"Смена командования" - читать интересную книгу автора (Мун Элизабет)

Глава 8

Касл-Рок


Брюн набрала номер резиденции Мэхоней. К ее удивлению, трубку снял Джордж.

— Джордж… это Брюн.

— Ох, если ты хотела поговорить с отцом, он все еще…

— Да, я знаю. Мне нужен ты.

— Брюн, прости, что я не приехал повидаться с тобой после того, как… я был очень занят, потому что папа в больнице…

— Я все знаю, Джордж. И совсем не обижаюсь. Просто мне нужно с тобой поговорить.

— М-м-м… я должен сказать тебе, что встречаюсь с твоей кузиной.

Надо же, Джордж, оказывается, может смущаться… А какое отношение данное заявление имеет к ранению его отца, убийству ее отца или к общей политической ситуации?

Женское чутье подсказало ей, что Джордж с нетерпением ждет ответа на свою реплику.

— У вас серьезно?

— Похоже, что да. Мы оба учимся в юридическом колледже.

— С какой именно кузиной ты встречаешься? — Брюн вдруг подумала, что таким образом Харлис получает необходимые ему сведения.

— Не с дочерью Харлиса… с дочерью Джессамины.

Дочь сестры ее матери. С которой Брюн так жестоко обошлась, когда та впервые приехала на открытие охотничьего сезона на Сириалисе.

— Сидни?

Джордж рассмеялся:

— Нет, я встречаюсь с младшей, с Вероникой. Что ты хотела, Брюн?

— Конечно же получить информацию. Куда подевались все наши и что вообще тут происходит? С тех пор как я вернулась… Все так быстро меняется, и только ты не будешь читать мне нотаций.

— Ронни и Раффа стали пионерами новых миров. Это ты должна знать, правда?

— Да, но думаю, они просто чокнулись. Ты не знаешь, куда именно они отправились?

— В какую-то далекую колонию. Могу узнать точно, если тебе это нужно. Я посылаю им почту через Департамент Развития, то есть посылал раньше, но они не отвечают. А еще занятия в колледже…

— Ладно, Джордж. Надеюсь, твой отец скоро поправится.

— Знаешь… он уже не такой, каким мы привыкли его видеть. Помнишь, Брюн, когда ты помогала леди Сесилии подняться на ноги… Я и не представлял, какие чувства испытываешь, когда тебя не узнает самый близкий человек. И говорить он еще не может, только издает какие-то звуки…

— Джордж, прими мои соболезнования. Я тебе еще позвоню, если ты не против… Не пропадай.

— Ладно. — Голос у Джорджа был усталый, взволнованный и очень расстроенный.

Брюн почувствовала себя виноватой, но потом вспомнила, что у нее есть серьезное дело — нужно разобраться в том, что же на самом деле происходит в политической жизни страны. Она не думала, что на заседании Большого Совета может случиться что-либо значительное, но понимала: человек всегда должен быть готовым к самому худшему. Брюн проверила список, который оставила мать, и нахмурилась. Многих людей не будет на этом заседании. Похоже, они тоже считают, что ничего серьезного произойти не может.


Девушка вставила карточку в отверстие, чтобы включить дисплей, потом села. Сразу после достижения совершеннолетия Брюн была официально представлена Большому Совету и получила это кресло. С тех самых пор она никогда не присутствовала на заседаниях Совета.

На дальнем конце стола восседал дядя Харлис. Он посмотрел на Брюн, потом наклонился и что-то сказал ее двоюродному брату Келлу. Что ж, без сомнения, с этой стороны помощи ждать не стоит. Она улыбнулась, стараясь успокоиться. Надо быть спокойной, как мать.

В зал вошли министры. Брюн помнила, что раньше они надевали длинные балахоны, но сейчас ничего такого на них не было. Интересно, когда они прекратили этот маскарад? Может, это заслуга отца?

На возвышении Спикера стоял Хобарт Консел-лайн. Брюн удивленно заморгала глазами. Семейство Конселлайн сильно пострадало от скандала на Пэтч-коке, потому что Моррелайны входили в их септ. Никто не мог доказать, что Конселлайнам было известно о нарушениях, но другие династии просто воспользовались возможностью перехватить рыночные паи у самого большого и могущественного септа. Когда же они снова обрели прежнее влияние? И что это значит? Брюн попробовала вспомнить экстренное заседание сразу после смерти отца.


Она настроила камеру, чтобы получше разглядеть все лица, и тут только заметила некоторые странности. Справа от Спикера лица министров выражали ликование, нетерпение и гнев. Слева от Спикера лица министров казались безжизненными, на них читалось только отчаяние.

Что происходит? Она огляделась, пытаясь найти знакомые лица, но не смогла. Брюн включила поименный список с указанием мест. Никого… минутку… старшая сестра Сары, Линнет, должна сидеть через ряд. Брюн ввела позывные девушки и свое имя. Экран зажегся, и на нем появилась строчка: «Хорошо, что ты снова с нами, Брюн».

«Спасибо», — написала в ответ Брюн и посмотрела на Линнет.

Та улыбнулась и кивнула в ответ.

«Ты знаешь, что здесь творится?»

«Знаю. Поговорим во время перерыва».

Ничего не понятно. Брюн снова посмотрела на девушку, та опять кивнула, но уже без улыбки. Что ж, придется самой во всем разбираться. Она снова вызвала на экран базу данных. Сначала министры с несчастными лицами… по датам их вступления в должность она поняла, что все они были назначены ее отцом. Дольше всего пребывает на своем месте министр иностранных дел Кэбби Деланкр. Семья не очень влиятельна, но сам он порядочный, надежный человек. Она знала, что отец уважал его. Министр обороны, Ирион Солинари. Тоже невысокого происхождения, его отец долгое время отстаивал взгляд, что плебеи имеют равные с патрициями права на высокие государственные посты. Министр-секретарь, Эмили Сант-Фойн, ответственная за работу клерков…

Министры с ликующими лицами — сплошь новички. Отец назначил лишь одного из них, да и то на самом последнем заседании перед гибелью.

Министр законодательных дел. Элори Са-Кон-селл. Она из семейства Конселлайнов, но ее рекомендовал Кевил, это Брюн знала из записок отца. Остальные были назначены на экстренном заседании Совета сразу после его гибели.

Новый министр внутренней безопасности сменил Паули де Марктоса, который не смог обеспечить безопасность отца и подал в отставку. Прошение моментально удовлетворили, и теперь в его кресле сидел Бристар Анстон Конселлайн. Новый юрисконсульт вместо Кевила Мэхонея — сера Веселл. Брюн быстро сверилась с ее родословной в базе данных. Ага, тоже урожденная Конселлайн.

Пост министра юстиции после отречения Кемтре занимала Клари Уитлоу. Теперь в ее кресле сидел Норум Радсин. Даже Брюн знала о его дурной репутации в области судопроизводства.

Министр колоний. Давор Врэмон.

Итак… похоже на заговор семейства Конселлайн. Но почему тогда такой довольный вид у ее дяди? Он ничего не понимает или, напротив, в курсе происходящего?

Заседание еще не началось, а все уже были крайне возбуждены. Вперед к столу вышел Кемтре Альт-манн, бывший король. Судя по всему, он снова прошел омоложение: вид — подтянутый и аккуратный, в волосах демонстративно оставлена небольшая седая прядь. При его появлении по залу прокатился шепот, но в конце концов все успокоились.

— Предоставляю слово нашему любимому бывшему королю, — возвестил Харлис Конселлайн медоточивым голосом.

— Благодарю, — ответил ему Кемтре. — Я лишь хотел попросить вас всех думать в первую очередь об интересах государства, об интересах Правящих Династий. В последнее время между нами было много распрей, много разногласий и даже гнева…

Для Брюн это явилось новостью. В те короткие мгновения, что они проводили вместе с отцом, тот ничего не рассказывал, возможно, просто не хотел ее расстраивать.

— Нам в первую очередь надо думать о будущем, — продолжал Кемтре. — Перед лицом опасности нужно сплотиться как никогда. Благосостояние и благополучие Династий гораздо важнее мелких дрязг и взаимных упреков.

Позади Брюн раздался сердитый возглас. В другом конце зала поднялся какой-то человек и выкрикнул:

— Только не начинай снова, Виктор!

Брюн быстро взглянула на дисплей, чтобы понять, кому принадлежит реплика. Кемтре тем временем поклонился залу и под аплодисменты прошел к своему месту. В одной части зала аплодировали громче, в другой — тише.

Виктор — это, должно быть, Виктор Барраклоу, дальний родственник и глава старшего клана септа, хотя официально его никто не избирал главой семейства. А реплику подал, судя по всему, Альфред Себастьян Моррелайн-Контин.

Чутье подсказывало Брюн, что перед ее глазами разыгрывается хорошо поставленный спектакль.

Хобарт Конселлайн подготовил заговор. Кемтре воззвал к единству, потому что знал, что единства нет. А ее дядя Харлис не удивлен и не обескуражен происходящим, как того можно было бы ожидать, ведь власть переходит к соперничающей с ними династии. И это значит, что он заранее обо всем знал. Его подкупили, и она даже знает, какой монетой. Спорные права на наследство разбираются специальным Судом Завещаний. Правом назначения судей при этом обладает министр юстиции. Новый министр Хобарта наверняка пообещал Харлису содействие.

На секунду ее охватил приступ гнева. В этот момент поднялся со своего места и заговорил Хобарт… он говорил что-то о плачевном состоянии дел и о том, что государству не хватает твердого руководства. Голос у Хобарта был очень неприятный, монотонный и в то же время настойчивый. В смысл того, что он говорил, вникнуть было трудно. Брюн снова вспомнила разительный контраст между выражениями лиц министров. Сегодня ей особенно не хватало Кевила. Тот бы точно знал, почему сердится Эмили Сант-Фойн и почему самодовольно и глупо ухмыляется Давор Врэмон. Он бы в нескольких словах объяснил ей, какие выгоды получила компания «Промышленное искусство Врэмона», когда тот возглавил министерство колоний.

По длинному проходу к столу приблизился Бат-тонз. Харлис пристально посмотрел на него. Баттонз с улыбкой кивнул в ответ. По всему было видно, что брат устал сражаться.

— Меня задержали дела… — пробормотал он.

— Ты ни в чем не виноват, — ответила Брюн. — Кто-то ведь должен был ими заниматься. И слава богу, что это сделал ты.

Брат удивленно посмотрел на нее. А что еще он от нее ждал? Что она будет упрекать его?

— Ты видел повестку дня?

— Нет. Ее не напечатали. Мама сказала, что должны были напечатать, но я нигде ничего не нашел.

— О чем вы там шепчетесь? — резким голосом спросил Харлис. — Пора начинать заседание.

Вид у него был уверенный и самодовольный. Брюн вспомнила, как он раньше баловал ее. Теперь все было по-другому. Вряд ли ей удастся сейчас переманить дядю на свою сторону. Его сын Келл смотрел на нее таким плотоядным взглядом, что никаких сомнений насчет его желаний быть не могло.

— Мы с братом давно не виделись, — ответила Брюн. — Вам что-то не нравится?

Баттонз накрыл ее ладонь своей, но девушка даже не обратила внимания.

— Ему надо было прийти раньше, — ответил Харлис.

— Вы вообще к нам не пришли, — парировала Брюн, сознательно искажая смысл фразы дяди.

— Но я же был на похоронах! — громко заявил Харлис, все повернулись в его сторону, а Хобарт Конселлайн даже приостановил свою речь.

— Я не имела в виду похороны, — намеренно понизив голос ответила Брюн. — Вы не пришли к нам, когда я только вернулась.

— В этом не было нужды, — краснея, пробормотал Харлис.

Брюн смерила его взглядом. В это время прозвенел колокольчик. Это означало конец вступительной речи.

— В первую очередь, — сказал Хобарт, — мы должны проголосовать за предложенные изменения в корпоративных законах.

— Возражаю! — Снова Виктор Барраклоу. — Изменения не были представлены в срок всем членам Совета для предварительного ознакомления…

— Вы нарушаете порядок ведения заседания, — ответил ему Хобарт. — К тому же изменения всем давно известны, я оговаривал их на предыдущем заседании…

— И их отклонили, — громко произнес Виктор.

— Вы нарушаете порядок ведения заседания, — повторил Хобарт. — Если вы еще раз прервете меня, я вынужден буду удалить вас из зала заседания. А теперь садитесь, если у вас есть какие-то замечания, можете высказать их во время дискуссии.

Брюн почувствовала, что напрягается, и сделала глубокий вдох. Ничего подобного она никогда не видела и не слышала в Большом Совете.

— Полный текст поправок вы найдете на сайте тридцать четыре восемьсот восемьдесят восемь шестнадцать, — продолжал Хобарт. — Аннотации приведены на сайте тридцать пять восемьсот восемьдесят восемь двадцать девять. Пожалуйста, следите за текстом.

Можно подумать, что все кругом маленькие дети, а он, Хобарт Конселлайн, учитель. Брюн открыла оба сайта и принялась читать. Предложение сократить привилегии и льготы действительным членам Совета, дети представителей будут получать места в Совете только при их наличии и в порядке строгой очередности и старшинства. Предложение принять строгие меры против угрозы эйджеистов… Какой угрозы? Предложение создать специальную комиссию, чтобы определить степень влияния эйджеистов на Регулярную Космическую службу. Еще одну комиссию, чтобы расследовать случаи использования РКС в личных целях. С ужасом Брюн поняла, что речь идет об операции по ее спасению. Предложение ограничить доступ к сводкам новостей… ограничить доступ к документам Большого Совета… сократить кворум для голосования по корпоративным законам.

Все эти предложения выдвигались на заседаниях Совета и раньше, это было видно из сносок, там подробно говорилось, кем и когда именно. И все они были однозначно отклонены. Но тогда давалось время на их обсуждение, и в Совете присутствовали отец и Кевил Мэхоней, которые могли объяснить, почему именно эти предложения не соответствуют интересам Правящих Династий. Она даже вспомнила, что на том заседании, когда ее официально представили Большому Совету, Хобарт Конселлайн уже предлагал сократить привилегии и льготы членам Совета. Он пробовал доказать, что доверие и уважение к членам Большого Совета среди населения Правящих Династий падает потому, что право иметь место в Совете передается по наследству.

Она послала частное сообщение Баттонзу: «Он всегда был таким?»

«С тех пор, как вижу его в Совете», — ответил брат.

Брюн снова прислушалась к тому, что говорил сейчас Хобарт.

— Конечно, никому не пожелаешь того, что случилось с лордом Торнбаклом. Но, возможно, ему было бы еще сложнее стоять сейчас перед советом и объяснять свои поступки.

Брюн выпрямилась и посмотрела на Баттонза. Внешне он никак не отреагировал, но так сильно надавил палочкой на экран дисплея, что на полях загорелся красный огонек.

— Мне очень жаль, — продолжал Хобарт, — если я своими словами задеваю самолюбие его дочери, которая сегодня присутствует здесь… — Из его тона явствовало, что Брюн не должна сегодня находиться на заседании. — Но в данном случае интересы государства важнее личных. — Он посмотрел в ее сторону, и от этого взгляда ей захотелось вытереть лицо чистым полотенцем.

Брюн ждала, что сейчас поднимутся люди и скажут что-нибудь в ее защиту, но все оставались на своих местах. Хобарт слегка улыбнулся ей, кивнул и продолжал:

— А так как лорд Торнбакл мертв и отвечать за свои поступки не может, многие сочли бы неуместным говорить сейчас о том, что вменяется ему в вину. Но лично я за полную откровенность и за то, чтобы доводить дела до конца. Поправки к законам, которые я предлагаю внести, не тривиальные, и я должен объяснить, почему принимаю такие серьезные меры. Дело в том, что внутренняя политическая обстановка в Правящих Династиях крайне напряжена, и если мы не предпримем быстрых кардинальных мер, то все может кончиться очень плачевно. Государство на краю гибели.

Брат что-то пробормотал. Брюн посмотрела на него. На какое-то мгновение Баттонз напомнил ей разгневанного отца.

На экране зажегся огонек — кто-то просил слова. Хобарт покачал головой и продолжал:

— Времени на обсуждение нет, надо покончить с этими поправками и переходить к следующему вопросу.

— Мы всегда все обсуждали…— выкрикнул кто-то.

Брюн посмотрела на дисплей. Бирюзовым цветом там была обозначена небольшая ветвь Септа Даккер-сов.

— В том-то и беда, мы только и делаем, что все обсуждаем! — раздался другой голос. Кто-то из Кон-селлайнов, кажется, один из младших братьев Хобарта.

Поднялся шум, на экране то и дело зажигались огоньки. Хобарт не переставая стучал молотком по столу. Наконец шум стих. Брюн осмотрелась: кругом злые, раскрасневшиеся лица, люди готовы были наброситься друг на друга.

Каким образом этот Хобарт Конселлайн стал Спикером? Брюн снова обратилась к компьютеру, пытаясь восстановить ход событий. Все произошло на экстренном заседании Большого Совета, которое состоялось через несколько часов после убийства отца. На экстренных заседаниях не требовалось присутствия всех членов… поэтому, голосовали только те, кто был, или те, с кем можно было связаться по анзиблю. Конечно, из членов семьи лорда Торн-бакла на Совете никого не было, а связаться с ними оказалось невозможным. В результате присутствовало всего 23,2% членов Большого Совета. Но ведет себя Хобарт так, словно был избран единогласно.

«Старайтесь всегда докопаться до самой сути», — говорил один из учителей Брюн.

В чем тут выгода и для кого? Ясно, что для Кон-селлайнов, но какая именно? Они и так неприлично богаты… соперничать с ними могут разве что Баррак-лоу… Зачем им рваться к власти?

— А сейчас проголосуем, — предложил Хобарт. — Покончим с этим делом и перейдем к важным вопросам внешней политики.

В зале послышался звон колокольчика, сообщающий о начале голосования. На экране Брюн высветились все предлагаемые поправки. Неужели Хобарт их читал? Она попыталась вникнуть в текст. Кевил Мэхоней всегда говорил, что юридический язык похож на айсберг, всегда подразумевается гораздо больше, чем написано. Но Брюн никогда не училась юриспруденции. На первый взгляд, многие предложения выглядели вполне прозрачными. Она знала, что это только на первый взгляд. На самом деле тут кроется какая-то хитрость.

Безопаснее проголосовать против всех поправок сразу. Так, на всякий случай. Она ввела свои ответы и, откинувшись на стуле, принялась наблюдать за членами Совета. Келл, высунув кончик языка, медленно читал текст. Харлис только что закончил. А Хобарт Конселлайн… Хобарт наблюдал за ней.

Время тянулось очень медленно. Казалось, члены Совета никогда не справятся с этой задачей. Большинство, наверное, уже заранее решили, как будут голосовать, но несколько дотошных членов склонились над компьютерами и сверяли тексты поправок слово за словом.

Результат голосования можно было предсказать… поправки прошли. Следующим вопросом было избрание Хобарта Конселлайна Спикером на полный срок. Совет разделился на несколько лагерей, и дискуссия свелась к оскорблению оппонентов. Брюн спокойно сидела и наблюдала за всем происходящим, время от времени делая пометки в своем блокноте. Баттонз вел себя так же.

После заседания они вместе отправились в Эппл-дейл. Словно сговорившись заранее, брат и сестра говорили только о том, что видели из окна машины. После ужина они занялись делами, и наконец-то брат заговорил с Брюн как с равной.

— Должен признаться, я потрясен твоим поведением сегодня на Совете.

— Но я же ничего не сделала.

— Вот именно! Ты не дулась, ни на кого не набрасывалась, не ругалась и вела себя вполне подобающим образом. Ты сидела с очень внимательным, умным и строгим видом.

— Строгим?

— Разве ты не заметила, как наблюдал за тобой наш новый Спикер во время голосования?

— Заметила. И чувствовала себя в высшей степени неуютно.

— Естественно. Он не такой простой, Брюн. Ну что ж, я слышал, мама уехала на Сириалис. А ты останешься здесь?

— Сейчас да. Я хотела заняться делами Большого Совета, если, конечно, ты не возражаешь.

— Ты уверена? Если ты будешь следить за тем, что происходит в Большом Совете, я смогу полностью сосредоточиться на распутывании того, что натворил в семейных делах наш дорогой дядюшка. Без Кевила так трудно…

— Понимаю, — ответила Брюн.

Баттонз внимательно посмотрел на сестру. Девушка чувствовала, что брат понял, как она переживает из-за возникших по ее вине неприятностей и последовавшей за ними смерти отца.

— Не расстраивайся, — наконец сказал он. — Было бы гораздо хуже, если бы тебя с нами не было.

— Не знаю, — ответила Брюн.

— А я знаю, — настаивал Баттонз. — Да и ты скоро поймешь. Но сейчас надо заняться делами поважнее. Нас со всех сторон поджидают опасности. Кстати, что с малышами? Я бы не хотел, чтобы их взяли в заложники и использовали против нас.

— Их забрала Сесилия де Марктос. Ей можно верить…

— Будем надеяться, что она не поселит их в конюшне и не попытается вырастить из них хороших жеребцов. — И Баттонз от всей души рассмеялся. — С ней никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Брюн тоже рассмеялась.

— Ты прав, но, думаю, они будут жить не с ней.

— Хорошо. Главное, чтобы они были в безопасности, чтобы никто не мог использовать их в своих целях.

— Думаю, лет десять-двенадцать мы о них ничего не услышим… Даже не могу представить их подростками…

— Если через десять лет Правящие Династии будут существовать, мы займемся их будущим.

Брюн внимательно посмотрела на брата. Он перестал улыбаться и выглядел теперь старше своих лет.

— Баттонз, ты тоже думаешь, как Хобарт?

— Я согласен, что Правящим Династиям грозит опасность. Но не из-за того, что в недавнем прошлом им не хватало твердого руководства. Самую большую опасность представляет он сам. Все это сокращение привилегий и льгот членам Совета. Мы долго добивались урегулирования споров и конфликтов между различными династиями и семействами, и добились этого именно благодаря тому, что небольшие септы знали, что могут увеличить свое влияние за счет большего количества представителей в Совете. Они начинали сотрудничать друг с другом, и это делало политическую ситуацию стабильной. Когда Династиями правил король, он налаживал отношения между кланами и септами.

— Почему же Хобарт этого не видит? — спросила Брюн.

— Не знаю. Когда мне было лет десять, а ты была совсем малышкой, я как-то случайно услышал разговор взрослых. Они обсуждали, как процесс омоложения может сказаться на политической обстановке. Конечно, я далеко не все понял. Но помню, как спорили папа с дядей Харлисом. Когда в школе я задавал вопросы учителям, они меня совсем не понимали, а потом, когда я служил в Королевской Космической службе, все уже только и говорили, что о повторном омоложении, что, мол, это единственный способ нормально прожить жизнь, оставаясь молодым и энергичным. Это было в тот год, когда Лепеску приехал на Сириалис, да, по-моему, именно тогда… однажды Чарли Уиндетссон напился и за обедом в офицерской столовой сказал, что раз наши родители никогда не состарятся, нам не надо становиться взрослыми. Что для нас нет никакого будущего. Все смеялись и пили дальше, а меня охватила паника. Я ушел к себе, позвонил Саре, и тогда мы решили пожениться.

— Я этого не знала.

— Ну… ты тогда занималась своими сумасбродными делами. И почти все наши сверстники вели себя именно так. Наши родители в этом возрасте были гораздо взрослее, многие из них к концу обучения в университете уже вносили свою лепту в семейный бизнес. Некоторые даже раньше. Но их родители редко доживали до ста лет и чаще всего уходили на покой, когда им было около восьмидесяти. Первая волна омоложения немного все изменила, но потом… я вернулся тогда домой и долго беседовал с отцом. Он пообещал, что они с матерью подадут в отставку, когда я буду еще молодым, и перевел большую часть акций на мое имя сразу после того Охотничьего бала. И всячески способствовал тому, чтобы я занимался делами Большого Совета и бизнесом.

— А я думала, ты просто зазнался…

— Немного зазнался, конечно… Но прежде всего я не хотел оставаться вечным ребенком, легкомысленным богатеем, который может оплатить сколько угодно процессов омоложения, чтобы оставаться всю жизнь двадцатилетним бездельником. Я бы не смог так жить…

— А дядя Харлис… — начала Брюн. Ей нужна была определенная информация. — Что он?

— Он считал, что повторное омоложение поможет укрепить влияние и могущество семьи. Харлис выступал вначале за то, чтобы омоложение проходили только представители Большого Совета и члены их семей. Его кое-кто поддерживал, но предложение не прошло. Потом он попробовал ограничить процессы омоложения, введя возрастной ценз. Восемьдесят лет. Но это тоже не прошло. Эйджеисты уже тогда выступали против, так как были отмечены некоторые биологические проблемы. Они требовали полного запрещения повторного омоложения и думали, что Харлис их поддержит, но не тут-то было.

— А… население росло и росло?

— Не только это. В наших кругах рождаемость как раз снизилась, потому что уже не нужно было торопиться, стало возможным рожать детей лет в пятьдесят-шестьдесят или даже позже. Изменился состав населения, и перераспределились силовые структуры. С возрастом люди всегда обретали жизненный опыт, теперь же появилась возможность накапливать опыт, не теряя при этом ни сил, ни здоровья, ни молодости. Старики не умирали и не уходили в отставку, и молодежи пришлось искать для себя новые сферы деятельности. А люди, конечно, приветствовали омоложение, особенно когда узнали, что оно помогает еще при ряде заболеваний и травм. Омоложение проходили все, кто мог себе это позволить. Конселлайны же были заинтересованы в этом из-за больших прибылей.

— Хм-м-м… значит, нужно было найти какой-нибудь выход… например, отец предложил заселять новые колонии?

— Это было временной мерой. Кое-кто требовал аннексии соседних территорий, но папа всегда был против экспансии в космосе. Зачем настраивать против себя соседей, когда существуют незаселенные планеты в Галактике Правящих Династий? Он предлагал изменить колониальную политику, много работал с министерством колоний относительно оказания различных видов помощи колонистам. Разрабатывал проект о предоставлении концессий компаниям или семействам, закупающим лицензии на поселение в колониальных мирах.

Брюн покачала головой.

— Я плохо разбираюсь в этих вопросах и вряд ли пойму.

— Я помогу. Главное тут вот что. Сначала планету делают пригодной для жизни. Это называется процессом террафикации. Чем больше времени дается после этого планете на так называемую стабилизацию, тем легче пройдет процесс колонизации в дальнейшем. До недавнего времени это означало такие долгосрочные инвестиции, что вкладывать в это деньги было нерационально. Когда произошло объединение Правящих Династий, Большой Совет постановил ввести годичные совместные инвестиции, раз в год Династии сообща вкладывали деньги в развитие одной планеты. Благодаря Потерянным мирам мы узнали, что чем больше период стабилизации планеты, тем лучше.

— Парадайз, Вавилон, Оазис, — проговорила Брюн, чтобы дать понять, что слушает брата.

— Да, именно. Эти планеты попали во вторую волну открытий, потом после Многолетних войн о них на долгое время забыли. Процесс стабилизации в связи с этим продлился там лет семьсот-восемьсот. Конечно, экосистема этих планет не настолько зрелая, как та, что развивалась естественным образом, но все же Парадайз, Вавилон и Оазис во многом превосходят другие колониальные миры. Только сейчас некоторые другие планеты приближаются к ним по уровню пригодности. Скауты обнаружили на Пара-дайзе дремучие леса, которым было лет триста, не меньше, равнины с толстым слоем плодородной почвы, стабильный климат… множество рыбы в реках. Не то что в других колониях… А лет через пятьсот будет еще лучше… Если бы колонисты начинали заселять планету, когда экосистема уже стабилизировалась, им было бы намного легче.

— Но ты сказал, что отец считал заселение колоний временной мерой. А что же он хотел сделать? Остановить процесс рождаемости? Или ограничить омоложение?

— Не уверен. Он поговаривал и о том, и о другом. Но все так запутанно… особенно в Правящих Династиях. Ты ведь знаешь, существуют планеты, где люди противятся какому бы то ни было планированию семьи, и есть другие, где, наоборот, приветствуется нулевой прирост населения, и еще другие с массой разнообразных религий. И политика одной группы воспринимается в штыки другой. Но с каждым годом увеличивался процент населения, прошедшего омоложение. И, по данным опросов, легко было понять, что эти люди рассчитывают на повторное омоложение.

— Интересно, что сделали в Гернеси? — спросила Брюн. — Они начали омоложение одновременно с нами, но у них нет никаких кризисов населения.

— Не знаю… хороший вопрос. А у них такое же разнообразие вероисповеданий?

— Понятия не имею. Как все это сложно, Бат-тонз.

— Вселенная наша отнюдь не простая, и если мы не найдем выхода из создавшегося положения, то погибнем. — Он пристально посмотрел на сестру. — Теперь ты взрослая и сама решила следить за работой Большого Совета. Теперь ты все знаешь.

— Лучше бы я оставалась сумасбродной блондинкой, — ответила Брюн, хотя сама так не считала.


Корабль «Джессамин Эссене»,

компания «Эссеншиал транспорт лимитед»


Вольные наемники в кают-компании уже в третий раз просмотрели видеозапись убийства и последующих событий. Мужчины почти ничего не говорили, даже не ругались. Наконец самый старший из присутствующих выключил видеоплеер.

— Ну вот, опоздали, кто-то нас опередил. Что будем делать? — И он с вызовом посмотрел на других.

— Уберем всех остальных. Раз этого нет в живых, они решат, что опасность миновала, и потеряют осторожность.

— А я все время думаю о детях, Дэн… они по праву принадлежат нам.

— Бен прав, — вставил другой мужчина. — Кто-то должен раздавить голову гремучей змее. Как бы гадина ни шипела, ей пришел конец. Совсем необязательно становиться преступниками и убийцами. Но надо вернуть всех наших детей.

— Но как мы их найдем? Если их уже разослали по новым семьям?

Дэн поднял руку.

— Нам ничего еще не известно. Сначала попробуем все разузнать. Может, удастся что-нибудь где-нибудь услышать. Надо держать ухо востро, где бы мы ни останавливались. И имейте в виду: никаких попоек, не забывайте о том, что случилось по вине того идиота на Зенебре…

Все прекрасно знали, о чем идет речь. Тогда враги захватили целый корабль их соотечественников.

— Никаких драк, никаких споров. Мы все при исполнении задания, нового задания, вот наши правила. Понятно?

— Да, сэр.

На следующий день «Джесси» прибыл на станцию Гоулдвин, и все вольные наемники сошли с борта корабля, отметившись сначала у капитана. Настолько редко случается, чтобы вольные наемники действительно честно отрабатывали рейс, что капитан даже надбавил им всем жалованье и пожал на прощание руку. Что бы ни говорили о фанатиках, он всегда предпочитал иметь дело с набожными людьми. Они хорошо работали и не пробовали стащить груз.

На станции Гоулдвин пассажирам предлагались дешевые комнаты, еда и питье. Все это находилось в так называемом секторе С-3. Станция была гражданской, сюда редко залетали корабли РКС. И в декоре, и в приготовляемых в кафе блюдах чувствовалось все культурное многообразие народов, населявших Правящие Династии. Группа мужчин направилась на запах копченого мяса. В кафе они уселись за длинный стол. Справа на стене был вмонтирован экран телевизора. Шла трансляция какого-то делового заседания, но мужчины никого не могли узнать. Вдруг на экране появилось знакомое им всем лицо — блондинка с короткими, вьющимися волосами.

— …Вы хотели бы что-нибудь сказать о результатах заседания, сера Мигер-Торнбакл? — Мужчины с трудом разбирали акцент ведущего.

— Нет… понимаете, наша семья все еще в трауре… — У блондинки акцент был еще сильнее.

— Да, сера, а как вы относитесь к тому, что Спикером избран представитель семейства Конселлайн?

— Извините. — Она отвернулась от камеры, но камера последовала за ней. Блондинка села в длинную машину темно-бордового цвета.

— Черт побери! — выругался один из мужчин. — Это же она!

— Все вы, мужчины, одинаковые, — заметила одна из официанток. Она положила перед ними меню. — Если женщина молодая, богатая и красивая, значит…

— Мы будем есть чили, — сказал ей Дэн. — Каждому по миске чили и еще принеси крекеров. — Он обвел взглядом остальных, и все замолчали, хотя было видно, что им очень хотелось поговорить.

— Пиво? — спросила официантка.

— Нет… не сейчас.

Сначала нужно все выяснить, нужно разыскать женщин и детей. Если они смогут их найти и вернуть домой, пусть даже не всех, их будут уважать, даже больше, чем если бы они сами убили Спикера. И тогда рейнджеры Истинного Техаса перестанут обзывать их горсткой ничего не стоящих мужчин, которых даже жены бросили.

— Смотри… — Бен тронул Дэна за руку и показал на экран.

Снова показали ту же сцену, из-за которой они уже все чуть не перессорились. Женщины и дети в традиционных одеждах идут по коридору из корабля на станцию и их сопровождают военные Правящих Династий в полном боевом обличье.

Дэну было трудно разбирать то, что говорит комментатор, но он уловил название. Станция Баскар. Интересно, что это значит? Жили они там раньше или собираются туда отправиться? Этого он не знал, но обязательно узнает. Они найдут какой-нибудь бар, разговорятся там с кем-нибудь и наверняка выяснят все, что нужно. Надо только знать, кого и о чем спрашивать.