"Каникулы Рейчел" - читать интересную книгу автора (Кейс Марианн)

13

Я околачивалась в столовой, пока не убрали всю посуду после обеда. Когда я ничем не была занята, меня одолевали мысли о Люке. На фоне постоянной боли из-за нашего разрыва, постепенно разрастаясь, возникло чувство острого унижения, мне нужно было отвлечься, и поскорее. Ну должно же хоть какое-то время отводиться на массаж, спортзал и тому подобное. Должно! Я больше не в состоянии сидеть на одном месте, пить чай и думать о том, что Люк меня бросил!

Истерика зарождалась где-то в желудке, поднималась вверх и сводила судорогой горло. Я даже вспотела. Вдруг я обнаружила, что уже давно на ногах и разыскиваю Майка. Забыв о своем нежелании вступать с ним в приятельские отношения, я подлетела к нему и воинственно спросила:

– Ну, а что теперь?

Хорошо, что я еще удержалась и не схватила его за джемпер и, дико выпучив глаза, не заорала: «Я больше не в состоянии пить этот ваш чертов чай!»

Сначала он инстинктивно отшатнулся, заметив мою боевую стойку, но через мгновение овладел собой. Он непринужденно улыбнулся и сказал:

– Все, что угодно. По пятницам вечером у нас нет лекций и собраний. Свободное время. Делай, что хочешь.

– Например? – спросила я. Удивительно, но, кажется, от злости я даже стала задыхаться.

– Пойдем, я проведу для тебя маленькую экскурсию.

Я разрывалась между любопытством и нежеланием показываться с Майком на людях. Но он уже устремился прочь из комнаты, и я, все еще задыхаясь, последовала за ним.

Первая остановка была в гостиной. Как и все здесь, она, видимо, находилась в состоянии ремонта. Из этой комнаты вынесли всю мебель. Остались только продавленные диванчики. На полу валялись куски штукатурки. Видимо, упали с потолка. Стекла, похоже, собирались менять, а пока по комнате гулял холодный ветер. В комнате находился человек, чему я очень удивилась, учитывая царивший здесь сибирский холод. Подойдя поближе, я поняла, что это Дейви, одинокий игрок. Я не узнала его сразу, потому что на нем было пальто и шапка с ушами. Он сидел на краешке диванчика и напряженно смотрел по телевизору «Ставка – жизнь».

– Давай! – шептал он. – Ставь все! Не упусти свой шанс!

– Что показывают, Дейви? – пропел Майк. Дейви подскочил, буквально подскочил на месте и немедленно выключил телевизор.

– Не говори никому, ладно? – взмолился он.

– Ладно, так и быть, на этот раз не скажу, – пообещал Майк. – Но будь осторожен, недотепа.

Я не имела ни малейшего представления, о чем это они.

Следующая остановка – читальня.

Ее, видимо, тоже собирались переоборудовать. Здесь народу было довольно много. Хотя комната и называлась читальней, все они… писали. Что это они пишут, интересно. Письма? Тогда почему время от времени они вдруг в отчаянии стучат по столу кулаками и кричат: «Не могу!»? А именно так они и делали. За те три секунды, что я провела в этой комнате, трое из них стукнули кулаком по столу. Другие скатывали из своих листков шарики и бросали их в стену. Воздух был тяжелым от сигаретного дыма и отчаяния. Я испытала облегчение, покинув эту комнату.

– Ну а на десерт, – сказал Майк, – сладкое! Мое сердце учащенно забилось, выталкивая в кровь сгустки злости. Что он мне покажет? Спортзал? Апартаменты знаменитостей? Бассейн? Нет. Это была его комната. Он протащил меня вверх по лестнице и распахнул дверь в комнату со словами «pièce de résistance». Он даже не попытался изобразить французский акцент. Не такой он был человек.

Теперь, когда мой гнев утих, осталось лишь чувство стыда и желание быть вежливой и милой. Вот этим все обычно и кончается. Итак, если я буду вынуждена врезать ему, если он для этого затащил меня сюда, совесть не будет слишком меня мучить – ведь я была готова заглянуть внутрь и похвалить его комнату.

Я не поверила своим глазам! Как будто кто-то задался целью уместить в одной маленькой комнатке как можно больше односпальных кроватей. Спальня была просто забита кроватями! Они стояли так тесно, что одна соприкасалась с другой.

– Правда, мило и очень уютно? – сухо спросил Майк.

Я рассмеялась. Он уже казался мне забавным. Правда, я засмеялась бы, даже если бы не казался.

– Ладно, пошли вниз, – сказал Майк, когда я истощила весь запас комплиментов его комнате.

– Нет, покажи мне все, – настаивала я.

– Завтра, – покачал головой Майк. – А то сейчас уже темно и холодно.

Должно быть, сауна и спортзал – в другом здании, сообразила я. Итак, мы отправились в обратный путь. В столовую, где все еще сидело человек десять. Они по-прежнему пили чай, по-прежнему насыпали в чашки полные ложки сахарного песка, по-прежнему курили сигарету за сигаретой.

По-видимому, они любили эту столовую, это был их дом. С тяжелым сердцем я подумала, что, скорее всего, эти люди никогда не бывали в тренажерном зале. Возможно, они вообще никогда не покидали столовой. Я бы не удивилась, если бы они и спали здесь. Им всем было наплевать на то, как они выглядят.

Всем, кроме Криса. Он исчез, и я готова была держать пари, что знаю, где он. Я села и почувствовала, что надвигается депрессия. От нее некуда было деться. Эти желтые стены давили, бесконечные чаепития изматывали, даже когда сам в них не участвовал. И еще меня снова одолевали мысли о Люке.

Все мои радужные надежды на то, что я смогу прогнать их, когда захочу, улетучились.

Я попыталась отвлечься, спросив Оливера, человека со сталинскими усами, откуда он родом. Разумеется, я ожидала, что он ответит, что он «коренной дублинец, плоть от плоти этого города». Он так и сделал, и это подняло мне настроение, но лишь на одну секунду.

Нет, когда я сюда ехала, то ожидала совсем другого. Сердце мое сжалось от тоски.

Как раз в ту самую секунду, когда у меня свело желудок от мысли, что есть два Клойстерса и что я попала не в тот, вошел Кларенс. У него было красное лицо, спутанные волосы, и он весь сиял.

– Ты где был? – спросил Питер, внезапно рассмеявшись лающим смехом, от которого я едва не пролила на него чашку горячего чая.

– Внизу, в сауне, – сказал Кларенс.

Мое сердце отозвалось мощным радостным ударом. Какое облегчение! Теперь все мои страхи показались такими глупыми! Просто смехотворными.

– Ну и как оно? – спросил Майк.

– Здорово! – ответил Кларенс. – Просто здорово!

– Ты в первый раз? – спросил кто-то.

– Да, – ответил он. – И это просто замечательно! Я великолепно себя чувствую.

– Ты это заслужил, – сказал кто-то еще.

– Как хорошо избавиться от всей этой грязи, правда? – спросила я, желая принять участие в общем торжестве.

– О чем вы? При чем тут грязь! – засмеялся Кларенс. – У меня сроду и носков-то чистых не было.

О боже! Я сжалась от омерзения. Фу! Это окончательно отвратило меня от него. Не надо было ему упоминать о носках. Он сам подписал себе приговор. А жаль. Он мне уже почти нравился.

Кларенс сел, и разговор вернулся в то же русло, по которому тек до его прихода. Я вдруг ужасно захотела спать и совершенно не могла сосредоточиться на предмете разговора. Я лишь слышала гул их голосов, он то затихал, то становился громче, по мере того как разговор замирал и вновь возобновлялся. Все это напомнило мне о тех временах, когда я маленькой девочкой гостила у бабушки Уолш в Клэре. Тихими вечерами в дом приходили гости. Они осторожно входили и выходили, сидели у огня, пили чай, болтали. Наша спальня была совсем рядом с гостиной, так что мы с сестрами засыпали под приглушенный шум голосов местных мужчин, пришедших навестить мою бабушку (нет, она вовсе не была проституткой).

И вот теперь, когда меня захлестнула волна в основном мужских голосов, сразу стало клонить ко сну, совсем как тогда. Мне ужасно хотелось пойти и лечь, но я боялась, что привлеку к себе всеобщее внимание, если сейчас вдруг встану и пожелаю всем спокойной ночи. Зря я вообще тут села.

Я ненавидела свой высокий рост. Настолько, что когда мне было двенадцать, и моя сестра Клер со сладким ужасом сообщила мне: «Мама собирается поговорить с тобой о менструации», я подумала, что это непонятное слово обозначает мой чрезмерный рост.

Спустя два месяца после того, как мама дала мне брошюру «Регулы и подготовка к ним», в которой был подзаголовок «Тампоны – дьявольское изобретение», она вдруг снова отвела меня в сторонку, чтобы еще раз поговорить со мной «как мать с дочерью». На этот раз действительно о моем росте и о том, что я ужасно горблюсь, почти пополам складываюсь.

– Не гнись, как дерево над священным колодцем, – сурово сказала мама. – Разверни плечи и подними голову. Господь создал тебя высокой, и нечего этого стыдиться.

Разумеется, сама она не верила собственным словам ни одной секунды. Она тоже была высокой, но не без оснований считала, что если твой рост в двенадцать лет составляет пять футов и семь дюймов, тебя следует занести в Книгу рекордов Гиннесса. Но я пробормотала «ладно» и обещала стараться держаться прямо.

– И нечего изучать собственные ноги, – добавила она. – Неси себя высоко! – Тут она не выдержала и нервно хихикнула. – Ну да, а как же еще ты можешь себя нести? – Она фыркнула и бросилась прочь из комнаты, провожаемая моим недоуменным взглядом. Неужели это она надо мной смеялась?.. Моя собственная мать…

Тут в комнату влетела Клер, схватила меня в охапку и куда-то поволокла:

– Пошли! Не верь ни одному ее слову!

Обожаемая Клер, которая в возрасте шестнадцати лет казалась мне просто великолепной. Естественно, я верила всему, что она мне говорила.

– Не неси себя высоко! – убеждала Клер. – Не поднимай головы. Если, конечно, – загадочно добавила она, – ты хочешь, чтобы у тебя когда-нибудь появился парень.

Разумеется, я хотела, чтобы у меня появился парень. Хотела этого больше всего на свете, даже больше, чем модную юбку и босоножки на пробковой подошве. Поэтому я склонна была прислушаться к совету сестры.

– Они к тебе и близко не подойдут, если ты будешь выше их, – наставляла меня Клер. Я понимающе кивала. Какая она умная! – Им нравятся те, кто гораздо ниже их. Иначе они чувствуют, что от тебя исходит угроза, – мрачно подытожила она. – Маленькие и глупые – вот какие им нравятся. Вот каких любят больше всех.

Я взяла советы Клер на вооружение. И впоследствии выяснилось, что она была права. Не мешало бы, если бы ей самой кто-то вовремя посоветовал то же самое. Я, например, была уверена, что брак Клер распался исключительно потому, что на высоких каблуках она была одного роста с Джеймсом. Его эго просто не могло этого вынести.