"Демон Господа" - читать интересную книгу автора (Барлоу Уэйн)

I

И было Низвержение. Никому не дозволялось упоминать ни о нем, ни о времени до него — Там, Наверху. Но именно Низвержение предначертало весьма многое в Аду, включая и границы территорий. Области владений демонов определились первоначально тем, куда, в какие неизвестные пустоши Преисподней ревущими метеорами, дымясь и пылая, низвергнулись главные демоны. Иные из них упали далеко от остальных и потому основали свои царства в относительном уединении и безопасности; другие, менее удачливые, свалились клубком, так что видели дым, поднимавшийся с мест падения других. Именно они стали интриговать друг против друга, а потом и воевать — как только каждый собрал вокруг себя малых демонов. Братоубийственные стычки тянулись тысячелетиями, затухали и вспыхивали вновь, иногда перерастая в настоящие бойни, — каждый старался удушить другого, заиметь побольше союзников и захватить побольше территории. Это назвали потом Эпохой урегулирования, и выжившие запомнили ее навсегда. Многие из воинства Люцифера в те смутные времена погибли, но оставшиеся, сильные и коварные, основали могучие царства. И те стали расти и процветать.

Падший ангел Элигор очнулся в дымящейся долине, изъязвленной кратерами от падений тысяч других. Как и он сам, они мерцали множеством янтарных искорок, с трудом приходили в себя, шевелились, осматривались, расправляли, разминали сведенные сверхъестественным напряжением члены. В Небесном войске Элигор служил простым пехотинцем в легионах серафима Саргатана, и происшедшее при падении в памяти его не удержалось. Но падал он сразу за господином, в его дымно-пламенном шлейфе.

Саргатан уже поднялся на ноги и теперь покачивался на источенном ветрами обрыве, по нему завитками змеился дым. Элигор встал рядом с ним. Превратившись из светлого серафима в архидемона, его господин потерял все небесное великолепие, но не утратил достоинства. На глазах Элигора янтарная корона на его крупной голове превратилась в огромный венец со сложной пылающей эмблемой.

К счастью, падение Саргатана произошло в местности хоть и негостеприимной, но богатой минералами и удобной для основания города. К тому же поблизости не оказалось демонов-соперников. Возвышавшуюся поблизости гору огибала дугой полноводная река. Она светилась на плоской равнине молочной белизной и еще не получила имя Ахерон. И Элигору вдруг почудилось, что он уже видит в дымке очертания великого города.

Теперь падшие ангелы стояли молча, наблюдая за огненными трассами, приближавшимися к новому негостеприимному дому. Элигор перевел взгляд на господина. Тот посмотрел вверх, не обращая внимания на дымные линии низких облаков, и прикрыл пылающие веки.

А потом Саргатан приступил к основанию города. И для начала собрал вокруг себя множество младших демонов. Первыми пришли по большей части Элигору неизвестные, просто упавшие неподалеку, но после встречи согласившиеся служить бывшему серафиму. Затем появились и старые знакомые, знавшие его еще до Низвержения, а теперь, в этом новом мире, решившие вновь встать на его сторону — возможно, ради собственного удобства.

Видение Элигора не обмануло. Действительно, Саргатан верно оценил все возможности этой местности. Пределы его будущего города были обширны, но архидемон лично обошел все вдоль и поперек, указывая Элигору на особенности ландшафта. Естественно, главное значение здесь имела река. Они приблизились к ее крутым берегам и сразу почувствовали в плотном воздухе горький вкус соли.

Падшие ангелы постояли над обрывом, вглядываясь в плавное течение Ахерона и различая, как в толще потока беспорядочно мечутся крохотные, извивающиеся создания. Они вдохнули пронизанный дымкой воздух над этими тяжелыми вязкими водами, и странная печаль наполнила их души. Саргатан покачал своей массивной головой и отвернулся. Этот жест удивил Элигора, разрушив странное очарование, в котором пребывал демон.

От берега реки они направились вверх по пологому склону, к окраинам будущего города. Здесь с виду бесконечной линией в двенадцать рядов жались бесчисленные души. Жалкие, исковерканные, дрожа и стеная, они не ведали, что их ждет, что с ними случится. Саргатан подтянулся, поправил одежды, однако остался глух к переполнявшим воздух воплям. Так же поступил и Элигор — следовало привыкать к поведению этих жалких теней.

Перед ними толпились первоприбывшие души — авангард потока человеческих испражнений, проклятые. Он не ослабевал с самого начала Низвержения. У Элигора бывшие люди вызывали отвращение, но при этом он почувствовал к ним и некоторое любопытство.

Конечно, выглядели они нелепо и к тому же оглашали окрестности совершенно бессмысленной какофонией. И издаваемые ими звуки, и они сами не походили друга на друга — настолько, насколько прихотлива была фантазия первых принимавших их демонов. Где-то в Аду, в месте, куда Элигор не попадет никогда, младшие демоны, черти и бесы трудились над бесконечным потоком льющихся в их мир смертных. Безногие, безголовые, скрученные винтом, почти разорванные в клочья, эти души, тем не менее, сохраняли нечто от человеческого облика, причем своего собственного. Среди них нельзя было найти двух одинаковых. Но в каждую душу, как в мягкую глину, словно руки какого-то всесильного гиганта вложили тяжелую и мрачную Черную Сферу. Саргатан сказал Элигору, что эти шары придумал кто-то из архидемонов. Наполненные сжатой греховностью каждой души, они не только напоминали о наказании, но одновременно были средством контроля и управления. Более он ничего не пояснил, но Элигор поразился гениальной простоте решения. Заглядывая в белый туман глаз душ, сейчас он пытался понять, помнят ли те хоть что-то, остались ли в этих серых утлых скорлупках следы земной памяти.

Саргатан подошел к своему новому главному архитектору — архидемону Халфасу. Тонкий, весь в шипах, тот закутался в одежды, постукивающие от украшающих их костяных узоров. Над головой его сияла эмблема со сложным геометрическим узором, с которой теперь слился и знак Саргатана. Наблюдая за направившимся к нему архидемоном, архитектор улыбался. Около дюжины его помощников смотрели на своего повелителя с готовностью выполнить любой приказ.

— Мой лорд! — патетично произнес Халфас и обнажил сквозь отверстия в щеках множество мелких зубов. — Мы ждем лишь твоего приказа, к закладке фундаментов и возведению стен все уже готово.

Саргатан окинул взглядом глубокий ров, принял у Халфаса планы, сравнил их с диаграммами, густо покрытыми глифами, на схемах. Кивнув, он передал планы Элигору, и тот тоже быстро их просмотрел.

— Отличная работа, лорд Халфас, — похвалил Саргатан. — Сразу видно, что ты немало потрудился. К тому же я проверил границы города на плане, они в точности соответствуют моим замыслам. Превосходно!

— Польщен похвалой, мой господин, — скромно проскрипел Халфас и опустил взгляд. — Смотрители ждут сигнала.

— Самое время, — произнес Саргатан и поднял слегка дымящуюся руку.

Легким движением кисти он сотворил сияющий глиф, и тот мгновенно разлетелся на множество искр, понесшихся к смотрителям. Те в свою очередь послушно создали свои глифы, которые метнулись к работникам. А эти демоны тут же приступили к превращению душ в камни для кладки. Вой проклятых резко усилился, но строители не обращали на него никакого внимания. Каждому хотелось оправдать доверие следившего за работой Саргатана.

Элигор смотрел и по своему обыкновению не смог остаться равнодушным. В первый раз он стал свидетелем настоящего строительства в Аду, знал, что приемы работы еще как следует не освоены, толком не опробованы, совершенствуются по ходу дела, и теперь внимательно наблюдал, как каждый из созданных работниками глифов падал на Черную Сферу грешника, как превращал плотный шар в густую, темную жидкость, а та стремительно растекалась по душе. Проклятый сжимался, его корежило, сплющивало, выжимая из несчастного последние сгустки крови; превращало в очередной кирпич, и после этого он, кувыркаясь, летел к определенному для него месту в кладке. Стенания умершего обрывались навечно. И каждый такой «строительный камень» нес на своей шершавой поверхности рельефную печать хозяина этих стен, Саргатана.

Черные, маслянисто-блестящие палачи — укрощенные и выдрессированные демонами жители Ада — хлопали короткими крыльями, взмахивали головами с растущими из макушек длинными бичами, носились вдоль толпы душ, беспощадно хлеща их, направляя и поддерживая порядок. Элигор презирал этих тварей, но признавал действенность их усилий.

Стиснутые в толпе глинисто-серые души реагировали на начало работ по-разному. Некоторые обессиленно сникали, иные рыдали, другие оцепенело, не в силах пошевелиться, взирали на происходящее. Большинство сорванными голосами молило о пощаде, но некоторые даже пытались спастись бегством. На что надеялись эти отчаянные, Элигор не понимал: скрыться было негде. И все же, не отрываясь, следил за происходящим. Время от времени палачи срывались в короткую погоню, сбивали попытавшегося избегнуть общей участи наглеца наземь и хлестали до тех пор, пока изнемогшая душа не переставала шевелиться. Потом жертву подхватывали крючьями и швыряли обратно в очередь, к краю рва. Сбежать, разумеется, не удалось никому.

Широко раскинув руки, смотрители творили глифы столь быстро, что растущая стена казалась похожей на сверкающую ленту мерцающего огня, на украсившее темную грудь Ада ослепительное ожерелье.

Под умелым руководством Халфаса смотрители проявляли невероятную ловкость, так как создание, подгонка размеров и формы кирпича, а также его быстрая укладка на определенное ему место требовали особой концентрации. Некоторые демоны уже открыто состязались с соседями, стремясь завершить работу над своей секцией как можно быстрее.

Большой ров быстро заполнялся. Строители специально оставили широкие разрывы для семи массивных ворот. Точность вычислений Халфаса была безупречной. Саргатан не раз называл его самым лучшим архитектором Ада. А использование в качестве строительного материала душ, помимо их чрезвычайной пластичности, имело и еще одно неоспоримое преимущество: их было много. На один фут стены уходило сто душ, и уже теперь ее размеры составляли двадцать футов в толщину и десять в высоту. Естественно, это не шло ни в какое сравнение с тем, какое строение получится в результате, но начало было положено.

По мере того как количество неиспользованных еще душ все уменьшалось, стенания и жалобы утихали, заглушаемые низким ревом жаркого ветра. Алголь уже снижался над горизонтом, дневная работа подходила к концу. Дальше будут новые души, стена вырастет, а этот день превратится в далекое воспоминание — как для демонов, так и для «кирпичей».

Когда работы закончились, Саргатан заложил руки за спину и прошел вдоль свежей кладки, рассматривая фундамент. Он широко улыбался. Здесь будет построен город. И эта церемония уже стала предвестником его будущего. Архидемон обрадовался, впервые после Низвержения, и этот восторг передался Элигору, да и всем остальным находившимся рядом павшим ангелам.

С интересом и растущим изумлением Элигор наблюдал, как поднимается Адамантинаркс-на-Ахероне — пласт за пластом, темным кристаллом возникая из плоти Преисподней. Вспоминая небесные поселения, демон невольно сравнивал Адамантинаркс с ними, как будто сравнивая луну с солнцем. Создатели этого города, под руководством Саргатана, используя лишь доступные материалы, как будто бросали вызов роскоши и великолепию Небес. По зрелом размышлении Элигор все же решил, что явное сходство приемов строительства с виденным там, Наверху, родилось всего лишь от желания архитекторов жить как прежде, а не от издевки или стремления создать циничную пародию на утраченный мир. Иногда, проходя по новым улицам, он даже чувствовал себя нормально, как раньше, так, словно вернулся домой. Но тут же перед глазами вставали воспоминания о прошлой жизни, и он чувствовал, как в него входит тоска.

Развеяться помогали устраиваемые Саргатаном рейды по очистке близлежащих Пустошей от обитавшей в Аду живности и от первородных — коренных обитателей этих мест. Создания Ада постоянно угрожали строящемуся городу, и даже бывшим ангелам нелегко было догнать их и уничтожить. Но в сумасшедшей гонке за дичью по изрезанной местности забывалась всякая печаль…

Город рос быстро, но в новых обитателях недостатка не испытывал. Элигор часто думал, что в Аду пустых городов не будет никогда. Очень скоро улицы оживились толпами существ невероятного обличья. К строителям добавились демоны и бесы самого разного рода. По широким улицам бродило и множество серых, скрюченных, скрученных, искореженных душ; на фоне огромных зданий они казались карликами. Для того чтобы получить разрешение на проживание здесь, надо было лишь принести клятву верности Саргатану.

Однажды, когда с момента закладки Адамантинаркса прошло уже двадцать тысяч лет, два демона решили посмотреть на великий город с одной из его высоких башен. И здесь неожиданно встретились. Исполненный восторга Элигор обратился к Саргатану:

— Это изгнание оказалось и вполовину не столь ужасным, как мы о нем думали, государь. Сколько уже достигнуто!

— Но это — всего лишь начало, — ответил Саргатан и посмотрел на своего солдата.

Рокочущий и одновременно гармоничный, напоминающий глуховатые вздохи огромного органа, голос архидемона прозвучал тогда чуть иронично. Элигор не нашелся с ответом, ведь они провели в Аду уже столько времени. Потом он часто вспоминал этот совсем короткий разговор и только позднее понял, что именно в тот момент чудовищность их изгнания, их разделенной вечности окончательно стала реальностью.

«Возможно, именно потому мы так лихорадочно взялись за строительство», — размышлял Элигор в то время. Звери, столкнувшись с неразрешимой проблемой, начинают облизываться, чисто инстинктивно стараются выглядеть лучше. Демоны же, чтобы противостоять вечному проклятию, принялись создавать города. Да и что они еще могли, кроме как попытаться сделать это место своим? Если они обречены жить здесь вечно, то надо его приручить, покорить себе, освоить. Но Ад не поставить на колени, у него свои обитатели и у него — своя воля.

А Саргатан действовал с какой-то неестественной страстностью, почти одержимостью. Он помнил и о крупных, и о мелких делах. Элигору казалось, что господин старается таким образом отвлечься от мыслей о той реальности, в которой все они оказались. Дела вассалов и соседей также интересовали Саргатана. С владениями бывшего серафима граничили земли Астарота, его учителя еще там, на Небесах. Это было хорошо. Старый и добродушный Астарот не имел талантов к управлению. Саргатан с досадой смотрел на постоянные промахи своего бывшего наставника. Но от него не исходило особой угрозы, и вокруг царил мир.

В плане Адамантинаркс не сильно отличался от множества других городов Ада. Его мостовые так же алели от крови грешников, так же вздыхали и мигали его камни-души под ногами прохожих, а бесчисленные низкие здания стонали и содрогались так же, как и в любом другом городе Ада. Но одновременно это была одна из самых нетипичных столиц Преисподней. И ее простор, даже какая-то воздушность являлась всецело заслугой Саргатана. Главный город Ада, Дис, стал словно отражением своего ужасного создателя Вельзевула, Адамантинаркс же, к удовольствию его обитателей, был столь же снисходителен, как и его повелитель. Элигор отмечал эту благородную черту своего государя, как и каждый, попадавший к его двору. Перед закладкой первого камня в основание венчающего город дворца Саргатан не только основательно обсудил детали с Халфасом, но и посоветовался с каждым из его подчиненных. Элигор видел, как эта открытость архидемона влияет на все вокруг, как она не только привлекает к нему демонов, но и заставляет их хранить ему верность.

На одно из таких совещаний, которое проходило в тот раз на вершине овеваемого всеми ветрами утеса, Саргатан собрал всех, чтобы обсудить количество этажей дворца. Горячие, унизанные тлеющими угольками порывы ветра трепали чертежи Халфаса, поэтому никто не мог ничего толком разглядеть. Саргатан нагнулся — поднять несколько камней, чтобы закрепить листы. А когда выпрямился, то увидел: к его подданным присоединился незнакомец. Он взобрался по крутому склону так, что его никто не заметил. Рука Элигора сразу потянулась к рукояти меча, то же сделали и другие демоны.

— Разве ты не узнаешь меня? — спросила закутанная в плащ фигура и сняла с плеча длинный, узкий металлический футляр. Складки капюшона незнакомца скалывала длинная костяная игла, оставляя лишь щелочку для рта, но казалось, он пристально разглядывает Саргатана.

Архидемон был выше всех собравшихся на полторы головы. Когда он сталкивался с опасностью или же ему бросали вызов, то обычно складывал руки на груди и выпрямлялся во весь свой рост. Теперь костяные пластины его лица стали медленно смещаться, а пламя, короной возвышавшееся над головой, разгорелось еще больше. Собравшиеся демоны знали, что это верные признаки раздражения Саргатана, и замерли в ожидании расправы.

— Как мне узнать тебя, если ты закутан с ног до головы? Да и знака твоего я не вижу.

— Но ты должен меня помнить… с тех пор, еще до Низвержения. По крайней мере, мой голос изменился вроде бы не сильно…

Элигор подумал, что это, наверное, самая странная фраза, которую он слышал за очень долгое время. Он не встречал еще ангела, голос которого Ад не исковеркал бы до неузнаваемости. Хрустальная напевность Небес давным-давно покинула их, сожженная огнем и криками боли. Этот пришелец затеял неумную и опасную игру. Однако было в его речи что-то располагающее.

Саргатан всмотрелся в загадочную фигуру пристальнее. Он владел искусством срывать покровы с тайного, но в этот раз почему-то медлил.

— Откинь капюшон… — В голосе его явственно прозвучала угроза.

— Может быть, я так и сделаю, если ты попросишь меня на Старом языке…

— Он в прошлом. Он исчез. Остался только этот.

— Ну что ж, тогда, возможно, твои глаза и уши остались такими же, как там, на Небесах. — Рукой в кожаной перчатке незнакомец медленно вытащил из капюшона костяную иглу. — Микама! Адойану Валефар! — воскликнул он.

— Валефар! — тоже воскликнул Саргатан и кинулся обнимать пришельца.

Вместе со всеми Элигор удивленно смотрел, как их господин отпустил, наконец, другого архидемона, и чувствовал его неподдельную радость. Элигор знал, что перед ними — самый лучший друг властителя Адамантинаркса. Об утрате его за весь срок пребывания в Аду Саргатан говорил всего несколько раз, да и то лишь нескольким избранным.

Потеря Валефара стала для него тяжелым ударом, как будто там, на Небесах, победоносные серафимы вырвали из поверженного ангела нечто большее, чем просто сердце.

— Где ты был все это время?

— В Дисе, — уронил Валефар и склонил голову. — И пробыл я там слишком долго, гораздо дольше, чем хотел. Если уж попал туда, уйти очень нелегко.

Саргатан положил на плечо друга когтистую руку:

— Забудь, всё в прошлом. Теперь ты здесь и здесь можешь остаться.

Валефар легко вскинул на плечо свой футляр и раздвинул обожженные костяные пластины лица в широкую ухмылку.

Вместе они спустились с горы. Проходя мимо Халфаса, Саргатан кивнул ему, и тот принялся скатывать планы в рулон — дворец мог и подождать.

Элигор видел, что прибытие Валефара как будто вернуло его господину некое равновесие, словно к нему вернулось что-то недостававшее. Хотя Низвержение сильно изменило обоих, все равно любой демон мог по-прежнему легко представить, какими они были до Великой битвы. Теперь Саргатан стал носить свой угрожающий кокон плоти с большей легкостью. А Валефар, полностью сознавая свою подчиненную роль, отлично умел вырвать господина из хватки мрачных дум. Валефар всегда казался Элигору слишком радостным, легким — таким было не место в Аду.