнуло, как соринку на ресницах. Осталась только пропасть без конца и края. Потрясенный Джек замер, и паузой воспользовалась мисс Рейсс:

— Песок!

Колоссальная бездна осела еще глубже…

Низкий зловещий звук пророкотал в потревоженных глубинах — нарушился баланс земной коры.

— Не отставайте! — задыхаясь, подстегнула всех мисс Рейсс; лицо ее исказилось, словно она с головой окунулась в любовный экстаз. — Что дальше? Что осталось?

— Города! — тут же предложил Дэвид.

Гамильтон нетерпеливо отмахнулся.

— Земной рельеф, — рявкнул он.

Все обнаружили себя стоящими на гладкой, как стол, равнине. Шесть голых, бледных фигур равного веса и формы лихорадочно озирались вокруг.

— Всех животных, кроме человека! — выпалила мисс Рейсс.

Сделано.

— Все формы жизни, кроме человека! — превзошел ее Гамильтон.

— Кислоты! — возопила мисс Рейсс.

Невыносимая боль мгновенно скрутила тело. Все, скорчившись, с перекошенными лицами рухнули на колени. Радикально менялись основы химического строения тел: Но люди продолжали биться в судорогах отрицания.

— Соли! — процедил Гамильтон.

И вновь до самых пят всех пронзила невидимая агония клеток.

— Нитраты! — пронзительно взвизгнула мисс Рейсс.

— Фосфор!

— Йод!

— Кальций! — Мисс Рейсс, почти теряя сознание, опустилась на четвереньки. Все остальные выглядели так, будто только что покинули камеру пыток. Разбухшее, пульсирующее тело Эдит Притчет дергалось в конвульсиях. Из раскрытого рта выползала струйка слюны, но старуха упрямо пыталась сосредоточиться на предлагаемых ей категориях.

— Гелий! — хрипло прокаркал Гамильтон.

— Двуокись углерода… — прошептала мисс Рейсс.

— Азот, — сумел выдавить Джек.

Вокруг все оплывало, словно воск. Теряло краски. Закружил черный вихрь первозданного хаоса.

— Неон! Фреон!

Медленно смыкалось кольцо небытия.

Мисс Рейсс, в последнем судорожном усилии, рванулась и прохрипела:

— Воз-дух!

Атмосферу сдуло в одно мгновение. Легкие обожгла вселенская пустота, и Джек стал погружаться в собственную смерть. В распадающейся картине мира взгляд зафиксировал последнее: тело Эдит Притчет конвульсивно перевернулось и застыло; сознание покинуло ее.

Они победили. Старая ведьма больше не властна над ними. Они покончили с ней и теперь наконец свободны… пусть даже на границе жизни и смерти, но свободны…

Кажется, он пока еще жив. Тело бессильно распростерто, грудь судорожно вздымается, пальцы царапают землю. Но где же он находится?.. Ценой невероятного усилия Джек открыл глаза.

Нет, это явно не мир миссис Притчет… Вокруг глухо пульсировала тьма; она обволакивала и давила. Но взгляд уже лихорадочно нащупал другие фигуры, разбросанные там и тут.

Вот неподалеку Марша, затихшая и неподвижная. За ней виднелся Чарли Макфиф с разинутым ртом и остекленевшим взором. Сквозь мутную пелену Джек разглядел также Артура Сильвестра, Дэвида Притчета, долговязую фигуру Билла Лоуза, а рядом — бесформенные очертания Эдит Притчет.

Неужели они еще в «Мегатроне»? Мгновенная острая радость пронзила Джека… и тут же пропала. Нет, это не «Мегатрон». Из горла вырвался булькающий стон, надулся пузырем едкой слюны и лопнул на растрескавшихся губах. Джек попытался ползти, но не было сил, чтобы сдвинуться с места. Как же спрятаться от нависшей угрозы, неясной тени, может быть — самой Смерти, а может — гигантского насекомого, собравшегося ужалить… Нечто жуткое склонилось над Джеком, приготовив острое жало… Сухой, шелестящий, рвущий перепонки шепот проник в уши; ядовитое жало, вибрируя, поразило мозг. И когда Джек перестал кричать, выбившись из сил, то у него осталась возможность только слушать.

— Благодарю вас, — шептал чуть отдающий металлом голос. — Вы очень хорошо сыграли свою роль. Как я и планировала.

— Прочь от меня! — ответил Джек.

— Я уберусь, — пообещал голос. — Я подожду, когда вы займетесь своими делами. Я буду за вами наблюдать. Каждый из вас — интересен. Я давно слежу за вами, но не так, как мне хотелось бы. Я хочу все видеть с близкого расстояния и каждую минуту — все, что вы делаете; быть вокруг и внутри вас, чтобы схватить в любой момент. Мне надо быть в контакте с вами. Мне надо, чтоб вы делали то, что я захочу. Мне необходима ваша реакция, ваши чувства. Мне надо…

Теперь Джек понял, где очутился, в чьей реальности оказался. Он узнал монотонный металлический голос, резавший слух. Голос Джоан Рейсс.