"Газета Завтра 791 (55 2009)" - читать интересную книгу автора (Завтра Газета)

КРИЗИС СОЗНАНИЯ

Кризис сознания в его принципиальной вторичности к простому факту существования, в результате которого нужно вновь и вновь пересматривать его содержание.

"Бытие определяет сознание" - это знает каждый. Не только бывшие советские люди, но и весь западный мир стоит на том, что главное - это объективная реальность. Сознание - всего лишь верное зеркало, отражающее мир. К этому западное человечество приучено тремя веками просветительства и рационализма.

С другой стороны, само это представление существует в нашей голове. Там же, в голове, "живёт" и пресловутая объективная реальность. Человек не может выскочить из сознания с такой же лёгкостью, с какой он выпрыгивает из своих штанов.

В результате люди сталкиваются с неразрешимым противоречием. Они заперты в сознании, как в тюрьме, из которой нельзя убежать. Любой акт их деятельности - от открытия теоремы до полета на Марс - есть акт сознания. Вместе с тем они предполагают, что это сознание (из которого невозможно выйти!) - это пассивное отображение "чего-то" настоящего, существующего вне них.

Для того, чтобы выйти из этого противоречия, люди придумали "науку". Благодаря "науке" можно считать, что то, что находится в твоей голове, - это то, что есть "на самом деле". "Наука" представляет собой психологический прием, в результате которого можно ставить знак равенства между сознанием и действительностью.

Сознание, тем не менее, не может угнаться за действительностью. Чем бы эта действительность не была "на самом деле", она заводит сознание все в новые и новые ловушки. Поэтому содержание нашей головы все время приходится приспосабливать к быстро меняющемуся бытию. Еще 200 лет назад огонь в камине пылал благодаря особой горючей субстанции, якобы содержащейся в материи - флогистону. Затем, лет на сто, эта идея стала курьезом из истории науки. Сегодня некоторые ученые опять поговаривают о флогистоне.

Человеческое сознание напоминает щенка, который пытается поймать самого себя за хвост. Люди постоянно преодолевают содержание собственного сознания, ссылаясь на столкновение с вновь открывшимся неизвестным.

Суть любого кризиса именно в этом: внутреннем конфликте, который живет в человеческом сознании. Шагнув еще дальше, мы можем сказать, что кризис, идущий сквозь все эпохи и цивилизации, порождается тем, что сознание до сих пор не может сказать окончательного слова о своей истинной природе.

ТРАДИЦИЯ

Кризис традиции в том, что по видимости она осталась в прошлом, а по сути она правит миром. По видимости нынешний человек свободен от традиции, а по сути он её полный раб, причем лишенный стремления к свободе.

Кризис традиции в том, что для своего сохранения и продолжения в человеческом обществе она вынуждена идти на отлучение от себя подавляющего числа обывателей, делая их профанами.

Современность противопоставляется традиции. В традиционном мире каждое движение человека, каждая вещь, которой он пользуется, имеет смысл, отсылающий к высшей реальности. То, что внизу, отражает то, что вверху.

Суть современности как раз в разрыве с таким пониманием жизни. Все рационально, каждый шаг человека предполагает получение результата в этой жизни. Достаточно сравнить между собой два таких взаимоисключающих подхода к эстетике, как религиозное искусство и технодизайн, чтобы понять пропасть, отделяющую нас от традиции.

А ведь есть еще и постсовременность. В ее перспективе распадается сама рациональность, обессмысливаются даже вполне ясные цели. Постсовременность обнаруживает нестыковки в тех целях, которые человечество ставило перед собой совсем недавно. Всеобщее счастье, машинная цивилизация, полное покорение природы и т.п. Оказалось, что достижение всех этих благ возможно только через решительное разрушение всего человеческого.

Постсовременный человек разочарован в смысле. Он погружен в хаотическое море информации, мозаика которой не собирается в картину. В итоге он намного более послушен, чем вчера и позавчера были его отцы и деды: они ведь преследовали какие-то цели, пусть ложные, и соизмеряли с этими целями свою жизнь.

Еще более послушен постсовременный человек в сравнении с людьми традиции. Тех обычно представляют существами, полностью определявшимися рутиной. Жесткие догмы, скудные и смешные представления о вселенной, закопченное низкое небо "Темных веков" - таково представление о них из современного учебника… Еще один лживый штамп!

Именно люди традиции создали ту большую вселенную, в которой постсовременный человек ощущает себя потерявшейся букашкой. Люди традиции не только принимали смыслы, спускаемые им "сверху". Они и восставали против этих смыслов. Постсовременый человек боязливо моргает, когда его спрашивают о смысле.

Традиция сегодня живет в клубах элит. Там хозяева жизни имеют достаточно дерзости, чтобы ставить перед собой задачи, выходящие далеко за рамки массового кругозора. Они не верят в то, во что сами же заставляют верить людей с помощью СМИ.

Постсовременный человек, отлученный от традиции, стал как воск в руках власти, которая сохранила с традицией тайную связь. Он больше не способен бросить вызов каким бы то ни было догмам - потому что догм для него нет. Нельзя бросить вызов зыбкой неопределенности. Можно лишь положиться на решение чужой воли.

ФИЛОСОФИЯ

Кризис философии в том, что она не в силах преодолеть загипнотизированность идеей позитива в любой форме и начинает разрушаться в тот момент, когда ставит позитивное под сомнение.

Для обычного человека философия - это избыточная премудрость, не имеющая отношения к его нуждам. Он и не подозревает, что сам весь целиком - от подошв его китайских кроссовок до банки пива в руке - является побочным продуктом философии.

Если наука претендует на то, что решает "уравнения с двумя неизвестными" - сознанием и внешним миром, то философия организует в том числе и науку.

Философы выдвинулись как оппозиция религиозным мудрецам, претендовавшим на знание последних тайн. Философ стремится представить всеобщее в самом конкретном и непосредственном виде. Поэтому для него отправной точкой всегда является наличный предмет, который можно потрогать руками.

Даже для Платона, который считается самым духовным из когда-либо живших философов, это тоже так. Поэтому главной идеей Платона было само Бытие, оно же - высшее Благо.

Философы всегда ориентируются на конкретный позитив. Мера этого позитива - человеческий опыт. Бытие как блаженство, ощущение райского сада - вот невысказанный критерий всякого философского рассуждения. Поэтому между глубокими мистиками и поверхностными либералами разница не так уж фундаментальна. Философ не может себе представить иной точки отсчета, чем личное положительное переживание.

К сожалению, в конечном счете обнаруживается, что такой подход не совершенен. Сначала философия успешно критиковала религию, и одно время казалось, что совсем взяла над ней верх. Но в последнее время религия перешла в контрнаступление. Принцип положительного не достаточен в ответе на вопрос о смысле. Религия, занимаясь смыслом, так или иначе указывает на ограниченность самой идеи бытия. Ведь философы бессильны по-настоящему даже объяснить факт смерти, тем более - преодолеть её.

После того, как религиозные авторитеты удалились от обыденной жизни в заоблачные эмпиреи, власть поручила философам организовывать сознание светского общества. Философы с этой задачей не справились, о чем свидетельствует кризис философии в виде постмодернизма. Последним словом современной философии становится Френсис Фукуяма, намекающий на то, что подавляющее большинство ныне живущих людей мешают правильной организации будущего общества. Хорошо бы их куда-то деть.

НАУКА

Кризис науки в том, что она как метод невозможна без культа объективного, что ведет её к созданию всё новых и новых мифов по поводу внешней реальности.

Многие люди, не исключая и нынешних ученых, думают, что наука - это синоним материализма. Дескать, научный метод основан на эксперименте и истолковании практических результатов оного.

Наука продвигается наощупь, малыми шажками, шаря в темноте растопыренными пальцами и отвоевывая у неизвестности крупицу за крупицей достоверного знания.

Такой подход живо напоминает о том, как пять слепых щупали слона. Один, ухвативший хобот, говорил, что слон - это гибкая упругая труба. Другой, обнявший ногу, уверял, что это мощная, уходящая ввысь колонна и т.д.

Конечно же, наука начинает с общего начинает с общего абстрактного представления о том, чем мир является (= должен быть). Потом она начинает это доказывать. Если не доказывается, наука нехотя и чуть-чуть подправляет первоначальную идею и снова доказывает.

Так, представление о вселенной, существующей миллиарды лет, возникло фактически в XIX веке и отнюдь не экспериментальным путем, потому что экспериментальным путем это доказать нельзя. Такое представление пришло в научный разум из плохо понятых индийских мифов, а дальше его начали доказывать с помощью радиотелескопов и синхрофазотронов. Идея Дарвина о происхождении человека из обезьяны также происходит из шаманского мифа. Различные тотемные концепты происхождения человека от разных животных популярны к разных примитивных народов. Но Дарвин для обоснования этого шаманского мифа разработал целую теорию естественного отбора. Когда в XX веке в этой теории обнаружились дыры, на смену пришла теория скачкообразных мутаций и т.д.

Наука в современном смысле была создана талантливыми идеалистами-язычниками вроде Коперника и Джордано Бруно во имя политической борьбы с церковью. Сегодня она превратилась в самостоятельный мифологический институт - могучее средство для контроля массового сознания. Ведь обыватель верит, что окружающие его технологические "чудеса" созданы наукой. Ему и невдомек, что развитие технологий не только не опирается на научное мировоззрение, но часто осуществляется вопреки ему.

ИДЕОЛОГИЯ

Кризис идеологии - в её полном отчуждении от духовных и экзистенциальных потребностей тех людей, к которым она апеллирует и которые должны быть ее носителями.

Впервые идеология в современном партийном значении слова появилась с Французской революцией 1789 г. Тогда французы разделились на "роялистов" (сторонников короля) и республиканцев. Республиканцы и монархисты были и раньше, в той же Англии времен Кромвеля или Древнем Риме. Но тогда это не было идеологией. Политические деления опирались на религиозный мотив.

В наше время идеология не нуждается в высшем оправдании, выходящим за рамки обыденной жизни. Предметом идеологии может быть спор по поводу ЖКХ или отношения к налогам. Сегодняшние левые доказывают свою левизну тем, что требуют взимать прогрессивный налог с богатых. Другие идеи им просто не нужны.

Идеологические программы партий фактически не различаются между собой. Различаться им не дает очень жесткая договоренность в современном обществе о том, что можно говорить, и чего нельзя. 99% тем, существующих в большой культуре, в наши дни невозможно ввести в политический оборот: это будет вызовов политкорректности!

Прошли те времена, когда говорилось о пролетарской идеологии или о буржуазной идеологии. В то время считалось, что идеология обращается к реальным группам людей, не похожим на другие, и выражает их особые интересы. Сегодня по умолчанию все идеологии обращаются к одинаковым людям и являются поводом для конкуренции партийных брендов. Электорат делится между партиями по тому же принципу, что и фанаты футбольных клубов. С таким же успехом можно говорить об идеологиях "Спартака" или "Челси".

Конечно, это не значит, что современное общество состоит из одинаковых бильярдных шаров с приблизительно намалеванными на них человеческими лицами. Как и в прошлом, разные и даже несовместимые группы людей противостоят друг другу. Если бы они смогли высказываться от своего имени, у мира возникли бы разные версии возможного будущего. Альтернативные перспективы, связанные с этими человеческими типами.

Именно поэтому власть лишает носителей различия возможности говорить, затыкая им рот принятыми и одобренными идеологиями. Это форма психиатрической терапии, которая применяется властью к населению как к пациенту сумасшедшего дома.

КУЛЬТУРА

Кризис культуры в том, что для своего функционирования она должна играть на прогрессирующее понижение смысла тех символов, которые использует, переходя от пострелигиозного (общечеловеческого) к "попсе" и дальше вниз.

Главная проблема культуры та же, что и главная проблема денег, - её всегда мало, и она всегда находится в состоянии инфляции.

Что такое инфляция денег, понятно каждому. Это значит, что сегодня за рубль можно купить меньше, чем вчера. А вот что такое инфляция культуры?

Возьмем высокий пример такой инфляции. У нас есть знаменитая картина Да Винчи, с одной стороны, и у нас есть книжка Дэна Брауна "Код Да Винчи" - с другой.

На одном конце колоссальный груз подразумеваний, бездна мастерства, в итоге которых возникает шедевр. Вокруг этого шедевра веками идут споры, рождаются домыслы…

На другом конце у нас есть попсовая поделка, которую читают в метро, чтобы убить время. Это "высокая" инфляция, потому что "низкая" - это улыбка Джоконды на пластиковой сумке из супермаркета.

Культура возникает из переосмысления религиозных символов в человеческом ключе. Богомаз пишет по заказу церкви Деву Марию, а в качестве модели берет простую девушку. Потом приходит критик и объясняет, что Дева Мария - это просто повод для того, чтобы возвеличить обыденную человеческую женственность. С этого начинается. Кончается это массовой культурой, в которой завершается распад первоначальных символов.

С момента своего появления культура становится инструментом вытеснения обычных людей из сферы высших религиозных смыслов. Если религия для простого человека связана с этикой, с тем, что должно, культура концентрирует его внимание на эстетике, на том, что красиво. Это прием для того, чтобы заставить человека полюбить самого себя вместо того, чтобы любить Бога.

Культура освобождает от этики, потому что приучает к мысли, что "человек - широк". В человеке-де есть все. И в конечном счете ему всё можно. А стало быть, если возможен в культуре Пласидо Доминго, то есть место и для Гарика Сукачева.

Культура изначально имитировала религию. Только она в качестве своего главного оправдания ввела в обиход идею "ценности". Торговое понятие, денежное, стало быть, еще раз сближающее культуру с низменной сферой финансов. И по мере того, как подвергается инфляции заложенное в культуру содержание, цены на культуру растут. Она все в возрастающей степени становится привлекательным инвестиционным направлением.

А массы лишаются последнего контакта с "высоким"…

ИНФОРМАЦИЯ

Кризис информации в том, что знак (в отличие от символа) совершенно не связан с пониманием, и, таким образом, расширение информационного потока ведет к уменьшению общей суммы знаний.

Самое распространенное заблуждение (которого не избежал даже Сократ) - это то, что "знание" есть обязательно "знание истины", то есть знание того, что есть на самом деле. Сократ шокировал своих современников и заставил цитировать себя бесчисленными поколениями живших после него философов, заявив: единственное, что он знает, - это то, что он ничего не знает!

Однако это не так. Сократ именно знал массу вещей, что и позволило ему сделать хотя бы вышеприведенное высказывание. Он знал, по крайней мере, что такое то самое знание, которое, как он считал, у него отсутствует. Иными словами, у него была некая картина мира, которую он понимал.

Вот это самое главное. Знание не есть точное отражение того, что "на самом деле". Реальность вне нас проблематична. Может быть, ее и вообще нет, как подозревал Кант. Зато то, что есть точно, это знание. Что же это такое? По сути, это то же самое, о чем говорил Сократ, только немного иначе. Знание - это когда мы знаем, что мы знаем. Попросту, это понимание.

Понимание противоположно различению. Компьютер не понимает то, что он делает. В нем происходят операции различения, которые ничем не отличаются от химических или физических процессов. "Состояние" компьютера такое же, как состояние любого неживого предмета.

Понимание - есть прежде всего соотношение с самим собой, как понимающим. Человек, который узнает на фотографии знакомый пейзаж или сцену из собственной жизни, проходит две стадии в этом узнавании. Сначала он различает, то есть реагирует на сигнал, а затем понимает, на что он смотрит. Это понимание включает в себя обязательно присутствие самого себя в этом познавательном акте. Собственно говоря, такое понимание и есть подлинное знание, ничего другого. Все остальное может быть фальсифицировано.

Информация не имеет к этому состоянию понимания никакого отношения. Она сводится в конечном счете просто к различению сигналов. Буква "а" есть просто эта буква, никакая другая. Цветные мазки на картине не складываются вне понимания в осмысленное изображение, они так и остаются набором пятен. Программы для компьютеров пишутся, исходя из принципов именно такого различения, понимание к ним добавляет пользователь. Именно это делает идею искусственного интеллекта абсурдной. С какой бы скоростью ни проводил операции различения такой "интеллект", он все равно в действительности не будет отличаться от булыжника. Только живой человек обладает пониманием, потому что он знает о своей отдельности от того, что он воспринимает. Проблема информации в том, что, вытесняя знание из духовной сферы, она убивает в человеке его специфический статус "знающего". Информационный поток сегодня сводит любое отдельное сообщение на уровень цветного пятна. И хаос не складывается в картину. Еще недавно любые сведения, воспринимавшиеся человеком, были частью его картины мира. Сегодня человек тонет в море информации, которая остается для него совершенно чуждой и, в конечном счете лишенной всякого смысла.

ОБРАЗОВАНИЕ

Кризис образования в том, что его задача сделать из людей функциональный элемент общества, украв у них шанс на реализацию своей подлинной натуры.

Когда мы разъясняем необходимость образования, то говорим обычно: "Без этого нельзя стать полноценным человеком". Образование в нашем понимании - это путь к раскрытию и реализации человеческого потенциала, к тому, чтобы из родившегося "чистой доской" новорожденного сделать не какого-нибудь Маугли, а полноценного представителя своей цивилизации.

Вот здесь-то и находится камень преткновения. Что воспроизводится с помощью образования - личность или система? Мы обычно считаем, что личность, которая может раскрыться, только усвоив картину мира и набор профессиональных навыков, достигнутых нашим обществом. Но есть не менее обоснованная позиция системы, которая нуждается в своем воспроизводстве, формируя соответствующих членов общества из сырого человеческого материала.

То, что к действительности ближе вторая точка зрения, подтверждается постоянным бунтом каждого очередного юного поколения против тесных рамок той матрицы, в которые его загоняют. В человеке изначально есть нечто, сопротивляющееся видению мира, способу мышления, которые навязываются ему его средой с момента появления на свет. Конечно, сил на бунт хватает только в молодые годы, пока еще не завершен процесс формирования и "замораживания" конечного продукта.

Система, однако, не желает мириться и с таким ограниченным возрастом и возможностями протестом. Поэтому современное образование представляет собой ловушку для тинейджеровского бунта.

Современное образование не дает более в авторитарном порядке жесткую картину мира, за ошибки в усвоении которой бьют линейкой по пальцам. Оно теперь предлагает на выбор несколько вариантов ответа, один из которых правильный. Усвоение картины мира идет в форме игры, в которой юное создание должно угадать правильный ответ, как выигрышный номер в лото. В таком формате преподавания картина мира исчезает, за то и протест против нее рассеивается - нет того, против чего можно возразить. Собственно говоря, не возникают при этом и профессиональные навыки: ведь если сведения об окружающем мире угадываются по типу игры в казино, то в итоге не может возникнуть знающий что бы то ни было человек.

Система добивается посредством такого образования специфического результата: с одной стороны, в жизнь вступают гиперконформисты, лишенные всякого стимула к самостоятельной позиции и воспринимающие все происходящее как вращение колеса фортуны - повезет / не повезет. Это новое поколение восприняло бы школьные учебники своих отцов и дедов как безумную конспирологию! С другой стороны, система получает в лице этих новых членов общества непрофессионалов. Они отлучены от всякой возможности производительного труда или организованного творчества. Единственная сфера, в которой они могут найти себе применение, - это потребление и основанные на нем хаотические социальные связи. Поскольку при таком подходе подавляющее большинство этих людей обречено остаться профессиональными неудачниками, они вынуждены зависеть от кредитования их потребления. Благодаря этому система получает в их лице идеальный "социальный низ" - зависимых от кредита паразитов. Однако, с другой стороны, система не может решить с помощью такого человеческого материала ни одной серьезной проектной задачи, не может предпринять ни одну фундаментальную инновацию. Таким образом, новое постмодернистское образование со всей неизбежностью ведет систему к цивилизационному застою. Именно поэтому научно продвинутые центры Запада все больше полагаются на экспорт мозгов из "Третьего мира", где передача знаний еще не подверглась постмодернистскому разложению.

ЭТИКА

Кризис этики в том, что из нее принципиально ушло долженствование, заменившись моралью, понятой как соблюдение в данной среде поведенческого кода.

Самая ранняя стадия формирования члена общества - когда ему говорят, что он что-то должен. Мы все что-то должны. Но самое интересное - это содержание такого принципа. Что именно мы должны? Как правило, обыватели смешивают этику и мораль. Популярно считается, что этика - это высокопарное научное наименование морали.

А что такое мораль? Это всем более или менее понятно. Мораль - это набор общепринятых правил поведения. Попросту говоря, это "адаты".

Но ведь мораль меняется от эпохи к эпохе, от общества к обществу. Критики морали всегда указывали на ее относительность. Этика, с другой стороны, есть не набор привычных правил, которые обязательно, потому что так делают все. Это то, что человек должен делать сам, один, потому что он отвечает перед собственной душой и перед Богом.

Всегда общество пыталось подчинить этику как долженствование и ответственность человека перед высшим смыслом жизни морали как набору общепринятых правил. Этика была поставлена на службу морали: ты должен соблюдать общепринятые правила … потому что ты отвечаешь перед всеми остальными, кто их так же соблюдает. Ни перед собой, ни перед Богом - перед теми, кто уже играет по этим правилам… Общество всегда как огня боялось этики как таковой, потому что человек, который должен собственной совести, может оказаться ничего должен ему, обществу. Более того, этика может побудить одиночку (и не только одиночку!) выступить против самых основ принятой морали и тех, кому она выгодна. Поэтому с древнейших времен этические школы были неудобны элитам, поэтому в Римской империи преследовали христиан, которые поставили этику над моралью.

Сегодняшние общества пронизаны идей ценности. Ценность противопоставляется стоимости как нечто духовное. Но в действительности, ценность и стоимость - понятия, находящиеся на одной оси. Когда цивилизация становится глобальной и региональные моральные кодексы сливаются в один политкорректный либеральный набор, то он объявляется имеющим некую духовную стоимость - вечную ценность. Лояльность по отношению к этой новой общечеловеческой морали превращается в содержание современной этики. Таким образом, глобальная цивилизация думает преодолеть вызов, который исходит от "человека этического" - самого беспокойного обитателя социального пространства, который время от времени имеет обыкновение становиться революционером.