"Каникулы Рейчел" - читать интересную книгу автора (Кейс Марианн)10Майк схватил меня за руку и поволок по коридору. – Это Аббатские апартаменты? – с сомнением спросила я, попав в обшарпанную комнату, абсолютно пустую, если не считать расставленных полукругом стульев. – Так, – в голосе Майка слышались панические нотки. – Садись вот сюда. Скорее, Рейчел, скорее! Я села, Майк устроился рядом. – Послушай, – сказал он взволнованно. – Я тебе дам несколько советов. Возможно, это будет самое важное из всего, чему ты здесь научишься. Я нервно придвинулась поближе. – Никогда! – судорожно выдохнул он и тут же глотнул воздуха. – Слышишь, никогда! Еще один глубокий вдох. Я придвинулась еще ближе. – Никогда, – повторил он, – не садись вон на тот стул, и на тот, и вон на тот. Занятие длится, по крайней мере, два часа, и от твоей задницы останутся лохмотья, если сядешь на те стулья. Смотри, я еще раз покажу тебе их… Только он начал показывать, как двери распахнулись, в комнату ввалились прочие пациенты и принялись громко негодовать, что все хорошие места уже заняты. Я сразу же почувствовала себя виноватой, ведь у них, у бедных, и так сплошные проблемы, так хоть посидели бы на удобных стульях. Кроме нас с Майком пришло еще шесть человек, в основном те, кто был и в столовой. К сожалению, того симпатичного парня – наркомана, которого я заметила, среди них не было. Здесь были Майк, писательница Мисти, Кларенс, Чаки – моя соседка по комнате, и Винсент-злючка. Когда я увидела Винсента, у меня внутри все сжалось. Он просто полыхал злостью. Я боялась, что он спикирует и на меня, невзирая на то, что я теперь товарищ по несчастью. Шестым был пожилой человек, которого в столовой я не заметила. В одном я была уверена: он не поп-звезда. Либо звезды занимались в отдельной группе, что было вполне вероятно, либо все они ушли к Барри Грант или Кислой Капусте. – Хорошо, что у нас появилась еще одна женщина, – сказала Чаки, – теперь установилось некоторое равновесие. Я поняла, что это она обо мне. Да, конечно, теоретически так оно и получалось, но поскольку я не собиралась в этом участвовать, то о каком равновесии речь? Наконец появилась Джозефина. Я с большим интересом изучила ее. Она показалась мне абсолютно безвредной. Я никак не могла понять, почему все они ее так боятся. Джозефина напоминала монахиню, но современную, этакую монахиню-хиппи – во всяком случае, в ее понимании. Лично я не вижу ничего хиппового в том, что женщина носит юбку из шерстяной фланели ниже колена и при этом у нее короткие растрепанные седые волосы, заколотые сбоку коричневой заколкой. Но она показалась мне симпатичной, по крайней мере, приятной. Круглыми голубыми глазами она очень напоминала актера Мики Руни. Джозефина села, все разом опустили глаза и принялись внимательно изучать собственные колени. Никакого смеха, никаких разговоров. Мертвая тишина. Она все длилась, длилась и длилась. Это даже забавляло меня. Я с удивлением переводила взгляд с одного на другого. Почему они так волнуются? Наконец Джозефина сказала: – Как-то неловко вот так молчать. Джон Джоуи, может быть, вы расскажете нам свою историю? Все с облегчением вздохнули. Джоном Джоуи оказался тот самый пожилой человек. То есть на самом-то деле он был просто древностью, с кустистыми бровями, в черном костюме, лоснящемся от старости. Потом я узнала, что этот костюм он надевал по особым случаям: свадьбы, похороны, особо выгодная продажа скота или занятия в реабилитационном центре, куда его упрятала племянница. – Э-э… ну… ладно, – обреченно пробормотал Джон Джоуи. Когда же начнутся крики и оскорбления, интересно знать? Я думала, групповая терапия – нечто гораздо более энергичное и… отталкивающее. Жизнеописание Джона Джоуи заняло около пяти секунд. Он вырос на ферме, никогда не был женат и всю жизнь прожил на той же ферме со своим братом. Все это он записал на странице, вырванной из школьной тетрадки. Читал он медленно и спокойно. Ничего интересного. Закончив, он с застенчивой улыбкой вымолвил: «Вот и все» – и вновь погрузился в изучение своих больших черных ботинок. Снова воцарилось молчание. – Не очень-то подробно, – наконец проворчал Майк. Джон Джоуи выглянул из-под кустистых бровей, пожал плечами и еще раз робко улыбнулся. – Да, – согласилась Чаки. – Вы даже не упомянули о своем пьянстве. Джон Джоуи снова пожал плечами и снова улыбнулся. И опять выглянул из-под бровей. Он, видимо, был из тех людей, которые при виде приближающейся машины прячутся в придорожных кустах. Человек с гор. Совершенно дремучий. Личинка болотная. – Может, вы немного дополните свой рассказ? – нервозно предложил Кларенс. И тут Джозефина заговорила. И показалась мне гораздо более опасной, чем можно было бы предположить по ее внешнему виду. – Итак, это ваше жизнеописание, не так ли, Джон Джоуи? Он едва заметно кивнул. – И ни одного упоминания о двух бутылках бренди, которые вы выпивали ежедневно в течение последних десяти лет? И ни слова о том, как вы продавали скот без ведома брата? И о второй закладной на землю? Неужели все это правда? Кто бы мог подумать? Такой безобидный старичок! Джон Джоуи не реагировал. Он сидел неподвижно, как статуя, и я заключила, что все так и есть. Ведь если бы это было неправдой, он уже давно вскочил бы и стал защищаться. – Ну а вы? – Джозефина обвела взглядом собравшихся. – Никому из вас нечего сказать, кроме… – тут она пропела тоненьким детским голоском, – «не очень-то подробно, Джон Джоуи»? Все съежились под ее пламенным взглядом. Даже я оробела на какую-то долю секунды. – Ну что ж, Джон Джоуи, попробуем еще раз. Расскажите группе о вашем пьянстве. Начнем с того, почему вам захотелось выпивать. Джон Джоуи оставался совершенно бесстрастным. Я бы на его месте уже лопнула от злости. Я и сама злилась. В конце концов, этот несчастный старался. Мне очень хотелось посоветовать Джозефине отвязаться от него, оставить его в покое, но я решила выждать пару дней, а потом уже научить их тут уму-разуму. – Ну, – в очередной раз пожал плечами Джон Джоуи, – вы же знаете, как это бывает. – Вообще-то, нет, Джон Джоуи, не знаю, – холодно ответила Джозефина. – Не забывайте: это не я лечусь в реабилитационном центре от хронического алкоголизма. Ого, какая злобная! – Ну, понимаете, – Джон Джоуи взял игривый тон, – в один прекрасный вечер вы вдруг чувствуете себя одиноко и решаете пропустить стаканчик… – Кто это вы? – окрысилась Джозефина. Джон Джоуи опять кротко улыбнулся. – Кто это решает «пропустить стаканчик»? – настаивала Джозефина. – Я, – наконец сдался Джон Джоуи. Ему тяжело давался разговор. Судя по всему, раньше ему не приходилось так много говорить. – Не слышу, Джон Джоуи, – не унималась Джозефина. – Громче. Скажите, кто пропускал стаканчик. – Я. – Громче! – Я. – Еще громче! – Ну, я! Джон Джоуи был очень расстроен и утомлен тем, что пришлось так напрячь свои голосовые связки. – Надо отвечать за свои поступки, Джон Джоуи! – рявкнула Джозефина. – Если вы их совершаете, то имейте мужество хоть сказать об этом. Почему она так старается сломать их, выбить у них почву из-под ног? Как это жестоко! Приходилось признать, что я недооценила Джозефину. Теперь она напоминала мне уже не Мики Руни, а Денниса Хоппера. Ну, уж я-то к ней на удочку не попадусь. Я вообще не стану реагировать на то, что она будет говорить мне, я буду сохранять спокойствие. У нее ведь на меня ничего нет. Я-то не выпивала по две бутылки бренди в день и не продавала скот без ведома моего брата. Джозефина крепко прижала Джона Джоуи. Она закидала его вопросами о детстве, о его отношениях с матерью, в общем, обо всякой ерунде. Но получить от него какую-нибудь информацию было так же трудно, как выжать каплю крови из турнепса. Он только плечами пожимал, тянул свое «э-э…» и не был твердо уверен ни в одном факте. – Почему вы никогда не были женаты, Джон Джоуи? – спросила Джозефина. И опять пожатие плеч и кроткие улыбки. – Э-э… ну, должно быть, до этого не доходило… – У вас никогда не было девушки, Джон Джоуи? – Э-э… ну, были… Одна-две… – И что, не было ничего серьезного? – Э-э… и да, и нет, – Джон Джоуи пожал плечами (опять!). Он уже начинал меня раздражать. Почему бы не рассказать Джозефине, отчего он не женился? Можно было бы ограничиться по-ирландски лаконичным объяснением. Мол, они с братом никак не могли поделить между собой ферму. Или он вынужден был дожидаться смерти матери, чтобы жениться на любимой, потому что две рыжеволосые женщины под одной (крытой соломой!) крышей – это слишком. Для сельской местности в Ирландии, опутанной аграрными предрассудками, такое объяснение выглядело вполне правдоподобным. Однажды я провела лето в Галвее и наслушалась всего этого. А Джозефина свирепствовала, задавая все более и более наглые вопросы, например: – Вы любили когда-нибудь? А закончила она так: – Вы случайно не девственник? Все собравшиеся сделали судорожный вдох. Как можно спрашивать о таком? И неужели он действительно мог быть девственником? В его-то возрасте? Но Джон Джоуи ничего не отвечал. Он смотрел на свои ботинки. – Я спрошу по-другому: у вас были отношения в женщинами? На что это она намекает? Уж не на то ли, что Джон Джоуи потерял невинность с овцой? Джон Джоуи сидел без движения, как будто окаменел. Да и остальные были не в лучшем состоянии. Я затаила дыхание. Любопытство почти сошло на нет от сознания того, насколько безжалостно мы вторгаемся в чужую жизнь. Казалось, молчанию не будет конца. Наконец Джозефина сказала: – Ну, время истекло. Разочарование было огромным. Как ужасно, когда тебя оставляют в «подвешенном» состоянии! Это напоминало мыльную оперу, только происходило на самом деле. У меня голова шла кругом. Выходя из комнаты, я спросила Майка: – Что это было? – Бог его знает! – И когда мы все узнаем? – Следующие групповые занятия – в понедельник. – Ну, нет! Я не могу ждать так долго! – Послушай, – раздраженно ответил он. – Все это ничего не значит. Просто уловка. Джозефина задает всякие вопросы, надеясь, что какой-нибудь из них да угодит в болевую точку. Она просто широко раскидывает сети. Нет, такое объяснение меня не удовлетворило. Я-то знаю, что мыльная опера никогда не обманывает ожиданий! – Да ладно тебе… – проворчала я в пустоту, потому что Майк уже отошел от меня к Джону Джоуи, совершенно подавленному и уничтоженному. |
||
|