Джеки Д’Алессандро Тайные признания

Глава 1

– Когда мы выбрали эту книгу для чтения, я не представляла, что она будет такой… откровенной; – призналась Каролина Тернер, виконтесса Уингейт.

Держа в руке тонкий, в кожаном переплете, зачитанный томик под названием «Мемуары любовницы», она окинула взглядом свою гостиную, где расположились три ее гостьи, которые вместе с ней представляли собой дамское литературное общество Лондона. Каролина заметила, что лица всех трех женщин раскраснелись, как и ее щеки. И неудивительно, поскольку одна из ее гостей лишь недавно вышла замуж, а две другие были невинными девственницами.

Впрочем, девственницами их можно было назвать, но невинными девушками – едва ли, особенно после чтения «Мемуаров».

Каролина сама, несмотря на семилетний опыт замужества, не могла даже вообразить половину того, что описывалось в этой скандальной книге, вызвавшей бурю возмущения в обществе. Она полагала, что познала в браке все мыслимые наслаждения, которые делила со своим любимым мужем Эдвардом, скончавшимся три года назад. Однако, судя по тому, что описывалось в «Мемуарах», оставалось еще очень многое, не изведанное ею.

Ее сестра Сара, недавно вышедшая замуж и ставшая маркизой Лэнгстон, откашлялась.

– Зачем мы создали наше литературное общество? Надоело читать классику. Гораздо интереснее так называемая запретная литература. Разве нет?

– Это верно, – сказала леди Джулиана Брэдли, чье обычно бледное лицо цветом сейчас напоминало багряный закат солнца. – И именно эта книга является запретной. – Она приподняла свой экземпляр, и Каролина заметила, что уголки многих страниц загнуты. Джулиана подалась вперед и, хотя они были одни в комнате, понизила голос: – Если моя мать обнаружит, что я читаю такие шокирующие вещи, она… – Джулиана зажмурилась. – Невозможно даже представить, что будет.

– Она, как всегда, придет в неописуемую ярость, – заключила леди Эмили Стейлпфорд со своей обычной прямолинейностью. – Потом потребует нюхательную соль, а когда немного успокоится – держу пари, – заберет у тебя эту книгу, чтобы самой почитать ее. – Эмили улыбнулась Джулиане. – Разумеется, тебя не запрут в спальне до конца твоих дней, однако ты не получишь свою книгу назад. Поэтому постарайся, чтобы мать не нашла ее.

Джулиана покраснела еще больше и поспешно добавила кусочек сахара в свою чашку.

– Поскольку мне не с чем сравнить то, что описано в «Мемуарах», я подумала, возможно ли такое…

– С физической точки зрения? – закончила за нее Эмили. – Да, я тоже подумала об этом. – Она посмотрела на Каролину, потом на Сару: – Как по-вашему?

Сара сняла очки и помахала салфеткой, как веером.

– Меня едва ли можно считать опытной женщиной, поскольку я замужем всего два месяца. Однако могу сказать…

Она понизила голос, и Эмили наклонилась вперед так, что чуть не соскользнула с кресла.

– Ну?

– Все, что описывает автор… вполне возможно.

Эмили села поглубже в кресло и с шумом втянула воздух.

– Ничего себе! – Ее изумленный взгляд остановился на Каролине. – Ты согласна с этим?

Каролина накрыла руками книгу, которую держала на коленях. Она вспомнила отрывки из шокирующих рассказов анонимной леди о ее сексуальных подвигах, и ей показалось, что от книги исходит жар, проникающий сквозь платье.

– Конечно, – согласилась Каролина, хотя не была до конца уверена в этом. Неужели все описанное в книге – правда?

– И это… доставляет удовольствие? – спросила Джулиана, глядя на них округлившимися голубыми глазами. – Потому что, должна сказать, кое-что кажется довольно… неприятным.

Перед мысленным взором Каролины возникло склонившееся над ней красивое лицо Эдварда, в то время как его плоть глубоко погружается в нее. Такое интимное слияние доставляло наслаждение.

– Несомненно, – сказали одновременно Каролина и Сара.

– Даже то, что описано на странице сорок два? – полюбопытствовала Эмили тихим голосом, листая свою книгу.

Каролине не требовалось заглядывать на эту страницу, чтобы узнать, что там написано. Она много раз перечитывала этот в высшей степени чувственный эпизод и могла пересказать его наизусть.

Тем не менее, она последовала примеру остальных женщин и открыла свою книгу. Ее взгляд остановился на ярком описании того, как любовник овладел анонимной леди в течение обеда между двумя переменами блюд, на короткое время уединившись с ней в библиотеке и прижав ее к стене.

– Такое вполне возможно, – пробормотала Каролина, рисуя в своем воображении пикантную картину, когда ноги женщины обхватывают бедра любовника и тот с силой глубоко входит в нее. Хотя Эдвард никогда не занимался с ней любовью таким грубым… не свойственным джентльмену образом, она полагала, что такой способ возможен, если мужчина достаточно силен и энергичен, а женщина подвижна и вынослива и оба полны решимости насладиться друг другом в любой обстановке.

– Это, несомненно, доставляет удовольствие, – добавила Сара.

Подруги мгновенно уставились на Сару. Конечно же, сестра Каролины вряд ли испытывала нечто подобное, но…

Однако мечтательное выражение глаз за очками сестры не оставляло сомнений, что Сара знала, о чем говорила, и этот факт, непонятно почему, огорчил Каролину.

Эмили кашлянула.

– Хорошо… А что скажете по поводу страницы пятьдесят три? Конечно же, мужчина не способен на такое… не правда ли?

– А то, что описано на странице шестьдесят один? – добавила Джулиана. – Разве женщина может делать так?

Каролина хорошо знала, не заглядывая в книгу, на что ссылались подруги. Ее лицо вспыхнуло, и она заерзала в кресле в замешательстве, которое всегда испытывала во время чтения «Мемуаров».

«Неоднократных чтений» – заметил внутренний голос, подчеркивая множественное число.

Она вынуждена была согласиться со своим надоедливым внутренним голосом. Ну хорошо, пусть многократных чтений. Лежа в постели, она рисовала в своем воображении чувственные образы, от которых ее бросало в жар.

Хотя Каролина лично никогда не совершала ничего такого шокирующего, что изложено на страницах пятьдесят три и шестьдесят один, у нее не было оснований сомневаться в правдивости анонимной леди, которая многое позволяла себе в будуаре, в библиотеке, в конюшне и даже в обеденной комнате.

Каролина отбросила волнующие мысли и сказала:

– Говорят, в этой книге все правда.

– Да, мужчины способны на такое. И женщины тоже, – подтвердила Сара.

Каролина заморгала. Разумеется, Сара не делала ничего подобного. Однако, бросив на сестру быстрый взгляд, она поняла, что та уже имеет определенный опыт и безумно счастлива. Каролину охватило странное смешанное чувство восхищения и зависти. Восхищение – от того что Сара, долгое время остававшаяся неприметной для мужчин, поскольку не являлась красавицей и ее интересы были направлены главным образом на учебу, наконец обрела надежную любовь в лице Мэтью Давенпорта, маркиза Лэнгстона. А зависть – потому что Каролина лишилась Эдварда, с которым ее связывали искренние отношения, приносящие истинное удовлетворение, и она чувствовала сердцем и душой – никто его не заменит ей. Каролина была счастлива, по-настоящему любила мужа, но, к сожалению, потеряла его после внезапной болезни.

После долгих трех лет вдовства она решила, что боль от этой потери, вероятно, никогда не покинет ее. Поэтому она отвела в своем сердце уголок, в котором намеревалась вечно хранить память о почившем супруге.

Возможно, она всегда пребывала бы в трауре, изолированная от общества, за исключением своей семьи и нескольких ближайших подруг, однако несколько месяцев назад Сара решительно взяла ее за руку и вывела в свет, заставив отказаться от уединения и мрачных платьев, чтобы снова приобщиться к обществу.

Сначала Каролина противилась, однако постепенно втянулась в светскую жизнь, посещая званые вечера, встречаясь со старыми друзьями и завязывая новые знакомства. Она вела себя как надлежит леди в ее положении, стараясь ничем не омрачить память об Эдварде. Хотя по ночам по-прежнёму чувствовала себя ужасно одинокой. Но зато днем ее время было занято приятными визитами и походами по магазинам вместе с Эмили и Джулианой – ближайшими подругами – и, разумеется, с дорогой сестрой Сарой. Тем не менее, оставалось еще много свободного времени, и она хотела найти какое-нибудь подходящее занятие. Сделать что-то полезное. Воплотить в жизнь какую-то мечту. У нее было такое ощущение, что прежде она тратила время впустую.

Не желая больше предаваться мрачным мыслям и перечитывать непристойные эпизоды «Мемуаров», которые пробуждали в ней давно забытые желания, Каролина сказала:

– Недавно я поняла, что именно «Мемуары» стали причиной последнего скандала. Они вызвали повальное увлечение, охватившее общество.

Эмили вопросительно изогнула бровь:

– О? Ты имеешь в виду занятие любовью в движущейся карете?

– Или в бильярдной комнате…

– Нет, – сказала Каролина со смехом, прервав предположения Джулианы. – Речь идет о письмах, которые упоминает автор.

– О да. Анонимная леди получала таинственные послания без подписи от одного из своих любовников – сказала Джулиана напряженным голосом. – Она прибывала в указанное время и место, где встречалась с ним.

– Именно так, – подтвердила Каролина. – Вчера на музыкальном вечере у лорда и леди Лернер я слышала, как несколько дам рассказывали, что получили подобные письма. И все они были очень довольны.

– Могу представить, – кивнула Сара, и при этом ее очки сползли на нос. – Я тоже была бы довольна, получив такое письмо.

– В самом деле? – спросила Эмили с насмешкой в глазах. – От кого же?

Сара заморгала и поправила очки.

– Конечно, от Мэтью. Я рассказала ему об этом сегодня утром за завтраком.

Джулиана мечтательно вздохнула.

– Мне тоже было бы приятно получить такое письмо. Это так романтично и так… необычно.

– Подобное письмо могло бы повредить твоей репутации, – мягко намекнула Каролина своей слишком романтичной подруге.

– Да, однако быть столь желанной… – Джулиана опять вздохнула. – Из «Мемуаров» я узнала о многих вещах. Моя мать, разумеется, никогда не рассказывала мне ни о чем подобном.

– Ни одна мать не стала бы рассказывать своей дочери о таких вещах, – сказала Каролина со сдавленным смехом. Ее мать, конечно, никогда не говорила с ней о любовных отношениях. Лишь накануне свадьбы она дала ей тревожащий и таинственный совет: когда отдаешься мужу, надо закрыть глаза, напрячь все свои силы и помнить, что это тяжелое испытание продлится недолго.

Было ясно, что мать была мало сведущей в любовных делах, потому что первая брачная ночь Каролины оказалась чудесной, исполненной нежности и положившей начало истинному блаженству в интимных отношениях между ней и Эдвардом.

– Моя мать тоже никогда не говорила со мной о таких вещах, – сказала Эмили. – Если бы она не родила шестерых детей, я подумала бы, что она не знает, каким образом происходит зачатие. Мне кажется, нам повезло, что анонимная леди написала «Мемуары» и тем самым позволила нам просветиться в любовных делах. Однажды какой-нибудь молодой, красивый и богатый джентльмен влюбится в меня и будет рад, что я читала эту книгу.

Каролина посмотрела на портрет Эдварда, висевший над камином, и ее охватила досада. Для нее любовь и интимные отношения кончились с его смертью. Эдвард был прекрасным, порядочным, добрым и любящим мужем. Она до сих пор считала удивительным то, что виконт Уингейт выбрал ее в жены. Конечно, если бы ее отец не был врачом, а виконт случайно не поранил бы руку в том самом лондонском книжном магазине, где они с отцом выбирали книги, вполне вероятно, что будущие супруги никогда бы не встретились. Однако с этого момента ее не покидало чувство, что она нашла свою вторую половину, и теперь не представляла, что может потерять ее.

Оторвавшись от воспоминаний, Каролина заставила себя улыбнуться и сказала:

– Возможно, мы еще услышим о других подобных письмах сегодня вечером на бале-маскараде у леди Уолш. Говорят, это будет грандиозное празднество.

– Я слышала, что ожидается более трехсот гостей, – сообщила Сара. – Утром Мэтью сказал мне, что сегодня в Лондон прибывает лорд Сербрук, который тоже посетит бал.

По какой-то неизвестной причине сердце Каролины учащенно забилось при упоминании ближайшего друга ее новоявленного зятя. В прошлом она несколько раз видела лорда Сербрука, поскольку Эдвард знал его, но познакомилась с ним ближе лишь этим летом во время приема в загородном поместье Мэтью.

Поначалу она сочла этого красивого очаровательного графа не более чем еще одним легкомысленным аристократом, избалованным деньгами и женщинами. Однако когда он полагал, что за ним никто не наблюдает, его темно-синие глаза становились задумчивыми и в них отражалась печаль. Каролина решила, что, видимо, в прошлом его жизнь не была столь уж безоблачной.

Однако было еще что-то в его глазах… нечто волнующее, вызывающее внутренний трепет. И она не была уверена, что это нравится ей.

Каролина отвлеклась от этих мыслей, когда Джулиана протянула нараспев:

– Мама говорила, что мистер Логан Дженсен тоже будет на этом балу.

Эмили сморщила носик.

– Я уверена, его нетрудно будет узнать в толпе. Он, несомненно, окажется в костюме змея. Или, может быть, волка.

– Я не понимаю, почему ты недолюбливаешь его, – сказала Сара.

– Он очень интересный мужчина.

– Мне не нравится, что его везде принимают, – возразила Эмили, фыркнув. – Неужели никто, кроме меня, не замечает, что он – неотесанный американец? Что общего у него с аристократами?

– Его везде принимают, потому что он невероятно богат, – предположила Джулиана. – Несомненно, он намерен найти дочь какого-нибудь аристократа, чтобы жениться на ней и таким образом войти в высшее общество. Полагаю, что с таким огромным богатством он, безусловно, преуспеет в достижении своей цели. – Она с улыбкой слегка ткнула локтем Эмили в бок: – Будь начеку, поскольку этот ловкач может положить глаз на тебя. Смотри, попадешься в его сети.

– Глупости. Отец ни за что не даст согласия на брак с человеком не нашего круга, даже несмотря на богатство последнего. К тому же во всем королевстве не хватит нюхательной соли, чтобы успокоить мою мать, если та узнает о подобном браке.

Каролина не сомневалась, что Джулиана говорит правду. Ее мать, грозная графиня Гейтсборн, отличалась чрезвычайно властным характером и опекала свое единственное дитя, как ни одна другая родственница. Она рассчитывала на блестящий брак дочери. Джулиана своей красотой могла привлечь любого мужчину. Легкий характер, богатство семьи делали ее одной из самых подходящих для брака молодых женщин в обществе. И в то же время, как ни прискорбно, она находилась под тяжелой пятой своей матери. Каролина молила Бога, чтобы мягкая романтичная натура Джулианы не была растоптана каким-нибудь пресыщенным хлыщом, хотя и знатного происхождения. Она достаточно повидала, вращаясь в высшем обществе, и знала, что такие порядочные мужчины, как ее Эдвард, редко встречаются там.

Каролина с сочувствием посмотрела на Эмили. Девушка недавно призналась, что ее семья испытывает большие финансовые трудности из-за чрезмерного увлечения отца азартными играми и она опасается, что тот вознамерился выдать ее замуж за некоего богатого старого лорда в связи с острой потребностью в деньгах. Каролина искренне надеялась, что такая судьба минует ее молодую, полную жизни подругу.

Решив сменить тему разговора, она спросила:

– В каких костюмах вы будете на маскараде?

– Ты же говорила, Что это секрет, – напомнила Эмили, погрозив пальчиком.

– Но как иначе мы найдем друг друга в толпе? – возразила Джулиана. – Я должна знать, кто в чем, на случай, если мне удастся улизнуть от матери.

– Мэтью и я будем в костюмах Ромео и Джульетты, – призналась Сара. – Но в этот вечер никто из нас не умрет. Ведь мы уже давно не юные любовники. Кроме того, я не люблю истории с печальной развязкой.

Эмили вздохнула.

– А я буду трагической Офелией. Хотела быть Клеопатрой, но мама сказала, что это слишком скандальный персонаж. – Она улыбнулась: – Может быть, мне следует предстать анонимной леди?

– Да, – кивнула Каролина. – И в качестве костюма надеть свою отделанную рюшем юбку, а в руках держать «Мемуары».

Все дружно рассмеялись.

– А я предстану ангелом, – сообщила Джулиана.

– Очень подходящий наряд, – согласилась Каролина.

– И ужасно невыразительный, – вздохнула Джулиана. – Но мама настояла.

– Вы будете в восторге, увидев костюм Каролины, – воодушевленно заявила Сара. – Я помогала ей выбрать.

Каролина притворно нахмурилась.

– Точнее сказать – ты сама его выбрала, доставила сюда, а потом потребовала, чтобы я надела. – Она обратилась к остальным подругам: – После свадьбы она стала ужасно деспотичной и требовательной.

– Моему мужу это нравится, – ответила Сара с некоторым сарказмом. – Если бы я не помогла тебе с костюмом, ты нарядилась бы пастушкой.

– Вполне вероятно, – согласилась Каролина. – И уж конечно, не выбрала бы Галатею.

Глаза Джулианы вспыхнули.

– Это статуя, которая ожила. Ты будешь выглядеть потрясающе, Каролина.

– И чувствовать себя полуодетой.

– Радуйся, что на тебе будет хоть какая-то одежда, – сказала Эмили с озорной улыбкой. – Ты ведь знаешь, что на самом деле Галатея была совершенно обнаженной.

Каролина бросила на Сару хмурый взгляд:

– Я думаю, тебе самой следует предстать Галатеей, а я буду пастушкой.

– Ну нет, – возразила Сара. – Какого черта Ромео захочет общаться с греческой статуей? Как правильно заметила Джулиана, ты будешь выглядеть потрясающе. В твоем костюме не будет ничего предосудительного.

– Конечно, – поддержала Джулиана. – Учитывая, какие наряды фигурировали на балу у леди Уолш в прошлом году, можно считать, что ты будешь чрезмерно одета. – Она понизила голос: – Там были женщины, которые изображали наложниц из гарема.

– А многие мужчины нарядились в тоги, причем некоторые из них были такими толстыми, что не могли полностью прикрыться простыней, – ухмыльнулась Эмили.

– Жаль, что я пропустила этот бал, – сказала Каролина с улыбкой.

– Путем незначительных изменений в костюме мы можем превратить тебя из Галатеи в Афродиту, – заметила Сара. – Это богиня любви и красоты. Сначала я хотела, чтобы ты предстала именно в таком виде.

– Ни в коем случае, – твердо заявила Каролина. – Что подумают люди?

Сара слетка похлопала ее по руке, карие глаза выражали сочувствие.

– Они подумают, что ты молодая, полная энергии женщина, которая имеет право испытывать удовольствие в этой жизни.

– Я тридцатидвухлетняя вдова, которая слишком стара и слишком благоразумна, чтобы демонстрировать неприличные наряды. – Каролина произнесла это тихо, испытывая боль от каждого слова. Она понимала, что Сара желала ей добра, и высоко ценила усилия сестры скрасить ее жизнь. Однако, вернувшись в общество, Каролине порой казалось, что ее намерение продолжать светскую жизнь осуществляется слишком быстро. При этом она утрачивает часть того, что составляло основу ее бытия в качестве жены Эдварда в течение последних десяти лет. Иногда она уже с трудом вспоминала его образ, а ведь еще недавно он отчетливо рисовался в ее воображении. Она не могла вспомнить его смех, тепло его прикосновений. Постепенное угасание этих воспоминаний смущало и огорчало ее. И даже пугало. Если воспоминания об Эдварде исчезнут совсем, у нее ничего не останется.

– Ничего неприличного в твоем наряде нет, – мягко возразила Сара, пожимая ее руку. Затем улыбнулась: – Мы все надеемся сегодня провести приятный вечер.

Каролина улыбнулась в ответ, хотя не была столь оптимистичной. Мысль о костюмированном бале вызвала у нее приятное волнение, когда она получила приглашение, но сейчас ее энтузиазм поубавился. Она позволила Саре уговорить ее предстать Галатеей, потому что Галатея, как известно, ожила и Каролине самой хотелось вернуться к жизни. Однако она не стала напоминать Саре, что так случилось только потому, что скульптор Пигмалион страстно влюбился в свое произведение. Это любовь оживила Галатею. Однажды любовь то же самое сделала с Каролиной, но она понимала в душе, что такое не может повториться.