"Любимая, прости..." - читать интересную книгу автора (Берристер Инга)

6

Полутора днями позже Дженетт причесывалась с своей спальне. Обычно загроможденная комната выглядела гораздо просторнее, чем накануне, перед прибытием работников транспортной фирмы, упаковавших одежду, игрушки, книги и детские вещи, которые она собиралась забрать с собой. Обещание Висенте обеспечить все остальное пришлось принять, поскольку в доме оставалась жить Элизабет.

Напуганная угрозой обратится в суд, она незамедлительно приняла решение. К тому же Висенте ясно дал понять, что вполне может воспользоваться недавним происшествием с Карен и оспорить дееспособность Дженетт как матери, чтобы добило ее окончательно.

К несчастью, с Висенте вообще было нелегко общаться, в отношениях с людьми он не признавал середины. Человек оказывался либо на его стороне, либо на противной, и не требовалось большого ума, чтобы понять, к какому разряду отнесена она, навредившая ему почти уже бывшая жена. Для тех, кто оказался на верной стороне, Висенте становился самым преданным другом, всегда готовым оказать незамедлительную помощь. Однако он мог быть безжалостным и беспощадны врагом. Некогда я занимала в его жизни особое место, но это уже давно позади, печально подумала Дженетт, чувствуя, что сдала все свои прошлые позиции самым глупейшим образом.

Она понятия не имела, каким образом справедливое раздражение слишком редкими свиданиями с Карен вылилось в чувственный сексуальный контакт, имевший место по его инициативе. Поверить в собственную неотразимость для Висенте? О нет! Отнюдь не Елена Прекрасная, из-за которой разразилась Троянская война, Дженетт не обладала способностью сводить мужчин с ума.

С другой стороны, предсказать поступки мужа или понять их мотивы было всегда нелегко. Самым унизительным образом он, ничтоже сумняшеся, определил то, что между ними произошло, как обыкновенный секс. Действительно ли Висенте так думал? Или предпочитал думать? Способна ли эта искра страсти стать основой более прочных отношений? А может, и новой совместной жизни?..

Тряхнув головой, Дженетт постаралась отогнать от себя опасные мысли. Скорее всего ее переезд совершается в интересах Висенте и их дочери. Совесть подсказывала, что она должна компенсировать ему время общения с Карен, потерянного вследствие ее ухода от него. Однако произнесенные им слова «дружеский» и «неформальный» вселяли некоторую надежду. Похоже было, что Висенте вновь готов впустить ее в свою жизнь. Она будет иметь возможность видеться с ним, говорить с ним, и это, может быть, позволит преодолеть разделившую их пропасть.

Все начинается с малого, из крохотных ростков вырастают огромные дубы. Что же касается Висенте Перейры, она любила его достаточно сильно, чтобы воспринимать его деспотичные замашки с терпением и спокойствием. Единственное, что ей действительно было нужно, – так это шанс вернуть все на свои места, и ради этого Дженетт была готова на все.

Смахнув непрошенную слезу, она отложила расческу и торопливо спустилась вниз. Скоро должна была приехать машина, чтобы забрать их с Карен.

Из кухни ей навстречу вышла Элизабет с бокалом вина в руке.

– Значит, ты все-таки решилась? – В глоссе ее слышалось явное неодобрение.

– Да.

– Не понимаю, как ты можешь позволять ему вновь делать из себя дуру? – Элизабет бросила на сестру пренебрежительный взгляд. – Он дергает за ниточки подобно кукловоду, и ты делаешь все, что ему захочется!

– Все совсем не так, – вздохнула Дженетт, тронутая тем, что приняла за проявление симпатии, и желая успокоить ее настолько, чтобы иметь возможность выразить свою точку зрения. – Висенте хочет общаться с Карен как можно больше и имеет на это право. Они очень близки друг другу. Увидев их вместе, я поняла, что он важен для девочки не меньше, чем я.

Ярко накрашенные губы Элизабет скривились в презрительной усмешке.

– Хочешь сказать, что бросила любимую работу и переселяешься в Бирмингем исключительно из альтруистических соображений?

Виновато покраснев, Дженетт склонилась над корзинкой, в которой сидел весьма недовольный заточением вольнолюбивый Робин.

– Может быть, я просто пытаюсь исправить некоторые совершенные мною ошибки.

– Почему бы тебе не взглянуть правде в глаза? Ты по-прежнему без ума от Висенте и согласилась на переезд лишь потому, что надеешься вернуться к нему.

– Если и так, – весьма резко заметила Дженетт, – то это мое дело, а вовсе не твое!

Не ожидавшая отпора Элизабет даже открыла рот от удивления.

– Осталась у тебя хоть капля стыда? Где же твоя хваленная гордость?

Вопрос сестры заставил Дженетт задуматься. Именно стыд и гордость обусловили скорость, с которой она разрушила свой брак. Тогда она прислушалась к критическим замечаниям Элизабет, возможно даже слишком внимательно. Ей казалось, что остаться означало бы смириться с изменами мужа. Прекрасно понимая свою слабость во всем, что касается его, Дженетт была особенно строга к себе.

Правда, на этот раз она оказалась вовсе не невинной жертвой, как полагала ранее. Вряд ли Висенте можно было назвать идеальным мужем, однако с ним она была счастлива. Следовало признать, что виделись они не слишком часто, но без него ее жизнь казалось пустой, лишенной всякого смысла.

– Этот самодовольный ублюдок наверняка испытывает сейчас необыкновенное удовлетворение! – воскликнула Элизабет все с тем же презрением в голосе.

Дженетт недоуменно нахмурилась.

– Почему ты так не любишь Висенте?

От возбуждения на щеках сестры проступили красные пятна.

– Мне просто не нравится, как она обращается с тобой! И ты это прекрасно знаешь!

Однако Дженетт по-прежнему не понимала причин столь ярко выраженной агрессивности Элизабет.

– Ну откуда в тебе столько злобы?

На лице сестры неожиданно появилось редкое для нее выражения смущения.

– Может быть… я просто знаю о Висенте вещи, которые тебя бы просто поразили…

Наступило напряженное молчание.

– Что ты имеешь в виду? – спросила наконец Дженетт с беспокойством.

В это время раздался звонок в дверь – за ними приехала машина.

Однако молодая женщина по-прежнему не спускала глаз с сестры.

– Только что ты хотела мне о чем-то рассказать…

– Послушай, не бери в голову, я просто пошутила! – ответила Элизабет и, подойдя к двери, открыла ее шоферу. – Зачем воспринимать все так серьезно?

Однако, даже распрощавшись с сестрой, Дженетт никак не могла выбросить из головы ее слова. Что, если Элизабет действительно знает о Висенте то, что неизвестно ей? До финансового краха сестры ее бутик был весьма моден. Богатые клиентки часто приглашали Элизабет на светские приемы, поэтому весьма возможно, что она могла наслушаться там чего угодно. Однако Дженетт, только что получившая суровый урок в отношении слухов и сплетен, не собиралась позволять себе даже думать о возможности подобного.

По прибытии на новое место жительства она обнаружила, что под названием меблированного помещения скрывалось нечто совсем другое, а именно солидный дом в одном из престижных пригородов города. Холл элегантно отделанного особнячка был украшен цветами, а комнаты находились в такой готовности, что Дженетт никак не могла отделаться от впечатления, что вот-вот войдут настоящие хозяева и спросят, как она здесь оказалась.

Однако на полках в кабинете стояли ее собственные книги, а гардеробе спальни висели ее платья, а детская кроватка Карен уже поджидала прибытия хозяйки очаровательной детской. Даже кухня была снабжена запасом провизии. Истошно мяукавший во время всего путешествия Робин, выпущенный из своей корзины, тут же отправился обследовать садик на заднем дворе.

Зазвонил телефон. И после некоторого промедления Дженетт подняла трубку.

– Хочу услышать откровенное мнение, – раздался голос Висенте.

Знакомый протяжный густой баритон произвел на нее такое впечатление, что она невольно вцепилась в телефонную трубку, как в некий талисман.

– Дом просто замечательный… Правда, он гораздо больше и роскошнее, чем я ожидала.

– В определенные часы будет приходить прислуга, она позаботится обо всем необходимом.

– Зачем такая расточительность? Я сама прекрасно справлюсь! – заявила Дженетт с энтузиазмом.

На другом конце линии Висенте едва слышно хмыкнул. Он прекрасно помнил тот ужасный период после медового месяца, когда ей удалось убедить его, что она в состоянии обойтись без прислуги. Некогда вполне комфортабельное существование Висенте превратилось в настоящий ад. Желание заняться домашним хозяйством накатывало на Дженетт лишь временами, и результаты оказывались плачевными. Пожарная сигнализация срабатывала после каждого включения духовки, холодильник был или пуст, или забит просроченными продуктами. Вещи из химчистки никогда не забирались вовремя, а время от времени, поскольку она вечно забывала, куда их отдала, пропадали без следа. Единственным способом раздобыть свежую рубашку было взять ее из стопки новых, которую Висенте держал в ящике стола в своем офисе.

– Боюсь, что с этим ничего не поделаешь. Прислуга досталась мне вместе с домом, – сообщил он, справедливости полагая, что и ложь бывает во спасение. – В какое время ты купаешь Карен?

От этого неожиданного вопроса Дженетт расцвела.

– В семь вечера.

– Я тоже буду, дорогая.

Положив трубку, Висенте потянулся с весьма довольным видом. Карен была здесь. Дженетт тоже. Заполучить их можно было только вместе. Губы его скривились в усмешке. Все идет как задумано, да иначе и не могло быть. Тщательное планирование всегда оправдывает себя.

Собравшись переодеваться к приходу мужа во что-нибудь особенное, Дженетт все оставшееся время разделила между играми с Карен и осмотром своего гардероба. В конце концов, она решила одеться попроще. Меньше всего ей хотелось, чтобы Висенте догадался, что все эти усилия предприняты только ради него.

Однако получилось так, что сменить повседневные синие джинсы и старую желтую майку на что-то другое не удалось. Готовый ужин был оставлен в холодильнике. Но Карен не понравился салат и она так раскапризничалась, что пришлось срочно искать замену. Хотя еды было много, ее любимых блюд не нашлось. И к тому времени, когда Дженетт поджарила тосты и сварило яйцо всмятку, малышка вышла из повиновения окончательно. Сидя на своем высоком стульчике, Карен с недовольным видом ковыряла в яйце ложкой и одновременно ногой качала край скатерти, которую ловил лапой Робин.

– Перестань! – в который уже раз потребовала Дженетт, стараясь, чтобы голос звучал как можно строже. – Ты учишь Робина плохим манерам, – добавила она, подумав, что, может быть, стоит объяснить дочери, чем плохо ее поведение. – Карен, поторопись, пожалуйста, и доешь яйцо… Мне надо переодеться!

Не обращая никакого внимания на слова матери, Карен помахала тостом перед забравшимся на стол котенком.

– Пожалуйста, не делай этого, – жалобно попросила Дженетт, глядя на часы. Висенте должен был вот-вот приехать, а он никогда не опаздывал.

Но Карен, вместо того чтобы послушаться, бросила тост вниз. Довольный этим Робин соскочил со стола и принялся гонять тост по полу. Малышка взвизгнула от радости.

– Давай, давай! – закричала она.

Незначительный инцидент грозил перерасти в крупный скандал. Девочка устала, к тому же находилась в новой для себя обстановке…

Войдя в дом с помощью своего ключа, Висенте стал свидетелем того, какой была бы его жизнь, если бы не уход Дженетт. В его воображении она включала в себя элегантно одетую, улыбающуюся жену и жизнерадостную воспитанную дочь, встречающих отца по возвращении домой. Вместо этого он услышал довольное урчание Робина и отчаянные вопли Карен, желающей слезь со стула и составить компанию своему любимцу. Но больше всего его поразил вид жены, суетящейся вокруг дочери в тщетных попытках хоть как-то ее успокоить.

– Карен, прекрати! – приказал он с холодной властностью в голосе.

Мгновенно воцарилось гробовое молчание. Удивленная Карен в недоумении вытаращила огромные карие глаза на отца. Робин, загнавший тост под буфет, распластался там на полу, решив на этот раз не предпринимать попыток атаковать вошедшего мужчину.

Дженетт, заметившая появления Висенте последней, была настолько поражена раздавшимся непонятно откуда голосом, что наткнулась на стул и потеряла равновесие. Проворно подхватив жену, он удержал ее на ногах.

– О боже, ты пришел раньше! – произнесла Дженетт с укоризной, лихорадочно пытаясь хоть как-нибудь пригладить растрепавшиеся волосы.

Однако, взглянув на Висенте, одетого в прекрасно пошитый деловой костюм, невольно замерла в восхищении. Он выглядел просто великолепно, и то, что она оказалась не в состоянии отвести глаз, было вовсе не ее виной. Висенте неизбежно привлекал взгляды женщин. Высокий рост в сочетании с поджарым мускулистым телом, врожденная грация движений, темные глубоко сидящие глаза и энергичная линия подбородка всегда заставляли сердце Дженетт биться чаще и сильнее обычного.

– Уже восьмой час, – возразил он. – Что у вас тут происходит? Из-за чего весь этот шум?

– Просто небольшое воспитательное мероприятие, – бодро отрапортовала Дженетт.

– По-моему, у тебя весьма новаторские взгляды на дисциплину, – заметил Висенте, внимательно изучая хорошо знакомое ему лицо.

Виноватый румянец на щеках лишь подчеркивал блеск изумрудных глаз, мягкие полные розоватые губы являли собой настоящее искушение для человека, всегда или восхищавшегося.

Внезапно ощутив прилив желания, Висенте с трудом обуздал его. Он намеревался вести себя сдержанно, на этот раз по крайней мере.

– Мне не хочется входить с Карен в конфронтации… если ты имеешь в виду именно это.

Несколько напряженная атмосфера разговора заставляла Дженетт чувствовать себя неловко. Однако нетерпеливость, с которой он привлек ее к себе, быстро примирила ее с действительностью.

– Ты по-прежнему начинаешь говорить в самые неподходящие для этого моменты, – с некоторой укоризной в голосе заметил Висенте.

– Зато ты не говоришь вообще, – обиженно пробормотала она.

– Дай мне твои губы, дорогая. – Уверенно положив руку на талию Дженетт, Висенте заставил ее задрожать от предвкушения. – Иди ко мне… иди ко мне, Дженни, я хочу поцеловать тебя…

Для этого достаточно было слегка податься вперед, что она и сделала, тут же оказавшись в объятиях Висенте. Дженетт прижалась головой к его груди и услышала учащенное биение его сердца. Но сильные пальцы, скользнув под подбородок, приподняли ее лицо.

Поцелуй был неспешным, чувственным и бесконечно нежным, бросивший ее в жар. Голова Дженетт, опьяненной им гораздо сильнее, нежели самым крепким алкоголем, кружилась, мысли путались… Однако глубоко внутри жило нечто, понимаемое ею с абсолютной ясностью и не оставляющее ни малейших сомнений. Этот мужчина предназначен для нее. Она полюбила его с момента их первой встречи и не разлюбит до конца жизни…

Маленькая ручка нетерпеливо дернула Висенте за брюки. Недовольно нахмурившись, он взглянул вниз, на требовательно взирающую на него дочь, о существовании которой уже успел забыть.

– Перрейра до мозга костей… не терпит, когда ее игнорируют, – со вздохом констатировал Висенте, отступая от Дженетт и беря Карен на руки. – К сожалению, она понятия не имеет, что такое такт.

Вмешательство дочери застало Дженетт врасплох, лицо ее залила краска стыда. Всего лишь один поцелуй – и она совершенно потерял л голову. Он может подумать, что ей не терпится заняться с ним любовью… или заподозрить ее и лицемерии. Как можно быть такой наивной и чувствительной? Висенте ведь как-то сказал, что имеет обыкновение пользоваться слабостями людей, и это прозвучало как предупреждение…

– Время купания, – объявила Дженетт и направилась вверх по лестнице, предлагая ему последовать за ней.

Пока она наполняла ванну и готовила для Карен чистую пижамку, Висенте ощущал себя третьим лишним.

– Купание ребенка кажется таким обычным делом, – заметил он. – Но, должен признаться, что чувствую себя здесь ненужным.

– Попробуй заняться этим семь дней в неделю и гарантирую: скоро ты станешь тут своим, – улыбнулась она.

– И как часто мне будет позволено здесь появляться в течение недели?

Подняв на него изумленный взгляд, Дженетт с болью в сердце увидела на его губах хорошо знакомую саркастическую усмешку.

– Хоть каждый вечер, если у тебя будет на то желание. Я не собираюсь препятствовать вашему с Карен общению… Знаю, что ты многое упустил, и хочу исправить положение.

– Ты очень любезна.

Интересно, подумал Висенте, не является ли это ловким маневром, должным подтолкнуть его к возобновлению их прежних отношений?

– Что касается моего прежнего поведения, то оно вовсе не было намеренным. Клянусь!.. Просто мне было трудно, очень трудно расстаться с Карен даже на несколько часов, – торопливо призналась Дженетт. – К тому же я не понимала, насколько несправедлива была по отношению к тебе, и поняла это лишь в последние дни.

– Что я буду должен сделать взамен, для того чтобы все и дальше продолжалось в таком же духе?

– Ничего! Ровным счетом ничего! – горячо заявила она, обиженная цинизмом и подозрительностью, прозвучавшими в его вопросе.

Наклонившись над ванной, Висенте удержал сопротивляющуюся попыткам раздеть ее Карен.

Удивленная его готовностью помочь даже в такой мелочи, Дженетт предупредила:

– Она тебя намочит.

Висенте снял пиджак, ослабил узел шелкового галстука и, сняв золотые запонки, засучил рукава.

– Ничего страшного.

Глядя на умение и заботу, с которой он измерил температуру воды, прежде чем бережно погрузить в нее Карен, Дженетт невольно воскликнула:

– Вижу, что тебе это не в новинку!

– Конечно. Пару раз я помогал одному моему приятелю, когда жена оставляла его один на один с новорожденным сыном, – признался Висенте.

– Никогда не думала, что тебя интересуют дети, – изумленно произнесла молодая женщина.

– До того как родилась Карен, так оно и было, – сухо ответил он, искоса взглянув на нее. – Временами, когда у меня не было возможности увидеться с дочерью, я навещал семью этого самого приятеля.

Сердце ее невольно сжалось. Передав Карен пластмассовую уточку, она выпрямилась.

– Может, мне уйти? – Дженетт показалось, что в ее присутствии больше нет никакой необходимости и она может лишь вызвать его раздражение.

– Зачем? – удивился Висенте. – Карен уже забыла о недавней безобразной сцене. Стоит ли рисковать ее спокойствием еще раз?

– Возможно, ты прав…

Совместными усилиями завернув выкупанную и отчаянно брыкающуюся дочь в махровую простыню, они обменялись взглядами над ее головой.

– Видит бог, если бы я знал, насколько мне понравится быть отцом, ты оказалась бы беременной еще до свадьбы! – сказал Висенте.

– Правда?

Дженетт покраснела, подумав, что, если бы муж сказал нечто подобное раньше, они никогда бы не расстались. Однако решила промолчать, настолько трогательна была его нескрываемая любовь к дочери.

– Но ты вырастила прекрасного ребенка, – признал он.

Эта похвала была столь неожиданной, что заставила ее покраснеть сильнее. Растерявшись, она даже не сразу расслышала звон дверного колокольчика.

– Пойду открою, – с досадой сказала Джанет. – Я ненадолго.

По пути вниз все ее мысли были исключительно о Висенте. Его отношение к ней, и поведение явно изменились к лучшему. Не доказывает ли это, что она поступила правильно, решившись на переезд? Ее откровенность и прямота были вознаграждены, Висенте улыбается ей, отпускает комплименты. У них нет больше поводов для раздоров, разве это не прекрасно!

Со счастливой улыбкой на лице Дженетт открыла входную дверь дома…

На пороге стоял Десмонд Сандерленд! Среднего роста, с заметно поредевшими темными волосами и в очках в металлической оправе, он имел весьма ученый вид, что, собственно, соответствовало истине.

– Десмонд?.. Как это неожиданно!

– Проезд на поезде обошелся мне в немалую сумму, – несколько раздраженно сообщил он. – Кроме того, пришлось всю дорогу стоять.

– Это очень грустно слышать, – посочувствовала она, одновременно перехватывая на лету бросившегося откуда-то сверху на незваного гостя Робина.

К несчастью, ее коллега был не большим любителем домашней живности, будь то хомячок или рыбки в аквариуме, и котенок мгновенно уловил это. Закрыв зло шипящего Робина в кухне, Дженетт провела гостя в гостиную.

– Ты получил мое письмо'? – спросила она.

Десмонд два дня пробыл в Вене, на научной конференции, что доставило ей немало хлопот. Не желая доверять новость о своем переезде телефону, Дженетт оставила записку в его рабочей почтовой ячейке.

– Разумеется. Иначе откуда бы мне знать, где тебя искать? Я отправился в путь сразу, как только прочитал его. Тебе не кажется, что ты несколько поторопилась? – поинтересовался он, осуждающе качая головой.

Дженетт никогда не нравилась его манера обращаться с ней как с не слишком умным ребенком. Но Десмонд разговаривал так почти со всеми.

– Думаю, что в сложившихся обстоятельствах у меня просто не было выбора.

– Жаль, что, прежде чем согласиться на переезд, ты не посоветовалась со мной, – посетовал Десмонд. – Твое желание наладить более цивилизованные отношения с отцом Карен и предоставить ему возможность нести большую ответственность за дочь похвально. Однако ты обязана подумать и о собственном будущем.

– Совместить и то, и другое невозможно… Во всяком случае, в том, что касается Карен и Висенте, дело обстоит гораздо сложнее, – неохотно ответила она.

Хотя ее письмо было настолько честным, насколько этого заслуживала их дружба, она не рискнула откровенничать по поводу настоящего состояния отношений с мужем.

– Не сомневаюсь. Признание этой глупой француженки в газете должно было разбередить старые раны. Но тебе не следует забывать, что ты находишься практически в разводе, – менторским тоном напомнил Десмонд.

Его слова заставили Дженетт побледнеть.

– Я буду разведена, когда получу развод!

– Вижу, что ты по-прежнему никак не можешь освободиться от влияния Висенте Перрейры. – Недовольно поджав губы, Десмонд не сводил глаз с ее недоуменного лица. – Я не глупец и не ревнивец, а человек прагматичный. Как раз перед тем, как все это случилось, наши отношения достигли новой стадии. Я собирался просить тебя выйти за меня замуж только после развода. Однако недавние события заставляют меня поторопиться.

Дженетт, совершенно не подозревающая о подобных намерениях коллеги, посмотрела на него с еще большим недоумением.

– Десмонд… я даже не знаю, что сказать. У меня и в мыслях не было…

– Нет-нет, сейчас не время давать мне ответ, – заявил он слегка недовольно. – Важно, чтобы ты имела в виду это на будущее. Я питаю к тебе огромное уважение и симпатию и, хотя почти ничего не понимаю в детях, сделаю все возможное, чтобы стать хорошим отчимом для твоей дочери.

Дженетт почувствовала комок в горле и, тронутая до глубины души, поразилась, как можно быть настолько слепой, чтобы не заметить его отношения к себе.

– И как давно ты в меня влюблен? – сочувственно спросила она.

– Господи боже мой! Нет, до этого я не дошел. – Подобное предположение заставило Десмонда рассмеяться. – Надеюсь, что у меня хватает здравого смысла.

Дженетт теперь уже совершенно ничего не понимала.

– Зачем ты тогда собираешься на мне жениться?

– Я нахожу твое общество приятным. Ты не слишком требовательна. У тебя замечательный ум, – начал перечислять он, впервые немного оживившись. – Матери ты тоже понравилась. Разумеется, она никоим образом не помешала бы мне сделать тебе предложение, но это вызвало бы ненужные осложнения.

Комок в горле как-то сам собой рассосался. Разумеется, он ее не любит. Ее не любит никто, кроме Карен… и Робина. О чем она только думала, задавая этот глупый вопрос? Десмонд человек науки, а не страсти. Да, он не слишком одарен эмоционально, у него плохо с чувством юмора, зато ему нельзя отказать в искренности. Весьма возможно, что на свой суховатый, прозаический манер Десмонд привязан к ней сильнее, чем Висенте.

– Я рада, что понравилась твоей матери, – неуверенно пробормотала она.

– У нее превосходный вкус. – Он взглянул на часы. – Боюсь, что не могу оставаться дольше: обещал одному другу зайти, когда буду в городе. Я тебе позвоню. К тому времени, думаю, ты сможешь дать взвешенный ответ на мое предложение.

Десмонд вежливо открыл перед ней дверь в холл. Интересно, подумала Дженетт, следует ли поблагодарить его за предложение? Было как-то неудобно оставлять его словно бы незамеченным. Но вместо этого у нее неожиданно вырвались совсем другие слова:

– Кстати, знаешь, Висенте сейчас здесь. Он наверху, с дочерью.

– Кажется, уже нет, – сухо ответил Десмонд, несколько запоздало обращая ее внимание на спускающегося по лестнице мужа.

– А где Карен? – с беспокойством спросила Дженетт.

Висенте снял галстук. Однако, даже несмотря на это и на несколько растрепанные волосы, он выглядел, как всегда, спокойным и уверенным в себе.

– Спит в своей кроватке, – ответил Висенте, внимательно оглядывая визитера, выглядящего не так уж плохо для своих лет, хилой комплекции и образа жизни. – Вы, должно быть, Десмонд, не так ли?

– Сандерленд… профессор, – сообщил тот, протягивая руку для приветствия.

– Разве тебе обязательно уходить так скоро? – спросила Дженетт, после чего воцарилось напряженное молчание.

Десмонд несколько торопливо направился к двери.

– К несчастью, должен. Я же сказал, что у меня назначена другая встреча, и, боюсь, я уже опаздываю.

– Что он тут делал? – спросил Висенте, когда дверь за профессором Сандерлендом закрылась.

Дженетт чувствовала себя на удивление спокойной.

– Приехал сказать, что хочет на мне жениться.

– Ха-ха! Не смеши меня, – мгновенно ответил он.

Взявшаяся неизвестно откуда волна гнева захлестнула Дженетт и выплеснулась наружу.

– Тебе что, действительно кажется, что не может найтись мужчина, желающий, чтобы я стала его женой?

– Ну почему же… – снисходительно протянул Висенте. – Некогда я сам им был.