Дорин Малек Жемчужина гарема

Пролог

Бурса, Оттоманская империя. Август 1885

– Вы меня изнасилуете? – спросила Сара по-английски, стараясь изо всех сил, чтобы в голосе не прозвучал страх.

Халид-шах пожирал ее пристальным взглядом темных глаз, запомнившихся ей с момента их первой встречи. Стоявшие по обе стороны от нее евнухи, черная кожа которых была умащена до блеска, крепко держали ее.

– Если бы я этого захотел, меня никто не остановил бы, – спокойно ответил Халид по-английски с британским акцентом. Он сделал небрежный знак рукой, и евнухи отпустили ее, отступив назад. По команде господина они с глубокими поклонами удалились.

Сара, оглядев пышное убранство покоев Дворца Орхидей, устремила свой взгляд в цветущий сад, который раскинулся сразу за ним: струи фонтана, мраморный бассейн для купания, клетки с пестрыми птицами…

Сара поняла, почему паша отослал слуг прочь: бежать ей было некуда.

– Зачем меня привели сюда? – решительно спросила она, пытаясь сохранять спокойствие.

– Теперь ты принадлежишь мне, – просто ответил Халид. – И я могу поступать с тобой так, как захочу.

– В моей стране люди не продаются и не покупаются! – возмущенно воскликнула девушка, забыв об осторожности.

– В твоей стране людей покупали до самого недавнего времени. Кажется, это прекратилось лет двадцать тому назад, – с улыбкой отозвался он.

– Наш бывший президент, Линкольн, отменил рабство, – ответила Сара, раздраженная его замечанием. – И вообще, я из Бостона. Мы не занимались отвратительной торговлей человеческими жизнями.

– Бостон не входит в Соединенные Штаты? – иронично поинтересовался он.

– У вас будут серьезные неприятности, когда мой кузен, узнает, что со мной сделали! – гневно сказала Сара.

Его улыбка стала шире.

– Закон – это я. Твой родственник… – Он щелкнул пальцами… – в Бурсе бессилен.

– Американское посольство… – начала было Сара.

Халид, откинув назад голову, расхохотался, демонстрируя сверкающие белизной зубы:

– Болтуны! – презрительно бросил он. – Полгода потратят только на то, чтобы решить, что им предпринять и когда. А пока ты – моя.

Сара гневно взглянула на него. Со времени их прошлой встречи Халид успел сбрить бороду, открыв золотисто-смуглую кожу лица, на котором запечатлелось аристократическое высокомерие, вполне естественное для властителя Бурсы. На щеках пролегали симметричные складочки на том месте, где при улыбке покажутся ямочки; и на подбородке тоже была ямочка. Чуть крючковатый нос располагался над красиво очерченным ртом с полной, чувственной нижней губой. Густые черные волосы вились над высоким лбом и спускались на шею и к ушам. Халид был на голову выше Сары. Расстегнутый у горла белый вышитый кафтан обнажал темные завитки волос на груди. Он был удивительно хорош собой, и это еще больше увеличивало смятение и неуверенность, которые испытывала Сара.

Протянув руку, Халид взял упавший ей на плечо золотой локон и накрутил на свой смуглый палец. Сара напряглась и отпрянула, но он потянул ее к себе медленно и настойчиво, пока девушка не сдалась, неловко шагнув к нему.

Отпустив локон, Халид проследил указательным пальцем линию ее шеи до начала грудей в глубоком вырезе блузки. Когда его палец скользнул ниже, под ткань и легонько прижал сосок, Сара судорожно вздохнула. Прислужницы гарема, готовившие ее к встрече с пашой, накрасили соски хной, и они теперь просвечивали сквозь тонкий шелк блузки. Он провел по нему пальцем, сначала легко, а потом решительнее.

Сара опустила глаза, чувствуя, как ее лицо заливает жаркая краска, но заставила себя поднять голову и вызывающе встретить взгляд молодого красавца. А потом изо всей силы дала ему пощечину.

Халид не отшатнулся, а только пристально посмотрел на нее. Отпустив сосок, он снова схватил ее за волосы и намотал их вокруг руки, притянув к себе Сару так, что она припала к его плечу, оказавшись нос к носу с ним. Поразительно – он не причинил ей боли, но и шевельнуться девушка не могла. Неподвижно застыв, она смотрела в его темные глаза с длинными ресницами.

– За такое я мог бы тебя убить, – тихо проговорил он. В его голосе слышалась угроза.

Она глубоко вздохнула и облизала пересохшие губы.

– Но тогда и ваши денежки пропали бы, донме паша, – спокойно ответила Сара.

Он отпустил ее так резко, что она пошатнулась, а когда снова выпрямилась, Халид уже хладнокровно смотрел на нее.

– Возможно, я решу, что именно на это их и стоит потратить, – заметил он.

– А разве вы не разочарованы? – саркастически осведомилась Сара. – Я не так податлива, как вы рассчитывали? Может, за такие деньги вы надеялись получить послушную подстилку? Вам следовало бы получше изучить товар, прежде чем платить. Кобылка кусается.

– Любую кобылку можно укротить, – спокойно ответил он. – Даже самые дикие и норовистые со временем понимают, что в руках господина их ждет наслаждение.

– Вы будете разочарованы, – монотонно проговорила Сара.

– Я не буду разочарован, – уверенно возразил он. – Это только начало.

– В этой сделке выиграл султан Хаммид, – уколола его Сара. – Он получил вашу семейную реликвию и деньги, а вы туфту вместо куртизанки.

– Что такое «туфта»? – спросил он.

– Подделка. Плохая вещь.

– О, но ты станешь очень хорошей.

– Так вы действительно собираетесь меня принудить.

– Принуждения не понадобится. – Взяв ее за подбородок, он повернул ее лицо к свету. – Ты сама будешь умолять меня, чтобы я овладел тобой, користа. А потом – чтобы я не останавливался.

– Никогда, – сквозь зубы процедила Сара, вырываясь. – Поверьте, напрасный труд. Лучше отпустите меня.

– Что, вернуть к султану? – насмешливо спросил он.

– Да, он позаботится, чтобы меня отпустили к кузену. Может, даже вернет вам то, что вы за меня заплатили, – с надеждой сказала она.

Халид покачал толовой:

– Дело не в цене. Султан Хаммид не понял, что я торговался только для вида, я играл. За тебя я отдал бы все, чего бы он ни попросил.

Потрясенная Сара молчала. В отчаянии девушка поняла, что этот человек давно привык получать все, что пожелает, – и сейчас он желает ее, Сару Вулкотт.

Халид вдруг хлопнул в ладоши, и мгновенно появились евнухи.

– Что происходит? – спросила Сара, испуганно оглядываясь. «Что теперь он задумал?» – мелькнуло в ее голове.

– Они отведут тебя в твои комнаты в гареме, – ответил Халид, отворачиваясь от нее. Не успела Сара что-либо сказать в ответ, как ее вывели в мощенный плитками коридор.

Халид прислушался к затихающим в отдалении шагам, а потом подошел к столу и налил себе чашку густого турецкого кофе. Его отец по этому случаю вызвал бы слугу, но Халид был другим, и в этом заключались его проблемы. Его жизнь была ненадежным мостом между Востоком и Западом, как древний Константинополь, и на обеих сторонах он чувствовал себя чужим.

Передумав пить кофе, он отодвинул чашку и потянулся к графину с ракией. Налив полрюмки прозрачной жидкости и добавив в нее воды, он осушил рюмку одним глотком, глубоко вздохнул, чувствуя, как огонь растекается по внутренностям.

Да, все плохо обернулось. Американка ненавидит его. Что ж, этого и следовало ожидать. Всем известно, как независимы эти американцы и их женщины. Он предвидел такое, когда впервые увидел ее в султанском гареме и узнал, кто она.

Халид налил еще немного обжигающего напитка и стал задумчиво покачивать рюмку. Конечно, завоевать огненную женщину непросто. Но Сара стоит того, чтобы за нее бороться, и между ними вспыхнет пламя страсти. Ему хотелось, чтобы Сара пришла к нему добровольно. В принуждении женщины нет победы – такое годится только для трусов. Истинная победа мужчины состоит в том, чтобы поначалу равнодушная противница стала полной страсти возлюбленной.

Но на это нужно время. Он должен был приобретать ее таким жестоким образом, но выбора не было. И если бы не действовал так стремительно, она, закончив свой визит в гарем султана, вернулась бы домой. И тогда он ее больше не увидел бы.

А такое даже в мыслях не хотелось допускать. Халид должен получить ее. Бабка Халида сказала, что он околдован голубыми глазами, как когда-то был околдован его отец. Возможно, так оно и есть. Его дом полон женщин, но ни одна из них не желанна – ни одна, кроме нее. Когда Халид впервые увидел Сару в Большом Зале в Топкапи, она смотрела на него с вызовом, не отводя своих глаз, не кокетничая, как все гаремные женщины. И он был покорен ею.

Конечно, и Сара к нему неравнодушна, как бы высокомерно сейчас она ни держалась. Пусть пока она не признается себе в этом. Но надо раздуть искру интереса к нему, а на это потребуется время. И прежде всего необходимо преодолеть ее возмущение тем, насколько бесцеремонно он ее заполучил.

Сара горда и своевольна, Он и сам такой. Задача будет непростая. Если надоели покорные обитательницы гарема – за эту женщину придется бороться. Но какое удовольствие его ожидает, когда она наконец уступит!

Халид допил рюмку и приложил тыльную сторону ладони к губам. Да, он хочет ощутить ее горячий и жадный поцелуй, хочет, чтобы ее руки судорожно обхватили его в порыве страсти, чтобы белое мягкое тело приняло его, как ножны принимают меч.

Халид закрыл глаза. На лбу выступили капельки пота, руки сжались в кулаки.

Он обязательно добьется своего.

Мемтаз встревоженно встретила Сару в ее покоях, предназначенных для икбал, фаворитки. Это были самые роскошные помещения гарема, которые уступали только комнатам родственниц паши.

– Что случилось? – спросила служанка.

– Ничего, – ответила Сара.

– Ничего? – изумленно переспросила Мемтаз. Рабыня-черкешенка, давно попавшая в Оттоманскую империю, помогала Саре одеться перед свиданием с Халидом и очень хотела, чтобы ее иностранка-подопечная оказалась на высоте.

– Паша осмотрел меня, как призовую телку, купленную на сельской ярмарке, а потом отправил обратно, – объяснила Сара.

– На сельской ярмарке?

– Ну, неважно где.

– Он был вами недоволен? – огорчилась Мемтаз. – Но вы так чудесно выглядите. Не понимаю, почему мой господин подумал, что сделал неудачный выбор?

– Он так не подумал, Мемтаз, – устало возразила Сара. – Сказал, что заплатил бы за меня сколько угодно. И мною был доволен, по крайней мере, тем, как я выгляжу.

Мемтаз удивленно: уставилась на Сару.

– Не смотрите так на меня. Это все ваша проклятая страна, – пробормотала Сара, падая на плюшевый диван, заваленный атласными подушками. Она равнодушно взглянула на роскошные гобелены, потом снова перевела глаза на служанку.

– Почему Халид-шах так хорошо говорит по-английски? – с любопытством спросила Сара.

– Его научила мать – и меня, – объяснила Мемтаз. – Это была голубоглазая гяурка…

– Иностранка? – спросила Сара. – Пленница?

– Да. Ее захватили пираты и продали валиде-паше, отцу Халида. Она была англичанка, как вы.

– Я американка.

Мемтаз пожала плечами, мол, какая разница?

– Старый господин ее очень любил и, пока она была жива, не брал других кадин. Он баловал ее, и когда та пожелала, чтобы их сына отправили в английскую школу перенять обычаи ее народа, старый господин согласился. Там есть университет… о, как его называют… Оксфар?

– Оксфорд? – изумилась Сара.

– Да-да. Молодой господин учился там, пока не умер его отец, а потом вернулся сюда получить свое наследство.

«Боже правый, – подумала Сара, – этот варвар, купивший ее, словно штуку ткани, получил образование в Оксфорде?»

– Мемтаз, что со мной будет? – печально спросила она служанку.

Мемтаз только покачала головой.

– Кто может знать? Если бы султан вас подарил паше, то мой господин должен был на вас жениться – таков обычай. Но раз он вас купил… Скорее всего, вы займете место в гареме паши, как его одалиска.

– А это что такое? – быстро спросила Сара, хотя она слышала это слово в серале султана.

– Рабыня.

– Как вы? – уточнила Сара. Почему-то ей казалось, что это не так.

– Нет, я – гедикли, выполняю домашнюю работу. А вы будете хазеки…

Мемтаз замялась.

– Объясни мне, пожалуйста.

– Ну, это женщина для развлечения господина.

– Вы хотите сказать – наложница, – мрачно проговорила Сара. И произнеся это слово вслух, почувствовала себя еще хуже.

Мемтаз не стала возражать. Сара закрыла глаза.

– Не надо так печалиться, госпожа, – успокаивала ее Мемтаз. – На самом деле вам очень повезло. Вы будете жить в роскоши, целыми днями купаться в хаммане, умащать себя благовониями и одеваться в великолепные наряды, курить наргиле и есть щербеты и сладости.

– Я не хочу купаться в хаммане и курить гашиш, Мемтаз. Я хочу быть свободной.

– И паша Халид молод, – продолжала Мемтаз, словно не слыша Сару. – Он самый красивый мужчина в Бурсе, а может, и во всей империи. Все обитательницы гарема вздыхают по его прикосновениям и мечтают, чтобы их выбрали для ночи любви. Вы могли бы попасть к старому, уродливому толстяку, от которого воняет чесноком. А кроме того, мой господин очень богат. Он унаследовал от отца этот дворец и все владения, гарем и земли от Золотого Рога до Босфора и бедуинских холмов…

Сара подняла руку, прерывая поток восхвалений.

– Мемтаз, я понимаю, что вы хотите меня утешить, спасибо, но мне хочется остаться одной.

Служанка поклонилась.

– И еще, Мемтаз…

Та обернулась.

– Что значит «користа»?

Мемтаз улыбнулась:

– О, это очень лестное любовное слово… Понимаете?

– Комплимент?

– Да. Если мужчина так называет женщину, значит, она – предмет его страстного желания, его самая сильная… страсть.

Сара отвернулась.

Мемтаз бесшумно вышла в прихожую. Сара остановилась у зарешеченного окна своей спальни, глядя на каменные стены Каретного дома, отделявшие гарем паши от внешнего мира.

Неужели отсюда нельзя убежать? Нужно что-то придумать.

Сара горько вздохнула. Что же делать? От дома ее отделяют тысячи миль, за помощью обратиться не к кому. Даже если принцесса Роксалена знает, что случилось с Сарой, она не сможет ничего предпринять против воли своего отца, султана. Джеймс – единственный, кто мог бы ей помочь, но кузен совершенно недостижим для нее.

От ужаса у Сары перехватило горло. Ее продали – продали, Господи! – человеку, который вызывает в ней самые противоречивые чувства. От одной мысли о новой встрече с ним ей становилось не по себе.