"Безумная роща" - читать интересную книгу автора (Смирнов Андрей)

ВЕЛИКИЙ ДРЕВНИЙ (история двадцать первая)

Говорят, что некогда Мъяонель рассказал Принцу Каджей такую историю:

– Во времена, – начал Хозяин Безумной Рощи, – когда стали являться в мир Обладающие Силой, многие могущественные волшебники спорили о сущности изменений, происходящих в мироздании и о сущности Сил, которые проникали в него. Но скажи, что тебе самому известно о положении, сущности и месте, которое занимают в мироздании Обладающие?

Сказал Армрег:

– Прежде не столько теория, сколько практика волшебства занимала меня, но если ты полагаешь, что мне следует знать и некоторое количество тех противоречивых теорий, которые вот уже многие тысячелетия от скуки сочиняются смертными и бессмертными – что ж, я запасусь терпением.

Сказал Мъяонель:

– Есть вид существ, обладающих сознанием, которых можно было бы назвать «народами» или «живущими». Неверно было бы называть их только смертными, ибо значительная часть и народов бессмертных принадлежит к ним. Животные и люди, альвы и невидимки, ангелы и даже некоторая часть тех, кого называют демонами и духами, относится к этому виду. Это – индивидуальность, стремящаяся стать чем-то большим. Пусть магического развития для этих существ – Искусство в различных его видах. Они управляют тем и меняют то, что пребывет вне себя, посредством того, что есть внутри них. Существуют расы, в силу своего происхождения или в силу своей древней истории, коим Искусство известно много лучше, чем прочим – так же как существуют расы более молодые и менее одаренные. Это – одна сторона бытия.

Иная сторона – наполняющая мир Сила. Это – энергия и волшебство. Сама в себе сила безлична, но в отдельных своих формах стремиться стать индивидуальностью или вынуждена вести себя как индивидуальность в силу каких-либо причин и обстоятельств. Таково изначальное происхождение духов стихий и богов.

Сказал Армрег:

– Как может нечто, не обладающее сознанием, делать вид, будто оно обладает сознанием?

Сказал Мъяонель:

– Так же как хищник может скрываться в траве, сливаясь с нею или же как наемный убийца, одетый в неприметную одежду, может вжиматься в камень и оставаться незамеченным людьми, которые ходят совсем рядом. Как человек, познающий Искусство, может ощутить себя ветром или водой, огнем или деревом – также и стихия, достигшая определенного развития, способна принять образ некой индивидуальности, на самом деле ей не являясь. Эти два пути – Свобода и Сила, индивидуальность и распространенность – противоположны друг другу по своей сути, хотя и способны опосредованно познавать свою противоположность. Но в определенный период в Сущем появился иной вид существ, природа которых была как бы двойственной – с одной стороны они были индивидуальностями, с другой – Силами. Могущество богов огромно, но деятельность их, как правило, проистекает на совершенно ином плане, чем тот, где обитают смертные и бессмертные. Те боги, которые известны нам как воплощенные в определенных формах и обликах, на деле суть не боги, а их инструменты для общения с нами. Настоящие боги не действуют, но пребывают. И в этом смысле я полагаю, богам нисколько не повредило заклятье, сотворенное Кадмоном, оно лишь затруднило им способы общения с нами – что для нас проявилось, как изгнание, как разделение мира богов и мира смертных.

Что до Обладающих Силой, то, имея в потенциале мощь, родственную божественной, также обладают они также и другой сущностью – сущностью индивидуальной, мыслящей так, как мыслят люди, альвы или другие народы. Есть и такие Обладающие, в которых вторичная сущность была сущностью животных или растений. Есть и такие, в ком Сила соединилась с естеством обитателей призрачного мира. Нечего и говорить, что они столь же сильно отличаются от нас с тобой, как и человек отличается от животного или от призрака.

Несомненно, что Сила накладывает определенный отпечаток на того, кто служит проводником для нее, но также важно, чтобы естество и сознание будущего проводника Силы обладало определенными свойствами, пригодными именно для данной Силы. В связи с этим я хочу рассказать одну историю, которая может показаться тебе забавной.

Итак, во времена, когда начали являться в мир Обладающие, двое волшебников поспорили о сущности Сил. Один из них утверждал, что количество Сил, кои могут придти посредством Обладающих в мир, бесконечно, другой же говорил, что конечно. Также спорили они о природе и о том, откуда проистекают новые Силы, и что является их источником. Один из них утверждал, что исток Сил лежит за пределами Сущего, но, проникая в Сущее, они изменяются, принимая к себе ближние формы от уже существующих. Другой же доказывал, что эти Силы – всего лишь новое странное соединение стихий, уже существующих. Также приводили они многочисленные примеры и ссылались на формы волшебства и виды титулов, различествующие у Обладающих. И тот, кто доказывал, что число Сил конечно, сказал, усмехаясь:

– Если бы число Сил было бесконечно, то где-нибудь во вселенной мог бы появиться Повелитель Зеленых Ежиков – так же, как существуют, например, Повелитель Ворон или Король Птиц, или Король Волков.

Сказал второй:

– Почему бы и нет?

Ответ этот весьма рассмешил первого. Стал он развивать эту тему, придумывая различные способности и свойства, которыми должен был бы обладать подобный Лорд. И это так увлекло его и рассмешило, что сказал он, надсмехаясь:

– Говорят, что все Лорды, способные полностью раскрыть свою Силу и не раствориться в ней, созерцая Сущее, видят Сущее так, как им привычно. Так, Повелитель Огня видит мир как огонь, Повелитель Молний – как молнию. О, сколь небезынтересно было бы увидеть мир глазами Повелителя Зеленых Ежиков! Несомненно, желал бы я стать подобным Лордом – хотя бы только лишь ради одного этого зрелища!

Говорил он так, смеясь, и уж конечно не верил в то, что с ним может произойти что-либо подобное. Но говорят, что в тот же миг и час произошло с ним некое изменение, ибо его дух был готов к соприкосновению с Силой, и Могущество, которое он выкликал, вошло в него. И увидел он, что произошло с ним, и увидел, как ослабела и истощилась иная магия, которой обладал он прежде, и закричал от ярости и бессилия. И пытался он избавиться от этой Силы и измениться обратно, но не смог. И не день и не два предпринимал он подобные попытки, но они были безрезультатны, ибо при помощи Искусства можно лишь описать эффекты, производимые Силой и научиться управлять некоторыми проявлениями ее, но не создавать ее и не уничтожать ее по своему желанию. Прежде тот человек был великим волшебником, но теперь вся иная магия, имевшаяся в нем, или иссякла, или претерпела изменение, приняв сходство с Силой, которая воплотилась в нем. И так, в усиливающемся отчаянии, проходили дни и ночи.

И вот, однажды вспомнился ему тот старый разговор и роковые слова о том, что он желал бы узнать, как выглядит Сущее, если смотреть на него глазами Повелителя Зеленых Ежиков. И в тот же миг растаяла, как дым, его волшебная цитадель, и очутился чародей на холме, покрытым высокой густой травой, в месте, где небо состояло из семи разорванных слоев, переходящих друг в друга. И он почувствовал, что в этом холме таится некая скрытая Сила, и спустился с него, чтобы рассмотреть холм повнимательнее. И когда он спустился, то увидел, что холм этот огромен. И когда он стал осматривать холм, то земля посыпалась вниз, и закачалась трава, потому что холм шевельнулся. И увидел чародей, что перед ним – огромное, ужасающее существо с желтыми источившимися клыками, со смрадным дыханием, со шкурой болотного цвета и с острыми изумрудными шипами, торчащими из нее в разные стороны. И чародей, немея от ужаса, спросил у существа:

– Кто ты?

– Я – Великий Древний, – ответило существо. – Я вечен. Я тот, кто был всегда и кто всегда будет. Весь мир, известный тебе – не более чем мой сон, и все существующее – только лишь мое сновидение. Впрочем, и ты сам – часть моего сна. Посмотри, сколько праха оставило на мне время. Я спал так долго, что некоторые части моего сна – такие, как ты, например – приобрели определенную назойливость. Впрочем, разрешаю тебе существовать и дальше, ибо мои сны сладки и удивительны, и я намерен снова погрузиться в них.

Промолвив так, существо закрыло глаза и снова предалось своим сновидениям.

Дойдя до этого места, Мъяонель замолчал, а Армрег, выждав некоторое время, спросил его:

– Для чего ты рассказал мне эту притчу? Может быть, ты желал напомнить, что волшебнику следует внимательно следить за всеми словами, которые он произносит, ибо легкомысленные слова могут привести к последствиям, коих он не ожидает? Но я давно уже не ребенок и не нуждаюсь в подобных наставлениях.

Усмехнувшись, спросил Мъяонель Принца Каджей:

– Ты полагаешь это притчей?

Затем он взял его за руку и отвел в некое отдаленное место, где семислойное, семицветное небо рвалось и переходило, переливалось из одной своей части в другую. Там они увидели холм, наросший вокруг необыкновенного существа колоссальных размеров. Спросил Мъяонель:

– Что ты видишь?

– Я вижу чудовище, – ответил Армрег, – и оно кажется мне ужасающим, не смотря на свою внешнюю форму, которая чем-то подобна обыкновенному ежу, только зеленого цвета. Но то, что я вижу за этой оболочкой, заставляет меня содрогаться от ужаса. Я не знаю, с чем можно было бы сравнить это, но оно страшно.

Сказал Мъяонель, удовлетворенно кивнув:

– Я рад, что твое зрение оказалось достаточно развитым для того, что бы воспринять не только форму этого существа, но и глубинную его суть. Когда я сам узнал ту историю, которую я недавно изложил тебе, то решил разыскать это существо. Я осуществил свое желание. Я разбудил его, и мы некоторое время беседовали. Он жаловался на судьбу. Он древнее, чем этот мир, это верно. Может быть, он даже вечен. В прежние времена существ, подобных ему, мой народ называл Грызущими. Это один из последних оставшихся из этого рода, и, может быть, самый последний. По крайне мере, о других мне ничего не известно. Сила же, которая вошла в чародея, не вызвала этого Грызущего к жизни и не создала его, но позволила – или, может быть, следует сказать «вынудила» – проявиться на том плане существования, который доступен нашему восприятию. Так вода обволакивает предмет, который погружен в нее и как бы раздвигается, соприкасаясь с его формой.

Сказал Принц Каджей:

– Но ведь ты сказал, что разбудил его и беседовал с ним – а мир остался цел. Значит, это существо лгало или заблуждалось, утверждая, что все существующее – лишь его сон!

Сказал Мъяонель:

– Но ведь потом-то оно снова заснуло! Откуда я знаю, что было с миром во время нашей беседы? Я лишен предрассудков и готов допустить, что и в самом деле мир перестает существовать, когда эта тварь просыпается. Однако справедливости ради следует заметить, что доподлинно установить истину в данном вопросе невозможно. Либо ты пребываешь в мире, либо беседуешь с разбуженным существом, а третьего не надо, и беседовать и пребывать одновременно – невозможно.

– Что же стало с чародеем, который первым вошел в это место?

– Вскоре он погиб, – пожал плечами Хозяин Безумной Рощи, – ибо не желал принимать вещи такими, какие они есть и изучать свою Силу. Прежде ради смеха ему было занятно представлять, каково это – владеть подобным чудесным волшебством, но когда дошло до дела, подобное занятие показалось ему шутовским занятием, недостойным столь благородного человека, коим он себя считал. Поэтому нет ничего удивительного, что вскоре какой-то другой чародей погубил его в колдовском поединке.